Вход ·
Личные сообщения() ·
Новые сообщения ·
Участники ·
Правила форума · Поиск ·
RSS 
|
Клуб любителей исторической прозы
|
|
| sadco004 | Дата: Суббота, 01.02.2020, 09:55 | Сообщение # 61 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Конечно, если бы Егорка принялся стучать икричать, его бы нашли, а Нюрку наказали. Но уж больно не хотелось признавать
своё унижение. Он забрался на кровать, готовый, если сестра всё-таки сжалится и
выпустит его, показать полное презрение к происходящему, прислушивался к
стукам, брякам, возгласам и смеху – в доме выкупали невесту. Там, конечно же,
было веселей и интересней. Дверь хлопнула в последний раз, голоса сталиудаляться и пропали. Егорка уткнулся носом в подушку и заревел. Утопив горе в
слезах, он уснул.Между тем, свадебное гульбище натолкнулось нанепреодолимое препятствие – председатель Сельсовета Иван Андреевич Шумаков не
только отказал в регистрации молодым, но и пригрозил многими неприятностями
веселящимся в дни всенародного траура. Никто не желал прослыть белоэлементом, и темболее попасть в немилость к власти. Свадебный поезд как-то сам собой
рассыпался, многие развернулись по домам. Наталья Тимофеевна блюдя обычай,
торжественно и чинно встречала оставшихся у порога. Она кланялась им в пояс,
рукой до земли, и говорила нараспев:- Добро пожаловать, гости дорогие! Прошу непобрезговать угощением, отведать, что Бог послал. Мужики, бабы проходили, выпивали стоя, крякали,вытирали ладонями губы, закусывали, поздравляли молодых, благодарили хозяйку и…
бочком-бочком на улицу. За столом собрались только близкие родственники.У Фёдора Агаркова в тот день были и личныенеприятности. Фенечка, усмотрев со стороны свекрови какое-то пренебрежение, наотрез
отказалась быть на свадьбе и сына не пустила. Фёдор томился своим одиночеством
и первым заметил отсутствие Егорки.- Гости за столом, а хозяин спит.Егорка проснулся, когда услышал голос старшегобрата и почувствовал его широкую и тёплую ладонь на своём плечике. Он оттолкнул
её и протёр кулаками глаза.- Что надулся? Ну, говори уж, что натворил.- Ещё не натворил, - со вздохом ответил Егорка,- но скоро натворю.- Ну, когда натворишь, тогда и ответ будешьдержать, - сказал Фёдор, - А раньше времени не стоит каяться. Ну, что же ты
лежишь? Вставай, угощай гостей.А сам вместо того, чтобы поднять Егорку,привалился на кровать и придавил его.Фёдор хоть и держал себя с братом на равных, повозрасту ему в отцы годился - его сын Витька лишь на полгода моложе. Если бы не
суровость Фенечки, Егорка дневал и ночевал бы у Фёдора, а племяннику завидовал
лютой завистью. Сейчас он был почти счастлив.- Расскажи про войну, - теребил брата.- Я её не видел, - улыбнулся Фёдор. – Я от неёпо лесам бегал.- И что, совсем-совсем ничего не видел, непомнишь?- Один только момент, когда нашу деревнюосвобождали. Со стороны Михайловки пушка бьёт, а белосволочь, казачьё там
разное огородами драпает. Вот это сам видел.Вошла мать. - Что же это вы тут притулились вдвоём? – спросилаона.- Да так, войну вспоминаем, – сказал Фёдор. -Дверь не закрывай, пускай так.- И ты войну вспоминаешь? – хмельно улыбаясь,спросила мать. Рука её опустилась Егорке на голову. – Сиротинушка ты моя,
кровинушка.- Ага. И я.- И есть, что вспомнить?- Ага.- А ты помнишь, как мы чуть не угорели однажды?- Не-а. А когда?
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 03.02.2020, 07:50 | Сообщение # 62 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| - Ты ещё вот такусенький был. Проснулась ятогда, чувствую – задыхаюсь. Поднялась и хлобыстнулась на пол. До двери доползла,
открыла. Воздух свежий пошёл - как-то мы отдышались. Выползли потом все на
крыльцо и остаток ночи там просидели.- Холодно было?- Да, прохладно. Но в дом возвращаться страшно.Так и сидели, дрожа, пока не рассвело. А что ж ты хочешь – бабы, один мужик – и
тот на руках. Между тем, из горницы в приоткрытую дверь доносилисьвозбуждённые голоса, разговор там шёл накалённый. Мать и Фёдор с тревогой
поглядывали туда, прислушивались.- Ну, пойдём, Егорушка, я тебя шанежкамипокормлю, - позвала за собой Наталья Тимофеевна.Расположившись по одну сторону стола иповернувшись вполоборота, ругались старшие сёстры, Татьяна и Федосья. Их мужья
молчаливой поддержкой сидели рядом, бросали хмурые взгляды друг на друга и
стоящие перед ними наполненные стаканы.- Да ты хоть соображаешь, что говоришь? –кричала, распаляясь, Татьяна. – Ведь я выходила – какое приданое? Постель одна
да тряпки кой-какие. Ведь хозяйство-то Егорово. А матери что останется,
малышне?- Да что я ненормальная что ли? – кричалаФедосья. – Всегда так бывает – наследство меж детьми делится. Да и кому сейчас
по силам такое хозяйство ворочать? Ваньке, вон? Да больно надо. Он теперь днями
спит, а ночами с Лизкой шушукается.Бывший военнопленный австриец Иоганн Штольцсидел в углу стола, в одиночестве, опёршись о стену могучим плечом. Его
крючковатый нос казался прозрачным под солнечным лучом. Восемнадцатилетняя
Лиза, стройная миловидная девушка, стояла у печной стены, спрятав руки за
спиной, от слов сестры широко распахнула томные голубые глаза и ярко зарделась.
