Вход · Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS Наша группа в ВК!
Модератор форума: dinalt, Gita_Ogg  
Форум » Школа писателей » Уголок Мастеров » Клуб любителей исторической прозы (история моих предков)
Клуб любителей исторической прозы
sadco004Дата: Вторник, 22.12.2020, 13:41 | Сообщение # 166

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Пионеры Раб, сознающий свое рабское положение иборющийся против него, есть революционер. Раб, несознающим своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюнкитекут, когда он самодовольно описывает прелестьрабской жизни и восторгается добрым и хорошимгосподином, есть холоп, хам.(В. Ленин) Умирала Наталья Тимофеевна. После недельногопоста в тело пришла необыкновенная лёгкость, а голода совсем не ощущалось. - Мама, да поешь ты, - ворчала Аннушка. – Нельзяже так. Была она на последнем месяце и ходила утицей поземлянке. - И пить совсем не хочется, - шелестелистарческие губы. – Чистой на небеса уйду.- А? Что? – Аннушка досадливо отмахнулась. Во дворе грохнул ружейный выстрел. ТрёхлетняяЛюся, игравшая с куклами на земляном полу, подняла тёмноволосую головку. Аннушка
не обратила внимания. Наталья Тимофеевна вздрогнула:- Егорка упал.- С чего ты взяла? – удивилась сноха. – Утокстреляет – болото-то рядом. Вошёл Егор Кузьмич, пригибая голову в низкихдверях, с подстреленным селезнем. Показал трофей дочери, отдал жене. Та тут же
пристроилась у печи щипать. - Что с картошкой-то тянешь – а как дождипристигнут? Выходила, на горизонт смотрела – вроде как насовыват. - Да что я, разорвусь – и на дому один, и вогороде. - Ты лешку вскопай да иди, колотись, а яповыбираю. - Егор, - позвала с кровати Наталья Тимофеевна.– Посиди со мной. Егор Кузьмич оглянулся на мать, кинул взор надвери, потоптался в нерешительности. - Посиди. Помираю.- Ну, что ты, мама, - Агарков сел на табурет уизголовья, пригладил матери седые волосы. – Вот, погоди, дом дострою,
переселимся, и встанешь ты на ноги и побежишь с внучкой наперегонки.- Када ты его достроишь, меня уже не будет. - Потерпи - должны до холодов перебраться. - Ты, Егорушка, двужильный, - Наталья Тимофеевналегко, одними пальцами погладили мускулистую руку сына. – Весь в отца. Такой
был Кузьма Василич – спорый, сильный, мастеровитый. Любую работу правил,
никогда в помощь не звал. Сколь уж в земле лежит – не упомню. Теперь мне
свиданью назначат…. - Ты, мама, как скажешь, - откликнулась у печиАннушка. - Он погиб едва сорок перевалил, а тебе уж восьмой десяток – кака вы
пара. Наталья Тимофеевна обиженно поджала губы:- Ты думаешь, там, на небесах, года не идут?Идут.Анна Егоровна опустила с колен утку:- Так это… Люся наша первая, должно быть, в школу пошла… небесную.Она склонила голову к плечу, задумалась. Внимаяеё словам, примолкли все, углубились в память. Только маленькая Люся бубнила
что-то, тихонько выговаривая своей тряпичной воспитаннице. Наталья Тимофеевна опять погладила руку сына.- Ты с Нюркой-то помирись, на похороны позовешь,и помирись – хватит вам собачиться: не чужие. Егор промолчал, накрыв своей широкой ладоньюматерину иссохшую руку. - Матрёне сообщи.Сын покосился на неё и легонько покачал головой.- Умерла Матрёна. Как Леночку схоронила, жить незахотела и уморила себя.- А что с Ленкой случилось?- Проглядели девку - от аборта померла.- Таньку с Егором позови. - Нету Таньки – в войну всем семейством угорели.Егор уж с другой живёт – поди, не откликнется. - Федосья?- Вряд ли. Не в уме она – совсем блажная. А Ильяродни чурается – думаю, не приедут.- Лизка приедет.- Лизка приедет, - как эхо повторил Егор.
 
sadco004Дата: Пятница, 25.12.2020, 07:10 | Сообщение # 167

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
- Вот кому повезло в жизни. И сколь же у менядетей было – одиннадцать? двенадцать? – всех не упомню. Любил Кузьма Василич
мой ребятишек, до смерти любил. Особенно сынов. Оно и понятно – кому-то род
продолжать. Тебе досталось. Фёдора корень пресёкся. Антон по молодости помер.
Ты один Агарковым остался. Василич так и сказал, на фронт отъезжая, пуще всех
береги последыша – он тебе и кормилец и поилец будет на старости лет. Так и
вышло, по его. Устала, глубоко вздохнула всей грудью, прикрылаглаза. Егор покосился на дверь, встал на цыпочки, осторожно потянул свою руку
из-под материнской. Наталья Тимофеевна встрепенулась:- Егор….Поймала его взгляд.- Сыночка, прости меня за Толика – недосмотрела, не уберегла – моя вина.Пришло время Егора до отказа наполнить грудьвоздухом и тяжело выдохнуть.- Век себя казнить буду, - продолжала НатальяТимофеевна. Поманила пальцем сына. Тот наклонился к её лицу.- У Нюрки пупок вверх торчит – парнишку жди –верная примета.- Дай Бог, - Егор потянулся перстами ко лбу,вспомнил, что неверующий и почесал его.Егор Кузьмич вскопал несколько рядовкартофельных кустов, посмотрел на землянку – над трубою вился дымок. Должно
быть, Анна утку палит. Сейчас варить поставит и выйдет картошку выбирать. Это в
её-то положении! А что поделаешь? Нет других помощников – один как перст бьётся
– и дом надо до холодов закончить, и с огородом управиться.Егор взобрался на крышу, заскрипел шлак подногами. Кинул взор на округу – ни кола, ни двора - с него начинается улица. В
исполкоме так и сказали - стройся «пионер». До болота рукой подать – дичь не
пугана, на берег выходит. Егор покосился на ружьё с патронташем, лежавшие рядом
с плотницким инструментом. Стрелял с крыши в пролетавших уток, стрелял метко,
не для баловства.  Ещё вот задумка -плоскодонку сколотить, сетей навязать – только ленивый здесь не прокормится. Вздохнул - сначала дом.Стропила поставлены, обрешётку закончить и можнотоль раскатывать. Крышу закроет, окна вставит – рамы смастрячены, застеклены,
ждут в сарае своего часа – и можно печку разжигать: новоселье.  Внутри и по зиме копаться не зябко. Успеть быдо дождей: кончается бабье лето – двадцать третье сентября. Егор пристроил доску к общему ряду, тремяударами молотка пришил её гвоздём к стропилу. Работа закипела, увлекла – руки
делают, а мысли опережают. Как толь без помощника стелить?  Что-нибудь придумаю. Так думай!Ложатся доски в ряд, ниже, ниже, скоро уж весьскат покроют. Показалось, крикнул кто-то. Егор наклонился, за стропила держась,
кинул взгляд вниз, на подслеповатую – с одним оконцем – землянку. Потом
посмотрел на огород. Аннушка уж три ведра картошки набрала – стоятвряд, его дожидаясь: ей-то не унести. Сама откинулась назад, на руку опёрлась,
другой машет ему. Как матрос по трапу, мигом спустился поприставной лестнице лицом вперёд.- Ой, Егор, началось.- Подожди, потерпи. Кинулся во двор, выкатил из сарая мотоцикл,топнул по рукоятке – завёлся. Бывает, что и не уговоришь, дёргаешь, дёргаешь –
надо бы зажигание проверить, да где время взять. Побежал за женой. Привёл,
осторожно придерживая за плечи.- Садись.- Егор, да разве ж можно так? Не доеду ведь… - Ты ноги на одну сторону ставь и коленкиприжми. Держись руками крепко, а я тихонько поеду.Устроились, поехали.- Ты бы маме сказал – потеряет ведь.
 
