Вход · Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS Наша группа в ВК!
  • Страница 3 из 4
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Модератор форума: Lord, Cat-Fox  
Форум » С пером в руках за кружкой горячего кофе... » Фанфикшн » Мы, аристократы (1-2 курс) ([AU/Adventure|| G || ГП, ТН, ДМ ||макси])
Мы, аристократы (1-2 курс)
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:02 | Сообщение # 31

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
15 глава


Государственной газетой в магической Британии был «Министерский Вестник», но кто его читал? Сотрудники Министерства, почтенные главы семейств, всерьёз интересующиеся политикой, честолюбивые молодые люди, стремящиеся к государственной карьере – понятно, что таких было мало и что тираж газеты был совсем невелик. Больше всего в волшебном мире проживало обывателей, жаждущих сплетен и пищи для сплетен, поэтому самой многотиражной газетой был «Ежедневный Пророк», обеспечивающий потребности своих читателей с лихвой. Некоторая доля правды, на которой громоздились чудовищные домыслы и небылицы, придавала особую пикантность и убедительность содержанию газеты.
Наш факультет выписывал обе газеты и ещё кое-какие периодические издания. В гостиной имелся отдельный шкаф для газетных подшивок, поддерживать порядок в котором было обязанностью старосты. Кроме того, «Пророк» выписывали некоторые старшекурсники, поэтому по гостиной всегда валялось несколько его свежих номеров.
В последние дни «Пророк» был весьма востребован в школе. Такие заголовки, как «Загадка рыжей девочки: ученица была найдена мёртвой после вызова к директору» и «Дисциплина по-хогвартски? Первокурсницу вызвал директор, и больше никто не видел её живой» не могли не привлечь внимания, не говоря уже о таких шапках, как «Родители не знали, что их дети целый месяц пролежали окаменевшими в медпункте», «Что происходит в Хогвартсе? Жизни детей в опасности» и «Гарри Поттер выжил после Авады Вольдеморта. Выживет ли он в Хогвартсе?»
Дальше шли домыслы на тему, что могло понадобиться директору от девочки, почему пострадавшие дети не были отправлены в клинику Св. Мунго, почему мандрагоры не были куплены в алхимической лавке, как бедные детишки будут навёрстывать учебную программу и т.п. Завершались статьи трагическими возгласами вроде «что же будет дальше, если в школе уже сейчас такое творится» и «почему такое умалчивают от родителей и понадобилась комиссия, чтобы грязные факты вышли наружу». Вранья не было, но правдивая информация была так скомпонована с предположениями и риторическими вопросами, что картина создавалась плачевная.
Перед Рождеством, когда первый ажиотаж улёгся, появилась статья «Отец директора Хогвартса убил трёх двенадцатилетних детей. История повторяется?», в которой излагались довольно-таки неприглядные сведения из жизни родителей Дамблдора. В частности, были приведены документы о судебном процессе над отцом Дамблдора, из которых следовало, что тот с беспричинной жестокостью убил трёх магловских мальчишек и закончил свои дни в Азкабане. В конце статьи было добавлено, что совсем еще не старая мать и четырнадцатилетняя сестра Дамблдора, оставшиеся на его попечении, умерли у себя дома при невыясненных обстоятельствах, когда его отец уже сидел в тюрьме.
Кое-кто не поленился поднять архивы, и я догадывался, кто именно. Комиссия покинула школу за два дня до рождественских каникул, не обнаружив ничего, что пролило бы свет на смерть младшей Уизли. Малфой-старший заходил поговорить со мной и выразил сожаление, что из-за натянутых отношений с моим опекуном он не может пригласить меня на Рождество. Формирование общественного мнения о Дамблдоре Малфой собирался продолжить после праздников, потому что во время праздников людям будет не до сплетен.
Для газетной кампании был нужен материал, и Малфой предложил мне поделиться с прессой воспоминаниями о моей жизни у Дурслей. Думосброс он собирался передать Снейпу в день, когда будет забирать Драко на каникулы, а от меня требовалось скинуть туда все воспоминания, какие я сочту подходящими к случаю. Подобное поручение показывало, что Снейп у него в роли доверенного лица, хоть я и прежде догадывался, что Малфой близко знаком со Снейпом, потому что он навещал зельевара при каждом визите в школу.
За сыновьями они явились вместе – сам Малфой, с ним Крэбб, Гойл и Нотт – видимо, они списались и собрались сначала у Малфоя. Двоих из них я видел впервые. Гойл-старший был высоким и светловолосым, крепкого, но не кряжистого сложения – значит, фигуру Грег унаследовал от отца, а тёмные волосы от матери. Нотт-старший был тощим сухарём среднего роста, русоволосым, рано поседевшим, с таким же узким породистым лицом и зоркими тёмно-серыми глазами, как у сына. Все четверо были в благодушном настроении и общались друг с другом как давние приятели.
Малфой представил нас друг другу, а затем сказал:
– Юные джентльмены, вы можете пока собираться домой, а у нас есть вопросы к мистеру Поттеру. Сын, жди здесь.
Драко недовольно поджал губы, но безропотно сел на диван, а Малфой повёл нас в комнату сына.
– Мистер Поттер, мне сказать о вас несколько слов или вы предпочитаете сами? – спросил он, когда мы уселись.
– Как вы сочтёте нужным, лорд Малфой.
– Джентльмены, как вам известно, мистер Поттер дружен с моим сыном, –приятельская интонация Малфоя указывала, что он привычно соблюдает этикет, но обращается к друзьям. – У нас с мистером Поттером имеются общие интересы, и мы с ним находимся в неофициальном сотрудничестве. Если конкретнее, то у мистера Поттера проблема с Тёмным Лордом, который наверняка захочет убить его, если воплотится снова, и с Дамблдором, который намерен подготовить из него послушное орудие своей политики, а у нас – проблема с Тёмным Лордом, который, мягко говоря, не оправдал наших ожиданий, и с Дамблдором, чья политика направлена против нас. Так что точки соприкосновения очевидны. Не смотрите на возраст мистера Поттера, он не простой ребёнок хотя бы потому, что Тёмный Лорд развоплотился, пытаясь убить его. Вы не ошибётесь, если будете разговаривать с ним как со взрослым.
Пока он говорил, я наблюдал за его друзьями. Крэбб-старший и Гойл-старший, приближённые Малфоя, уже наслышанные обо мне от своих сыновей, согласно кивали в поддержку слов сюзерена. Нотт-старший слушал со скептическим выражением лица и изучающе поглядывал в мою сторону. Тед наверняка скрытничал про меня, поэтому я был для Нотта-старшего мальчишкой, в свиту которого зачем-то напросился его сын, не уступающий знатностью Малфоям.
Малфой замолчал. Понятно, что его друзья пришли сюда ради меток, но он представил им меня не как мальчика на побегушках, а как полноправного союзника. Он говорил от моего имени, значит, ожидался ход с их стороны. А поскольку Крэбб и Гойл здесь подчинялись Малфою, слово обо мне предназначалось в первую очередь Нотту.
– Мистер Поттер, – заговорил Нотт, как я и ожидал. – У вас имеются какие-либо долгосрочные планы… – он сделал крохотную паузу и слегка приподнял бровь, – …с точки зрения неофициального сотрудничества?
– Имеются, лорд Нотт. Полагаю, что их обсуждение будет преждевременным, пока моим опекуном является Дамблдор. Первым пунктом в них стоит достижение моего совершеннолетия и избавление от опекунства с наименьшим ущербом, но если получится сменить опекуна, кое-что можно будет начать и раньше. Если вы не против, я выскажу свою позицию, а мои планы, естественно, опираются на неё.
Я вопросительно глянул на Нотта, тот подтверждающе кивнул.
– Гражданская война сейчас смертельно опасна для всего магического мира, – продолжил я. – Идеи, под которыми Тёмный Лорд объединил сподвижников, в современной обстановке могут только завести в тупик, сейчас нужно действовать иначе. Насильственное подчинение союзников я считаю недопустимым, поэтому Вольдеморта я никогда не поддержу. Идеи Дамблдора, по моему мнению, ещё опаснее, потому что если под правлением Вольдеморта мы истребим самих себя, то вследствие влияния идей Дамблдора нас прикончат маглы, заодно уничтожив и всю планету. Старичок родился в прошлом веке и безнадёжно отстал от современности. Сейчас он почти прожил свою жизнь и, видимо, считает, что на его век поиграться хватит, а после него хоть потоп. Поэтому я и Дамблдора никогда не поддержу.
– Интересно… – Нотт глядел на меня оценивающе. – Мистер Поттер, что вы имеете в виду под словами «сейчас нужно действовать иначе»?
– Я считаю, что сто пятьдесят лет назад утрата влияния на маглов была ошибкой и что его нужно возвращать, причём тайно от них. Военные методы сейчас неприемлемы, зато информационные технологии маглов позволяют в разумные сроки подчинить их экономику, а с помощью экономики можно повлиять на что угодно.
– Что я тебе говорил, Конрад! – с довольным видом усмехнулся Малфой.
– Нам нужно срочно прекращать внутренние раздоры и объединяться для защиты от внешнего фактора – маглов, – снова заговорил я. – Правила приёма маглорожденных в магическое сообщество и их обучение нужно пересмотреть с точки зрения утечки информации и влияния на нас магловской культуры, обучающие программы – тоже. Я считаю также, что нужно адаптировать достижения магловского научно-технического прогресса к использованию в условиях магии. У нас сейчас застой, а нам нужен свой прогресс, научно-магический, или волшебный мир вымрет в ближайшую пару столетий. Понятно, что на это потребуется время и ресурсы, в этом направлении у нас вообще ничего не делается. Маглы сумели замириться и процветают вместе, а мы всё еще уничтожаем друг друга.
– Интересно, весьма интересно, – повторил Нотт. – Что бы вы посоветовали на ближайшие годы, пока вы не достигли совершеннолетия?
– Изучение магловских научных достижений и подготовку общественного мнения. И, разумеется, прекращение внутренней розни.
– Вольдеморт возрождается. Мистер Поттер, вы понимаете, что за этим последует новый виток внутренней розни?
– Сколько человек он может собрать сразу же после возрождения?
Нотт взглянул на Малфоя, тот подтверждающе кивнул и заговорил:
– Насколько мне известно, меченых осталось человек тридцать. Десять человек сейчас еще живы в Азкабане, четверо нас, несколько человек в Министерстве, кое-кто в бегах и ещё несколько оправданных и затаившихся, вроде тебя, Конрад. Не подчиниться метке невозможно, значит, все, у кого она есть, либо явятся к Лорду, либо уедут спасаться на другой конец света – в Америку или в Австралию. Начнёт он с набора новых меченых, первыми кандидатами окажутся сотрудники Министерства и дети тех, кто уже носит метку.
– Нужно узнать, кто из них не хочет возвращаться к Вольдеморту. Я дезактивирую их метки, чтобы они могли не подчиняться вызову. И давайте разберёмся наконец с вашими метками.
Нотт, Крэбб и Гойл поочерёдно обнажили метки, и я дезактивировал их.
– Найдётся ещё несколько человек, которые захотят отстраниться от Вольдеморта, – сказал Малфой, когда я закончил с метками. – Я договорюсь с ними и сообщу вам, мистер Поттер.
– Только не через Снейпа, – предупредил я. – Лорд Малфой, на думосброс я согласен, потому что это всё равно пойдёт в прессу, но больше никаких дел со мной через Снейпа не ведите.
Судя по тому, как насторожились все четверо, они его хорошо знали.
– Почему, мистер Поттер, – встревожился Малфой. – Что вы имеете против Снейпа?
– Он не может поставить дело выше своей предвзятости. Как я понял по его же словам, Снейп ненавидит меня только за то, что я сын своего отца, с которым он враждовал в юности. Человек, который так легко идёт на поводу своей предвзятости, не способен оценивать обстоятельства трезво и потому ненадёжен.
– Я всегда недолюбливал этого Снейпа, – проворчал Нотт.
– А Вольдеморт так не считал, – заметил Гойл. – Помнится, Снейп пользовался его особым расположением.
– У него тоже есть метка?!
– Да, мистер Поттер, у Снейпа есть метка, – подтвердил Малфой. – Он примкнул к Вольдеморту на последнем курсе, а затем устроился в Хогвартс преподавателем, чтобы шпионить за Дамблдором. После развоплощения Вольдеморта шпионская деятельность Снейпа потеряла смысл, но я с ним по-прежнему общаюсь, чтобы быть в курсе школьных новостей.
Что-то в рассказе Малфоя вызвало у меня смутное беспокойство. Я сосредоточился на этом ощущении, пытаясь уловить зацепку.
– В чём дело, мистер Поттер? – спросил Малфой, когда молчание сильно затянулось.
– Снейп не врождённый менталист, но очень сильный. Для этого нужно усердно тренировать ментальные техники с четырнадцати лет, а не после совершеннолетия, потому что с семнадцати лет обучаемость ментальной магии резко падает. В одиночку этому научиться нельзя, нужен опытный спарринг-партнёр.
– И что?
– Наиболее вероятно, что Снейпа целенаправленно обучал Дамблдор, поэтому я хорошо подумал бы, прежде чем утверждать, чей он шпион. Чем меньше Снейп знает обо мне и о нашем неформальном сотрудничестве, тем лучше.
Малфой недобро сощурился.
– Я доверял ему достаточно, чтобы поручить присмотр за своим сыном.
– Мои выводы ничем не подтверждены, лорд Малфой, просто имеется некий факт, который наводит на размышления, – поспешил сказать я. – Их нужно проверять, а пока они не проверены, нужно быть осторожнее. Но даже если окажется так, вы всё равно используете Снейпа, значит, он нужен вам и разоблачать его незачем. В конце концов, через него можно и дезу слить.
– Я проверю… – пообещал Малфой. – Я даже знаю, как. На сегодня мы закончим, а то ребята нас уже заждались. Когда найдутся ещё желающие избавиться от метки, я сведу их с вами, мистер Поттер.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:03 | Сообщение # 32