- А это уже не ваше дело! – ответила она. – Скем я буду – не ваше дело.Белое, искажённое лицо Татьяны повернулось кней:- Тебе, голуба, тоже наследство подавай?- Мне, как всем, - сердитая, Лизаветастановилась ещё красивей.- Чего сиднем сидим, мужики? – Фёдор поднялперед собою стакан.Выпили. Женщины примолкли, косясь на них. Похрустывая долькой лука, рассудительный Егор,Татьянин муж, сказал:- Тут надо сразу определиться: если будем чтоделить – давайте делить, а не ругаться, если нет – то перестаньте кричать: на
свадьбе ведь. Как, мать, а? Твоё последнее слово в доме,… и первое тоже.- А ты куда торопишься? – решился вставить словомолодожён Илья, приехавший за Федосьей из неблизкого Бутажа. – Без нас,
наверное, решат, что к чему. Без очереди только на мороз пускают.Голос его был злой, чёрные кудри задиристо тряслись.Егорку охватили какое-то отчаяние напополам свесельем: надо же – оказаться в гуще таких событий! Вот если драка разразится,
они с Фёдором всем накостыляют, да ещё Ванька-австрияк пособит. Егорка елозил
по лавке, поглядывая на спорящих.- Ну, чего вам? – обиженно поджала губы НатальяТимофеевна, - Косилки-молотилки отцовы? Да забирайте, всё равно ржавеют, а
скотину не дам – чем же ребятишек кормить стану? Эх, вы.... дети, дети.Если бы не блуждающий пьяный взгляд и неверныедвижения, мать своим авторитетом смогла бы, наверное, загасить ссору. - Мать, а ты Ивана спросила? – подалась вперёдЛиза. – Он всё делает-делает, а всё, как работник. Так и останется ни с чем.Федосья даже побагровела:- За дуру что ли меня принимаешь? Скажешь, и сВанькой ещё делится? Всякую ерундуговоришь, голову всем морочишь. Он что, кормить вас будет?- Ладно, подавись своим куском! – Лизаветапроглотила обиду и отвернулась.- Что такое? – вдруг сделавшись совершеннобелой, пробормотала Татьяна.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Четверг, 06.02.2020, 07:39 | Сообщение # 63 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Егор вскочил из-за стола, схватил её за плечи,иначе бы она, наверное, упала со стула.Федосья, презрительно поджав губы, посмотрела нанеё и отвернулась.- Что же ты молчишь? – отчаявшись услышать оттёщи вразумительного слова, Егор обратился к Фёдору.Шурин долго и пристально смотрел на него, потомвдруг неожиданно сказал:- Отстань!- Нет уж, - зло говорила пришедшая в себя Татьяна,- как мне, так и всем. Вон Фёдор в одних дырявых портках женился.- Да? Ваньке всё останется? – закричала Федосья.– А случись что с матерью, он детвору из дому выгонит, нам же на шею повесит.Штольц молча сидел, напустив на лицо всюимеющуюся суровость. Лизавета, не скрывая тревоги, вздыхала и поглядывала на
него. Егорка смотрел на Ваньку и понимал, что не всегда, наверное, он был таким
неразговорчивым, каким он привык его видеть, когда-то, должно быть, он тоже
бывал весел и беззаботен, болтал и смеялся на своём австрийском языке. - Плохо ты его знаешь, - выразительно сказалаЛизавета.- Э-э-э! – махнул рукой кудрявый Илья. – Немчураон и есть немчура. А то ещё к себе уедет.- Что ты брешешь! – задрожала от яростиЛизавета, и перекосившееся лицо её потеряло привлекательность. - Ну-ну!– Фёдор вскинул на неё укоризненный взгляд.- А что ты выгораживаешь его, зачем? – Федосья восновном нападала на работника, а теперь коршуном налетела на сестру.- А тебе какое дело? – хрипло проговорилаЛизавета.- Замуж что ли собралась?- Может быть. Небо за окном почернело, пошёл снег. Со столовубрали почти нетронутые закуски, поставили самовар. Пили горячий чай, громко
крякая и отдуваясь, лениво переругивались. - А ты здесь что сидишь – пора спать, - сказалаЕгорке мать и выставила из-за стола.- Идём, брат, - подмигнул Фёдор, - Я тебе провойну расскажу.Егорка разделся и лёг. В полутёмной комнате былопрохладно и тихо. Перед глазами поплыли кольца, похожие на полупрозрачные срезы
лука. Он вдруг почувствовал, что по щекам его текут горячие и едкие слёзы.
Чувствовал, как усталость входит в руки и ноги, доходит до кончиков пальцев,
потом подступила дремота. Егорка ожидал Фёдора и думал о нём. Он уже осознавал,что есть две породы людей - одни много говорят, кричат, возмущаются и всегда
недовольны, а другие молчат и делают по-своему, и всё у них получается. И ещё
он думал, как приятно быть братом человека, у которого всё получается.Ночью Егорка несколько раз просыпался от громкихголосов за дверью. И засыпал, неведая, что там решают и его судьбу. Договорились всё-таки делиться. Даже дом,крепкий ещё, должен быть разобран. Фёдор получал часть прируба. Старшим дочерям
– по амбару. Лизавета в ту ночь была просватана законтуженного австрияка, и они получили свою долю наследства. Большая семья
Кузьмы Васильевича Агаркова распалась, рассыпалось и его хозяйство. Фёдор давно собирался переехать на хутор, где с землёйбыло вольготнее, уговорил и мать. Наталья Тимофеевна сильно постарела за эту
ночь, стала слезливее. Расставались родственники хоть и без ругани, новесьма настороженными и без сердечных объятий.Егорке приснился сон. Странный пирог летал повоздуху, и чьи-то большие руки, высовываясь из тумана, отламывали от него
куски. Проснулся он с воспоминанием о коварстве сестры и о том, что он
пропустил на свадьбе самое интересное. Но интересное в жизни только начиналось.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Воскресенье, 09.02.2020, 13:31 | Сообщение # 64 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Волки Все живое есть результат борьбы(В. Белинский) Теперь уже не помнят, кто и когда вбил первый колышек на Волчанке. Быть может, это было ещё во времена Столыпинской реформы, когда крестьянская Россия поднялась с насиженных мест, и волна переселенцев покатила за Урал. А название осталось, наверное, с той поры, когда, говорили, голодными белыми зимами стаи волков осаждали хутор, резали скот в хлевах, скалились в окна изб.Леса тогда стояли дремучие, а домов-то было – раз, два и обчёлся. Многие мелкие поселения разорила война и последующий голод - несчастья сбивают людей в кучу. И наоборот, лишь только полегчала жизнь, каждый хочет обзавестись своим углом и куском земли, или, как здесь говорят, - «стремится к богачеству».Всё повторяется, как зима и лето, как обилие и недород, только каждый раз по-иному.По-новому повела крестьянскую политику Советская власть. И хотя земля, как и было объявлено, нарезалась в удел каждому, кто хотел её обрабатывать, больше поощрялся коллективный труд – ТОЗы, коммуны. Для них – льготы в налогах, льготы в кредитах, для них широко распахнуты двери сельской торговой кооперации.И вот уже появилась своя, деревенская интеллигенция, что не сеет и не пашет, но всегда при власти, в достатке и почёте. А те, кому надеяться не на кого, и надо было думать за себя и за своих детей, те при всей своей политической близорукости и видимой трудности единоличной жизни, делали единственно правильное, что им оставалось делать – кормили себя и страну.На хуторах люди большей частью в близких или дальних родственных связях. На Волчанке несколько семей Кутеповых, Малютиных, несколько однодворых фамилий. Сюда Фенечка уманила Фёдора, а он мать. Так и Агарковы появились здесь летом 1924 года.В Табыньше раскатали большой дом, рубленый ещё покойным Кузьмой Васильевичем, а на хуторе поставили из него два. Без помощи людской не обошлось, но основная тяжесть трудов легла на Фёдора и не согнула его, а даже наоборот, как-то расправила. Видного сложения, с трезвым ясным умом, он был тем самым русским мужиком, которым и была крепка Россия испокон веков.