sadco004Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 28.12.2020, 08:18 | Сообщение # 168

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
- Не потеряет. Тебя отвезу и вернусь – вбольнице я на что.- Брось, сегодня не работай. Картошку собери иотдохни. Утку довари, Люсю покорми. Мама, вот беда, совсем есть перестала – ты
уж уговори, постарайся. Ой!- Ничего, ничего, потерпи – подъезжаем.Иж-49 без дороги, целиной катил в райбольницу.- Ну, ты, папаша, и удумал – разве ж можнороженицу на мотоцикле везти. Потерял бы вместе с ребёнком.- Ничего, ничего, - суетился Егор, провожая женув приёмный покой. – Доехали и, слава Богу. - Ждите.Егор присел на стул, откинул голову к стене,прикрыл глаза. Почувствовал, как неимоверно устал за эти годы мытарств на
чужбине, если считать Петровку родиной. Прав ли он? Туда ли идёт и семью за собой тащит?Не проще было бы пойти к Пестрякову Пал Иванычу(он теперь первый в райкоме) и попросить какую-нибудь должностёнку. Можно и в
райцентре. Может, и квартиру б дали. К чему кажилиться пупком, когда головой
можно все проблемы решить? И приснился Егору сон – голые задницы, нахальноцелясь в него, пихаются, друг дружку оттирают. Что за чертовщина! Обошёл этот диковинный строй и удивился ещёбольше – мужики, как свиньи, стоя на четвереньках, хватают ртами из корыта
куски, хлебают бурду, торопятся набить брюхо и всё никак не могут. Ба, знакомые все лица! Назаров ВасилийЕрмолаевич, петровский председатель – а как же без него в таком деле! Серафим
Иванович Босой давится и ест, торопится, косится на соседей зло – брюхо друзей
не терпит. Предисполкома здесь, районный прокурор. Эк, вас понагнало-то к
кормушке! Вон Бородин кабановский суёт голову меж рук у Пестрякова. Давно ли корешами
стали? - Место присматриваешь, брат?Егор вздрогнул и оглянулся. Фёдор? Нет, не Фёдор– солдат, как исполин-памятник, в плащ-палатке, каске, с автоматом на груди.
Лица не видно, а голос вроде братов.- Фёдор? Ты? Живой?- Жив, покуда помнят.- Не знаешь, почему мужики-то голые?- Народ их такими видит. - Да, нет, люди кланяются им – они власть, онисила.- Люди кланяются, а народ презирает. Народ – этопамять, это истина, это История. Хочешь, чтоб тебя таким запомнили?- Что ты! – испугался Егор. – Хочу пинка датьпод зад.- Ну и дай.Отпинать-то их всех не мешало, но начать стоилос Босого или Василия Ермолаевича, подумал Егор. Так, Назаров или Серафим
Иваныч? Зашёл в тылы чавкающей компании. Чёрт, забыл,кто каким с какого края…. Ну, тогда, на кого бог пошлёт! Разбежался, размахнулся крепкою ногой в яловомсапоге….- Мужчина! Вы чегой-то распинались? Примитеодежду….Егор вздрогнул и проснулся. Немолодая пухленькаясестричка подала свёрток. - Роды начались у вашей супруги – ждите, скорорезультат будет.- Не могу – ребёнок дома без присмотра.- Ну, так поезжайте – своё дело вы уже сделали,теперь мы как-нибудь без вас.Небо затянуло серой мглой. Когда Егор спрятал скрыши инструмент, собрал вскопанный картофель, закрапал дождь – недаром
покойник во сне привиделся.- Говорю, Фёдора во сне видал, пока в больницесидел, - повторил Егор и окинул взором домочадцев.
 
sadco004Дата: Четверг, 31.12.2020, 09:07 | Сообщение # 169

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Люся наигралась своими куклами и просила есть.Наталья Тимофеевна лежала с закрытыми глазами и открытым ртом. Так уж был
сотворён её дыхательный процесс – вдыхала носом, а выдыхала ртом. Зато никогда
не маялась горлом. Егор тревожить её не стал, но на всякий случайподнёс к губам пёрышко из подушки – оно затрепетало. Достал утку, расщипал её
на кусочки в тарелку, поставил перед Люсей. В бульон сыпанул две горсти
домашней лапши и необжаренный лук – так любил. Подкинул в печь.За окном стало темней – дождь усилился. Егор зажёгкеросиновую лампу. Люся поела и заклевала носом. Он сел на стул у изголовья
кровати, позвал дочь. Та пристроилась на коленях, согрелась и засопела, уснув.
Отец её тоже сомлел. Дважды вскидывал голову, отгоняя дремоту, а потом, не в
силах бороться, пристроил её на дужку кровати. Вздрогнул, проснувшись от Люсиного голоса:- Баба. Баба.Дочка одной ручкой тормошила его подбородок,пальчиком другой указывала на покойную. Почему покойную? Она жива. Она только
что была жива. Но первый взгляд, просыпаясь, Егор бросил налампу. Пламя колыхнулось – кто-то вышел ли, вошёл – хлопнув дверью. Дверь была
на месте и недвижима. Душа отлетела, подумал Егор, и тогда назвал мать покойной.Наталья Тимофеевна лежала всё в той же позе, ноу открытого рта уже не трепетало пёрышко. Егор поднёс зеркальце для бритья, и
оно не затуманилось. Он взял её за руку.- Мама, мама….Потряс за плечо.Егор поднял дочку на руки:- Ты не боишься?- Бабушка умерла, да?- Да.Белый больничный потолок отразил крикноворожденного, и Аннушка улыбнулась обескровленными губами.- Вот мы какие голосистые, полюбуйтесь, мамочка,на сынка своего. Как назовёшь-то?- Толя… второй.- Первый дома что ль? Папаша?- Утонул. - Ну, этот не утонет – вон, как бровки хмурит –сердится. Завязав и обрезав пуповину, акушеркапродемонстрировала ребёнка мамаше. Женщины улыбались.А мне было зябко в этом лучшем из миров, больноот их процедур - я сучил  конечностями ивопил во всю силу своих маленьких лёгких.
 