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
16 глава


Мои друзья давно сидели в гостиной, дожидаясь своих отцов. Они радовались каникулам, только Драко сидел надувшись, потому что его всё чаще выставляли из собственной комнаты – впрочем, зла на меня он не держал. Все тепло попрощались со мной и ушли. Я видел со спины, как Тед с отцом переглянулись на ходу и тот обнял сына одной рукой за плечи, на мгновение прижав к себе. Как я понял, все четыре семьи собрались на рождественские праздники у Малфоя, только я остался здесь. Возможно, Малфой сумел бы надавить на Дамблдора, но сейчас я должен был изображать несчастного сироту, которому некуда податься на праздник из опасной школы.
Напуганные газетной шумихой родители забрали на каникулы почти всех детей, остались только те, кому было совсем некуда деваться. Даже Уизли не вернулись с похорон, поэтому на ужине за гриффиндорским столом сидело всего четыре человека. Остались также двое старшекурсников с Хаффлпаффа и один первокурсник с Равенкло.
Прежде я не замечал его, но сейчас, когда он сидел в одиночестве за факультетским столом, я волей-неволей обратил на него внимание. Этот заморенный, не по возрасту серьёзный парнишка весь ужин поглядывал на меня так, словно примеривался заговорить. И действительно, после ужина он нагнал меня в коридоре и охрипшим от робости голосом окликнул:
– Поттер?
Я замедлил шаг, давая парню возможность догнать меня, и спросил, когда он поравнялся со мной.
– В чём дело?
– Можно с тобой поговорить? – полушёпотом попросил он.
– Просто так или о чём-то?
– О чём-то.
– Тогда иди на второй этаж в малую гостиную, я сейчас подойду.
В малую гостиную ближе всего было идти через банкетный зал, поэтому мальчишка развернулся и поспешил туда. Сам я пошёл более длинным путём, через библиотечную лестницу. Когда я пришёл на назначенное место, он уже сидел там.
– Для начала скажи, как тебя зовут, – спросил я, усевшись рядом с ним.
– Эрнан Диас. Эрни.
– Ты не очень-то похож на испанца, – заметил я. Хорошенькая мордашка парня свидетельствовала скорее о французских корнях.
– Я как раз об этом и хочу с тобой поговорить. Ты ведь тоже сирота и тоже воспитывался у маглов, ты должен понять…
– Ты воспитывался у магловских родственников?
– Нет, в приюте. Я совсем не знаю, кто мои родители. Меня назвали по фамилии нищего испанца-имигранта, который нашёл меня на улице. В приюте записали меня как трёхмесячного, но ошиблись на две недели, а письмо из Хогвартса пришло в мой настоящий день рождения. Они откуда-то его знали…
– А фамилия на конверте была настоящая?
– Там было написано – Эрнану Диасу. Никакой другой фамилии здесь не знают, я спрашивал у Флитвика. Меня записали как маглорожденного, но мало ли, вдруг я вовсе не маглорожденный… У нас на факультете говорили, что слизеринцы в этом разбираются… я давно хотел спросить кого-нибудь из вас, но…
Парень запнулся. Понятно, боялся, что высмеют или просто пошлют. А сейчас я был одиноким и выглядел доступнее для общения.
– Шляпа предлагала тебе Слизерин?
– Нет, только Равенкло.
– Тебе назначили магического опекуна?
– Нет, я на попечении приюта.
Я стал вспоминать, что я на эту тему слышал летом от Малфоя. Мальчишка тем временем заглядывал мне в лицо, пытаясь прочитать там ответ. Мерлин, я всего на год старше его, а он смотрит на меня так, словно я его последняя надежда…
– У тебя какая палочка? – спросил я наконец.
– Вяз и перо гиппогрифа.
Значит, воздух и земля, причём воздух сильнее. А раз так, для пробы подойдёт левитация. Я порылся по карманам и среди прочего хлама обнаружил там обёртку от шоколадки.
– Палочка у тебя с собой? Вингардиум Левиоза знаешь? – я положил бумажку на журнальный столик рядом с диваном и указал на неё. – Подними. А теперь всячески подвигай её в воздухе.
Хорошая у него левитация, вон он как бумажку крутит. Я велел вернуть её на место.
– А теперь сделай то же самое, только не произноси заклинание вслух.
Парень кивнул и движением палочки поднял бумажку в воздух. Перемещал он её по воздуху ничуть не хуже, чем при вербальном палочковом.
– Опускай на место и убери палочку, – скомандовал я. – А теперь подними бумажку в воздух без палочки. Можешь использовать жесты и слова – как тебе удобнее, но лучше обойтись без слов.
Он снова кивнул и нацелился на бумажку правой рукой. Где-то через минуту она шевельнулась и поднялась в воздух, затем поплыла в сторону, повинуясь движению его пальцев, и упала на пол.
– Теперь молча, без рук, заставь её двигаться.
Бумажка поползла по полу, иногда подпрыгивая наподобие лягушки.
– Достаточно, – я уничтожил бумажку невербальным Эванеско. – Ты в приюте использовал невербальную магию?
– Использовал. Только я не знал, что это так называется.
– Диас, ты скорее всего чистокровный, – сообщил я просиявшему мальчишке. – Если бы у тебя ничего не получилось с беспалочковой, не имело бы смысла проверять дальше, но теперь видно, что у тебя неплохие шансы. Родство проверяют гоблины в Гринготсе, как они это делают, я не знаю и завтра с утра спрошу у них письмом. В три часа дня мы с тобой встретимся здесь же и обсудим, что делать дальше. Никому об этом не рассказывай. Никому – это никому, преподаватели и лучшие друзья туда же относятся.
– У меня нет друзей.
– Значит, не говори преподавателям. Ко мне не подходи и со мной не заговаривай, я сам напишу тебе, если что-то понадобится.
– Поттер, почему такая секретность?
– Потому что ты – одинокий и совершенно бесправный в магическом сообществе ребёнок. Дети болтливы, а взрослые ставят свои интересы выше интересов чужого беззащитного ребёнка. Ты же приютский, сам должен понимать.
Лицо мальчишки ожесточилось.
– Понимаю…
Письмо в Гринготс я отправил еще до завтрака. Помимо описания процедур поиска родственников я запросил у гоблинов отчёт о расходах своего детского сейфа, который мог пригодиться в предстоящей кампании за смену опекуна. Перед обедом мне пришёл ответ, к которому прилагалась отчётная записка, заверенная печатью банка. Из записки следовало, что моим опекуном было получено семьдесят пять тысяч шестьсот галеонов, по шесть тысяч триста за каждый год опекунства. Процедура установления кровного родства занимала несколько минут и стоила пятьдесят галеонов, в приписке очень рекомендовалось пройти её, потому что во время войны с Тёмным Лордом некоторые известные роды были уничтожены полностью.
Догадываясь, что у Диаса нет своих денег, я отложил для него сотню галеонов в свой старый кошелёк и к назначенному сроку пришёл в гостиную. Парень, уже дожидавшийся меня, нетерпеливо вскочил ко мне навстречу.
– Ответ пришёл, – сообщил я ему. – Тебе нужно прийти в Гринготс и обратиться к одному из гоблинов-операторов. Так как ты на самом деле не Диас, тебе требуется пройти процедуру не поиска родственников, а установления кровного родства. Если первая – бесплатная, то вторая стоит пятьдесят галеонов.
На лице Эрни отразился ужас.
– У меня нет таких огромных денег, – прошептал он. – МакГонаголл приехала за мной в приют и выдала мне пятнадцать галеонов из фонда школы на покупку учебных принадлежностей. Когда мы всё купили, у меня осталось только двадцать три сикля… – он опустил голову, пряча навернувшиеся слёзы.
– Не хнычь, я знаю, что у тебя таких денег нет. Я дам тебе денег, считай это моим рождественским подарком. От тебя требуется, чтобы ты уговорил Флитвика сводить тебя в Косой переулок за покупками. Скажешь ему, что друзья подарили тебе немного денег, чтобы ты купил себе подарки к Рождеству. Флитвик не такая сволочь, как наш декан, его можно уговорить.
Я отдал Диасу кошелёк и сказал:
– Здесь сто галеонов, их хватит и в Гринготс, и на подарки. Кошелёк оставь себе, это мой старый и мне он не нужен. Уколи чем-нибудь палец и выдави каплю крови на кошелёк, чтобы настроить его на себя и активировать чары защиты от воров.
– Спасибо, Поттер…– мальчишка поднял на меня покрасневшие глаза и хлюпнул носом.
– Слушай дальше. Когда вы окажетесь в Косом переулке, сразу же попроси Флитвика зайти с тобой в Гринготс. Скажи ему, что друзья посоветовали тебе проверить в Гринготсе, есть ли у тебя родственники. Не перепутай – именно этими словами. Если он станет возражать, уговори. Праздник и всё такое, захочешь – получится. Вы придёте к гоблину-оператору, который отведёт тебя в отдельный кабинет. Если Флитвик пойдёт за тобой, попроси его подождать в зале – гоблин поддержит тебя, потому что без твоего согласия на этой процедуре никто присутствовать не может. Когда вы с гоблином окажетесь вдвоём в кабинете, попроси его провести процедуру установления кровного родства, она займёт несколько минут. Если родственники найдутся, спроси о своём имуществе. Запомни всё, что узнаешь, а Флитвику независимо от результата скажи, что никого не обнаружено, и не забудь сделать расстроенную физиономию. Затем иди с ним и покупай себе подарки. Когда вернёшься, пришли мне сову с запиской «всё сделано» и ни в коем случае никому ничего не болтай – если ты остался сиротой на улице, возможно, твои родители кому-то помешали. Я напишу тебе, где и когда мы встретимся. Если ты всё запомнил, тогда свободен.
На том мы с Эрни расстались. Когда я вернулся в общежитие, там меня дожидался Снейп, раздражённый до предела – значит, он явился за мной не меньше пяти минут назад.
– Поттер, где вы шляетесь? – зашипел он на меня. – Малфой, надеюсь, не забыл сообщить вам, что его интересуют какие-то из ваших воспоминаний? Идёмте!
Не дожидаясь моего ответа, Снейп направился в зельеварни, я поспешил за ним. Мы прошли мимо классов в комнаты декана, располагавшиеся дальше по коридору. Когда мы оказались в крохотной гостиной, Снейп выставил передо мной думосброс.
– Выкладывайте, Поттер! Да поскорее, я не намерен ждать вас целую вечность!
Разумеется, он и не подумал объяснить мне, как пользоваться артефактом, но мне это было известно. Я стал сбрасывать туда воспоминания одно за другим, не задерживаясь, так как заранее выбрал их из памяти маленького Гарри.
– Сколько же их у вас там, Поттер… – шипел над ухом Снейп.
– Много, профессор, – сдержанно отвечал я. – Пусть лучше их будет с запасом, чем не хватит.
Поскольку декан не предложил мне сесть, я простоял над думосбросом не меньше получаса. Моя спина затекла, и я наконец с облегчением выпрямился.
– Скажите лорду Малфою, что эти самые интересные. Если их мало, у меня ещё есть.
– Я вам не мальчик на посылках, – буркнул Снейп. – А теперь проваливайте отсюда!
– Больше вам не придётся утруждаться из-за меня, – буркнул я в ответ. – Я уже предупредил лорда Малфоя, чтобы он никогда ничего не поручал для меня через вас.
Отчётную записку из Гринготса я тоже отправил с совой Малфою, подумав, что эти сведения будут не лишними. За ужином Эрни слегка кивнул мне в знак того, что он договорился насчёт покупок, я сделал ответный знак глазами, что принял к сведению. Мне тоже следовало побеспокоиться о подарках для друзей, а моим деканом был не Флитвик, так что приходилось выкручиваться.
До Рождества оставалось два дня, и я всё следующее утро гонял Хедвиг за покупками. Сначала открытки, затем коробка всевозможных волшебных сладостей для Гермионы и наконец пять заготовок для амулетов – четыре для друзей и одну для Филча. Я зачаровывал вторую заготовку, когда на моём столе материализовалась Фиби и положила передо мной записку от Диаса. Закончив работу, я передал с домовичкой ответное письмо и пошёл на встречу с парнем.
Эрни старался выглядеть серьёзным, но глаза выдавали его с головой.
– Вижу, новости хорошие, – сказал я, когда он подошёл ко мне. – Садись, рассказывай.
– Я сделал всё, как ты говорил, – начал он рассказывать. – Флитвик у нас добрый, он сразу согласился, и за покупками, и в банк. Мои родители чистокровные, как я и надеялся. Все мои родные мертвы, я один остался, – на лице Эрни мелькнуло мгновенное расстройство, но парень был слишком рад остальному, чтобы переживать долго. – Эдна и Эван Розье, может, слышал?
Если я и слышал, то сейчас вспомнить не мог. Я отрицательно покачал головой.
– У меня есть знакомый, которому я достаточно доверяю. Я сегодня же напишу ему и спрошу.
– А меня на самом деле зовут Эрнест Розье. Тоже Эрни, правда, здорово? Гоблин сказал, что имущество моей семьи хотело конфисковать Министерство, но поскольку я был жив, этого нельзя было сделать по закону, поэтому всё осталось мне. Когда я стану совершеннолетним, то получу всё наследство, а сейчас мне доступен детский сейф, там десять тысяч галеонов наличностью и двадцать тысяч в активах. Поттер, а что такое активы?
– Это деньги, которые банк пускает в оборот и с которых тебе начисляются проценты, – машинально ответил я. – Эрни, до совершеннолетия ты должен оставаться Диасом. А может, и дольше.
– Почему? – насторожился мальчишка, услышав, каким тоном я это сказал.
– Если Министерство хотело наложить лапу на имущество твоей семьи, вполне возможно, что твоя семья поддерживала Тёмного Лорда, а это не то, чем сейчас хвастаются. И в любом случае, если о твоём чистокровном происхождении узнают, тебе назначат магического опекуна, а он основательно обчистит твой детский сейф. Поэтому тебе пока лучше оставаться маглорожденным и приютским, а деньгами из сейфа будешь пользоваться потихоньку.
– Тёмного Лорда… – парень заметно потускнел. – Я даже не знаю своих родителей – неужели я отвечаю за них?
– Дело не в том, отвечаешь ты или не отвечаешь. Дело в том, что с тебя есть что взять. Кто ты на самом деле, сейчас знаем ты, я и гоблин, который тебя не выдаст. За себя я ручаюсь, значит, вся тайна зависит от тебя. Пока ты её сохраняешь, ты в безопасности. Если директор заметит, что у нас с тобой какие-то отношения, он обязательно покопается в твоей голове и всё узнает, поэтому общаться мы будем скрытно. Я на днях выясню о твоей семье у своего знакомого, дальше мы будем исходить из того, что он скажет. А пока не переживай и спокойно празднуй Рождество – подарки ты себе, надеюсь, купил?
– Да, купил, – Эрни осторожно улыбнулся. – И книги, и сладости, и еще осталось. Спасибо тебе.
– Пустяки, пользуйся.
– А это ничего, что я буду считаться маглорожденным? У нас говорят, что слизеринский ужас нападает только на них.
– Ничего с тобой не случится, это слухи.
– Но ведь было же…
– Больше не будет, не бойся. Но если что, раскаменяющего зелья сейчас на всю школу хватит, – подмигнул я. – Все пострадавшие пока живы.
– А Уизли?
– Она как бы чистокровная. Комиссия считает, что у неё было плохо со здоровьем и что она вовремя не обратилась к Помфри. Побудь маглорожденным, а если кто-то начнёт обижать тебя, говори мне. Я разберусь.
– И на летние каникулы мне придётся возвращаться в приют…
– Возможно, и не придётся. А если придётся, я научу тебя, как защищаться. Ладно, иди.
Эрни, обрадованный, побежал по своим делам, а я пошёл писать письмо Малфою-старшему, чтобы тот сообщил мне, кто такие Розье.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:03 | Сообщение # 33