Наталья Тимофеевна, оставшись одна с малолетними детьми на руках, тянулась к старшему сыну всей душой, несмотря на взаимную неприязнь со снохой. С любовью она замечала в Фёдоре, внешне очень похожем на неё, отцовские повадки.С тех пор, как живёт человечество, сын учится у отца, перенимает каждый его шаг и гордится, становясь похожим на него. Волна нежности затопляла материнскую душу каждый раз, когда видела она обоих ребятишек-однолеток, её Егорку и Фёдорова Витюшку, по-детски высунувших языки, занимающихся взрослыми делами в подручных у её старшего сына.Порой, встречая его у порога, она говорила:- Дай я тебя поцелую.Встав на цыпочки, горячими ладонями брала его за лицо, притягивала к себе.- Боже, какой ты большой стал. Я, кажется, никогда не привыкну.Фёдор стоял перед ней, сутулясь от неловкости и своего роста.- И пахнет от тебя, как от него, - она отворачивалась, сверкнув слезами в глазах, - когда на фронт провожала.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Среда, 12.02.2020, 07:41 | Сообщение # 65 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Мать отходила к окну, ссутулившаяся, смуглая, с сединою в волосах. А когда поворачивалась, глаза были уже сухими, только сильней обычного горели щёки. Жалела мать себя, жалела и Фёдора.Не складывалась у него жизнь с Фенечкой. Оба молодые, красивые, рослые, на редкость внешне подходившие друг другу, в душе глубоко разнившиеся. Хотя и выставлялась в причину будто бы завистливая свекровь, но дело было не в ней. В Фенечке, подмечал Фёдор, всё яснее проявлялись характерные Кутеповские черты – истеричная скандальность, заносчивость, пренебрежение к тем, кто беднее.«Ведь я её ненавижу, - совершенно спокойно думал Фёдор о своей жене, вспоминая холодный взгляд и брезгливо поджатые губы. – Только теперь поздно оправдываться, раньше надо было думать да матери слушаться. Живу с ней из-за сына».В очередной раз уходя к матери от семейной ссоры, думал: «Её бы надо гнать», но чувствовал, что не сможет поднять на жену руку. Он жил, страдая, мучаясь, понукая и сдерживая себя, и думал, что так и живут в семьях.За воротами на голубом снегу под дробящейся россыпью звёзд он вздохнул морозного воздуха, который глубоко свежим холодом прошёл в лёгкие и вызвал кашель. Он шёл и радовался сам себе, радовался, что вырвался из дому, что в очередной раз сдержался и не ответил криком на крик, радовался, что идёт к матери.Повизгивал смёрзшийся снег под валенками, встречный ветерок выжимал слёзы. Крупная жёлтая звезда, высоко поднявшись на западе, горела не мигая. Никогда, казалось, не видел он такого бездонного и живого неба, во все глаза следившего за ним.Луна никак не могла вырваться из хищной пасти одинокого облака. Она была маленькой и блеклой, а тучка – серой, светящейся изнутри. Наконец освободившись, она быстро поплыла прочь, всё увеличиваясь. И когда остановилась, в белом свете её, таинственно изменившим ночной мир, засинели занесённые снегом крыши изб, в бревенчатых стенах заблестели стёкла окон.От дворов тянуло дымом и застойным теплом хлева.Жадно напиваясь табачным дымом, Фёдор постоял перед крыльцом. В темноте сеней наощупь открыл дверь. Комната с побеленными стенами и потолком, с завешенными окнами, с застоявшейся тишиной и запахом керосина, показалась ярко освещенной. Переступил порог в припорошенных снегом, гулких от мороза валенках, огляделся.У стола сидела Нюрка, вытянув маленькие босые ступни, и крутила ручку швейной машинки, глядя на блестящее никелированное колесо. Дощатый вымытый и выскобленный ножом стол был завален яичной скорлупой, на нём лежали – круглый хлеб и коровье масло в тарелке, поблёскивающее каплями влаги. Мать разливала молока из глиняной кринки в такие же толстые кружки.- Садись с нами, - пригласила она Фёдора, не отрывая глаз от белой струи. - Молочка парного хочешь?Фёдор отказался и старался не смотреть на стол. Ожидая, когда мать и Нюрка кончат ужинать, он сел на табуретку у стены. Смотрел по углам избы широко поставленными от переносицы глазами, взглядом немолодого, спокойного, твёрдого, уверенного в себе человека.На его голос в дверях горницы показался заспанный Егорка. Утром ли, вечером дети просыпаются румяные, свежие и им сразу же хочется играть. Через мгновение Егорка уже сидел у Фёдора на коленях, и тот путал брата вопросами, сбивал с толку и хохотал довольный, заставляя вздрагивать от счастья его маленькое воробьиное сердце. Мать от стола посматривала на них, и, чувствуя, что веселье у старшего сына не очень-то весёлое, и догадываясь о причине, безуспешно искала его взгляда.Хрупая валенками по снегу, кто-то пробежал двором. Бухнула входная дверь. Вошла Санька, румяная с мороза, белой изморозью опушён платок вокруг лица. Увидела Фёдора – обрадовалась. Подала мягко холодную руку, кольнула серыми в густых ресницах глазами. И брат улыбнулся ей, взял за плечи, потёрся о её щеку своей щетинистой. Такой красивой он не видел сестру ещё ни разу. Невеста!
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Суббота, 15.02.2020, 14:55 | Сообщение # 66 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Санька размотала платок, скинула шубейку исклонилась к умывальнику.- Ой, мама, с голоду помру!Мать расставила на столе чашки, вынула из печизакопченный чайник, прибавила фитиля в лампе. В избе стало ещё светлей. Все
сели к столу, а их огромные тени заплясали на стенах, теряясь в синеватом
сумраке углов. Наталья Тимофеевна выбрала из большого чугуна горячую картошку и
с улыбкой («поросятам варила») поставила в чашке перед Санькой. Рядом огурцы
прямо из рассола, хрустящие ледком. Фёдору поднесла полный до краёв стакан
самогона. Он сразу построжал - святая минута наступила. Отеческим взором окинул
застольников, мысленно сосредоточился.- Обожди пить, - предупредила Санька, очищая откожуры картошку. – На.Крупная картофелина сахарно искрилась вблизигорящей лампы. Он принял её на ладонь, благодарно глянул на сестру:- Ты любишь такую, в мундирах? Я шибко обожаю даещё с молочком.- Налить? – встрепенулась мать и добавила, - Тутземля свежая. Одни глазки садили – и вот какие клубни. Один куст – полведра. Вслед за Санькой и Фёдором все потянулись ккартошке, чистили и макали её в плошку с солью. А он сидел пунцовый от выпитого
первача, как все здоровые люди, и тёмные глаза его на чистом лице засветились
любовью и душевным покоем. Потом пересел к печи, прикурил, и под его рукой на
чугунной плите начало растекаться молочное пятно дыма. Мать, качая головой и улыбаясь, убирала состола, рассказывала, вспоминая мужа, как любил он её, какие покупал подарки. В
сознании детей отец вырисовывался человеком, подарившем матери большое счастье.
Что-то грустное, как тень сожаления, промелькнуло в её лице.- Вот это была жизнь! – сказала она с глубокимвздохом. – Боже мой, да неужто ж правда такое было? Самой даже не верится.Фёдор посмотрел на неё с нежностью, граничившейс состраданием. Сколько раз он слышал, как вот так вспоминали о прошлой,
дореволюционной жизни. И хотя и тогда порой бывало нелегко, вспоминали о ней,
как о великом счастье. Потому что был достаток, и все были вместе. Наталья Тимофеевна рассказывала, как забралиКузьму Васильевича в солдаты, как провожала его у Петровской церкви.