sadco004Дата: Воскресенье, 03.01.2021, 09:09 | Сообщение # 170

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Упала скворечня Человек хуже зверя, когда он зверь.(Р. Тагор) 1 Смерч налетел внезапно. Вот было ясно, ивдруг разом – завыла, загрохотала буря. Ветер свирепствовал беспощадный. Густая
пыль закрыла солнце, во мрак погрузилась земля. Тревожно сжимались сердца в
предчувствии беды. Разом вспомнились пророчества о конце света.Но, наконец, ветер стал стихать. Со всех сторонгоризонта поползли тучи. Скоро они заволокли всё небо, пошёл дождь. Он
усиливался с каждым часом, лил более суток, но ветер совсем прекратился.Впрочем, его внезапный порыв больше напугал, чембед наделал. Кое-где шифер с крыш покидал, одну-две антенны пополам сложил. У
Чирковой Катерины, что уборщицей работала в конторе правления, сверзилась
скворечня на широкий двор. Домишко-то птичий вроде как и не пострадал, а
семейство скворчиное, по всему видать, расшиблось. Когда Катерина, сунув шест в
прореху банной крыши, кое-как вознесла скворечню в прежнее стояние, ещё будто
покружились вокруг неё расстроенные скворцы, а потом улетели. И с тех пор никто
из пернатых в тот домик ни ногой. Даже суетливые воробушки, которым до всего
есть дело, облетали Чирковскую скворечню дальней стороной. А дни стояли превосходные, ясные, первые дниначавшегося лета, когда ещё нет томительной жары, нет душных ночей, когда
солнце долго-долго сияет в небе, будто совсем не хочет уходить, а весело и
нежно улыбается своими всюду проникающими лучами и вызывает к жизни каждую
былинку, выбирает из земли все её силы. В одну из таких недушных ночей в селе убилисторожа и ограбили кассу правления. А ясным утром приехала милиция. Собака от
порога взяла след да на поводке своём притащила прямо к Чирковскому дому, на
пологую крышу бани прыгнула, повертелась и заскулила. Проводник ввиду ветхости
строения за ней не последовал, а в сердцах сдёрнул вниз своего помощника.- Ну, правда, - призналась Чиркова Катерина. –Я, как убралась, с Митричем попрощалась, домой пошла - корову подоила, воды в
баню натаскала, но на неё не лазила… Была она женщиной словоохотливой и не терпелаконкурентов даже в лице следователя. А в деле считала себя и пострадавшей. - Это хорошо, что я не задержалась - один этажтолько помыла. Митричу сказала - утром до работы приду, домою. А так бы они и
меня…. рядышком….- Так, так, - милицейский начальник попыталсяперехватить инициативу в допросе. - Стало быть, в любой час ночи вы могли
постучать, назваться, и убитый сторож непременно вам открыл бы дверь.- И-и-ишь, куда завернул, - вскинулась Катерина,- в убивцы прочишь. Не было меня в конторе опосля. Никто не видел, и ты не
докажешь.Потом завернула концы платка к отсыревшим глазами запричитала:- Меня, вдову хворую…. Скажи, лень тебе искать,начальник.Правление агрофирмы характеризовало Е. Н.Чиркову, как человека с несамостоятельным характером, тяжёлыми семейными
обстоятельствами и слабой дисциплиной. К раскрытию преступления эта
характеристика возможно отношения не имела, но всё же была приобщена к делу.
 
sadco004Дата: Среда, 06.01.2021, 08:13 | Сообщение # 171

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Уезжая, закончив все необходимыеоперативно-розыскные мероприятия, следователь районной прокуратуры Сальников
заявил пострадавшей стороне, представителю фирмы «Ариант-Агро»:- Все тайны, поверьте мне, имеют весьмаобыденное объяснение. Время покажет…На том, кажется, и успокоились.В соседях у Катерины Чирковой жил Лука ФатеичЛукьянов, человек миросозерцательный, спокойный и тихий, многие годы перед
пенсией проработавший освобождённым секретарём совхозного парткома. Но не так
работа повлияла на его характер, как давнишняя война. Имел он от неё орден,
несколько медалей, да ещё контузию и ранения. И хотя злые языки шипели за
спиной - мол, инвалид умственного труда, имел Лука Фатеич удостоверение инвалида
Великой Отечественной войны и с гордостью предъявлял его при случае. Долго мечтал Лукьянов о пенсии, об отдыхе,который виделся ему золотым солнцем на исходе лета, обилием плодов и звонким
птичьим гомоном в ухоженном саду. День хвали вечером, любил повторять Лука
Фатеич. Прожив честно жизнь, очень он надеялся на спокойную старость в ладах со
своей совестью и старухой. Вставал рано, выходил в сад и долго, до самойжары, ковырялся там, выпалывая сорняки, подрезая ветки, рыхля землю, поливая
грядки. Да мало ли ещё какой уход нужен доброму саду, иль какую ещё найдут себе
работу заботливые руки. Разговором сыт не будешь, если хлеба не добудешь,
внушал он жене-старухе, ощущая после таких трудов прилив бодрости и здоровья.
Быть может, не бывшему партработнику говорить такое, но говорилось.А уж сад у него – загляденье: всё разумно, всёспланировано и ухожено. Чистота идеальная – ни листочка опавшего, ни травинки
лишней. Глянешь – глаз радуется и отдыхает. И вот однажды – что такое? – на грядке чеснока,что притулилась к Катерининому забору, трухлявость какая-то понабросана. Будто
гнездо кто потерял – здесь и пух, и помёт, вот и желторотики дохлые засохли, и
солома. Налево посмотрел Лука Фатеич, направо, вверхголову задрал. Кто же ещё, кроме Катьки Чирковой? Вон и воробьи опять у
скворечни вьются. Почистила, пакостница, птичий дом, а мусор сюда бросила. Не стал спешить Лукьянов грядку убирать, стоял,думал, как с соседкой разобраться, а сам на воробьёв смотрел: то-то «жидам»
праздник – новоселье! Пёстроголовый воробышек сунулся в дыркускворечни, упёрся лапками, машет крылышками – насилу вытащил. Полетел, обронил
– или бросил? – и, печальным листом кружась, к ногам удивлённого Фатеича упала
смятая пятидесятирублёвка.Все любят добро, да не всех любит оно. У ЛукиЛукьянова в жизни по-разному было, но он сразу теперь почувствовал - фарт опять
идёт к нему в руки! Не упустить бы! Гадать-то много не приходится, откуда деньгивзялись. Вспомнились убийство сторожа, ограбление кассы и милицейская собака,
что нежданно к бане привела, к которой притулилась эта самая скворечня. Собачий
нюх не проведёшь! А мильтоны-дурачки ничего понять-то не смогли. Пока Лука Фатеич удивлялся и раздумывал,хлопотливый новоселец уже второй дензнак по ветру пустил. Старик вслед ему,
упавшему на Катеринин огород, посмотрел так, будто мечту проводил.  - Долгим будет день, - сказал сам себе Лукьянови задумался. Лезть среди бела дня в чужой огород неотважился. Всё, что делал он дальше, было вродепродуманным, логичным, но привычные хлопоты исполнялись скорее машинально, ибо
все его помыслы были обращены к скворечне.Увидел он Катерину, дорожкою через огородпросеменившую в сортир, но ни слова не сказал ей. С грядки мусор убрал и ни
слова не сказал. Подумал, сама себя наказала соседка за свой поганый характер:
хотела Луке мусором досадить, а у самой денежки – тю-тю, вот только ночь
придёт.
 