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
17 глава


Завтра уже Рождество, а чем я занимаюсь? Хотел ведь за каникулы вволю приобщиться к наследию Салазара, да и с Шшессом не помешало бы поболтать. Но нет, я только что закончил зачаровывать последний подарочный амулет, а ещё предстоит подписывать кучу открыток, рассылать подарки и поздравления с припиской домовикам, чтобы вручили завтра с утра. И о ёлочке для Филча нужно позаботиться, приятный же подарок… кстати, сделаю-ка я такую же себе в спальню – и красиво, и в трансфигурации нужно тренироваться.
И ещё этот первокурсник Диас…
Нет, я не добрый. Просто есть такое правило – если проблема настаивает, чтобы её решил именно я, с ней нужно разобраться. Возможно, помочь. Возможно, наказать или пренебречь, но сначала разобраться. В данном случае оказалось – помочь.
К вечеру Малфой-старший прислал мне ответ. Без обращения и подписи, так что невозможно было определить, кто и кому писал, если письмо попадёт в чужие руки.
«Семья Розье во время войны 1978 – 1980 годов была на стороне Вольдеморта. Розье-старший вступил туда в 1971-м году, когда начался расширенный набор в Упивающиеся. Его уговорил Рабастан Лестрейндж, с целью работы над созданием службы Контроля Крови. Розье-младший вступил в Упивающиеся летом 1980-го, под давлением Лорда на его отца. 12-го ноября 1980 года на особняк Розье состоялось нападение авроров. Все члены семейства погибли при сопротивлении аресту, в том числе немощная прабабка и трёхмесячный младенец. Полагаю, такое ожесточённое сопротивление семьи было вызвано тем, что у неё не было британских родственников, имеющих право наследования от государственных преступников. Тем не менее, Гринготс отказался выдать Министерству имущество семьи Розье, и оно сейчас в статусе сохраняемого.
Искренне ваш…»
Я назначил Эрни встречу через домовика и показал письмо. Парень оказался понятливым и признал необходимость оставаться Диасом.
– Удивительно, что ты вообще уцелел, – сказал я. – Тебя наверняка тщательно разыскивали.
– Это из-за описки… – подавленно прошептал Эрни. – В приюте записали, что я поступил туда 12-го октября… Мне теперь всю жизнь прятаться, да?
Перед встречей я прочитал соответствующий раздел из Свода Законов, поэтому мог дать точную справку.
– Ты не государственный преступник, значит, имущество семьи Розье нельзя будет конфисковать после того, как ты его унаследуешь. После тебя наследует твоя французская родня, Министерству будет уже невыгодно избавляться от тебя. Но на твоём месте я сохранял бы инкогнито до конца обучения в Хогвартсе, здесь ты очень уязвим.
– Значит, нищета и приют до окончания школы – а я-то размечтался… – Эрни вздохнул. – Зато живой.
– Правильно мыслишь. А насчёт нищеты и приюта мы что-нибудь придумаем. Общаться прилюдно нам пока нельзя, жди писем и сам пиши, если что.
К ужину я наконец разобрался с мелочами и почувствовал себя свободнее. Сейчас поужинаю и пойду в тайную комнату, поздравлю Шшесса с наступающим, посижу за книгами в уютной тишине библиотеки Салазара… интересно, домовиков туда можно вызывать или им туда запрещено?
Мерлин, почему Снейп так пристально смотрит на меня с преподавательского стола? Нутром чую, он отработку для меня замышляет, я ему как-никак полтора месяца должен. С него станется, в ночь перед Рождеством… Так и придётся сидеть в общежитии до отбоя, ведь если декан меня там не найдёт, он всю школу на уши поставит.
Я расположился в гостиной, просмотрел родословную Розье, затем стал изучать Свод Законов. Странные у нас законы, неполные и противоречивые, щелей и дыр в них больше, чем в термитнике… Может, мне показалось, и Снейп сегодня не явится по мою заблудшую душу?
Но нет, около девяти вечера декан всё-таки явился в общежитие. Увидел, какую книгу я читаю на ночь, криво усмехнулся. Я закрыл Свод Законов и отложил на соседний столик, догадываясь, что сейчас начнётся нечто… Тьфу.
Декан остановился передо мной, и мне тоже пришлось встать.
– Поттер, – начал он. – Я хочу сказать… что, возможно, я был слишком строг с вами…
Так… надо думать, в Запретном лесу что-то огромное сдохло. Или проще – Снейп заглянул в мой думосброс. Нет, всё равно сдохло. Надеюсь, не Шшесс.
– Вы не сообщили мне ничего нового, профессор, – устало сказал я.
– До сих пор я считал вас избалованным и испорченным ребёнком…
Где я мог избаловаться? У этих маглов? Впрочем, своего Дадли они успешно избаловали. Всё-таки дело не в средствах, а в желании.
– Я полагал, что Дамблдор знал, что делает, когда он поселил вас у вашей тёти.
– Он действительно знал, что делает, и Дурсли оправдали его надежды, – подтвердил я.
– Это серьёзное обвинение, Поттер, и оно ни на чём не основано. Дамблдор просто не представлял, что ваши родные способны так обращаться с вами.
Я сказал бы Снейпу, что на Петунию было наложено заклинание неприязни ко мне, мог бы даже воспоминание показать, где я это заклинание снимаю, но как бы наш декан не помчался устраивать разборку с нашим директором… Чувства у него впереди мозгов бегут, с большим отрывом.
– За десять лет ни разу не проверить, как живёт спаситель всего магического мира? Что ваш директор – такой наивный простак, это вы кому-нибудь другому рассказывайте.
– Дамблдор очень хороший человек, Поттер, а хорошие люди часто склонны верить в лучшее и доверять другим людям.
Я так и думал, что те, кого весь мир считает очень хорошими людьми – натуральные суки. Нормальные люди не должны нравиться всем без исключения. Или уж сказать Снейпу про заклинание неприязни? Хотя нет, если он навоображал невесть что обо мне и о директоре – и умудряется строить свою жизнь, исходя из своих фантазий – раскрывать ему глаза себе дороже.
– Что вы сейчас хотите от меня, профессор?
– Я хочу, чтобы вы поняли, что все мы желаем вам только блага.
– Прекрасно, будем считать, что я понял, – собачиться с ним на эту тему было бесполезным занятием. – Это не значит, что я с этим согласен и что мне это нравится, но я понял – вы хотите блага.
Не будем уточнять, кому.
– Поэтому вы должны понять, что если у нас случаются ошибки и перегибы, это не потому, что мы специально усложняем вашу жизнь, – продолжил Снейп.
– Да, я понял – цель оправдывает средства, – безропотно согласился я. Попаду я сегодня к Шшессу или нет?
– Я постараюсь быть с вами помягче, но вы были сами виноваты, Поттер.
– Да, я помню – полтора месяца отработки. Благодарю вас, профессор.
Снейп недоверчиво посмотрел на меня. Если был он умел видеть людей, а не свои фантазии о них, он давно узнал бы словесный аналог Элузио, но сейчас даже у него возникли подозрения.
– За что, Поттер?
– На всякий случай, профессор.
Какое-то мгновение мы молча глядели друг на друга.
– Поттер, я не рассказал Дамблдору о некоторых ваших… странностях, – напомнил наконец Снейп.
– Профессор, вы человек настроения, поэтому я никогда не рассчитывал на ваше молчание, – парировал я. – Но тем не менее… я его оценил.
– Я сначала должен был хоть сколько-нибудь разобраться в этом сам. – Снейп не мог допустить, чтобы его заподозрили в послаблении поднадзорному объекту.
– Самолюбие не позволяло вам принести на стол повелителю совершенно непонятное явление, потому что первым вопросом было бы «а что вы об этом думаете?». Примерно так я и предположил, но всё равно оценил. Не буду мешать вам разбираться в этом дальше.
Еще как буду, но это уж как получится.
– Если бы вы были откровеннее со мной, Поттер, я мог бы оказаться вам полезнее.
– Мои дела еще не настолько плохи, профессор.
Упс. Прозвучало ещё хуже, чем я имел в виду. Ладно, переживёт.
– Но если вы будете скрытничать, я буду вынужден обратиться к директору, – нахмурился Снейп.
Вот так всегда… Думаешь – предложение сотрудничества, а оказывается – шантаж.
– Благодарю вас за то, что вы до сих пор этого не сделали, и на том разойдёмся.
– Мне не хотелось бы, чтобы у вас были лишние неприятности, Поттер.
– Мне тоже, профессор.
– Тогда почему вы отказываетесь от моей помощи?
– Потому что я – никогда – не приму помощь, которую предлагают через шантаж. Не то чтобы от этого многое зависело, а просто чтобы не поваживать. Я еще не начал откровенничать, а вы меня уже шантажируете – что же будет, когда я начну?
– Вы слишком горды, Поттер.
– Я осторожен, и этого не бывает слишком. Ваше предложение неожиданно для меня, профессор. Это свет можно включить и погасить одним движением руки, а вещь – уронить и поднять. Люди устроены сложнее…
Мысль оказалась новой для Снейпа. Несколько мгновений он вдумывался в неё, затем подтверждающе кивнул.
– Моё предложение остаётся в силе, Поттер. Помните, что я никогда не желал вам зла, – не дожидаясь ответа, декан развернулся и ушёл.
Никогда не желал мне зла… Это нисколько не мешало вам быть деспотом и самодуром, профессор. Честное слово, некоторые взрослые бывают хуже детей.
Я вызвал в сознании карту Хогвартса и наблюдал по ней, как точка «Северус Снейп» переместилась к зельеварням и остановилась там.
Наступило время отбоя и Хогвартс наконец угомонился, а я, накинув плащ-невидимку, отправился в тайную комнату. Скатившись по скользкому грязному трубопроводу, я очистил заклинанием одежду и подозвал Шшесса. Месяц моего отсутствия не был для него большим сроком, но тем не менее змей обрадовался.
– Госсподин пришшёл… – мягко прошелестел он, опуская большую треугольную голову на уровень моего лица.
– С Рожждесством тебя, сскольззящий, – вряд ли василиск понимал человеческую мимику, но я всё равно улыбнулся.
– Сспассибо, госсподин, – прошипел змей. – Но это не нашш празздник, в нём нет мисстичесской ссилы. Это вссего лишшь день рожждения одного еврейсского колдуна.
– Маглам вссё равно, им лишшь бы был повод. А празздник крассивый, поэтому он сстолько веков держитсся. Сскажжи, Шшесс, ссюда ведёт только этот вхход? – я сильно сомневался, что великому Слизерину нравилось скатываться сюда как на салазках и подтирать своей мантией жидкую грязь с пола в туннеле.
– Нет, главный вхход короче и ведёт ссюда от ззельеварен, – сообщил змей. – Ссалаззар был непревззойдённым ззельеваром и жжил там, а этот вхход предназзначалсся для его потомков жженского пола. Только они зздессь никогда не училиссь, из-за его ссоры сс осстальными Осснователями. Ссам он зздессь бывал и поззжже, черезз вхход в Ззапретном лессу.
Увы, но мне будет удобнее ходить сюда через женский туалет, чем через вотчину Снейпа. Какое разочарование…
– Покажжи мне вссе пути ссюда, Шшесс.
– Ссадиссь мне на сспину…
Я взобрался на спину василиска, и тот возил меня по коридорам, ведущим в тайную комнату, пока на показал всё. В Запретный лес отсюда шёл длинный туннель с тремя выходами на поверхность. Перед самым дальним выходом имелась небольшая комната наподобие склада, где до сих пор много чего хранилось под заклинанием стасиса, но я отложил изучение её содержимого на будущее. По пути Шшесс рассказывал мне, что летом он иногда выползает отсюда искупаться в озере или поохотиться в Запретном лесу, хотя питаться ему не нужно, потому что его питает магия Хогвартса. Себя он старым не считал и собирался прожить еще долго.
Василиск линял раз в пять лет, свою прежнюю шкуру он уничтожал специальным заклинанием, иначе она могла валяться невредимой столетиями. Следующая линька змею предстояла этой весной, и я попросил его оставить шкуру для меня. Шшесс не только согласился, но и добавил, что Салазар всегда забирал её как ценный алхимический и поделочный материал и что после его ухода всю линную шкуру пришлось уничтожить, когда её слишком много накопилось в зале.
Когда мы вернулись в зал, Шшесс посоветовал частично сцедить у него яд, чтобы накапливался новый.
– Ты прихходил ссюда ссорок лет наззад и двадцать лет наззад, но я не показзал тебе тайник, потому что ты был недосстоин, – прошипел он. – Первый разз ты пришшёл неумелым, второй разз – нессвободным, но теперь ты умелый и ссвободный. Ты досстоин и ты ссможжешшь. Иди в ззельеварню…
Я вошёл в покои Салазара и остановился посреди зельеварни. Шшесс вполз туда следом за мной и просунул в зельеварню переднюю часть тела, аккуратно разместив остальное на полу гостиной.
– Здессь… – он повернул голову к фрагменту стены, у которого ничего не стояло. – Сскажжи «проявиссь» и ссначала высслушай меня…
Я произнёс на серпентарго «проявись». На стене появились створки большого шкафа. Шшесс молчал, и я осторожно потянул за ручку. Полки шкафа были заставлены пузырьками различного размера из магически обработанного хрусталя, в основном пустыми, хотя некоторые были полными. На нижних полках стопками были сложены тёмно-зелёные коробочки наподобие тех, в каких маглы продают драгоценности. Отдельно стояла приземистая плоскодонная миска литра на три, из того же материала, что и пузырьки, с округлой плотно прилегающей крышкой.
– Ссмотри… – раздалось шипение Шшесса. – Вот этот оранжевый ффлакон, – морда василиска указала на треугольный стограммовый флакончик, – сслёззы ффениксса, единсственное противоядие от моего яда. Ессли ты будешшь аккуратен, оно тебе не понадобитсся. Ессли ты сслучайно исспачкаешшьсся моим ядом, ссначала удали его сс кожжи, он действует не бысстро. Тогда противоядия понадобитсся мало. Этот ффлакон ссо сслеззами ссвоего ффениксса Ссалаззару дала ссама Ххельга, ессли исстратишшь, вззять будет неоткуда.
– Понятно, – сказал я.
– Теперь ссмотри – вот тетради. Ихх написсал Ссалаззар. В одной изз нихх ссказзано, как ссделать ффлаконы для моего яда и как раззливать его по ним, в другой ззаписсаны все рецепты и все ззаклинания для работы сс моим ядом. Ссначала прочитай эти тетради. А зздессь готовые для раззливания ффлаконы. Пока не можжешь ссделать новые, исспольззуй эти. Ессли будешшь продавать мой яд, продавай безз флакона, у ххорошшего алххимика вссегда ессть ссвои. Вниззу коробки для ффлаконов, безз них ффлаконы сс ссобой не носси. Ффлаконы прочные, но вссё равно опассно.
– Угу, – снова подтвердил я.
– Это банка для ссбора моего яда, – Шшесс придвинул морду к трёхлитровой миске. – В ней тожже можжно ххранить мой яд ссколь угодно долго, но для удобсства лучшше раззливать его во ффлаконы. Она расспечатываетсся и ззапечатываетсся ссловами «откройсся» и «ззакройсся» на ссерпентарго. Ссейчасс посставь её на алхимичесский сстол и открой. Я выцежжу туда яд, и ты её ззакроешшь. Раззольёшшь его по ффлаконам, когда прочитаешшь, как это делаетсся.
Я выставил банку на стол, и змей сцедил туда около двух литров яда. Запечатав банку, я на всякий случай отодвинул её подальше к стене.
– А часто у тебя можно брать яд? – не преминул поинтересоваться я.
– Не чашще, чем разз в год, или яд потеряет качесство, – сообщил Шшесс. – Лучшше разз в полтора-два года, тогда он будет ссильным. В тетради ессть ззаклинание определения качесства яда, можжешшь проверить.
Почитать записи Салазара я уже не успевал – приближалось утро.
Завтрак я благополучно проспал, пришлось просить еды у домовиков. На столе меня дожидалась куча открыток и горка подарков, а также письма из поместья Малфоев, где гостили мои друзья вместе со своими родителями. Читая их вёселые, счастливые строчки, я поймал себя на том, что глупо улыбаюсь.
Им там было хорошо. А у меня здесь было несколько важных дел, которые я прежде откладывал со дня на день. Ознакомиться с личной библиотекой Салазара. Поспрашивать Шшесса о делах давно минувших дней, а теперь еще и разлить его свежий яд по флаконам. Проверить, как там поживает Том. Найти зал для занятий магией, который я обещал друзьям после каникул. Зайти к Филчу, попить у него чаю с Гермиониными конфетами. И сделать скрывающий амулет для Теда в подарок на день рождения, который у него будет в конце января. Я задумал качественный амулет, а не дешёвую побрякушку, поэтому мне требовалось время и отсутствие помех.
Начал я с того, что разыскал Кровавого Барона и спросил у него, какие заклинания требуются, чтобы человека под ними не показывала следящая магия Хогвартса. Барон сказал, что от меня никого никакие заклинания не скроют, но от директора Хогвартса скроет Крипто Максима плюс Магик Инвизо. Заодно я спросил Барона, не знает ли он подходящий зал для занятий боевой магией, и тот рассказал мне о Выручай-комнате, которая находилась на седьмом этаже и появлялась в случае, если кто-то нуждающийся в помощи трижды проходил мимо неё, обставленная так, как ему было нужно. Выручай-комната не менялась, пока в ней кто-то был, и туда нельзя было войти, если она была занята, а человек не знал, во что она сейчас превращена. Эту комнату вместе с её обитателями не показывала ни одна хогвартская карта. Единственным её недостатком было, что туда не могли аппарировать домовики, а значит, еду и порядок там нужно было обеспечивать своими силами.
Расчёты показали, что для родового амулета нужна не менее чем пятиграммовая платиновая заготовка в виде диска – навороты и украшательства допускались, но зачарованная часть требовалась именно такой формы. Я списался с ювелиром и потратил на заготовку и магический замочек почти всю свою наличность, а для плетёного шнурка выпросил у Хагрида несколько волосков единорога. Провозился я с амулетом полных два дня и полночи, зато получилось настоящее произведение искусства, с тонким узором по краю и гербом Ноттов посередине, с желобком по окружности, в который вкладывается волос владельца при активации, с замочком, настроенным на невербальные команды открытия и закрытия. Сам бы носил, но мне пока не надо, а если вдруг Теду придётся бродить по Хогвартсу вместе со мной, ему пригодится.
Завтраки я взял привычку просыпать, зато вовремя выходил в банкетный зал к обеду и ужину. Этого оказалось достаточно, чтобы меня никто не беспокоил. Возможно, Дамблдор вспомнил бы обо мне, но сразу же после Рождества он уехал из школы и не появлялся до конца праздников. Каникулы пролетели как один день, начался новый учебный семестр.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:04 | Сообщение # 34