Рассказывала просто, почти спокойно. Только по щекам сами собой текли слёзы. И
видя их, притихла Нюрка, разволновался Егорка, готовый разреветься.- Да не трави ты себя, - остановила её Санька, -видишь – детвора хнычет.- Видимо, так на роду ему было писано, -закончила мать и зашмыгала в платок.Надолго замолчали. Наконец Фёдор поднялся иогляделся, молча прощаясь. Егорка снизу посмотрел на брата, в детских глазах
возникла тревога - неужто уходит? Для него это было большей неприятностью, чем
слёзы матери.Наталья Тимофеевна оправилась от переживаний,стянула с плеч платок, уголком гребёнки почесала переносицу. И хотя брови в тот
момент высоко поднимала, морщин на лбу собралось мало - старость ещё не тронула
её лицо. Провела гребёнкой по волосам, воткнула на затылке, заторопилась
высказать уходящему Фёдору:- Ой, страх, страх! Морозы-те кабы не ударили. Санька-то завтраза сеном собралась. Извеков Борис позвал, прикупил где-то в Татарке. Сам-то
хромоногий, а мать его – барыня. Ну, да пусть едет, глядишь – нам возок
перепадёт. Всё дело.Отойдя в тень, задом опёршись о прижатые к печируки, Санька смотрела куда-то вдаль, и во взгляде её светились томная девичья
мечта и ликование жизнью, такой прекрасной и непредсказуемой. Она ощущала себя
человеком, которому приготовили подарок, и предвкушала удовольствие того
момента, когда ей его вручат. Фёдор оглянулся от порога. Санька и на неговзглянула счастливыми, влажными и оттого по-особенному сиявшими глазами.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Вторник, 18.02.2020, 07:43 | Сообщение # 67 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Было позднее утро, но солнце ещё не показалось.Только по временам сквозь облака ощущалось тепло его, и тогда снег светлел и,
казалось, резче звучал под копытами и полозьями. Недавно выехали с хутора, а у Бориса уже мёрзлиноги. В гражданскую войну был он ранен шрапнелью, когда вёл своих товарищей в
атаку. Неверно сросшиеся кости болели, особенно в холода и перед ненастьем.
Вдобавок ему нестерпимо хотелось курить, так хотелось, что рот был полон слюны,
а он и сплюнуть при девушке стеснялся. Борис шевелил пальцами в тесных пимах,
морщился и часто испуганно поглядывал на Саньку, неподвижно сидевшую рядом. Снежная пыль из-под копыт опушила её с ног доголовы, морозный воздух разрумянил. Санька изредка вскидывала на него быстрый
любопытный взгляд из-под густых ресниц, таких густых, что серые глаза её
казались чёрными. И это мимолётное внимание непонятной радостью взрывало
Борисово сердце, боли будто бы отступали. Разговор в пути не клеился, но
перестрелка глаз скучать не давала.К полудню были в Татарке. Борис, оставив Санькув санях, ушёл обсуждать с хозяином последние детали купли-продажи. А её
внимание привлекло старушечье лицо в платочке, прилепившееся к окну. Без
любопытства, не мигая, смотрели выцветшие глаза.Подошёл Борис, прикурил, сладостно затянулся,спросил, щурясь от дыма:- Не замёрзла?И уже в санях, бросив окурок, он вдругспохватился:- Вот ведь забыл совсем - как память отшибло.Лопату-то я не взял – чем снег со стога сгребать? Может сходить попросить или вилами
управимся? Как думаешь, Александра? Заоколицей дорога, пробитая среди белых холмов, до блеска притёрта полозьями.
Видно было, что по ней не один день возили сено и на санях, и волоком. На
опушке леса накатанная дорога делилась – пути вели вправо, влево и вглубь леса
к с лета намётанным стогам. Борис, привстав в санях, огляделся и, усмотрев
что-то, уверенно направил лошадь вперёд. Остановились на лесной поляне у стога-великана,желтевшего крутыми боками. Вокруг, как не оторвавшиеся от земли дымы, стояли
берёзы. Санька походила вокруг саней, разминая закоченевшие ноги. Борис
освободил лошадь от удил, обошёл стог, приглядываясь. Хоть и не был он
суеверным, место показалось ему дурным. С помощьювил и перекинутой через зарод верёвки Санька вскарабкалась на его макушку. Пока она скидывала снег, Борис курил и нервноходил вокруг саней, зажав под мышкой черенок вил. А потом обнял себя за плечи и
почесал спину о берёзу, всё поглядывая по сторонам холодно и настороженно. Санька наконец-то смогла вволю насмотреться нанего. Сверху видны были его спина, жилистая шея, старая шапка, «уши» которой он
так и не опустил. Когда прикуривал, пустил струю дыма вверх, и Санька увидела
его смуглую щёку, опушённые брови и заиндевевшие усы. Снегу на зарод намело немало. Санькараскраснелась, распустила платок, волосы у пылающих щёк закурчавились. Потом и
варежки ему скинула – жарко! Борис томился бездельем внизу.- Устала? – спросил он.Санька трясла головой – нет. Ей было весело оттого, что они с Борисом вдвоём, что весь посторонний мир остался где-то там, за
чертой леса. Лишь по-весеннему яркое солнце во все свои лучи подглядывало за
ними, и за это высотный ветер строй за строем гнал на него ослепительно белые
облака.Тень облака скакнула на круп лошади. И словноубоявшись его, она попятилась от стога, напряжённо ставя ноги, вертя головой, шевеля
ушами, беспокойно всхрапывая. Сосущее чувство страха возникло в груди у Бориса
и опустилось вниз, к ногам. Неосознанное, без реальных причин, как
предчувствие. Вдруг лошадь, точно обезумев, пронзительнозаржала, рванулась с места вскачь, волоча сани, путаясь в брошенных вожжах.