sadco004Дата: Суббота, 09.01.2021, 08:16 | Сообщение # 172

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Катерина справила нужду и нашла время окликнутьсоседа:- Что, Фатеич, на работе дурака провалял, так напенсии покоя нет – мозоли перед страшным судом набиваешь?Лукьянов надвинул потёртую кепочку на самый лоб,из-под козырька глянул на соседку:- Боже мой, как жизнь коротка и неинтересна,когда всё о ней наперёд знаешь….Куда ей, неграмотной поломойке тягаться с бывшимпарторгом. Ничего не поняв из слов Лукьянова, Катеринамахнула рукой, как на пропащего, и засеменила домой. Фатеич проводил её
взглядом и снова на небо - скоро ли вечер? Было утро, без единого облачка, без ветерка.Пустельга, часто мельтеша крыльями, зависла над садом, высматривая добычу, и
спугнула воробьёв. Потом чёрной стаей прошелестели над головой скворцы и
уселись на антенну. Снова «жидам» не до гнездования. А без них, бьющихся у
скворечни, было так обычно, так мирно, что всё случившееся казалось сном, если
бы не смятая бумажка в кармане.Далеко, ох, как далеко ещё до темноты! Чтобыотвлечься, задавить снедавшее его нетерпение, стал Лукьянов думать о
постороннем, о том, как был молодым, как торопился жить. Ему казалось, что в
сорок он будет старым, потому что в двадцать он уже был мудрым. Избави Бог нас от друзей, говорил он сам себе, аот врагов я уж как-нибудь отобьюсь. И опять же это казалось странным в словах
замполитрука танковой роты младшего лейтенанта Лукьянова. Кстати, тогда-то, в
сорок пятом, подвалил ему первый фарт. 2 Они были молоды и рвались в бой. Никто из них небыл на западном фронте, они спешили нахватать свою долю наград в скоротечной
японской кампании. И вот какая досада – не в бою, на марше вышел из строя
двигатель родной тридцатьчетвёрки. Они остались, бригада ушла вперёд. Ночью
вдалеке где-то грохотало – наши брали Мудадзян. А они работали при свете
фонаря, рискуя посадить аккумуляторы. Пришло утро.Перед очередной попыткой завести двигательмеханик-водитель Егор Агарков вылез на броню, сунул в рот мазутными пальцами
папироску, закурил. Вид у него был неважный.- Бедолага, - посочувствовал заряжающий Сычёв. –Угрёбся? Глаза б мои на это чрево не смотрели.Он кивнул на открытый моторный отсек.- Невесёлая работа ещё не повод для вечнойскорби, - белозубо улыбнулся  командиртанка Лукьянов, земляк-односельчанин Агаркова. – И вообще, это дело вкуса,
сказала кошка, когда её спросили, зачем она облизывает свои лапы. Егор промолчал, только рукой махнул, чтоозначало - у меня, мол, дел по горло, и мне не до кадрилей. Всю ночь дождь тужился, но так и не собрался ссилами. К рассвету погода улучшилась. Небо немного прояснилось, по нему
побежали порванные на серые клочки облака, и в положенное время в просвете
между ними показалось солнце. Если добавить, что двигатель, наконец, завёлся,то можно сказать, что настроение у экипажа разом поднялось.Упомянутый офицер, как вы уже догадались, былнынешний колхозный пенсионер Лука Фатеич Лукьянов, очень интересный человек, с
точки зрения подчинённых, и, между прочим, превосходный командир. У него
талант, он просто виртуоз в стрельбе из башенного орудия. И очень милый
человек, если исключить то, что всегда курит чужой табачок, доставая свой
портсигар с папиросами – атрибут офицерского довольствия – в исключительных
случаях.
 
sadco004Дата: Вторник, 12.01.2021, 08:07 | Сообщение # 173

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Вот и теперь очередная самокрутка Сычёва у негово рту, и он красноречиво посматривает на ефрейтора. Этот человек не только
приберегал свои папиросы, но и трофейную зажигалку – подарок
ветерана-фронтовика, из тех, что пополнили бригаду перед наступлением – никогда
не доставал из кармана гимнастёрки. Заряжающий вздыхает, протягивает командиру
самодельную зажигалку, а сам снова крутит бумажку трубочкой. Лукьянов с удовольствием затягивается и вместоблагодарности рычит на Сычёва:- Вояки, мать вашу. Простояли ночь, прозагарали.Где теперь часть искать? Я ещё вчера должен быть в бою.- Меня там тоже не было, - насупился Сычёв.- Отлично! Отлично, ефрейтор! Поздравляю сбоевым крещением! Сколько убито комаров вашей могучей пятернёй?Лукьянов жадно обсасывает самокрутку идобавляет:- Вояки, мать вашу…Ход у танка плавный, похожий на морскую качку,действует на экипаж успокаивающе.Когда едешь, и мысли движутся вместе с тобой. Акакие могут быть мысли у двадцатичетырёхлетнего парня? Вот кончится война, что
их всех ждёт? Женщины, пьянки, гулянки? А дальше?.. Вообщем, есть о чём
подумать. Через час пути снова вынужденная остановка.Впереди дорога вся запружена лошадьми, людьми, подводами – какая-то наступающая
пехотная часть. Тридцатьчетвёрка грозно урчит, сигналит – посторонись, дай
дорогу! Но тщетно. В бесконечно растянувшемся потоке нет просвета, и никто не
обращает внимания на подкативший танк. Бойцы на подводах, идущие пешком имеют
одинаковые угрюмо сосредоточенные лица. Агарков высунулся из люка, достал кисет.- Что стал, Кузьмич? – свирепеет младшийлейтенант. – Вперёд! Потесни пехтуру. Дави, коль нас не признают. - Оставьте это, - возражает Агарков, занимаясьсамокруткой через чур сосредоточенно. Сосредоточенность – это у него
профессиональное, и вызвана тем, что взгляд его постоянно нацелен в смотровую
щель. В остальном лицо добродушное, есть даже что-то детское в его выражении,
несмотря на рыжие усы и вертикальные складки между бровями. Окутавшись дымом, поднимает взгляд на командира,голос усталый, с трещинкой:- Власовцы это, чумные люди, серобушлатники…Лукьянов опять, внимательнее, посмотрел назапруженную дорогу, упёршись в чей-то недоброжелательный взгляд, отвернулся,
как вздрогнул, в сторону. Через чур внимательно стал озирать окрестность.Природа здесь была почти девственной – заросшиетравой холмы, лощины в кустарниках, густых, колючих. В этих кустах, вполне
возможно, прячутся недобитые самураи и целятся сейчас в него из своих дурацких
карабинов. Снизу стал толкаться Сычёв. Лукьянов уступил емулюк. - Чего стоим? – покрутил он головой.- Штрафники, - кивнул младший лейтенант надорогу. – Конца и краю нет, запрудили, мать иху…. А в остальном всё как всегда
– как сказал один знакомый лётчик, покидая горящую машину без парашюта…Сычёв спрыгнул на землю, прошёлся, разминаякривые ноги. Он невысок, крепко сбит, широк в плечах. Лицо краснощёкое, тёмные,
воспалённые бессонной ночью глаза смотрят на пехотинцев в упор, не мигая,
словно они – пустое место:- Штрафники? Наслышан, как они сюда добирались -вокзалы штурмом брали. Узнала Сибирь-матушка, что такое оккупация. - Им, говорят, оружие только перед боем выдают.- Да нет, глядите-ка, приклады вон торчат…- Сдаётся и мне, что они сейчас сами топают, безконвоя. Должно, поблажка вышла…Агарков не принимал участия в диалоге, слушалтолько, поглядывая на нескончаемый поток солдат. Наконец, приняв какое-то
решение, застегнул шлемофон и, махнув рукой Сычёву, - Петька, садись! – нырнул
в люк, опустил его крышку. Заряжающий пролез на своё место. Лишь Лукьянов
остался торчать по пояс из башни. Танк взревел двигателем и покатился вдоль
дороги навстречу потоку, всё ближе и ближе прижимаясь к обочине.Дико-бешено заржала лошадь, шарахнулась, вставаяна дыбы. С телеги посыпались перепуганные бойцы. Агарков развернул машину и
устремил в образовавшуюся на дороге брешь. Не смотря на всю виртуозность
манёвра, гусеницей шкрабнуло по задку передней телеги. Она, деревянно
охнув,  осела на подломившиеся колёса. Вспину бронированного чудовища полетели остервенелые ругательства:- В кишки – душу – бога - рога – мать…!Каким-то невероятным чутьём, даже неоглянувшись, Лукьянов почувствовал, что произойдёт в следующее мгновение. Он
ухнул в утробу танка, и вслед за тем будто свинцовыми хлыстами щёлкнули по
крышке люка две автоматные очереди.
 