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 18


Я не скучал по друзьям, но когда они появились после каникул в гостиной, я осознал, что рад их видеть. Они вернулись вчетвером в сопровождении Малфоя-старшего, сдержанного и надменного, как всегда. Тем не менее, сквозь обычную вывеску Малфоя неуловимо просвечивало, что дела его хороши и что ходом событий он удовлетворён.
Драко, самый щуплый и малорослый из четверых, важно выступал рядом с Малфоем-старшим, но, на мой непредубеждённый взгляд, не тянул даже на карикатуру своего отца. Он по-прежнему оставался балованным ребёнком в свете своего знаменитого родителя и не представлял из себя ничего самоценного. За его спиной возвышался Грег, который перерос остальных парней, и, если можно так выразиться, расширялся Винс, который почти перестал расти и начинал раздаваться в кости. Тед по своему обыкновению держался особняком от остальных – шёл он рядом со всеми, но в его осанке и фигуре отражалось нечто независимое. Если прежде он казался довольно-таки невзрачным, то теперь излучал ощутимую ауру властности и выглядел в точности на свой статус сына и наследника лорда Нотта. В нём словно бы зажёгся светильник, озаривший изнутри его насмешливые умные глаза и чёткие породистые черты удлинённого лица с твёрдо очерченным подбородком. Теперь все девчонки точно будут его…
После обмена приветствиями лорд Малфой сказал, что желает поговорить со мной. Он не добавил, что разговор состоится с глазу на глаз и в комнате Драко – это подразумевалось само собой. Драко скривился и безропотно пристроился в гостиной, лорд Малфой отправился в его комнату, а я сказал, что захвачу одну вещицу и сейчас подойду к нему.
– Мистер Поттер, вы готовы к предстоящим действиям по смене опекуна? – спросил он, когда мы уселись для разговора.
– Да, и надеюсь на наш успех, – подтвердил я.
– Тогда нам нужно согласовать кое-что, чтобы действовать наверняка. Мистер Поттер, я не являюсь вашим кровным родственником, но со стороны отца у вас достаточно родных, которые могут претендовать на опекунство. Вашими троюродными братьями и сёстрами являются двое сыновей Вальбурги Блэк – Сириус и Регулюс, и трое дочерей Кигнуса Блэка, одна из которых – моя жена Нарцисса. Остальные ваши родичи – четвероюродные, поэтому у Блэков есть преимущество. Поскольку возможно соперничество со стороны ваших родственников, на опекунство будет претендовать Нарцисса, а я буду выступать от имени своей супруги, суд это позволяет.
– Я не разделяю вас и вашу супругу, лорд Малфой. Для меня будет честью, если она согласится взять опекунство надо мной.
Малфой и не сомневался в моём ответе, он только кивнул, отметив этот пункт как решённый.
– В течение ближайших двух недель состоится подготовка общественного мнения, – продолжил он. – Я договорился с журналисткой и показал ей материалы, сейчас она пишет статьи. На днях я проверю эти статьи, и мы с ней обговорим порядок и сроки их выхода. Можете начинать морально настраиваться на полоскание грязного белья ваших родственников и вашего опекуна.
– Мне это безразлично, стыдиться здесь должен не я. Журналистка ваша или как?
– Это независимая журналистка – Рита Скиттер, беспринципная дрянь, которая кого угодно смешает с грязью, если подвернётся возможность. Но она умеет привлекать внимание общества к теме, а нам сейчас именно это и нужно. Поскольку материал сенсационный, она взялась за работу почти за бесценок – и она сумеет вывести скандал на должный уровень.
– Только пусть она не завирается. Правды у нас достаточно, а враньё легко проверить.
– Само собой. После газетной обработки моя супруга объявит через прессу, что не может больше пренебрегать этими возмутительными фактами, и подаст в суд с требованием снять опекунство с Дамблдора. И, разумеется, она выставит в опекуны свою кандидатуру. Пресса наверняка будет приставать к вам с вопросами, поэтому продумайте заранее, что вы будете отвечать.
– Хорошо, учту.
– Суд состоится примерно в конце января, я прослежу, чтобы с ним не затягивали. Вас пригласят туда как пострадавшего, они обязаны это сделать, если ребёнок достиг двенадцати лет. Мы с Нарциссой будем настаивать на вашем присутствии и в крайности найдём способ известить вас и доставить туда. Дамблдор наверняка будет ожесточённо сопротивляться – не растеряйтесь и не позволяйте увлечь себя его демагогией о всеобщем благе.
– На этот счёт не беспокойтесь, лорд Малфой. Каковы, по вашим прикидкам, наши шансы на успех?
– Если не предпринимать дополнительных действий, то половина на половину. Дамблдора многие из министерских не любят, но боятся. Кое-кто там из Упивающихся, они при любом раскладе будут голосовать против него. Если вы не возражаете, некоторым я могу пообещать деактивировать метку после того, как всё закончится. Их всё равно нужно перетягивать на нашу сторону. Ещё кое-кому я могу предложить финансовое вознаграждение за голос в нашу пользу.
– Кстати, о финансировании… Как вы считаете, сколько денег понадобится, чтобы дело с гарантией было решено в нашу пользу?
– Немного – тысяч двадцать-тридцать. Их придётся отдать, иначе незачем было и начинать возню.
– У меня есть кое-что на продажу, – я вынул из кармана тёмно-зелёную коробочку, в которой лежал флакончик с пятью кубиками яда василиска. – Вот здесь немного яда василиска на пробу, нужно найти рынок его сбыта. Узнайте, пожалуйста, рыночную цену на его продажу и прикиньте его количество, которое можно продать без падения цен, а затем мы с вами посчитаем, сколько потребуется яда, чтобы окупить затраты на смену опекунства. Если покупатели будут интересоваться количеством ингредиента, отвечайте, что его достаточно. Продавайте только сам яд, флакон и коробка мне еще понадобятся.
Малфой изумлённо приподнял брови и принял у меня коробочку.
– Надеюсь, вы не разграбили хозяйство Снейпа, он этого просто так не оставит. Если дело об опекунстве закончится в нашу пользу, вам вернут все деньги, изъятые Дамблдором из вашего сейфа, за вычетом реальных затрат на ваше содержание. Финансирование судебного процесса можно будет возместить из них, тогда вам не придётся ничего продавать.
– Яд всё равно нужно продавать, у меня излишки. Деактивировать метки я согласен, при условии, что эти люди меня не увидят.
– Без проблем, сделаем на них Обскуро. С ядом я разберусь в ближайшие дни. Мы с вами всё обговорили?
У меня был вопрос, на который хотелось получить ответ как можно скорее, чтобы прикинуть, сколько у нас оставалось времени до второго пришествия воплощённого зла.
– Мне нужны книги, в которых описывается изготовление искусственных псевдоразумных существ типа големов и гомункулов. Вы поможете мне найти их?
– Это к Конраду Нотту, у них в роду хранится множество подобных трактатов. Я напишу ему.
– А я по тебе скучал, Поттер, – заявил Драко, когда его отец ушёл. – Так, как ты, никто не развлекает.
Мы заняли уютный уголок в гостиной и делились новостями. Я разглядывал своих друзей свежим глазом – всего две недели каникул прошло, а разница ощущалась. Ребята повзрослели – кроме Драко. У Винса и Грега бугрились мускулы, каких не увидишь даже у старшеклассников. Им нравилось чувствовать себя мощными и сильными, поэтому они не бросали своих тренировок и на каникулах. Тед из тощего долговязого мальчишки, оказывается, вытянулся в такого же тощего и долговязого подростка, а выражение лица делало его старше своих лет. Только Драко как был мелким и противным папенькиным сынком, так им и остался.
– Тебе бы только развлекаться… – протянул Тед, насмешливо поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц. – Знаешь, Малфой, почему тебе жить скучно? У тебя нет цели.
– У меня всё есть, – хвастливо сообщил Драко еще до того, как подумал. – Цель… а она должна быть?
– Если тебе нравится скучать, то не должна, – судя по интонации, Нотт-младший забавлялся. Видно, это у них было продолжение какого-то разговора, начатого еще на каникулах.
– Можно подумать, что у кого-то из вас она есть! – мгновенно ощетинился Драко.
– А мы сейчас спросим. Гарри, у тебя есть цель?
– Есть, – я понимающе переглянулся с Тедом.
– И какая же? – как обычно, прицепился Драко.
– Она тебе не подходит. Второй для неё будет лишним.
– Нет, я так не согласен… – любопытство Драко было раздразнено, и он стал вытягивать из меня подробности. – Давай говори, какая у тебя цель, может, она и мне подойдёт.
– Драко, кончай говорить глупости, – отмахнулся я. – За чужие цели хватаются только грифы, а у слизеринцев она у каждого своя.
– Тогда почему у меня её нет?
Мы с Ноттом снова переглянулись. Я предпочел промолчать, но Тед ответил:
– Ты сам только что сказал, что у тебя всё есть. Папа, мама, игрушки, деньги, положение в обществе и Нимбус-2000 в придачу. Тебе нечего достигать, а если у тебя и появляются цели, то дурацкие. Снитч поймать или грязнокровку какую-нибудь задеть – а в остальное время ты дурью маешься. Отсюда и твоя скука.
– За снитч, между прочим, факультету баллы нехилые дают!
– Малфой, открою тебе один страшный секрет… Хогвартс – всего лишь средняя школа для грязнокровок, которая даёт паршивое образование, а факультетские баллы – средство управления её учениками. Если ты гоняешься за снитчем ради баллов вместо того, чтобы задумываться о взрослой жизни, значит, руководство школы тебя поимело.
– В конце концов, это можно и совмещать… – глубокомысленно заметил я.
– А он совмещает? – скептически поинтересовался Тед.
Я с подчёркнутой демонстративностью сделал отрицательное движение головой. Винс и Грег, даже и не думая заступаться за своего сюзерена, с удовольствием наблюдали, как мы с Тедом выбиваем из него пыль. Парней можно было понять – свои обязанности они выполняли добросовестно, а Драко всё еще оставался их слабым звеном, до которого не доходило, что обязательства должны быть взаимными.
Пока возмущённый Драко открывал и закрывал рот, подыскивая достойный ответ, Нотт вдруг глянул поверх наших голов, поднялся с дивана и пошёл навстречу даме с девочкой, которые только что вошли в гостиную. В девочке мы узнали Диану Гросмонт, а высокая и стройная, уже немолодая дама, по всей видимости, была её матерью. Гросмонты были древним родом, насчитывавшим более двенадцати веков истории, и ни с какой стороны не участвовали в современных политических интригах магической Британии. Благодаря книге-артефакту нам было известно, что Диана – младший, шестой ребёнок в семье, где имелось ещё четыре дочери. Видимо, это и заставило родителей отправить девочку в Хогвартс вопреки сложившейся в семействе традиции.
Мы наблюдали, как Диана знакомит Теда со своей матерью, а затем они направились к нам. Значит, нас тоже будут представлять, и мы встали со своих мест, как и подобает воспитанным молодым людям в присутствии старшей леди.
– Это мои друзья, мама, – сказала Диана и стала по очереди знакомить нас, начав с меня. – Мистер Поттер – леди Гросмонт.
– Это большая честь для меня – быть представленным вам, леди Гросмонт, – я отвесил светский поклон.
– Мистер Малфой.
Драко поклонился, пыжась при этом больше обычного. Похоже, быть представленным этой леди было честью и для него.
– Я наслышана о вашем семействе и о вашем отце, – любезно ответила ему леди Гросмонт.
– Мистер Гойл. Мистер Крэбб, – представила парней Диана.
Леди Гросмонт благосклонно кивнула каждому из них. Держалась она с холодноватой доброжелательностью и, насколько я мог судить, смотрела на нас оценивающе.
– Мистер Поттер, вы ведь потомок Годрика Гриффиндора? – леди Гросмонт не спрашивала, а отдавала должное моему происхождению. Без сомнения, ей было известно и о моей маглорожденной матери, но сейчас она сочла нужным отметить достоинства моей родословной.
– Да, леди Гросмонт, по отцовской линии.
Секунды три мы с ней смотрели друг другу в глаза, и это были очень долгие три секунды. Драко неприязненно покосился в мою сторону – старшая леди выделила меня, а не его.
– Рада была познакомиться с друзьями моей дочери, – произнесла леди Гросмонт на прощание. Она поняла, что я уже повесил на себя ответственность за эту девчонку, и не стала заручаться моим покровительством. – Диана, я довольна тем, как ты выбираешь друзей.
Это было сказано при нас, а значит, для нас. Теперь вступаться за Диану стало делом нашей чести – у аристократов есть свои приёмы обязать к чему-либо, непонятные для демократически воспитанных маглокровок.
Проводив мать, Диана вернулась к нам. Судя по тому, как она переглянулась с Ноттом, знакомство прошло благоприятно для них обоих.
Когда мы ложились спать, Тед сообщил мне:
– Мой отец хотел после Нового года уехать обратно в Европу, но теперь передумал. Если Вольдеморт действительно возродится, может возникнуть междоусобица между теми, кто остался с ним, и теми, кто откололся от него. Когда возродится Лорд и сколько приверженцев к нему примкнёт, Малфой надеется узнать через Снейпа, у которого есть метка, а пока он ищет всех, кто хочет покинуть шайку Упивающихся, и руководит подготовкой к обороне. Защищать придётся поместье Малфоев, сейчас Малфой с отцом изготавливают нам порталы и сигнальные артефакты на случай внезапного нападения. Нас на обсуждения не звали из-за Драко, которому даже собственный отец не доверяет, но мой отец мне всё рассказал, а Винсу с Грегом рассказали их отцы.
– Как они оценивают наши возможности?
– Оптимистично. Нас уже девять, а девять боевых магов – это кое-что. Малфой сказал, что в ближайшее время приобщит к нам ещё четверых надёжных союзников, так что от двух десятков Упивающихся мы отобьёмся.
– Было бы совсем хорошо, если бы с нашей стороны обошлось без жертв.
– Насколько я понял, над защитой поместья работают. Скрывать его не хотят, потому что если нам придётся биться, лучше это делать в подготовленном месте.
– Малфой что-нибудь рассказал Снейпу?
– Нет, ничего. Он еще не знает, что у Снейпа на уме, и пока собирается использовать его втёмную.
– Тед, у меня к тебе поручение, – вспомнил я.
– Говори.
– Во время каникул я познакомился с Эрнаном Диасом, первокурсником Равенкло. Он сирота и вырос в магловском приюте, нужно присмотреть за ним и помочь ему втянуться в наше сообщество. Я бы и сам занялся парнишкой, но я слишком на виду у всех, а дело требует скрытности.
– Не помню, чтобы какое-то из твоих дел не требовало скрытности, – хмыкнул Нотт.
– У меня намечаются и дела, которые требуют гласности, – хмыкнул я в ответ. – Что до Диаса, то тебе не нужно опекать каждый шаг мальчишки. Достаточно, если ты проследишь, чтобы в твоём присутствии его не обижали, и будешь выполнять его просьбы – я предупредил, что он может обращаться с просьбами к тебе или передавать их мне через тебя. Ну и при случае подсказывай ему, как вести себя согласно правилам нашего общества. Появятся затруднения – говори мне.
– Может, тебе взять его под покровительство рода, как Грейнджер? Тогда у него по крайней мере со слизеринцами проблем не возникнет.
– Он не гриф, их и так не должно возникнуть, но если что, я предупрежу виновников.
– Ладно, присмотрю. Не спрашиваю, зачем – полагаю, ты знаешь, что делаешь.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:04 | Сообщение # 35