Борис с криком побежал за ней, широко переваливаясь, припадая на обе ноги, и
успел упасть в сани, вырвать из-под лошадиных ног вожжи.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Суббота, 22.02.2020, 08:38 | Сообщение # 68 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Бесшумными серыми тенями из-за берёз выскочиливолки.Пронзительное лошадиное ржание, крик Борисоввырвали Саньку из душевных грёз. И в следующее мгновение она увидела волков.- Дядя Боря-а! Еёистошный детский крик будто хлыстом стеганул Извекова в спину. Он ничего не
ответил. Встречный ветер рвал ему горло, перехватывая дыхание. Сквозь пелену
слёз он видел радужный, расколотый на отдельные эпизоды мир. И лишь с необычной
ясностью чувствовал время в двух измерениях - страшную быстроту устремившихся
за ним волков и медленность тяжёлого скока лошади. А потерей в этой разнице
была его жизнь, на которую осталось совсем уже мало времени.Волки рассыпались в поле, пытаясь окружитьлошадь и седока в санях. Близко- близко оскаленные пасти. Невесть откуда
взявшийся пот заливает Борису глаза, щипит прокушенные губы. От крови, давящей
на уши, глохли все звуки. Сердце ухало в груди, отдаваясь тяжёлыми толчками в
висках. И не хватало воздуха. Летят мгновения. Страх смертельной тяжестьюпридавил душу. Вот-вот развязка. И всё это длится, длится,… нет конца.Наконец сознание проясняется: волки вязнут вснежной целине – с боков им лошадь не обойти, а накатанная дорога во всю ширь
занята санями, с которых тускло поблёскивают вилы в Борисовых руках. Нет, врешь, не возьмёшь! Мы ещё поборемся. Теперьлишь бы скакун не подвёл.Волки вернулись. Их матёрый вожак сидит совсемрядом со стогом, косится настороженно.- Собачка, собачка, - говорит Санька, - идидомой.Он тихонько рычит в ответ, и чёрная губаприподнимается над синеватыми клыками.И другие поодаль сидят или лежат на снегу,положив морды на лапы. На каждое движение Саньки вздрагивают, вскакивают,
скалят пасти, в беспокойстве перебегают с места на место. Девушка смотрела на
них, а глаза её сами бухли влагой, туманились. Слёзы пролились через край. Сидя
на стогу, Санька плакала от холода и страха. Руки заледенели, лишь дыхание
горячее.Худющий волк прыгнул на стог, загнав её сердце всамые пятки, но скатился вниз и заскулил, роняя слюну. Санька пригрозила ему вилами, и он метнулся всторону, поджав хвост. Девушку знобит уже так, что стучат зубы.Зарыться бы сейчас с головой в сено и дышать себе на руки, но боится даже на
миг оторвать взгляд от волков и всё вертит головой – чтобы видеть всех. День начал угасать, скоро сумерки и ночь. Санькекажется, что где-то фыркает лошадь, звучат приглушённо голоса. Но волки не
обнаруживают беспокойства, готовые и ночь ждать, и ещё бог весть сколько –
может той минуты, когда Санька насмерть закоченеет и сама свалится со стога. Подняв вверх острую морду, вожак внезапно завыл.И вой его, низкий, протяжно-тоскливый повторил зимний лес. Волчий плач внезапно
оборвался, как и возник. Вожак заскулил жалобно, со слезой. Повизгивая,
беспокойно завертелись волки, а потом разом сорвавшись с места, исчезли в лесу.Теперь и Санька услышала звуки, потревожившиестаю – лай собак, людские голоса, лошадиное фырканье и снежный скрип под
множеством ног, лап, копыт, полозьев. Она скатилась со стога, когда увидела
мужиков. Ноги её не держали, но чьи-то сильные руки подхватили её, встряхнули,
затормошили.- Жива? Не поморозилась?Мелькали незнакомые, участливые лица. Наконецблизко-близко одно, родное, на век любимое.- Саша. Это я, Саша, я.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Вторник, 25.02.2020, 07:47 | Сообщение # 69 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Борис обнял девушку и поцеловал. Целовалвздрагивающие под его губами веки, помороженные щёки, холодные губы. Целовал
окоченевшие пальцы, дышал на них паром, мял её ладони в своих руках. - Саша, любимая, прости….Ночевать остались в Татарке. Гостеприимная хозяйка убрала с плиты чугунок,делала всё быстро:- Сейчас печь подтопим.Открыла заслонку. За ней уже сушились сложенныедрова. Подложила бересту, чиркнула спичкой. В просторной кухне запахло
берёзовым дымком. Непросохшие поленья, занимаясь огнём, сипели, на
закоптившихся торцах закипали дегтярные капли.Борису хотелось пить, но он боялся зачерпнутьводы – как бы не увидели, что трясутся, просто ходуном ходят его руки, то ли от
озноба, то ли от пережитого страха, то ли ещё от чего. Санька, наконец,согревшись, сидела притихшая, почти торжественная, ни на кого не поднимая
взгляда, будто боясь оттолкнуть воспоминания вкуса его губ и запаха усов. Вошёл со двора хозяин, неторопливо сталразуваться.- А лошаденку-то запалили.В присутствии хозяина Извеков осмелел. Напилсяводы, а прикуривая у печи, сбоку внимательно посмотрел на Саньку, будто впервые
видел. В платьишке она казалось крепкой и сильной, какими бывают крестьянские
девушки, рано начавшие заниматься физическим трудом. Все они с годами
становятся здоровыми, толстыми и весёлыми. Но в Саньке проглядывались какие-то,
скорее дворянские черты – благородство линий в посадке головы, в плавных
движениях, когда она поправляла разбившуюся косу, в быстром и разумном взгляде
серых очей. Это удивляло и влекло Бориса. Потом они все вместе ужинали, пили «длясугреву», за знакомство и за здоровье, и Санька никак не могла осилить своего
стакана. Хозяин оказался слаб на выпивку - опорожнив сгостями бутылочку, стал донимать жену просьбами и упрёками. И та где-то за
печкой зачерпнула ковш неперебродившей браги. Борис пил, держа посуду обеими
руками, и морщился от отвращения. Отвечеряли.Хозяйка взбила подушки на широкой кровати:- Спать вместе ляжитя? Промолчалиоба – и Санька, и Борис.Она разделась и юркнула под стёганное одеяло,когда Борис с хозяином вышли до ветру.Он вернулся, присел на стул у окна, не зная начто решиться. Хозяева вскоре угомонились, дом затих, мерный стук ходиков на
стене перекликался с ударами сердца. Взошла луна за окном, и темнота стала
проглядней. Заметив движение на кровати, Борис шёпотомспросил:- Не спишь, Саша?- Саша, Саша, - ворчливо ответила она. – Имя мнене нравится. Меня вообще-то Ольгой хотели назвать. А поп упёрся. Хорошо хоть не
Николаем.- Глупая, - его голос рассыпался мелким тёплымсмешком.- Тебе лечиться надо, - строго сказала она. –Такой молодой, а еле ходишь.- Было хуже, но поднялся.- Ты, говорят, геройски воевал.- Нас много таких было. А иначе б не победили.- У меня брат в партизанах был, - и она началарассказывать про Фёдора складно, видно было, что не в первый раз, и всё врала.- Расскажи о себе.Борис тряхнул кисетом:- Можно?- Кури.Он затянулся и начал рассказывать.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Пятница, 28.02.2020, 07:25 | Сообщение # 70 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| - Я только университет закончил, начал вгимназии историю преподавать, а тут революция, гражданская война. У нас в
Самаре свой дом был. Мама всё бросила, разыскала меня. Я ведь на Урале по