sadco004Дата: Пятница, 15.01.2021, 08:12 | Сообщение # 174

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Запоздалый холодок облизал спину младшеголейтенанта. Впервые в жизни в него стреляли, и это чудо, что он ещё жив и даже
не пострадал. Он не стал скрывать свою растерянность, заглянув в лицо Сычёву -
вот, мол, брат, как бывает. Ефрейтор выставил вперёд большой палец - порядок,
командир! Т-34, вздымая облака пыли, бездорожьем, напрямикрванул в Мудадзян. 3 Бригада расквартировалась на северной окраинегорода. Едва успели доложиться и позавтракать, пришёл приказ: по одному
человеку с экипажа в патруль – город прочёсывать. Лукьянов оглядел своих орлов.
Агарков ничего не сказал, только отрицательно качнул головой и отвёл глаза.
Сычёв, тот наоборот, даже скуксился и заканючил:- Товарищ младший лейтенант, у вас и таксвободный выход, а я в кои веки ещё раз попаду.- Чудак человек, - для порядка осадил егоЛукьянов. – В город-то с оружием пойдёте, не в театр - там япошек полно недобитых,
да и наших-то, штрафников, в штабе говорили, поубегло не мало. - Ну и что, посмотреть охота. Домой вернусь ирассказать нечего: слева броня, справа броня, а сверху – простите – ваша
задница. - Иди, - махнул рукой Лукьянов. – Что с тебявозьмёшь?Сычёв ушёл, переодевшись, почистившись,прихватив автомат. Агарков для приличия повозился с железяками, поурчал
двигателем и завалился спать. Лукьянов остался один и загрустил. Был полдень. Чем заняться? Пойти послушать, какдрузья-командиры о бое балаболят? Нет уж, только не это – быть посмешищем!
Может и правда в город смотаться? Машины с патрульными уже ушли, да тут и
пешком рукой подать. Чуть побаливала голова. Он подумал, что ко всемнеприятностям последних суток не хватает только простуды. Решил - пойду,
пройдусь немного, а потом завалюсь спать. Шёл и убеждался: никакой экзотики в
прифронтовом городе нет – грязь и мерзость сплошь и рядом.Первой повстречалась ему китаянка в самомстранном, какое когда-либо видел Лукьянов, одеянии. Желтолицая, неопределённого
возраста. Младший лейтенант подметил, что он гораздо больше уделил ей внимания,
чем она ему. Отметил на будущее: надо сдерживать своё любопытство и не разевать
рот, как Ивашка-дурачок в тридевятом царстве. За типично китайскими домами с островерхимикрышами окраины потянулись многоэтажки, на улицах – асфальт и тротуары. Улицы
пахли нагретой за утро пылью. Машин на дорогах не было, повсюду играли дети, а
наблюдавшие за ними родители вышли подышать свежим воздухом и расселись на
стульях прямо на тротуаре. Перед ними на лотках всякая всячина – от еды до
побрякушек – за одно и торговали. Переговаривались меж собой, громко зазывали
прохожих взглянуть на их товар. На русского офицера обращали внимания не
больше, чем на других. Было очень тепло. Лукьянов снял фуражку и нёс еёв руках, как горожанин на воскресной прогулке. Издалека доносились звуки
аккордеона. На одном балконе целовалась парочка. И вообще, трудно было
поверить, что ночью за этот город шёл жестокий бой - не видно следов
разрушений, и жители были не очень-то напуганы на вид. Лукьянов свернул в какую-то арку и оказался вовнутреннем дворе. Он показался уютным. Между плитами кое-где даже пробивалась
травка. Солнце ярко освещало жёлтую штукатурку фасада. В глубине двора в
открытой двери низенького сарайчика-мастерской столяр строгал доски. Они пахли
свежестью, а рядом в самодельной коляске спал ребёнок, за которым смотрела
мать, выглядывая время от времени из окна второго этажа.
 
sadco004Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 18.01.2021, 08:41 | Сообщение # 175