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 19


Утром я проснулся и увидел стоящего надо мной Теда с «Ежедневным Пророком» в руке. Судя по его лицу, парень подвисал над нелёгкой задачей – разбудить меня немедленно или всё-таки дать мне ещё поспать – но я открыл глаза и решил его дилемму.
– Гарри! – воскликнул он, сунув мне газету. – Посмотри, что тут про тебя написано!
– Что? – я развернул газету и на первой странице увидел заголовок: «Детство Мальчика-Который-Выжил: хуже только Азкабан». Наскоро пробежав глазами статью, я удостоверился, что там была описана моя жизнь в дошкольные годы, скомпонованная из моих детских воспоминаний. Заканчивалась статья возмущёнными рассуждениями на тему, как такое могло случиться – при злостном попустительстве или из-за преступного умысла моего магического опекуна? – и обещалось продолжение.
– А, статья… – я вернул газету Теду.
– Что это значит, Гарри? – спросил тот. – Тут про тебя такое написано, а ты не удивляешься?!
– Нечему удивляться, именно так я и жил, – сказал я, вставая. – Не далее как вчера я упоминал тебе о деле, требующем гласности…
– Так это правда?!
– Да, это мои подлинные воспоминания. Подано эмоционально, но без преувеличений – преувеличивать было незачем.
– Твои родственники… их же убить мало!
– Ты упустил главное, Тед.
Нотт наскоро проглядел статью заново и поднял глаза на меня.
– Дамблдор? Ты жил у них из-за Дамблдора? Это и есть дело, требущее гласности?
– Оно самое. Дамблдор настаивает, чтобы следующее лето я прожил у Дурслей, а это не входит в мои планы.
– Нет слов… – прошипел Тед не хуже змееуста и с отвращением швырнул газету на стол. – Потомка Годрика – к маглам… да еще к таким… это оскорбление всем нам, всей аристократии…
– Это ещё самое малое, что он мне должен.
– Если это – малое, что же тогда большое?
– Об этом рано говорить. Но он расплатится за всё – не ради мести, а потому что некоторые вещи нельзя оставлять безнаказанными.
За завтраком слизеринский стол гудел. Если год назад змеи могли бы и позлорадствовать, то теперь они считали меня своим и были в таком бешенстве, что им изменила выдержка. Вопреки их обычному уважению к приватности чуть ли не каждый из них спросил меня за утро: «Это правда?» и, удовлетворившись моим коротким «да», впадал в состояние праведного возмущения. Равенкловцы выглядели шокированными, хаффлпаффцы пребывали в глубочайшей растерянности, поскольку газетная статья шла вразрез с образом доброго дедушки-директора, в который они верили. Грифы злорадствовали – не все, но многие, среди которых выделялись три рыжих конопатых морды, в открытую пялившиеся на меня и жизнерадостно ржущие.
В шоке были не только ученики, но и преподаватели – кроме Снейпа, который если и был шокирован, то на неделю раньше. Дамблдор избежал неудобных вопросов только потому, что еще был в отъезде.
Ещё через день вышла следующая статья, «Детство Мальчика-Который-Выжил: до Хогвартса Гарри считал свою мать потаскухой, а отца алкоголиком, погибшими по пьяни», и тоже наделала немало шума. А в день выхода третьей статьи, «Детство Мальчика-Который-Выжил: сломанные рёбра за хорошие школьные оценки», в Хогвартс вернулся Дамблдор.
В тот же день он вызвал меня к себе в кабинет, легко догадаться, почему. Чего он собирался этим достичь, должно было выясниться в процессе разговора – только, директор, начните с того, что залейте свой чай себе в глотку и подавитесь своими лимонными дольками.
Да, директор, я владею окклюменцией лучше, чем вы легилименцией. Сюрприз, правда?
Сэр, почему бы мне и не поделиться некоторыми подробностями своей жизни с друзьями, если им это интересно? Я не делаю из своей жизни секрета, с чего бы?
Кому сказал? Повторяю – друзьям, сэр. Они слушали меня весьма сочувственно.
Думосброс, сэр. Некоторые вещи по-другому не получится передать правдиво. Сломанные рёбра от пинков Вернона, например. Запертую дверь в чулане под лестницей и кошачью дырку, в которую просовывают вчерашние объедки.
Почему я не жаловался дяде с тётей, что кузен с друзьями избивает меня, когда я возвращаюсь из школы? Потому что дядя с тётей тоже избили бы меня. И лишили бы ужина, а мне нужно было хоть что-то есть.
Кровная защита моего родного дома от моей маглорожденной матери? Даже если бы такое было возможно, откуда ей взяться над местом, которое я никогда не считал своим родным домом, сэр?
Вы не знали? Вы не думали? Зачем вы тогда вообще взялись опекать меня? Нашлись бы люди, которые умеют думать и хотят знать. Это совсем нетрудно.
Вы и представить не могли, что бывают такие жестокие родственники? В вашем возрасте и с вашим жизненным опытом? Не заставляйте меня считать, что вам самому нужен опекун – если, конечно, вы говорите правду, сэр.
Вы очень виноваты передо мной? Знаю, сэр. Вы очень виноваты передо мной каждый день в течение десяти лет.
Нет, сэр, просьбой о прощении вы не отделаетесь. У вас не получилось купить меня тем, что седой и важный директор умоляет маленького мальчика о прощении, роняя на бороду скупую мужскую слезу. Через десять лет я подумаю, стоит ли вас прощать.
Что именно я надумаю, я знал уже сейчас. Но это я уже сам с собой, за стенами кабинета... уфф, ну и разговорчик был… Теперь я наверняка переведён директором из условно-полезных существ в условно-вредные – и хорошо, если не в опасные – а в Избранные зачислен мой дублёр Лонгботтом, и всё, что предназначалось мне, достанется на его долю. Значит, если я хочу помешать планам Дамблдора, нужно проследить за новым избранником и разрушить интриги с его участием. И если получится, спасти растяпу.
По мере того, как статьи появлялись в печати, отношение слизеринцев ко мне разделилось. Вслух никто ничего не говорил, но я был не настолько слеп, чтобы не замечать изменений. Большинство из них отнеслось ко мне с обезличенным сочувствием, я стал для них ещё одним обоснованием неприязни к маглам. Кое-кто заметно потеплел ко мне. Как ни странно, в эту компанию попали Винс с Грегом, и без того относившиеся ко мне неплохо. Детские унижения и необходимость подчиняться своеволию вышестоящих были для них не пустым звуком, и если прежде чувствовалось, что я для них в первую очередь официальный союзник Драко, то теперь я стал для них своим парнем. Но были и такие, кто стал относиться ко мне с той или иной степенью брезгливости. Особенно она проявлялась у Панси Паркинсон и братьев Бойд.
Братья Бойд, двое высокомерных красавчиков – третьекурсник Уолтер и первокурсник Беннет – относились с молчаливым презрением ко всему миру, от них и следовало этого ожидать. Панси перестала мне язвить, вместо этого при встрече со мной она делала едва уловимую презрительную гримаску и отворачивалась в сторону. Её подруга Дафна Гринграсс, напротив, непрочь была посочувствовать мне, это было видно по её открытому для общения взгляду, но я не давал ей повода для подобных разговоров.
Отдельным пунктом стояло поведение Забини, с которым мы долгое время находились в состоянии враждебного нейтралитета. В последнее время Блейз пытался сблизиться со мной и с нашей компанией, но мы уже привыкли держать его на расстоянии, поэтому у него мало что получалось. Его отношение ко мне нисколько не изменилось, будто он и не читал этих статей. По каким-то причинам войти в доверие ко мне было для него важнее, словно он, как когда-то Драко и Тед, выбрал меня в союзники. Тем не менее, это «нисколько» настораживало меня, потому что в чём-то переменились даже они. Было заметно, что теперь Драко чувствовал себя при мне неловко – он признавал меня крутым, но никак не мог заставить себя принять меня вместе с моим прошлым, вызывавшим у него спинномозговое неприятие. Нотт относился ко мне почти так же, как и прежде, но краем зрения я стал иногда замечать на себе его испытующий взгляд.
Когда я уходил в кабинет директора, Тед сказал, что дождётся меня в гостиной. Как и остальные слизеринцы, он понимал, что разговор у меня будет непростой.
– Есть что-нибудь интересное? – спросил он, когда я вернулся.
– Так, пустяки, – ответил я мимоходом, потому что в гостиной находилось немало змей, которым было интересно, зачем меня вызывал Дамблдор и чем это закончилось. Тем не менее Тед должен был понять, что пустяки – это больше, чем ничего.
Я улёгся в нашей комнате на заправленной кровати, заложив руки за голову и дожидаясь его прихода. Вскоре вошёл и Тед, присел на свою кровать и вопросительно взглянул на меня.
– Сегодня я растерял последние крохи хорошего расположения Дамблдора, – порадовал я его.
– После таких статей это ожидаемо, – согласился Тед. – Дамблдор наверняка догадался, что это целенаправленная атака. Ты ведь собираешься менять опекуна?
Этого я Теду не говорил, но вычислил он верно.
– Да. Он вынудил меня, но, может, это и к лучшему.
– Однозначно к лучшему. Если у тебя всё получится, ты сможешь располагать собой, а сильно навредить тебе директор не сможет. Ты Мальчик-Который-Выжил, попечительский совет на твоей стороне, общественное мнение тоже.
– Всё обстоит сложнее, Тед. Потеря опекунства не только отнимет у Дамблдора приличные деньги, но и заметно повредит его репутации, не говоря уже об его планах на меня. Я подозреваю, что теперь он сделает всё, чтобы закопать меня поглубже.
– А ты не преувеличиваешь? Одного причинённого ущерба мало, чтобы закопать тебя во вред себе. Вот если бы ты знал его планы и мог выдать их…
Я прикинул и понял, что от Дамблдора я почти ничего не знаю. Наиболее опасные сведения я раздобыл сам.
– От него мне известно только то, что в его планах мне отводилась роль… фигуры. Разменной фигуры.
Тед, несомненно, заметил уточнение «от него», но не стал заострять на нём внимание.
– Если это – всё, это несущественно. Это общие слова, от которых легко отказаться. За них не закапывают.
– Пожалуй. Но если у Дамблдора получится закопать меня без вреда для себя, он это сделает. Поэтому не говори обо мне никому ни слова. Ничего из того, что можешь знать только ты – когда я ушёл, когда пришёл, где был, что ел, когда умывался… Ни-че-го.
Нотт приподнял брови, демонстрируя лёгкое удивление.
– Ты меня знаешь, Гарри, и всё-таки об этом просишь. Либо мне следует обидеться, либо всё настолько серьёзно.
– Второе. И если у тебя имеются какие-то соображения насчёт меня, я попросил бы тебя не высказывать их вслух, – добавил я, помня, каким пугающе проницательным бывает Тед. – Верные или неверные, они могут оказаться камешком, который сдвинет лавину.
– Соображения… – он ненадолго призадумался. – Ладно, сюзерен.
На следующее утро Тед получил письмо. Когда мы с завтрака зашли за учебниками, чтобы захватить их на трансфигурацию, оно ждало адресата на письменном столе.
Глаза Теда на мгновение расширились, когда он сломал печать и прочитал записку.
– Это от Грейнджер, – обернулся он ко мне. – Она хочет встретиться со мной и поговорить. После занятий, на южной террасе, где мы прежде общались втроём, помнишь?
– Тебя это еще беспокоит? – удивился я его взволнованному тону.
– Ещё бы не беспокоило! Поттер, ты совсем тупой? Вчера ты окончательно лишился расположения Дамблдора, а сегодня Грейнджер понадобилось наладить со мной отношения! Ты понимаешь, что это может значить?
После снятия окаменения Гермиона не искала общения со мной ни до каникул, ни после них. Все наши отношения в последнее время ограничивались краткими «привет» и «пока», и это меня тревожило.
– Не буду разочаровывать тебя и утверждать, что это – совпадение, – признал я. – Хотя возможность совпадения не исключена. Грейнджер давно хотела помириться с тобой, но не хотела заговаривать первой. Может, она наконец-то перешагнула этот барьер. Про Диану она знает?
– Без понятия. В разговоре всё равно выяснится, что ей нужно.
Последней парой у нас в этот день была ЗоТИ. Гилдерой, как всегда, рисовался и картинно потряхивал золотистыми локонами, производя неизгладимое впечатление на соплюшек, и, как всегда, вызвал меня к доске, чтобы я изображал ему очередную жертву его подвигов. Мне было абсолютно безразлично как то, что мне приходится делать на ЗоТИ, так и то, что ЗоТИ у нас по-прежнему отсутствует как предмет. Как говорится, солдат спит – служба идёт, а что мне нужно, я и сам изучу.
Я заметил, что Гермиона иногда украдкой оглядывается на нас с Ноттом. Нужно сказать – не только сегодня и не только она, потому что после каникул Тед выглядел так, что мог произвести впечатление на любую девчонку. Даже на такую, которая сохнет по кому-то ещё. После занятий он сунул мне свою папку с учебниками, сказав, что сразу пойдёт на условленное место.
Я успел написать обзор для завтрашней астрономии и объяснить кое-что оттуда Миллисент, когда он вернулся. Тед дождался окончания моего разговора с Милли, и мы с ним ушли обсуждать его встречу с Гермионой. Судя по тому, как он хмурился, итог ему совсем не нравился.
– Для начала Грейнджер объявила мне, что она меня прощает, – сообщил Тед, когда за нами закрылась дверь спальни. Было видно, что его это злило. – На девчонок не обижаются, поэтому я поблагодарил её. Она обрадовалась и стала болтать со мной, словно и не игнорировала меня с сентября. Ну ты знаешь Грейнджер – сплошной напор и натиск. Что я делал, что читал, чем занимался, где провёл каникулы и всё такое. Ей бы только допросчиком работать…
– И много она из тебя вытянула?
– Да почти ничего, хотя мне пришлось для этого напрягаться. В какой-то мере спасало «а у тебя как?», на некоторые вопросы пришлось сказать, что мне это будет не интересно рассказывать, на другие – что ей это будет не интересно слушать. С последним она не соглашалась, но я был несговорчив. Затем мы немного пообсуждали общеизвестные события. Ещё я сказал ей, чтобы она больше не звала меня Тедом, потому что мы уже не дети и наши могут подумать, что она моя девушка. Она пыталась возражать, но я напомнил ей, что её симпатии отданы Гилдерою и что я не хочу выглядеть идиотом, пытаясь перебить такого соперника.