ранению застрял. Потом голод в Поволжье – страшно было возвращаться. Так и
прижились. Мама до революции музыке учила, а теперь вот крестьянкой стала. Всё
из-за меня….- Я боюсь твоей матери.- Варвара Фёдоровна строгая, но человек оченьхороший.Извеков рассказывал о своей матери, а Санькавидела её другой, совсем не похожей на портрет сына.Уперев руки в мощные бока, она стояла посредидвора, и поросята, снуя по двору, тёрлись о её толстые широко расставленные
ноги. С лицом откормленного младенца она казалась памятником сытости и
довольства. Борис совсем не похож на неё – худой, жилистый и болезненный.- Фёдор за тятю мстил, а ты зачем на фронтпошёл?- За свободой, Саня, за равенством и братством.- И что?- Господ-то мы разогнали. Теперь всё в нашихруках - как работать будем, так и жить.Долго разговаривали. Паузы становились всёдлительнее, а речи менее связанными. Усталость клонила ко сну. - Ты спать думаешь? – спросила Санька. – Ложисьрядом, только не приставай. Ладно?Она отвернулась к стене, когда он началраздеваться. Он лёг рядом и не знал, куда девать руки. Сердце рвануло в бешенный скач. Какой тут сон! Отпустило, когда он услышал глубокое Санькинодыхание. Тут его настигла накопившаяся усталость и утопила сознание в
беспокойном сне.Уж так устроена деревня и люди её - в глаза всепоздравляли Саньку и Бориса со счастливым избавлением от смертельной опасности,
а за спиной охотно смаковали сплетни, о романтической истории юной девы и
бывшего красногвардейца, в которой и сам факт присутствия волков вскоре
опускался. Как ни жили Извековы обособленно от прочих селян,но и до них дошла новая версия тех памятных событий и вызвала в материнской
душе чувство ревности и досады, а у Бориса – недоумение и сопричастность к
греху. Все его попытки оправдаться наталкивались на глухую стену непонимания и
даже брезгливости в глазах Варвары Фёдоровны. И тогда он, не поговоривши с матерью, рискуяглубоко и незаслуженно обидеть её, решился на отчаянный шаг, мысли о котором
лишь чуть затеплились в душе и не докипели до полной решимости. Белый дымподнимался над крышами, на улице было светло от луны. У крыльца, где на снегу
лежал перекрещённый рамой жёлтый свет окна, он вдруг оробел - что сказать, как
сказать? То спешил, радовался своему решению, а тут решимость потерял. Поверх занавески в окне был виден белый потолоккухни. Извеков потоптался на крыльце, на мёрзлых, повизгивающих досках, взялся
за дверь. Она была не заперта. В сенях натоптано снегом, холод такой же, как во
дворе. Две двери, видимо, на кухню и в чулан. В какую постучать? Одна оббита
дерюгой для тепла, на другой голые доски.Постучал в первую, материал глушил звук.Подождал. Нащупал ручку, открыл, шагнул через порог. Пахнуло керосином, печным
теплом. Кашлянул в горсть для приличия, огляделся. Наталья Тимофеевна у печи
вскинула на вошедшего встревоженный взгляд.Борис полукивнул, полупоклонился:- Скажите, пожалуйста, Саша дома?- Кака Саша? Санька что ль? Дома, дак чо?Борис подождал, поглядывая на дверь горницы –может, появится. Но нет, они по-прежнему вдвоём.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Вторник, 03.03.2020, 08:07 | Сообщение # 71 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| - Я, мамаша, о дочери вашей поговорить пришёл, -он улыбнулся, стараясь улыбкой расположить к себе собеседницу. Но женщина смотрела всё так же настороженно.- А чо говорить-то? Девка вроде не хуже других.Не балованная.И вдруг поняла, растерянно потянула ко ртукончик платка:- А ей не-ет…- Где же Саша?- К подружкам убежала.Вот к этому он оказался не готов. Думал, войдёт,поздоровается, спросит Сашу – согласна ли она стать его женой, а там будь, что
будет. Объяснение с матерью не было запланировано и продуманно. Он растерялся,
засмущался, затоптался у порога, готовый ретироваться, и ожидал, что, быть
может, мудрая женщина подскажет выход из ситуации. Но растерянно молчала и
Наталья Тимофеевна, во все глаза смотревшая на гостя, будто видела его впервые,
или он ляпнул что-то совсем ей непонятное. - Давно ушла?- Давно-то не шибко давно, а уж порядочно будет.- Ну, ладно.Он вышел поспешно, будто убежал. А НатальяТимофеевна опустилась на лавку и, покачивая головой, долго невидяще смотрела
перед собой, не зная, то ли радоваться чему, то ли плакать, а то ли удивляться.Со дня на день Извековы ждали отёла коровы. Понескольку раз ночами Варвара Фёдоровна будила сына, Борис запахивался в шинель,
брал из её рук горящую лампу, ходил в стайку к Бурёнке. В тот вечер хмурый, взволнованный, скороотужинав, вызвался ночевать в хлеву. Тепло оделся, прихватил тулуп подмышку и
под благодарным взглядом матери отправился на дежурство. В стайке густо пахло парным навозом. Коровалежала на подстилке, закинув рогатую морду, вылизывала свой вздувшийся живот.
Увидев Бориса, жалобно замычала, и видно было, как утробный звук проходит в её
напрягшемся горле. За загородкой шарахнулись испуганные овцы, сбились кучей в
угол и таращились оттуда бельмами глаз на светящуюся лампу. Только старый
бородатый козёл со своей молоденькой подружкой остались на своих местах, лишь
покосились на вошедшего. Эта парочка была предметом особой гордости Варвары
Фёдоровны - на хуторе коз не держали.Борис поставил лампу на заиндевевшее окно,постелил себе соломы и прилёг, завернувшись в тулуп. Подумать было о чём.Ветер шевелил камыш на крыше, невидимые в сеневозились мыши, и под эти звуки стали тяжелеть веки. Внезапно хлопнула дверь, в
клубе пара возникла чёрная фигурка. - Саша, ты? Как нашла меня?- Окно светилось, я и догадалась.Она опустилась рядом на колени – шубкаполурастёгнута, волосы растрёпаны, платок в руке.- Зачем ты приходил? Мать теперь меня из домувыгонит.Он взял её за руки, притянул к себе, усадил наколени и начал баюкать, как маленькую. Закрыв глаза, гладил её волосы, лицо,
шею. И такая затопляющая радость охватило его, что стало вдруг трудно дышать. А
она смеялась беззвучно и стыдливо. Губы у неё были обветренные, она неумело
раскрывала их, подставляя сомкнутые влажные и холодные зубы его поцелуям. А потом в какой-то момент с зажмуренными изовсех сил и вздрагивающими веками лицо её расширилось, заполнило всё, стало
вдруг ослепительно, нестерпимо красивым. Сердце его зашлось безумной радостью,
а тело воспарило от неземного наслаждения. И долго после они лежали на тулупе
рядом, её голова на его руке, и всё как будто покачивалось и кружилось вокруг
них.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Суббота, 07.03.2020, 08:48 | Сообщение # 72 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| - А я знала, что ты любишь меня, давно знала, -говорила она, горячо дыша ему в скулу и через расстегнутую гимнастёрку нежно
трогая кончиками шершавых пальцев мускулы его шеи. А ему было неловко за свою худобу.- Вспотел даже, - она засмеялась стыдливо иблагодарно. Ладонь её была горячей, - Руки у тебя сильные, а вот не грубый ты с