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
«Ходовой товар – доски на гроб, - с напускнойзлобой подумал Лукьянов, чтоб вконец не рассиропиться и не оторваться в мыслях
от войны. – А может, они не хоронят покойников, а сжигают? Или это индусы? Чёрт
их разберёт!»Он пересёк двор и вновь оказался на душной отасфальтовых паров улице, многолюдной и чужой. Ему, сельскому уроженцу, более по
сердцу были маленькие дома окраины, островерхие, с газонами под окнами и
огородами на задах. Разноцветные – коричневые, розовые, жёлтые – они кокетливо
выглядели под яркими лучами солнца и, наверное, блекли в ненастье.Лукьянову захотелось пить. Вот уже полчаса егомучила жажда. Ему было слишком жарко, и он чувствовал себя неловко среди людей
не говорящих по-русски - они-то все были здесь у себя дома, знали, где попить,
где, при случае, нужду справить. От жажды у него пересохло горло. С тротуара вокнах квартир он порой видел маленькие чашки в руках пьющих, графины и
цветочные вазы с водой, а на улице, как на зло, никто не пил, не торговал
напитками, не было и намёка на колодец или водоразборную колонку. Никак не мог он насмелиться войти к кому-нибудьи попросить воды. Эта робость приводила Лукьянова в бешенство. Разве не его
товарищи освободили этот город? Где же должное почтение к победителям? Ему казалось, что китайцы смотрят на негопренебрежительно, чуть ли не с усмешками. Небось, перед самураями ниц падали? От этих мыслей неожиданно, без всякойопределённой причины вдруг потерял веру в себя. Это случалось с ним и раньше.
Но теперь было обиднее всего. Его личное покорение Мудадзяна не состоялось. В
конце концов, что ему здесь надо? Ровным счётом ничего. Не пора ли вернуться и
отдохнуть после бессонной ночи?Свернув на перекрёстке, чтобы не поворачивать наместе, Лукьянов вдруг понял, что не знает дороги назад. Пошёл наобум, стараясь
держать солнце за спиной. На душе его кошки скреблись. Он испытывал то чувство
раздражения, которое бывает у людей после долгих дней предгрозовой жары, когда
они становятся похожими на рыб выловленных из воды. Разница заключалась в том,
что здесь он был единственным в таком состоянии. В воздухе не чувствовалось даже намёка на грозу,небо над Мудадзяном было безоблачным, красивого голубого цвета, без малейшего
лилового оттенка, и только изредка на нём появлялось лёгкое белое облачко,
напоминающее пушинку, вылетевшую из перины. Минутами Лукьянов ловил себя на том, что сненавистью смотрит на проходящих мимо китайцев. А затем его вновь охватывало
чувство собственной немощности, которое камнем давило на желудок и придавало
ему вид испуганного и подозрительного человека.Люди, встречавшиеся ему, казались слишкомблагополучными и уверенными в себе, чтобы быть вчера подневольными и только
нынче освобождёнными. И, кажется, они его жалели – одинокого молодого офицера,
заплутавшего в чужом большом городе. Ему хотелось спать. Ему было жарко. Он
умирал от жажды.- Дикари! – ворчал он себе под нос, свиреповглядываясь в лица встречных людей. Он стал думать о том, что они едят лягушек,
червей и прочую мерзость. Чтобы запугать жажду, убеждал себя в том, что и воду
они пьют тухлую, болотную, а может – просто ополоски. Такую воду он не стал бы
пить, несмотря ни на что. Лукьянов так увлёкся своими мыслями, что теперь и
воздух, ему казалось, имел тошнотворный привкус. Ничего не попишешь –
заграница.Отношение толпы к нему заметно изменилось. Подего злобными взглядами прохожие съёживались, как испуганные животные, и тем
тревожнее звучала за его спиной их сухая чёткая речь, как хорошо смазанный
пулемёт. И он уже не мог смотреть на них дружелюбно. В душе его заклинилась
ненависть. Какое-то непередаваемое чувство вызрело в нём, словно Лукьянов
угодил в огромную сеть, сплетённую пауком-великаном, и эта сеть начинает
медленно его душить, и всё больше ему казалось, что он уже начал в ней
задыхаться.
 
sadco004Дата: Четверг, 21.01.2021, 08:43 | Сообщение # 176

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
4 Лука знал, что ярости надо давать выход, иначеона захлестнёт всё сознание до беспамятства. И кто знает, что могло бы
случиться с ним, возбуждённым до крайности, заблудившимся в чужом равнодушном
городе, если бы не встретился ему этот солдат-пехотинец. Был он невысок, худ, с
заострённым, как у лисы, лицом и подозрительным взглядом маленьких мутных глаз,
в донельзя заношенной форме рядового. - Земеля! – он поймал в воздухе Лукьяновскуюпятерню и крепко сжал её – Порасти травой на веки вечные могильный холмик мой!
Наконец-то, хоть одно человечье лицо среди этих узкоглазых морд. А я уж думал -
куда попал, и как отсюда выбраться? Хожу словно немтырь среди мумий – не я ни
слова, ни мне полслова в ответ. Да и как их с япошками различать-то: что те,
что эти – один хрен. Я уж думал рвать отсюда без оглядки - лучше быть пять
минут трусом, чем всю жизнь трупом, да тут ты нарисовался.Говорил он быстро и много, совсем не оставляяЛуке возможность вставить словечко. Наконец выпустил Лукьяновскую руку и ткнул
пальцем в кобуру:- Ты при пугаче? А я гол, как сокол.Младший лейтенант и сам был несказанно радвстрече с русским человеком, но панибратство солдата его коробило. Сказал
довольно холодно, прищурив глаза:- Будьте любезны сообщить свою фамилию и номерчасти.Конечно, сказал это лишь ради порядка, но уженачал подозревать, что солдат – это ещё тот фрукт. Он был настолько верченый,
нахрапистый, что на язык само просилось – «блатной». Лукьянов сразу
почувствовал - с таким человеком в любое время может что-нибудь произойти и,
вероятно, ещё произойдёт. Во всяком случае, Лука так полагал. Чем больше
младший лейтенант в бойца вглядывался, тем больше он его настораживал.- Да Колька я, Корсак, - солдат и не обратилвнимания на отчуждённость офицера. – В штурмовом батальоне меня каждый знает.Он не сказал в «штрафном», но Лукьянов и безтого уже знал, с кем имеет дело. А солдат всё тормошил и тянул его куда-то, всё
говорил и говорил:- Брось, мамлей, в роте будешь командиром, атеперь мы – двое наших, среди своры ненаших, этих ходячих жмуриков, которых
грех не пощипать. Бегут самураи – войне конец и скоро домой! Что же мы, с голым
брюхом и пустыми карманами вернёмся что ли? Жене иль невесте своей стреляные
гильзы повезёшь? Соображай, мамлей.Он с нетерпением ждал ответа и вглядывался вЛукьянова. А тот, смущённый, не знал, что и ответить. На что же это его
подбивают, на мародерство? Так надо взять эту штрафную суку на мушку и
доставить куда следует. А куда следует? Он и дороги-то к своим не знает. Должно
быть, очень растерянный и жалкий имел вид - то бледнел, то краснел и никак не
мог на что-нибудь решиться.- Брось ломаться, пошли, - Корсак потянулЛукьянова за собой и на ходу тараторил. – Ты, наверное, сюда на машине
добирался? А мы пешкодралом. Потом патруль зашухерел - кто куда, и я один
остался. А один без пушки куда сунешься? С блатными нужен особый тон, думал Лукьянов.- Ты из штрафников что ль? – сквозь зубыпроцедил он, считая, что такая манера разговаривать свидетельствует о силе и
внушает страх.- Для тебя я – Колька Корсак, русский солдат, иэтого вполне достаточно, я думаю, чтоб держаться здесь друг за друга. Стоп!
Смотри, как это делается.Он отпустил рукав гимнастёрки, за который волокмладшего лейтенанта и ловко вырвал у идущей навстречу женщины большую чёрную
плетёную сумку. Китаянка не произнесла ни звука, не сделала ни малейшего
движения, только испуганно смотрела, как русский солдат копался в её вещах.
Ничего заинтересовавшего Корсака в сумке не нашлось, и он вернул китаянке её
имущество. Она пошла дальше, искоса бросив на младшего лейтенанта мимолётный
взгляд.
 