– Поиздевался, значит, – хмыкнул я.
– Не без этого. Гарри, я не могу уважать девчонку, у которой такие вкусы. Ладно бы Грейнджер умная была, но она ведь не умная, у неё просто память хорошая. Зубрилки не бывают умными, они не умеют отличать важное от неважного. Была бы она умная, попала бы в Равенкло, а так… ей самое место в грифах. Вон Милли, та умная, хотя способностей к наукам у неё никаких.
Не только Тед, но и никто из нас не считал Миллисент тупицей. Если бы Милли была недалёкой и заурядной, она попала бы к барсукам – а она училась у нас в Слизерине. У неё был ясный и конкретный взгляд на мир как на реальность, данную в ощущениях, а любые попытки формализовать его были глубоко ей чужды. Тем не менее учёба была её долгом здесь, и Милли училась добротно, во всём разбираясь, ничего не пропуская и никогда не списывая. Её массивное, рано сформировавшееся тело, крупные броские черты лица с большими «коровьими» глазами и тяжеловатой челюстью, густые тёмно-каштановые волосы, всегда уложенные в аккуратный пучок, в целом были гармоничны и по-своему привлекательны, поэтому никто не удивлялся тому, как вокруг неё захаживал Винс. Я симпатизировал Милли, из наших хогвартских ровесниц она была самой спокойной и надёжной.
– Два достоинства у Грейнджер всё-таки есть, – отметил я. – Она энергичная и эрудированная. С тобой она мириться надумала или хочет что-то ещё?
– И то и другое. Наговорившись обо мне, Грейнджер перешла на тебя. Спросила, как у тебя дела – я ответил, что нормально. Стала выспрашивать подробности – переадресовал к тебе. Стала спрашивать, не замечал ли я за тобой чего подозрительного – спросил в ответ, почему я должен что-то такое замечать. Тогда она, не называя источников, выдала уже известный слух о том, что ты наследник Салазара, что ты, возможно, имеешь отношение к нападениям на учеников и что если на тебя вовремя правильно и настойчиво не повлиять, ты можешь пойти по дурной дорожке и стать новым Тёмным Лордом. Это если коротенько.
Вот, значит, на что решил пустить меня Дамблдор… Непонятно только, почему Гермиона так легко поверила ему.
– Она интересовалась чем-то конкретным?
– Да. Грейнджер ищет чёрный блокнот, который она видела у младшей Уизли. Девчонка много писала туда незадолго до своей гибели, и Грейнджер надеется, что записи что-нибудь подскажут ей. Она стала выпрашивать блокнот у родственников рыжей, но в вещах девчонки его не обнаружилось. Теперь она считает, что блокнот остался в школе, и пытается выявить, к кому он попал. Мне она сообщила, что рассказывала тебе о блокноте как раз перед тем, как окаменеть, и предложила напоследок, чтобы я следил за тобой и докладывал ей всё подозрительное. И чтобы я поискал у тебя этот блокнот.
Это была потеря. Судя по тому, что рассказал мне Тед, Грейнджер не только заподозрила, что это я окаменил её, но и позволила оболтать себя Дамблдору. Не удивлюсь, если она рассказала директору и о Квирреле.
– Если очень хочешь, ищи, я не возражаю.
– Гарри?
Тёмно-серые глаза Нотта искали встречи с моими. Я, оказывается, неподвижно смотрел за его плечо в стену.
– Всё в порядке, Тед. Я правда не возражаю.
– Грейнджер совсем отказали мозги, если она считает, что я стану доносить ей на тебя, – со сдержанной яростью выговорил он. – Гарри, это грязнокровки испорчены демократией, это они служат деньгам и подчиняются должностям. Поэтому они не знают, что такое верность, а я знаю. Тебе придётся очень постараться, чтобы я это забыл.
Я высоко ценил Теда. Кто бы мог подумать, что я его всё-таки недооценивал…
– Может, не всё еще так плохо? – задал я риторический вопрос непонятно кому – то ли себе, то ли Нотту. – Она еще девчонка…
Тед отрицательно помотал головой.
– Она на полгода старше меня, Гарри.
– Записать меня в Тёмные Лорды – опасная подстава, – задумчиво произнёс я. – Это, пожалуй, худшее, чему придётся противостоять. Грейнджер что-нибудь говорила про Лонгботтома?
– Нет. Почему ты о нём спросил?
– Если меня будут пропихивать в тёмные, понадобится новый символ Света. А Лонгботтом, как мы с тобой знаем, мой запасной.
– Нет, до Лонгботтома не дошло. – Тед мрачно усмехнулся. – Видно, для символа Света он слабоват.
– Почему бы и нет? Это как подать – Джек-простак, герой английских народных сказок… Кстати, как у тебя с окклюменцией?
– Каждый день занимаюсь.
– Проверим?
Тед действительно прибавил в окклюменции. Он смог продержаться целую минуту против моей атаки средней силы.
– Неплохо, – одобрил я после проверки. – Против прямой атаки Дамблдора ты еще не потянешь, но с поверхностной легилименцией справишься. Каждый день подновляй Элузио, у тебя в запасе должно быть не менее пяти скрывающих воспоминаний. И не расслабляйся – в чужую память лезут без предупреждения.
– Тогда потренируй меня, чтобы я привык, – предложил вдруг Нотт. – Как насчёт того, чтобы ты несколько раз в день неожиданно почитал мою память?
– Тебя не смущает, что я могу увидеть что-нибудь неподходящее?
Тед задумался, явно перебирая свои самые сокровенные воспоминания.
– Кое-что, конечно, не хочется показывать никому, но… странно, Гарри, у меня нет ничего, что я безусловно хотел бы от тебя скрыть. Видно, еще не нажил – так что дерзай, пока не поздно.
В библиотеку мы пошли вместе. Тед еще не написал завтрашний отчёт, а мне хотелось застать там Эрни. Кое-какие книги я уже передал парнишке, а теперь собирался узнать, как у него идёт учёба и нет ли у него вопросов. Но Диаса в библиотеке не было, зато там оказалась Гермиона.
– Поттер! – поспешила она ко мне, едва завидев меня в дверях читального зала. – Я так надеялась, что сегодня ты придёшь сюда!
– У тебя что-то случилось? – спросил я.
– Нам нужно поговорить.
– Прямо сейчас? – получив ответный кивок, я отдал Теду свою папку с пергаментами. – Идём.
Гермиона молчала, пока мы шли на ту же самую южную террасу, где она недавно общалась с Тедом. Я привычно обшарил место на наличие подслушки и ничего не нашёл. Девчонка признавала только прямой подход – когда мы остановились у ограждения, она начала сразу с того, что волновало её больше всего.
– Поттер! – в её устремлённом на меня взгляде светилась тревога пополам с решимостью. – Я всё равно не верю, что ты плохой!
– Правильно делаешь.
Похоже, Гермиона ожидала от меня иной реакции, потому что буря чувств в её глазах сменилась полнейшей растерянностью.
– Ты можешь вспомнить хоть один мой поступок, за который можно назвать меня плохим? – поскольку она молчала, я продолжил: – Если нет, меня не за что считать плохим.
– Но…
– Но – в смысле есть за что?
– Нет, но…
– Давай рассказывай своё «но», и мы разберёмся. Ведь ты меня для этого сюда и позвала, так?
Гермиона машинально кивнула.
– Поттер, у нас говорят, что ты – наследник Слизерина… Это так?
– Не знаю, я не видел его завещания. А что, быть его наследником – преступление?
– Нет, но все же знают, что Слизерин преследовал маглорожденных. Говорят, ты обещал превратить фотоаппарат Колина в кирпич…
– И он превращён в кирпич?
– Нет, но сам Колин…
– Когда это случилось, я был в другом месте, и преподаватели это знают. Неужели ты думаешь, что от меня отстали бы, если было бы хоть малейшее подозрение? Грейнджер, вот ты маглорожденная – почему ты не боишься стоять рядом со мной в уединённом месте?
– Мы с тобой друзья, ты мне ничего не сделаешь. Но есть и другие ученики…
– Грейнджер, включи мозги. Зачем мне преследовать других учеников? У меня самого мать маглорожденная. Если тебе этого мало, вспомни, против кого был Салазар. Ты в начальной школе училась? Вспомни, какими были маглы тысячу лет назад – невежественные крестьяне, которых задолбаешься грамоте учить.
– Да, но… Колин и я… Меня тоже что-то окаменило, Поттер!
– Может, потому что ты полезла куда-нибудь не туда? Что тебе понадобилось в этом дурацком коридоре, куда всем запретили ходить?
– Я не помню. Я ничего не помню, даже того, как я тогда выходила из гостиной. Последнее, что я помню – мы с Джинни сидим в гостиной. Одни, уже после отбоя. Она сказала, что сейчас мы пойдём смотреть нечто очень важное, только сначала она блокнот возьмёт. Я тебе о нём рассказывала, помнишь?
– Это когда я тебя о тайной комнате спрашивал?
– Да. В нём наверняка было что-то написано о том, что она собиралась показать. Я спрашивала этот блокнот у всех, но он пропал.
– Ты месяц пролежала окаменевшей в больничке. За это время рыжая могла исписать его весь, выкинуть и завести новый.
– Но Дамблдор сказал, что это очень важная вещь и что её нужно… ой!
Гермиона зажала рот рукой и испуганно глянула на меня. Я сделал вид, будто не понял, что она проболталась, и прикинулся возмущённым.
– Извращенец старый, зачем ему девчонкины любовные записки!
– Ты знаешь, что там было написано?!
– Но ты же сама тогда сказала – рыжая туда тайком что-то пишет. А что ещё она могла писать туда тайком?
– Он намекнул, что в этом блокноте может скрываться тайна гибели Джинни.
– Тогда ищите, может, и вправду найдёте. Но мне всё равно непонятно, почему ты собралась считать, что я плохой. Не из-за этой же дури про грозу маглокровок?
Гермиона помялась, на её лице проступило виноватое выражение.
– Я сказала Дамблдору, что Джинни очень надоедала тебе своим вниманием и что ты жаловался мне на неё. Это не секрет, все видели, как она за тобой ходит. Дамблдор сразу забеспокоился… а потом вздохнул и сказал, сокрушённо так: «Ай-ай-ай, неужели мальчик на такое способен…» Я сразу догадалась, что про Джинни он подумал на тебя, но не хочет говорить мне.
Да уж, с такими друзьями и врагов не надо. Я оскорблённо воззрился на Гермиону и перешёл в атаку:
– Все знают, что рыжая загнулась у директора в кабинете, об этом даже в газетах писали. Дамблдор попросту использовал тебя, чтобы ты разносила слухи обо мне. Он готов свалить свою вину на кого угодно, лишь бы отмазаться, а ты и поверила! Клянусь Мерлином, я не убивал рыжую и не собирался убивать её, как бы она мне не надоедала!
Это было правдой, при необходимости я мог бы рискнуть и дать в этом магическую клятву. Рыжая могла бы жить и жить, если её не допрашивать слишком настойчиво. Гермиона почувствовала искренность моего возмущения и, похоже, поверила.
– Не сердись, Поттер… я никому этого не говорила – тебе первому сказала. Я понимаю, это не такая вещь, о которой говорят без доказательств. Я ищу блокнот, потому что он может или подтвердить мысли Дамблдора, или опровергнуть их. Я не люблю, когда я в чём-то не уверена, мне нужна ясность, а до тех пор я не знаю, как к тебе относиться. Если ты не убивал Джинни, помоги мне найти этот блокнот. Мы покажем его директору, и он будет знать, что ты не виноват.
– Грейнджер, мне нет дела до того, кто что обо мне думает – главное, я сам знаю, что я не виноват. Иначе я всю свою жизнь проведу, доказывая остальным, что я не причастен ко всему, что они обо мне насочиняли. Обо мне много чего говорят, на каждый чих не на здравствуешься.
– Значит, ты не поможешь мне найти блокнот?
– Я просто понимаю, что это бессмысленно. Блокнот, да еще исписанный глупой малолеткой – не бриллиант, чтобы его хранили, как сокровище. Он скорее всего валяется в какой-нибудь помойке около дома Уизлей, если его не сожгли вместе с другим мусором.
– Может, он у кого-то из слизеринцев?
– Вряд ли, у нас такой хлам не подбирают.
– Ты всё-таки посмотри, вдруг увидишь его у кого-то.
Я с чистым сердцем пообещал, потому что точно знал, что ни у кого этот блокнот не увижу. Гермиона облегчённо улыбнулась, она добилась от меня, чего хотела.
– И еще, Поттер, – сказала она. – Даже если тебе всё равно, что о тебе думают, я считаю, что эти мерзкие газетные сплетни нельзя оставлять без ответа. Давай, мы прямо сейчас напишем опровержение, а подписи я сама соберу и потом отправлю опровержение в «Пророк».
– Это ты о статьях Скиттер? Ты, смотрю, всё уже за меня решила – но там нечего опровергать, там нет ни слова лжи. Именно так я и жил до Хогвартса.
Девчонка неверяще уставилась на меня.
– Поттер, это правда? Твои родственники вправду так с тобой обращались?
– Да.
– Дамблдор отправил тебя к ним и ни разу не проверил, как ты там живёшь?
– Вот насчёт «не проверил» я как раз сомневаюсь. Наверняка проверял и убеждался, что всё идёт как надо.
– Поттер, ты это выдумываешь. Я уверена, Дамблдор ничего не знал.
– Грейнджер, твоими же словами – это не такая вещь, о которой говорят без доказательств. Раз я её утверждаю, значит, доказательства у меня есть. Ты сама-то веришь, что в его возрасте и при его уме можно за десять лет ни разу не проверить, как поживает подопечный ребёнок? Деньги за опекунство он почему-то не забывал снимать.
– Но… Поттер… Этого не может быть. Это же наш директор!
– Грейнджер, когда ты была маленькой девочкой, тогда тебе можно было верить сразу всем – и папе, и маме, и дедушке с бабушкой, и учителям с директором. Теперь ты стала старше, мир вокруг тебя стал больше и сложнее, поэтому тебе придётся выбирать, кому доверять – мне или Дамблдору.
– Я не могу доверять, если я чего-то не знаю. – Гермиона наморщила лоб, честно пытаясь найти решение задачи в условиях неопределённости. – Если ты расскажешь мне всё, тогда я, может быть, смогу доверять тебе.
– Знаешь, Грейнджер, на таких условиях я однозначно обойдусь без твоего доверия и однозначно не смогу доверять тебе. Пусть уж лучше Дамблдор рассказывает тебе всё, а меня там Тед заждался.
Вопреки этикету я первым оборвал разговор, на который меня пригласили, и пошёл прочь, оставив Гермиону на террасе. У аристократов это было бы поводом к разрыву отношений, но откуда маглокровке знать такие тонкости?
– Но мы же друзья… – растерянно сказала она вслед. Я задержал шаг и обернулся к ней.
– Друг не тот, кто вымогает секреты, а тот, кто не задаёт ненужных вопросов.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:05 | Сообщение # 36