девушками.- Какие девушки? Ты у меня одна, и никого большене было.На соломе забилась корова, как под ножом,вытягивая вверх рогатую морду, выкатывая блестящий глаз. Борис с Санькой
встрепенулись, засуетились, забыв о своих радостях. И только когда появился на свет маленький мокрыйтелёнок, а корова поднялась и стала шумно вылизывать его парящую шерсть, они вновь
благодарно и сопричастно взглянули в глаза друг другу. Вновь накрывшись его
тулупом, они миловались, и сердца их готовы были выпрыгнуть из груди.В это время Наталья Тимофеевна рассказывалаФёдору о странном визите Извекова.- Так-то он мужик не скандальный, уважительный,да только больной весь, самому нянька нужна – какой из него работник.- Луна-то как разыгралась, - сказал Фёдор. Заокном было светло, как днём, только в тени ворот пролегла граница ночи, а
дальше всё ясно видно, и холодом тянет от стекла. - К морозам.- Она, как я сказала, забегала по дому, ровномышка, ничего не говорит, а потом шмыг за дверь. Я в окошко стучу, а она
двором, простоволосая, платок в руке, другой вот так, вот так машет….Фёдор молчал, отвернувшись, ладонью прижимал щёку,расправляя мускул, сведённый судорогой. На следующий день Фёдор окликнул Извекова.- Погодь-ка, сосед, дело есть. Ты почто девкеголову дуришь? – и на короткий миг беспрепятственно заглянул в его глаза,
мысли, душу – всё было в смятении, граничащем с испугом. Сам крепкого сложения, способный много съесть,выпить и без устали работать, Фёдор с брезгливым недоверием относился к людям
хилым, болезненным. И когда при нём говорили, он молчал, но в душе согласен
был, что от таких вот можно ожидать чего угодно плохого, любой пакости. Фёдор взял Извекова за ворот, притянул к себе,другая его рука едва не сомкнулась на худой шее. Момент был критическим -
Фёдору ничего не стоило переломить эту цыплячью шею, или придушить Бориса, как
котёнка. Не без труда он сдержался:- Живи, подлюга!Оттолкнул Извекова и без замаха ударил кулаком вскулу. Борис как стоял, успел только схватиться руками за воздух, рухнул на
спину, с хрястом ударившись о снежный наст. Его глаза через края были полны обидой, болью, ужасом – за что?А Фёдор отвернулся и пошёл прочь, шёл, и самтого не замечая, отряхивал руку, будто прилипла к ней какая-то гадость.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Вторник, 10.03.2020, 07:50 | Сообщение # 73 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Весенний гул Борьба есть условие жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба.(В. Белинский) У каждой поры года найдётся для мальчишекинтересное занятие. Весной – это походы в лес за грачиными яйцами, берёзовым
соком и, конечно же - жажда открытий и приключений в отзимовавшем лесу. Какую тайну скрывают две ямы, найденные наопушке, как два впавших глаза на старомлице земли, поросшие грязно-зелёным мхом? На их месте могли стоять избы,
построенные по башкирскому обычаю наполовину в земле. Неподалёку врос в косой
холмик наклонный отщеп доски с прорезью. Видимо, стоял здесь когда-то могильный
крест. Витька Агарков, стройный паренёк, с озорнымприщуром глаз, прыгнул через ямину и чуть не оскользнулся. Ух, страшно! Дядя по родству и сверстник по возрасту, ЕгоркаАгарков ревниво косится на него и продолжает пугать детвору:- Прибежала Санька в избу и говорит: «Кто-тоходит по амбару». Мы тогда шибко напугались. А мамка пришла, пошли всей гурьбой
в амбар, а там петля из вожжи на крюку висит, висит и болтается…. Так-то вот.Миновали опушку. Яркое весеннее солнце легкопрорывается меж голых берёз, до боли в глазах отражают ослепительный свет
остатки слезливых сугробов. Снег в лесу лишь кое-где остался, пахла прелью
оттаявшая земля. Над головой раздался дробный стук дятла.Привязалась малая пичужка: щебечет, суетится, сердится. Но куда ей мальчишек
испугать, им даже грачи нипочём – на целую колонию набрели. Крупные чёрные
птицы снуют, галдят, поднимают с волглой земли сучья и выкладывают в развилках
гнёзда. - Порра! Порра! - кричат строители. - А вон тот-то во все гнёзда лезет, сам неработает, - усмотрел кого-то Митенька Алпатов.Но пойди, разберись в такой сутолоке на кого онсмотрит. Ваня Бредихин, по прозвищу Больной, ещё троемальчишек и Витя Агарков с ними лезут на берёзы.- Теперь начнётся! – переполнен восторгомМитенька. – Сейчас турнут их грачи, да с самой верхотуры. Видал, какие у них
долбоносики?С грачами и верно случилось что-то неладное.Воздух взорвался от резкого грая – вся колония дружно взмыла вверх, готовясь к
атаке. Невесть откуда взявшиеся сороки расселись поудобнее и принялись громко
обсуждать предстоящее сражение. Галки заахали по соседству. Даже
расхрабрившийся воробей, бросил своё излюбленное занятие – таскать чужое - сел
на ветку рябины, отчаянно затараторил:- Чья, чья, чья возьмёт?Мальчишкам как-то удалось добраться до гнёзд,несмотря на то, что грачи, как ястребы, кидались на них, готовы были долбануть
своими крепкими клювами и долбанули, наверное, если бы не раздалось сверху:- Пусто… Пусто... И у меня тоже.… Рано ещё – нет кладки.Когда зорители спустились на землю, в колониювернулся привычный деловой настрой.- Прогнали, язви их, - подсмеивался МитенькаАлпатов. – Ты погляди-ка, как дружно поднялись. Были б яйца, непременно
скинули, да с самой верхотуры. Вот умора была б.- В другой раз пойдём с рогатками, - пообещалБольной. – Посмотрим тогда – чья возьмёт.Грачи вскоре забылись. Мальчишки долбят ямки настволах, ломают трубчатые стебельки прошлогодних трав, шумно сосут берёзовый
сок. У Егорки заточенная тележная «заноза». Онпроковырял кору у наклонного комля, лёг под него на спину. Высоко-высоко, где-то
под самыми белыми облаками, бегущими по бездонной синеве апрельского неба, качается голая вершина, а из «ранки» в самыйЕгоркин рот капля за каплей сбегает сок, напитанный весенними вкусами и
ароматами.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Пятница, 13.03.2020, 08:35 | Сообщение # 74 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Мальчик от блаженства закрывает глаза, а мыслиего от заброшенных ям перетекают к двум соседним избам, также похожим друг на
друга, и выделявшимся среди хуторских развалюх. У них одинаковые ворота,
наличники на окнах, и коньки крыш украшены фигурками голубей. Всё это – дело
рук Фёдора. Брат у него большой и сильный, Егорке в отцыгодится, но относится к нему уважительно. Пришёл Витьку в лес позвать, Фёдор
работу бросил, сам в избу провёл, телогрейку кинул на печку сушиться, поставил
самовар на стол, пододвинул кресло с высокой, покрытой резьбой спинкой. Оно блестело лаком и походило на трон. К стенепритулилась лавка. В края её спускались тонкие деревянные кружева, будто она
полотенцем покрыта. Стол тоже Фёдоровой работы. Не простой – узорчатый, на
резных ножках. Вешалка из берёзовых сучков, каждый крюк – перевёрнутая конская
головка. Целый табунок у двери. Вот какой у него брат мастер, думает Егорка. Ивспоминает, как неутомимо, но не торопясь, и очень красиво работает Фёдор.