sadco004Дата: Воскресенье, 24.01.2021, 07:45 | Сообщение # 177

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Она могла бы вызвать жалость у Лукьянова - когдау женщины выхватывают сумку и разглядывают её содержимое, а владелица её при
этом только беспомощно глазеет на грабителя, она, конечно, вызывает сочувствие.
Но её плоское желтокожее лицо вызывало лишь брезгливость. И в душе Луки не возникло
ни капли жалости, в ней завихрились другие чувства. Головокружительный восторг
вседозволенности, всемогущества над этими неприветливыми людьми, вмиг овладел
Лукьяновым. Он мог бы сейчас обнять эту женщину, поцеловать её в губы, стиснуть
ей груди, и она всё также бы стояла и безропотно сносила любые его действия.
Да, мог бы, если бы она была хоть чуточку привлекательнее. - Ну, ты понял, командир - мы искали у неёоружие и ничего более.Ни в словах Корсака, ни в его тоне, резкосменившемся, ни в манерах, которые неожиданно построжали, не было и намёка на
блатняжество.- Короче, мы с тобой на задании – ищем недобитыхсамураев и их пособников. Не бойся ничего и доверься мне.И Лукьянов пошёл вслед за новым знакомцем,повинуясь безотчётно, кляня себя за это и волнуясь предстоящим приключениям.
Откуда только свалился на него этот штрафник Колька Корсак, уголовник и
мародёр? Видно, судьба, от которой, говорят, не уйдёшь. - По улицам ходить опасно, - сказал рядовой. –Народ косится – ха-ха-ха! - косой народ косится, да, неровен час, на патруль
напоремся. Зайдём сюда. Он повлёк младшего лейтенанта в подъездприличного дома и забарабанил в ближайшую дверь. Когда она открылась, перед
ними возник старик в длиннополом жёлтом шёлковом халате, с широкими подвёрнутыми
рукавами, в клетчатом платке на голове, подвязанным на особый манер. Стоял, не
шевелясь, гладко выбритое лицо его с маленькими чёрными глазками всё напряглось
тревогой. Он не улыбался и не кланялся, как принято у китайцев.Корсак отстранил его и, пропустив Лукьяновавперёд, вошёл следом, закрыв дверь. В чужой квартире он хозяйничал, как в
своей, при этом обнаружив большие навыки.Лукьянов, ещё робея, огляделся. Квартира принадлежала не простым людям. На нейлежала печать незнакомой красоты, изысканной и недешёвой. Мебель и прочая
аранжировка комнат была подобрана по цветам, выполнены добротно и со вкусом.Корсак рылся по шкафам, буфетам и всё, чтонаходил съестного, сносил на низкий столик в центре большой комнаты:- Гулять будем!Ах, что-то теперь будет, что-то будет – нылосердце у младшего лейтенанта. Полный тревожных предчувствий, с чувством крайней
неловкости уселся он за стол.Сухонькая старушка с маленьким жёлтым обвислымличиком, в причудливых буклях на голове, в нелепом национальном одеянии, подбитом
кружевами, появилась в дверях комнаты. Увидев Лукьянова, остановилась и
невольно отшатнулась – кто это, и как он сюда попал? Изумление было написано на
её дряблом лице.- Глянь, мамлей, что за шмара!В других дверях появился Корсак, подталкивающийперед собой молодую китаянку, черноглазую, с красивым азиатским лицом, изящной
фигурой, облачённой в экзотическое кимоно. Лука невольно поднялся навстречу и протянул рукудля пожатия, представился. Девушка часто-часто закивала головой, улыбнулась,
заговорила чистым, звонким, как у ребёнка, голоском.- Эх, знать бы, что она сейчас сказала, -посетовал Лука.- Наверное, благодарит, что япошек прогнали, -предположил Корсак, садясь за стол, пристраивая молодую китаянку у себя на
коленях.  Старики, стоя в сторонке, с тревогой поглядывалина незваных гостей и тихонько переговаривались.Колька кивнул на них:- Ишь, расщебетались – клянут гостей незваных…На удивлённый взгляд Лукьянова пояснил:
 
sadco004Дата: Среда, 27.01.2021, 08:08 | Сообщение # 178

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
- Это они дочери советуют не связываться срусскими, говорят - залапают тебя грязными руками.Лука невольно взглянул на свои руки – красные,обветренные, но достаточно чистые, чтобы приласкать китайскую девушку.Корсак пил рисовую водку, быстро хмелея,откровенно шарил руками по чудному платью китаянки и всё никак не мог найти
застёжки или завязки, чтобы добраться до её тела. - О – хо – хох! Грехи наши тяжкие! – вздыхал онпри этом.Он то притянет её к себе, обнимет, поцелует вмаленький ротик или скулу, да тут же и отпустит, потянувшись к чашке с водкой.
Бубнил невесть кому, заплетающимся языком:- Знаешь ли, голуба, какая жисть моя дрянь. А стобой бы я всё забыл…Она улыбалась ему вымучено и, должно быть, ей ив голову не приходило, что говорил он с ней о любви. Лукьянов случайно встретился с её взглядом ипрочёл в её глазах тоску, муку, мольбу, к нему обращённую. Вот слёзы заблестели
на её ресницах. Плакали, глядя на неё, старики. У младшего лейтенанта от выпитого закружиласьголова.- Не бойтесь, не бойтесь, - сказал он старикам.– Я не позволю бесчестить вашу дочь.Он весь даже изменился, говоря это, в голосезазвучали командирские нотки, которые так ловко и быстро сумел из него
вытравить Колька-штрафник.Старик, хозяин дома, вышел куда-то и черезминуту вернулся. Осторожно положил на спинку дивана чёрный футляр, вынул из
него скрипку и смычок, бережно обтёр их клетчатым носовым платком, стал в позу
и провёл смычком по струнам.- Это что? – почти даже с испугом встрепенулсяКорсак, оглянулся, да так и застыл от изумления.Между тем, комната заполнилась медленноплывущими один за другим чудными звуками, то почти замиравшими, то
поднимавшимися густой полной волной. Лука слушал и никак не мог понять, что ониговорят, эти звуки. Но они говорили что-то, назойливо и властно, возбуждали его
внимание, проникали в самое сердце. Наконец, мало-помалу всё яснее и яснее
становилось молодому танкисту, что такое говорят эти звуки. Они захватили его
воображение и унесли далеко-далеко отсюда, в мир детских грёз и мечтаний. Перед ним расстилались родные тучные поля,берёзовые колки увидел он, как наяву. Белокаменная церковь упёрлась высоким
шпилем колокольни в голубое-голубое небо. Он вспомнил, как с Егором Агарковым и
другими трактористами Петровской МТС, пытался свалить эту колокольню. Как
гуськом пыхтели, напрягаясь, трактора. Как гудели и лопались канаты, а
колокольня выстояла. И теперь вот вспомнилась она подвпечатлением  виртуозной игрыпрестарелого китайского скрипача, вспомнилась, как символ далёкой Родины…Замер старик, умолкла скрипка, оборвались звуки.Лука молчал, заворожённый, и понимал, что это молчание лучшая похвала
старику-музыканту.Корсак, тем временем, тоже растравив себе душучудной музыкой, самоуглубился, сидел молча с потемневшим лицом и отрешённым
взглядом. Но когда китаянка сделала слабое движение высвободиться, он не
отпустил, придержал её рукой. Она сразу перестала сопротивляться. Пауза надолго
затянулась. Наконец, что-то решив для себя, Корсаквстрепенулся:- Знаешь, мамлей, я, наверное, не буду, нехочется сейчас. Бери её себе…Он приподнял девушку за плечи и толкнул еёЛукьянову на колени. Ещё миг и головка её уже была на его груди. Лука, всё на
свете позабыв, целовал китаянку жадно и торопливо, касаясь губами её щёк,
маленьких полураскрытых и влажных губ, ароматной шеи.
 