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 20


Статьи продолжали выходить. Изумлённая магическая общественность ознакомилась с любимым выражением тётушки Мардж «у дурной суки – дурные щенки», узнала, какими выродками считают эти маглы волшебников, как они бьют ребёнка до полусмерти за спонтанные выбросы магии и сколько лет можно носить одну и ту же старенькую одежду после толстяка-кузена. А когда наконец в прессе была напечатана статья о том, что Мальчик-Который-Выжил оказался в магловской больнице из-за того, что кузен попал ему в голову кирпичом, и пролежал там сначала две недели в коме, а затем ещё месяц на лечении, в следующем номере «Пророка» появилось заявление Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк.
Леди Малфой заявляла, что она потрясена подобным обращением со своим троюродным братом Гарри Поттером, что она не понимает, по какому праву Альбус Дамблдор вообще присвоил опекунство, когда у мальчика столько родственников в магическом мире, и что подобное обращение с ребёнком заслуживает Азкабана. В связи с этим она подала в суд требование о лишении Альбуса Дамблдора опекунства и предложила свою кандидатуру в качестве нового опекуна на правах ближайшей родственницы пострадавшего ребёнка.
Суд собрался за неделю до конца января. Видимо, Малфой приложил все усилия, чтобы ускорить дело в Министерстве, пока Дамблдор не предпринял ответные действия. В день суда в Хогвартсе были уроки, но накануне министерские совы доставили письма Дамблдору с вызовом с суд и декану Слизерина с извещением, что его ученика вызывают в Визенгамот по делу об опекунстве.
Малфой забрал меня из школы за час до начала суда. Министерство магии находилось под землёй в центральной части Лондона. Посетителям полагалось добираться туда магловскими способами, а затем спускаться через телефонную будку, совмещавшую обязанности лифта и контрольно-пропускного пункта, но поскольку я был вызван на суд, мне разрешалось прибыть через каминную сеть. Это мне рассказал Малфой, пока мы с ним шли к хогвартскому транспортному камину.
Министерский служебный вход каминной сети располагался в холле аврората – на втором этаже, считая вниз от лондонской подземки. Наши палочки проверили прямо там, в аврорате. В здании Министерства запрещалось колдовать, но у Малфоя был мощный амулет защиты от подслушивания, имитировавший бытовые разговоры, и мы с ним безбоязненно потратили полчаса на обсуждение совместных дел. Затем мы спустились на лифте в Атриум, где нас дожидалась леди Нарцисса, и вместе с ней сошли пешком на десятый этаж в зал суда. Члены Визенгамота рассаживались на балконе, внизу посреди зала стояло одинокое кресло обвиняемого, подлокотники которого были обвиты цепями. Сегодняшнее дело относилось к гражданским, поэтому кресло никому не предназначалось, а стороны судебного разбирательства должны были сидеть на скамьях у боковых стен зала. Малфой собирался, если понадобится, говорить от лица супруги, а я должен был присутствовать в качестве пострадавшего лица. От меня требовалось ответить на вопросы членов суда, если таковые возникнут, и подтвердить своё согласие на смену опекуна.
Дамблдор заставил себя ждать, но недолго, не больше пяти минут. Он явился последним и уселся на скамью напротив нас, когда все уже были в сборе. Поскольку он был ответчиком, Визенгамот возглавлял его заместитель – рослый светловолосый маг лет сорока с небольшим, представленный как Торфинн Роули. На суде присутствовал сам министр магии Корнелиус Фадж, который открыл заседание. Он представил судебную комиссию и стороны судебного разбирательства, а затем зачитал дело.
– …о законности присвоения Альбусу Персивалю Ульфрику Брайану Дамблдору опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером и о лишении его опекунства по причине неудовлетворительного исполнения опекунских обязанностей…
Закончив читать, Фадж дал слово Торфинну Роули. Беловолосый маг поднялся с места и сообщил суду, что на время присвоения опекунства маленькому Гарри Джеймсу Поттеру у ребёнка имелось трое кровных троюродных родственников – Сириус, Андромеда и Нарцисса Блэк, имевшие преимущественное право опёки и что ответчик злоупотребил своим положением в Визенгамоте, оформив опекунство на себя в обход родственников ребёнка.
– Позвольте мне слово, – сказал Дамблдор. – Никому из этих родственников нельзя было доверять опекунство над маленьким Гарри, потому что Сириус находился под следствием перед заключением в Азкабан, Андромеда была отлучена от рода Блэков, а Нарцисса была замужем за Люциусом Малфоем, приверженцем Тёмного Лорда.
– Во первых, Нарцисса Блэк была непричастна к делам Тёмного Лорда, во-вторых, её супруг был оправдан судом, – возразил Роули. – Малфои – достойная семья чистокровных магов, под присмотром которой ребёнок не нуждался бы ни в чём и получил бы отличное воспитание. Ни один ребёнок-маг, а тем более национальный герой из древнего и благородного рода Поттеров, не должен воспитываться у маглов. Никто в магической Британии не мог даже и предположить, что Гарри Поттер содержится в таких ужасных условиях.
– Газетчики сильно преувеличили бедственное положение мальчика. Родственники Гарри со стороны матери – зажиточная семья, которая может обеспечить мальчика всем необходимым.
– Я, как и все здесь присутствующие члены суда, видел воспоминания ребёнка в думосбросе и сам убедился, что его постоянно избивали и морили голодом. Посмотрите на него, ему двенадцать лет, а от хронического недоедания он выглядит на десять. Мальчик спал на подстилке в чулане под лестницей и всё время ходил в обносках кузена, его по несколько дней запирали под замок, выпуская только для чёрной работы. Ему не давали читать книги и скрывали от него существование магического мира.
– Зато мальчик жив! Его у нас все знали в лицо, и если бы он остался у магов, его могли бы убить приспешники Вольдеморта! – горячо воскликнул Дамблдор. – Я спрятал его там, где его никто не будет искать!
Я заметил, что перед компетентными людьми он не стал выступать со своими байками о кровной защите. Пора было брать слово, и я попросил его. Весь зал уставился на меня так, словно перед ними заговорила скамейка.
– Говорите, мистер Поттер, – разрешил Роули.
– Я читал газетные подшивки того времени, где сообщалось о несчастье с моей семьёй. Если бы уважаемый профессор Дамблдор на самом деле хотел моей безопасности, он не стал бы сообщать во все газеты о том, что я выжил, да еще с моей фотографией и с рассуждениями о моём шраме. Пока приспешники Вольдеморта оставались на свободе, ему вообще не следовало заявлять в прессе, что Вольдеморт развоплотился из-за меня. Действия уважаемого профессора Дамблдора выглядели так, словно он специально хотел подставить меня под удар, чтобы иметь повод поместить меня к маглам.
С балкона послышался возмущенный ропот – никому из членов суда не приходила в голову такая очевидная трактовка действий Дамблдора. Сам профессор был ошарашен не меньше остальных и разглядывал меня с какой-то детской обидой, словно у него отняли любимую игрушку. Похоже, возразить ему было нечем.
– Пояснения нашего юного подзащитного выглядят по меньшей мере убедительными, – признал Роули после того, как все осмыслили моё замечание. – Действия ответчика – намеренные или ненамеренные – могут быть охарактеризованы самое малое как преступная небрежность, поэтому ему еще тогда не следовало поручать опекунство над младенцем. С учётом того, в каких условиях рос ребёнок, я считаю требование о лишении Альбуса Персиваля Ульфрика Брайана Дамблдора опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером обоснованным.
– Можно слово? – снова высунулся Дамблдор. – Я готов признать, что действовал тогда в спешке и необдуманно, но, поймите, в тех условиях очень трудно было действовать наилучшим образом. Я хотел обрадовать магический мир вестью об избавлении от злодея и, каюсь, не подумал о мальчике. Я был уверен, что родственники Лили любят мальчика и заботятся о нём, и, каюсь, не досмотрел… – по седой бороде директора скатилась одинокая слеза. – Я очень виноват перед мальчиком и готов исправить все свои ошибки. Этого больше не повторится…
Дослушав его проникновенную речь, Торфинн Роули иронически приподнял бровь.
– Мистер Поттер, вы хотите дать вашему опекуну возможность исправить свои ошибки?
– До сих пор мне везло и я выживал, но я опасаюсь и дальше подвергать свою жизнь такому риску – тем более, что у меня нашлись настоящие родственники, которые уже заботятся обо мне. Профессор Дамблдор наделал так много ошибок, что мне не хочется давать ему возможность наделать новых. Я не уверен, что переживу их.
Судя по раздавшимся с балкона сдержанным смешкам, большинство членов суда было на моей стороне.
– Я протестую! – воскликнул Дамблдор. – Мальчик в силу своего возраста не понимает всей опасности, которая ждёт его у Малфоев! Вольдеморт не умер, он только развоплощён и скоро возродится, а метка Люциуса никуда не делась. Что бы Люциус не говорил, он остаётся Упивающимся и сразу же переметнётся на сторону своего повелителя, как только тот воплотится, и утянет за собой мальчика! Малфой, ты же знаешь, что творится с твоей меткой, покажи её собранию! Пусть все увидят, кто ты такой!
Суд, которому напомнили о главном пугале магической Британии, встревоженно загудел.
– Лорд Малфой, вас не затруднит показать вашу метку? – предложил Роули.
Малфой окинул Дамблдора взглядом, полным ледяного презрения.
– Во избежание домыслов – почему бы и нет? – он закатал левый рукав своей официальной робы по локоть. – Всем видно? За эти годы метка почти пропала и скоро совсем исчезнет. Если вы это называете «творится», то всё в порядке, пусть творится дальше.
Он подошёл поближе к балкону и приподнял кверху оголённую руку, на которой едва виднелся бледный след метки. Дамблдор встал и подошёл к Малфою, чтобы придирчиво обследовать метку вблизи. Малфой позволил себе снисходительную усмешку, а я полюбовался недоумевающей физиономией директора – тот явно знал, как должна была выглядеть метка Люциуса.
Судя по реакции членов Визенгамота, на этой демонстрации мы приобрели больше, чем потеряли. Если среди них и затесались рьяные приверженцы Тёмного Лорда, то таких было очень мало. Роули заинтересованно приглядывался к Малфою с Дамблдором с балкона.
– Благодарю вас, лорд Малфой. Мистер Дамблдор, вы наверняка уже проверили, что метка лорда Малфоя не прикрыта иллюзией, так ведь? – сказал он для порядка, потому что проверочное заклинание Дамблдора не осталось незамеченным ни для кого в зале. – Значит, у вас нет никаких оснований обвинять в приверженности к Тёмному Лорду человека, который уже был оправдан высшим судом магической Британии.
Роули встал и повернулся к членам суда.
– У кого-нибудь есть вопросы к сторонам судебного процесса? – спросил он.
– У меня есть вопрос к мистеру Поттеру, – отозвался грузный мужчина лет пятидесяти.
– Говорите, лорд Гилрой, – разрешил Роули.
– Шеннон Гилрой, – представился тот, как требовал регламент. – Мистер Поттер, я понимаю, что в ночь нападения Вольдеморта на вашу семью вам было только полтора года, но возможно, вы что-то запомнили об этом событии и сможете рассказать нам? Всё-таки нападение было достаточно ярким событием даже для младенца и могло отпечататься у вас в памяти.
– Этот вопрос не имеет отношения к процессу, поэтому мистер Поттер не обязан отвечать на него, – предупредил и.о. председателя Визенгамота. – Но это интересно всем нам и мы будем признательны мистеру Поттеру, если он ответит.
Мне были доступны все воспоминания маленького Гарри, даже самые ранние, но прежде я не интересовался подробностями гибели его родителей, потому что не видел в этом необходимости, а лицезрение кровавых сцен никогда не развлекало меня. Теперь же мне задали прямой вопрос, и я машинально откопал нужное воспоминание из памяти ребёнка.
Я проснулся от того, что миловидная молодая женщина с рыжими волосами – моя мать – вытаскивала меня из кроватки. Света не было, но по стенам гуляли отблески огня, позволявшие мне разглядеть её лицо. Она успела поднять меня до уровня груди и прижать к себе так, что мне оказалась видна комната за её спиной. У входа в комнату показались две мужские фигуры, обе в масках Упивающихся и в чёрных балахонах. Одна из них сделала движение палочкой – и в спину моей матери полетело ядовито-зелёное облако, за пару секунд достигшее цели.
Моя мать стала оседать и заваливаться вперёд, её руки ослабли и постепенно разжались, плавно опустив меня обратно в кроватку. Сама она на несколько мгновений повисла на бортике кроватки, затем сползла на пол. Фигуры не приближались, они выглядели расплывчатыми, потому что, как я понял сейчас, я уже тогда был близоруким. Одна была пошире в плечах и слегка сутулилась, хотя было заметно, что сутулиться ей было несвойственно. Другая была чуть выше и стройнее, её голова была неестественно запрокинута назад. Широкоплечая фигура выполнила ещё одно движение палочкой, и от головы второй фигуры протянулся тонкий фиолетовый луч, упершийся мне в правую сторону лба. Луч продержался секунд десять, мне было немного щекотно. Я замер от неожиданности и от непривычного ощущения, пока не ощутил острую вспышку боли во лбу, после чего луч исчез, а я громко расплакался.
Фигура убрала палочку, приблизилась ко мне и аккуратно вынула меня из кроватки. От её рук пахло чем-то кондитерским, кисло-сладким – знакомый запах, что-то он мне напоминал… Усадив меня на изгиб левой руки, правой она снова вынула палочку, указала на меня и прошептала: «Сомнио». И наступила темнота…
Воспоминание только выглядело долгим, на самом деле оно пронеслось в моей памяти за пару секунд. Я поднял взгляд на ожидавшего ответа Гилроя.
– Я помню фиолетовый луч, – сказал я после недолгой паузы, во время которой я выбирал, что рассказать, а о чём умолчать. – Длительный, секунд на десять, поэтому я его запомнил. Он упёрся мне в лоб, вот сюда, – я показал пальцем, куда. – Здесь у меня был тот самый шрам, пока его не удалили в магловской больнице. Под лучом было щекотно, но потом я вдруг почувствовал там резкую боль и заплакал. Вроде бы всё…
– Благодарю вас, мистер Поттер, – вежливо кивнул лорд Гилрой. – Ваше воспоминание оказалось чрезвычайно интересным.
Ещё бы не оказалось – всем магам известно, какого цвета Авада, которая якобы отразилась от меня в Вольдеморта. Пусть поразмыслят, пригодится. И мне, кстати, тоже надо бы над этим поразмыслить, тут я кое-что упустил...
– Если вопросов больше нет, начинаем голосование, – объявил Роули.
Требуемые две трети голосов в мою пользу набрались с запасом. Решением суда Дамблдор был отлучён от опекунства и его обязали вернуть деньги, взятые из моего сейфа в качестве платы за опекунство. Как оказалось, Дурслям за моё содержание он не выплатил ни кната, так что причины для неприязни у них были. С него не удержали только выплаты миссис Фигг, так как её присмотр был признан полезным для меня. Моим новым опекуном была назначена Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, и ей был выдан магически заверенный договор об опеке.
После суда я должен был вернуться в Хогвартс. Нарцисса попрощалась со мной, а Малфой доставил меня обратно, предупредив по пути, что заберёт меня из школы на пасхальные каникулы и договорится на это время с людьми, которым обещано дезактивирование меток. Напоследок он вручил мне зачарованную сумку с несколькими книгами по созданию псевдоразумных магических существ, строго-настрого наказав никому их не показывать, потому что эти книги, как и описываемые в них создания, считались тёмномагическими и были запрещёнными. Я в свою очередь передал ему для продажи стограммовый флакон с ядом василиска – как показали пробы, яд Шшесса отличался по свойствам от яда молодых василисков и стоил бешеные деньги.
В общежитии я рассказал друзьям, что был на суде и сменил опекуна, а на следующий день эта новость появилась в газетах и стала достоянием всего Хогвартса. Все змеи меня поздравляли, только Тед выглядел обеспокоенным. На остальных факультетах отреагировали по-разному, но в целом плохо – у Люциуса была дурная репутация среди бедных и незнатных, несмотря на то, что лично им он ничего не сделал. Да и не только им, потому что его интриги в Министерстве в последние пятнадцать лет были направлены на собственное выживание, а до этого он был слишком молод, чтобы иметь какой-то вес в политике. Это означало, что общественное мнение насчёт Малфоя было сформировано – и, видимо, не только насчёт него.
Ещё через несколько дней газеты сообщили, что состоялось внеочередное заседание Визенгамота, на котором Дамблдор выведен из его состава, потому что уставом Визенгамота к членству не допускались лица с уголовными судимостями или серьёзными нарушениями гражданского правопорядка. Новым председателем был назначен Торфинн Роули, в Международную Конфедерацию Магов была послана рекомендация об исключении Альбуса Дамблдора из её состава. Попутно газеты муссировали тему о моём пребывании в Хогвартсе и развлекали общество догадками о том, что мне может устроить отвергнутый опекун, если у него в школе и без того гибнут дети. Об этой теме мы договорились с Малфоем, чтобы у Дамблдора не возникало соблазна подстроить мне что-нибудь летальное – нам обоим было очевидно, что теперь я занимаю одно из первых мест в чёрном списке старого интригана, если не лидирую.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:06 | Сообщение # 37