Обязательно ему надо притронуться к бревну, ощутить тёпло доброго и надёжного дерева,
насквозь прогретого солнцем, прислушаться к его глубоким вздохам, прежде, чем
тюкнуть топором. Мальчишки устают чмокать губами, галдят, бегаютс места на место. Лес стоит высокий, голый, гулкий. Слабое дуновениеветерка доносит клочья седого тумана. Пахнет дымом. Конечно же, это костёр
запалили. Вокруг него уже затеян новый разговор. В лесу нет дерева, на которое бы не садиласьсорока, нет такого мальчишки, у которого нет ссадин на локтях или коленах. И
теперь они заворачивают рукава, задирают гачи штанов, чтобы показать свои
болячки и, перебивая других, поведать о своих злоключениях. Только у костра заметно становится, как мало влесу тепла. Солнце лишь радуется уходу зимы, а до настоящего тепла ещё далеко.
Коченеют первые комары на кочках. На лужицах ещё с ночного заморозка
поблескивает ледок. Мальчишки продавили его, вода холодная, сунься босоногим –
обожжёт, как крапивой. Мальчишеские ноги тоже ведь с нетерпением ждутлета, когда парным теплом приветлива земля, и мурава щекочет огрубевшие ступни,
и сладкое ложе уготовлено под каждым кустом. Лес тогда полон жизни и
неразгаданных тайн. Вот где может разгуляться мальчишеское воображение. А
сейчас только и остаётся вспоминать прошлогодние приключения.- А помните, как Капкан суслика ловил?Все расхохотались. Зверёк шмыгнул в нору из-под самых ног.Мальчишки помочились в его домик, посетовали, что воды рядом нет, и дальше
пошли. Витька Агарков сел у норы, на удивлённые расспросы ответил:- Жрать захочет – вылезет, тут я его и сцапаю.Природа наделила его долготерпением, а такженепоколебимой верой в разумный естественный ход вещей. С того случая и
прицепилось к нему прозвище – Капкан.- А мы летом в Петровку ездили, все в церквупошли, а я к – попу в сад. Ух, и яблочки!Егорка закатил глаза, ёрничая: - …. если в чём грешен – каюсь….- Бога нет, - снисходительно сообщил ему ВитькаКапкан, и Егоркино веселье пропало.Он ковырял веточкой муравьиную кучку – хозяев небыло видно. От них летом, как от комаров, докука, но строить они мастера.
Егорка-то помнит, как больно они кусают исцарапанные в кровь ноги, и грязь
нипочём. Спит ещё лес. Совершенно немой стоит, ни единогозвука. Снижаясь к водоёму, над лесом просвистели утки.- Эх, Дулю бы сюда, - задрал голову МитенькаАлпатов.
|
| |
| |
| sadco004 | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.03.2020, 08:00 | Сообщение # 75 |
|
Великий мастер
Сообщений: 934
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
| Дедулей, к большому неудовольствию ЯковаИвановича Малютина, известного на всю округу охотника, называл малолетний внук.- Дуля какая-то получается, - ворчал старик.Так и прицепилось.- Ты, Совок, не бреши, - цвиркнул слюной сквозьзубы Ваня Больной. – Надысь сам слыхал от него, что, мол, отжил своё и на охоту
отходился. Теперь только для бабьей работы и годен – ну, там, гусят попасти или
телёнка напоить. Заспорили. Пацаны уважали деда за простоту и общительныйнрав. Егорка, единственный хуторский сирота, пользовался особой его благосклонностью.Припомнился недавний разговор.- Плохи мои дела, Кузьмич, эх плохи. Чёртпривиделся. Не знаю, но вишь, как бывает, - он заглянул мальчику в глаза и
доверительно спросил. – Ты чёрта видел?Егорка подумал, блажит старик, разыгрывает –обиделся на него.- Вот ещё, - грубо так сказал, - буду я верить вбабьи сказки.Старик огляделся по сторонам, перекрестился иперешёл на шёпот:- Рогатый такой, из-за печки выглянул и пальцемк себе манит. И не пьяный я был. Так, чуть-чуть. Это значит к смерти, Кузьмич.
Когда чёрт манит – готовь смертное. День-дваспустя завыла Дулина собака. Хозяин только со двора, она морду в небо и….
Ночами спать мешала. Хуторские советовали прибить.А Дуля сказал Егорке:- Нет, собаку не обманешь, она покойника занеделю чует. Быть в хуторе похоронам. А поскольку тут я самый старый, то мне и
черед….Насидевшись у костра, поев печёной картошки,мальчишки снова бегают по лесу, лупят по стволам сухими палками, обстреливая
друг друга их обломками. Вдруг из-под ног скакнул серый клубок, шмыгнулза ствол и затаился. И разом взорвался лес многоголосьем:- Заяц!.. Заяц!.. Заяц!.. Заяц!..- Мой! Мой! Мой! – кричит Егорка, бежит вместесо всеми, размахивая «занозой». Но куда ему поспеть! Вон Витька легко скачет в
ботиночках, а у него сапоги с чужой ноги – бахилы.Зайчишка двухнедельный, глупый, не уразумел ещёсилу своих ног, всё пытается спрятаться – отбежит и сядет, прижмётся к земле. - Стой, поца! – сипит Егорка, задыхаясь, сильнораздувая живот и грудь. – Его окружить надо.Но кто будет слушать чужих советов, когда добыча- вот она, рядом. Того и гляди настигнут. Чуть не плачет Егорка от обиды.
Клячей сам себя обзывает, да посолонее не раз уж помянул. Мелькнула меж берёз
пушистая спинка с прижатыми ушами, и ещё истошный писк раздался. Вот тут-то у него и забегали мурашки по спине.Скинул Егорка сапоги, и так понёсся босоногий, что ветер засвистел у него в
ушах. Мигом обогнал всю изрядно запыхавшуюся компанию. Зайчишка рядом мечется,
ему теперь и времени присесть нет – вот-вот настигнут. Вдруг сбоку вырвался вперёд Витька Агарков -тоже босоногий, белорозовые ступни беззащитно мелькают на стылой сырой земле,
хрустят ноздреватым ледяным настом сугробов, разбрызгивают в стороны грязь и
воду. Он – гибкий и быстроногий, Егорка тяжелее. Остальные далеко отстали, и
только кому-то из них должно повезти. Зайчишка петляет, давая преимущества то одномусвоему преследователю, то другому. Сучки, прошлогодние колючки, жёсткий снег
царапают ноги, талая вода обжигает кожу. Но до того ли тут – азарт погони
захватил с головой. Егорка несколько раз кидал «занозу» и, наконец,попал - зайчишка пронзительно всхлипнул, закрутился волчком и затих, завалившись набок. Тельце еговытянулось в последнем прыжке, лапки мелко вздрагивали в предсмертной судороге,
а из нежно-розовых ноздрей капля за каплей, не марая атласной шубки, сбегала
кровь.
|
| |
| |
|
Поиск
|
 |
|