sadco004Дата: Суббота, 30.01.2021, 08:23 | Сообщение # 179

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Она была удивительно пропорционально сложена -маленькое тело имело все женские стати, где не коснись. Но особенно
привлекательно личико. Её затуманенные слезами чёрные глаза с длинными
ресницами и выведенными в тонкие дужки бровями делали её похожими на сказочную
куколку. Хорош был ротик, безукоризненно очерченный и в то же время имевший в
своём рисунке что-то детское, невинное, обиженное. Выражение лица говорило о
покорности, хотя время от времени тонкие брови сдвигались, и гримаса отвращения
пробегала по нему. Эта гримаса и отрезвила Лукьянова. Он взял себяв руки, но китаянку из рук не выпустил.- Интересно, как её зовут? Как тебя зовут? Я –Лука, - младший лейтенант ткнул пальцем себя в грудь, потом нацелил её на
девушку. – А ты? Китаянка испуганно замотала головой, отрицаячто-то, её многочисленные косички разлетелись веером.- Какая тебе разница, как её зовут, - Корсаквскинул клонившуюся на бок голову. – Тащи в спальню, да пугач оставь – я
посторожу.- Не бойся, не плачь, - Лукьянов старалсяуспокоить девушку, гладя её широкой ладонью по волосам.Китаянка, кажется, понимала его и делала надсобою усилия, чтобы успокоиться. Наконец ей это удалось. Из складок чудного
своего платья она достала носовой платок, смятый в комочек, промокнула глаза и
постаралась улыбнуться русскому офицеру. Она была чудо как хороша в эту минуту. И Лука неудержался - поцеловал её в лоб отеческим поцелуем и поправил волосы. И всё это
он сделал, как старый рассудительный человек, успокаивающий ребёнка. И сказал он будто дедушка внучке:- Ну вот, так-то лучше. Зачем даром плакать.Китаянка поняла его по-своему. Она схватилаширокую ладонь Луки и стала осыпать её поцелуями, а он, глядя на неё, совсем
растерялся, широко раскрыв глаза и нервно раздувая ноздри. Его обветренные щёки
побледнели, а по взмокшей от пота спине пробежал холодок.- Чёрт их поймёт…. Вот чего она хочет? – онрастерянно взглянул на власовца, вытянувшего ноги по полу и пристроившего
отяжелевшую голову на согнутую в локте руку.- Да оно тебе надо – всех понимать? Тащи вспальню и делай, что сам хочешь – ей понравится.Китаянка, кажется, совсем успокоилась. Онаподняла голову, глаза её сверкнули, она даже кокетливо закусила свою
прехорошенькую губку.- Ишь ты, - удивился Корсак. – Она никак замужза тебя собралась, мамлей? Ну-ка, проверим…Он через стол протянул руку и пошарил ею удевушки на груди. Реакция была неожиданной. Китаянка вскочила на ноги,
спряталась за спиной Луки. При этом она что-то щебетала, гневно сдвинув брови,
и даже топнула ножкой в избытке чувств. - Ха! – Корсак сел удивлённый и дажепротрезвевший. -  Как быстро бабыпросекают, кто в деле начальник. Ну-ка, дай её сюда, мамлей. Я ей сейчас
задницу надеру, чтоб место своё знала, перепёлка Муда… дзянская. Корсак качнулся вперёд всем телом и уткнулсялбом в воронёный ствол пистолета.- Встать! – приказ младшего лейтенантапрозвучал, как выстрел.Корсак проворно вскочил на ноги, округлив глаза:- Ты что, земеля?- Кругом! Шагом марш! Пристрелю, сволочьблатная, глазом не моргну, так что…- Вот ты как, дружбан, ну-ну, - Корсак поплёлсяк двери, втянув голову в плечи.На улице злоба и решимость оставили Лукьянова.Нелепо было русскому офицеру вести под стволом русского солдата по китайскому
городу. Да и идти-то куда, в какую сторону, он толком не знал. Может, дать
пинка под зад этому власовцу, а самому вернуться в дом: уж больно хороша собой
китайская девушка – до сих пор руки ходуном ходят от возбуждения.
 
sadco004Дата: Вторник, 02.02.2021, 08:12 | Сообщение # 180

Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Почувствовав колебания Лукьянова, Корсакобернулся:- Убери пушку, командир, лучше глянь, чего янадыбал.В руке его сверкнул желтизной маленькийкитайский божок. Лука взвесил в ладони – тяжёлый.- Золото, - подсказал Корсак и подмигнулзаговорщески. - Украл? – осудил Лука.- Военный трофей, - передёрнул плечами штрафник.- В штаб сдашь?- Чушь городишь - поделим.- Для чего тебе?- Дурак ты, мамлей, это ж золото… Деньги.Понимаешь – много денег. С деньгами всегда веселей живётся. Гуляй, шпана,
Одесса-мама! Лука вдруг подумал - пристрелить мародёра и вседела, и повод есть и желание. Он сунул божка в карман и поймал Колькин взгляд. Корсак, кажется, прочёл себе приговор в глазахтанкиста. Он весь напрягся и попятился, заворожено глядя в дуло пистолета.
Прохожие, с тревогой поглядывая на пистолет в руке офицера, по широкой дуге
обходили русских. Лука огляделся, повёл стволом пистолета в ближайший двор,
бросил короткое:- Шагай.Корсак послушно пошёл в указанном направлении.И вдруг за спиной:- В чём дело, товарищи военные? Ваши документы.Патруль - капитан из пехоты и два солдата с ним.- С этим всё ясно – взять!Дуло автомата ткнулось Корсаку между лопаток. Онзавертел головой, оглядываясь:- Мамлей, скажи, что я с тобой. Мы вместе,мамлей…- Отвали! – отрезал Лука.- Вы что делаете в городе? – спросил старшийпатруля, возвращая Лукьянову документы. – За углом машина, но мы сейчас в
комендатуру, а танки ваши там.Он махнул рукой и козырнул. Лука застегнулкарман гимнастёрки, спрятав документы, поднял ладонь к виску:- Найду.Издали Корсак сыпал угрозами:- Ещё увидимся. Попомни моё слово.Шагая прочь под пронзительным взглядом офицерапатруля, Лука ощутил запоздалый страх. Как близко он был на краю пропасти! Вот
если б старик-китаец шум поднял, а тут патруль…. Арестовали бы их, как
мародёров, а там трибунал и расстрел. Ну, может не расстрел, но мало что
приятного. Вместо наград – бушлат арестанта, и это в самом конце войны.  5 Золотой китайский божок жёг ему бедро. Скрывшисьс глаз патруля, Лука стал приглядывать место, где можно от него избавиться. И
тут в глубине двора заметил дымящийся асфальтовый котёл. Рядом курили двое
перепачканных рабочих. Лукьянову пришла в голову другая мысль. Достав пистолет, он понятым жестом отправилкитайцев прочь. Черпаком на длиной ручке достал из котла кипящий гудрон,
поставил на землю и воровато огляделся.Наверное, во все окна домов, окружавших двор,пялятся зеваки, подумал Лука. Ну, да чёрт с ними! Поди, не разглядят, что он
делает. А то за идолёнка своего и на пистолет попрут – не побоятся. Всё может
быть.
 
Форум » Школа писателей » Уголок Мастеров » Клуб любителей исторической прозы (история моих предков)
Поиск:

 

 

 
200
 

Какой Ваш любимый жанр?
Всего ответов: 152
 





 
Поиск