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 21


У Нотта, как и у меня, день рождения был тридцать первого числа, только не июля, а января. Поздравил я его еще до завтрака, традиционно пожелав ему здоровья, благополучия и долгих лет жизни. Мой подарок требовал активации, поэтому я выдернул у Теда волосок, с помощью магии уложил в желобок по краю амулета и запечатал.
– Держи, это скрывающий родовой амулет – сам делал, – с гордостью сказал я, потому что работа была сложная. – А то мне надоело обвешивать тебя заклинаниями, когда мы с тобой гуляем где не надо и когда не надо. Его можно и как обычный носить, но как родовой он также скрывает тебя от поиска по крови. Я думал, разрешить или запретить этот поиск твоим кровным родственникам – и всё-таки запретил. Мне тебя по кровному родству не искать, а остальным я не доверяю, – пошутил я в качестве пояснения. – Замочек стыковой, открывается и закрывается невербальной командой. При надевании активируются чары неприметности на шнурке, поэтому надетый амулет почти не виден.
Зачарован был не только сам диск, но и замочек со шнурком, для которых специально были взяты чароёмкие материалы – раз уж вкладывать чары, то по максимуму. Я предполагал, что Теду подарок понравится, и не ошибся. Нотт с таким восторгом разглядывал крохотный кулончик, что мне сразу же захотелось сделать ещё один.
– Спасибо, – он бережно потрогал герб Ноттов в центре платинового диска. – Гарри, это же родовой амулет!
– Ну да, – с некоторой растерянностью подтвердил я. – Я тебе так сразу и сказал.
– Это не просто магическая фитюлька, Гарри. Ты сделал подарок не только мне, но и моим потомкам – для меня это символично, понимаешь…
Откровенно говоря, я понимал его с трудом, но признаваться в этом не хотелось.
– Не парься, это было несложно. Хотелось сделать что-нибудь такое, что и сейчас нам с тобой пригодится, и тебе на будущее.
– Просто здорово. – Тед догадался, что символичность подарка начисто ускользнула от меня. – Прошустри на досуге «Этикет и обычаи», и ты узнаешь, что это сюзеренский подарок. Родовые амулеты как попало и кому попало не дарят.
Вот оно что… Надо будет прочитать наконец главу о подарках, а то и бестактность совершить недолго. Тед надел амулет, с первой попытки справившись с застёжкой, и пошёл к зеркалу посмотреть, насколько тот стал невидимым.
– Ты его всё время собираешься носить? – забеспокоился я.
– Да, а что?
– С ним ты исчезнешь с наблюдательных систем Хогвартса. Как бы директор не встревожился… Я думал, этот амулет будет только для специальных случаев.
– Не бойся, такие амулеты здесь не запрещены. Имею право.
В течение дня Нотт принимал подарки и поздравления от родных, друзей и знакомых. Тринадцать лет, счастливое число… большой уже парень, вымахал почти на голову выше меня, Винса перерос и Грега догоняет. Только тощий как метла. Оказалось, немало наших относятся к нему настолько дружелюбно, чтобы поздравить и преподнести какой-нибудь знак внимания. И, разумеется, все разглядывали его новый родовой амулет. Пока он общался в гостиной, я попытался украдкой почитать одну из принесённых Люциусом книг и в конце концов закрыл. Не дело это – вздрагивать от каждого шороха из-за опасения, что в любую минуту могут войти.
К сожалению, в Хогвартсе было не так уж много мест для уединённого чтения. Тайная комната сразу отпадала – если бывать в том коридоре регулярно, кто-нибудь рано или поздно это заметит, а мне сейчас не следовало привлекать к себе ни малейшего подозрения. В нашей спальне было бы удобно, если бы к нам не имел обыкновения без стука забегать Драко. В библиотеке сейчас было мало народа, но разглядеть необычную книгу на чужом столе мог кто угодно, включая мадам Пинс. Заметила же мой блокнот рыжая-бесстыжая…
Я перебирал в уме пустующие кладовки и классы, пока не вспомнил о Выручай-комнате. Вполне укромное место, недоступное для случайных посетителей, далеко отстоящее от злополучного туалета Плаксы Миртл… И, в отличие от кладовок, наверняка со всеми удобствами. Припрятав на себе плащ-невидимку, я взял папку с пергаментами, сумку с запретными книгами, которая благодаря чарам выглядела и весила не больше дамской бальной – и отправился в Выручай-комнату.
Когда я шёл через гостиную, меня окликнул Тед.
– Гарри, ты ведь в библиотеку? Подожди, я с тобой!
Не дожидаясь ответа, он поспешил за своей папкой. Забитая учениками гостиная была неподходящим местом для объяснений, поэтому я дождался его и мы пошли вместе. Когда мы выходили, я подумал, что Нотт уже неплохо владеет окклюменцией, исподтишка его не прочитают – а если всё-таки взломают его защиту умышленно, это еще не самый страшный из моих секретов. Почему бы и не взять его с собой, в случае чего книги можно будет спрятать в тайной комнате.
– Забини спросил, не набираешь ли ты свиту, – сообщил Тед, когда мы вышли в коридор.
– А ты что ответил?
– Что не набираешь, – он с деланной хитрецой покосился на меня. – Зачем нам Забини, сюзерен… я с ним ничего делить не собираюсь.
– Жадный? – хмыкнул я.
– Нет, разборчивый.
Мы дошли до лестницы, ведущей на верхние этажи, и я свернул туда.
– Ты куда? – позвал меня Тед, по привычке прошедший в сторону библиотеки. Я обернулся к нему со ступенек, подпустив во взгляд весёлую искорку:
– Выбирай, туда или со мной.
Он мгновенно сообразил, что намечается что-то необычное, и ответил такой же тонкой ухмылочкой:
– Ясное дело, с тобой.
Когда мы поднялись на седьмой этаж, я сделал разъяснение:
– Сейчас мы с тобой дойдём до картины с танцующими троллями, усиленно думая о том, что нам нужна хорошая библиотека. Мы будем ходить туда-сюда мимо картины и хотеть в библиотеку, пока напротив не появится дверь. По слухам, она появляется при условии, что требуемое помещение нужно позарез, но я считаю, что это вопрос сосредоточенности. В идеале достаточно трёх прохождений.
Тед выглядел до крайности заинтригованным.
– Всё понятно, – сказал он и пошёл по коридору первым.
На четвёртом развороте мы увидели искомую дверь, самого обычного вида. Мы остановились перед ней, переглянулись…
– Идём?
– Ага.
По площади библиотека оказалась меньше хогвартской. За счёт читального зала, потому что книг в ней было столько же, если не больше. Входная дверь закрывалась изнутри на простую магловскую задвижку, которую я на всякий случай использовал по назначению. Налево от входа располагался уголок отдыха – мягкий угловой диван, пара кресел и приземистых чайных столиков. Напротив двери за тяжелой тёмно-бордовой занавеской скрывался короткий проход с дверьми санузлов в обе стороны и просторным двустворчатым шкафом в торце. Направо, за переборкой из красного дерева, находился небольшой читальный отсек на четыре письменных стола, а дальше, за следующей переборкой – книжные стеллажи.
Мы с Ноттом обошли доставшееся нам помещение и заглянули во все щели. Даже я был доволен, а Теда как большого любителя книг это приключение обрадовало несказанно. Пошарив по стеллажам, он сказал наконец, что это, похоже, копия хогвартской библиотеки, включая запретную секцию.
– А если думать не о библиотеке, а о другой комнате? – спросил он, когда мы осмотрели всё и вернулись в первый зал.
– Появится комната, обставленная как тебе нужно. Пока она не вызвана, она находится в другом измерении и в неопределённом состоянии, а при вызове она создаётся согласно запросу. Если подходящий вариант создавался прежде, он же появляется и в следующий раз. Я собираюсь приспособить её под наш тренировочный зал, но события пока идут так, что не хочется привлекать внимание преподавателей. Сам знаешь, сначала эти окаменения, затем эта Уизли, а теперь вот смена опекунства… Пусть всё уляжется.
– Эту комнату можешь вызвать только ты? – деловито поинтересовался Тед.
– Нет, любой, кто знает о ней и об её свойствах.
– А можно показать её Диане?
– Можно, только следи, чтобы вас тут не заметили – и не говорите об этой комнате никому постороннему. Гермионе ни в коем случае не говори, а то её потом отсюда не выгонишь.
– Это понятно… – Нотт усмехнулся. – Мы сюда для чего пришли?
– Ты, полагаю – чтобы писать обзор по гербалистике, а мне требовалось укромное место, чтобы почитать кое-какие книги, которые никто не должен видеть. Лучше, если и ты не будешь смотреть их, потому что если кто-то из хогварских асов легилименции залезет в твою память, проблемы возникнут не только у меня. Книги не убирай, после тебя и я обзор напишу.
Тед пошёл в читальный отсек, а я уселся в уголке отдыха и стал читать одну из запретных книг. Здесь было некому отвлекать, и я впал в глубочайшую сосредоточенность, фактически слившись с книгой. Я предпочитал читать именно в таком состоянии, потому что тогда запоминал книгу чуть ли не наизусть с одного прочтения.
Очнулся я от того, что меня окликал Тед.
– Еле дозвался, – сказал он, стоя на выходе из читального отсека. – Хочу тебя обрадовать – мы опоздали на ужин.
– А сколько… а, девятый час. Раньше чего молчал?
– Тоже зачитался. Сюда можно домовика вызвать?
– Если здесь никого нет, они сюда попасть не могут.
– Мы же здесь, почему бы не попытаться? Но вызывай ты, это только у тебя фокусы с домовиками безотказно проходят. Всем остальным домовики только в Большом Зале за едой подчиняются, а в другое время – как повезёт. И убирай наконец своё секретное чтиво, я к тебе сяду.
Тед подошёл, опустился в соседнее кресло, с удовольствием развалился в нём и вытянул длинные ноги. Устало закрыл глаза…
– Что есть будем? – спросил я.
– Что-нибудь лёгонькое и питательное, – мечтательно сказал он, не открывая глаз. – Чаю хорошего и вкусненького к нему. И, разумеется, никакой каши. Ну что я тебе говорю, сам всё знаешь.
Я постучал костяшками пальцев по столу, сопровождая стук мысленным вызовом. Через несколько мгновений ко мне явилась Фиби.
– Слушаю, мистер Поттер, – пискнула домовичка.
Я перечислил заказ, куда входило любимое нами копчёное мясо, свежезаваренный чай и крохотные шоколадные пирожные с ореховой начинкой. Вскоре на чайном столике появилась сервировка на двоих – десертные тарелки с приборами, чашки с ложками и блюдцами, пузатый чайник на подносе, накрытый льняной салфеткой. Затем появилась тарелка с тонко нарезанным мясом, ещё одна с ломтиками хлеба и наконец плоская конфетница с пирожными, а передо мной выскочила Фиби, ожидавшая распоряжений.
– Спасибо, Фиби, можешь идти, – отпустил я домовичку.
Тед налил себе чаю и стал помаленьку таскать мясо с тарелки, пренебрегая хлебом. Кусочек он всё-таки отщипнул, перед тем как перейти к пирожным. Мы не спеша поели, отставили пустые чашки и отвалились от стола.
– Хорошо-то как… – протянул он. – Знаешь, в этой школе мне больше всего не хватало тихого уголка, где можно под настроение посидеть в одиночестве или в хорошей компании. Всё время на виду, на людях – это так утомляет. Я ведь могу вызвать эту библиотеку в любое время, если захочу?
– Конечно.
– Если бы ещё чашечку чаю, когда захочется… но, увы, нет в мире совершенства. Обидно, что этих домовиков когда надо не докличешься.
Я тоже пребывал в благодушном настроении, полностью разделяя приязнь Нотта к тихим уголкам и чашечке чая, когда захочется. В конце концов, его день рождения еще не прошёл – и я назидательно поднял палец, призывая к вниманию.
– Сейчас мы приблизимся к совершенству, – свой жест я завершил стуком по столу, и передо мной появилась Фиби.
– Фиби, скажи хогвартским домовикам, чтобы они всегда являлись к Теодору Нотту для выполнения его бытовых запросов… – подумав, я добавил: – …а также всех других запросов, если те не противоречат безопасности Хогвартса и его обитателей. И прибери у нас тут…
– Слушаюсь, мистер Поттер, – домовичка исчезла, а столик опустел.
– И что это было? – вопросил Тед. Я молчал, потому что затруднялся с ответом, и он задал следующий вопрос: – Думаешь, поможет?
– Посмотрим.
Мне снова катастрофически не хватало времени. Помимо учёбы и учебных заданий, нужно было помогать Милли и опекать близнецов Гленн, которых на меня повесил Морис. Брат с сестрой держались друг за дружку и от этого плохо сходились с остальными сокурсниками, учебные предметы тоже давались им трудно, не от нехватки способностей, а от зажатости. Пройденный материал приходилось вытаскивать из них силком, потому что они стеснялись говорить. Вдобавок мы с Тедом по очереди присматривали за Эрни Диасом, чтобы тот не чувствовал себя заброшенным – на Равенкло к маглорожденным относились терпимее, чем у нас, но его всё равно чуждались. И ещё мне нужно было прочитать несколько толстенных книг, с которыми у меня получалось уединиться урывками.
Поскольку несчастные случаи прекратились, школа стала успокаиваться. Отменили запрет на хождение по Хогвартсу после ужина, большинство коридоров вновь разрешили для посещения, за исключением тупика с туалетом Плаксы Миртл, где нашли окаменевших учеников. Гилдерой Локхарт донимал всю школу высказываниями о том, что неизвестный ужас испугался его и правильно сделал, а то бы он ему показал. Каждый урок ЗоТИ теперь начинался с его сетований на тему, что чудовище сбежало и лишило его заслуженной победы. Гермиона продолжала искать блокнот, никак не желая признавать, что эта вещь безвозвратно пропала.
На ознакомление с книгами я потратил около двух недель. Теперь я знал о големах и гомункулах если не всё, то многое. Как выяснилось, големы имеют подобие разума, но не имеют свободной воли и подчиняются только прямым приказам, но поскольку в паразитного голема на Квирреле была внедрена частица души Тома, простые последовательности действий он мог совершать самостоятельно. Тем не менее, прохождение ритуала было пределом его возможностей и его нельзя было надолго оставлять без присмотра. Гомункул же обладал достаточной свободной волей и мог существовать независимо от создателя, но для придания ему необходимых качеств требовалось выполнить несколько ритуалов, без которых он вырастал не быстрее, чем обыкновенный умственно отсталый ребёнок.
Из описания ритуалов выяснилось не только, как создать гомункула, но и почему никто не увлекается их созданием. Чтобы гомункул развивался как личность, первый ритуал – одушевление – нужно было проводить, когда ему исполнится год-полтора. Ритуал одушевления был сходен с созданием хоркрукса, потому что для него требовалась частица души, лучше всего с донорского тела, хотя в крайности можно было взять любую. Второй ритуал – воплощение – проводился для ускорения роста гомункула, желательно в первые пять лет его выращивания. Для него требовалось донорское тело, которое расходовалось в процессе ритуала и магические способности которого передавались гомункулу. И третий ритуал – обучение – проводился обычно как последний этап воплощения, хотя его можно было провести и отдельно, уже на выращенном теле. Для него требовалось один или несколько обучающих доноров, чьи знания и жизненный опыт будут переданы гомункулу.
По имеющимся у меня сведениям, Дамблдор начал выращивать гомункула примерно в августе прошлого года, из тела Тома в качестве донорского. До конца этого года в гомункула потребуется внедрить частицу души Тома, а это означает, что она существует и что директор собирается использовать её. Том-из-блокнота ничего не рассказал мне о других своих хоркруксах, но, возможно, ему были известны планы Дамблдора в этом направлении. Значит, придётся с ним пообщаться, несмотря на то, что его поведение в истории с Джинни сильно насторожило меня.
Наступило 14-е февраля, Валентинов день. Незадолго до него Локхарт разглагольствовал по всей школе, что такой важный день необходимо отметить, а поскольку инициатива наказуема, оформлять банкетный зал к празднику поручили ему. В чарах Гилдерой был не силён, ему в помощь дали Флитвика. Маленькому профессору с примесью гоблинской крови было абсолютно безразлично праздничное оформление зала, и он выполнил всё по указке Локхарта, дополнительно сконфигурировав дюжину гномов для разноски валентинок. К утру банкетный зал выглядел как подарочная коробка для дешёвых леденцов, вывернутая наизнанку, или как один из аляповатых магловских мультиков, которые даже Дадли считал дурацкими. Сам Гилдерой, весь в розовом, завитый и надушенный, произнёс за завтраком праздничное поздравление и поблагодарил учениц за те сорок шесть валентинок, которые ему уже прислали.
– Точно, он грязнокровка, – Драко окинул взглядом истинного ценителя голубые стены в розовый цветочек и скорчил гримасу отвращения.
– Ага, и пидор, – простодушно согласился Винс, у которого рябило в глазах от падающих с потолка конфетти в виде алых сердечек.
– Буду знать, что в Хогвартсе обучаются сорок шесть дур, – заявил Драко, когда было озвучено количество валентинок, полученных Локхартом.
– И две умных, – подсказал ему Тед, поскольку Малфой уже похвастался, что с утра ему пришли две валентинки. Самому Нотту пришло штук семь, о чём он скромно умолчал.
– Ты прав, Нотт, – охотно подтвердил Драко. – Для британской магической нации не всё еще потеряно.
В этом году никто из нас без валентинок не остался. Штуки по три получили Винс с Грегом («Хаффлпафф», – пренебрежительно изрёк Драко, проигравший им валентинкометрию) и даже мне досталась одна. С прошлого года я подрос, но всё еще выглядел как некрупный первокурсник, а если учесть мою постоянную занятость и дурную репутацию змееуста, было удивительно, что на меня вообще кто-то польстился, несмотря на мою геройскую известность. Записка на валентинке коротенько гласила: «Помни, что есть я». Я пожал плечами и сунул её в тумбочку.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:06 | Сообщение # 38

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 22


После праздника Снейп вспомнил, что за мной числится полтора месяца отработки, и определил меня на две недели к Филчу. Я сгонял Хедвиг за конфетами и отправился к старику. В это время года работы было немного, потому что основные закупки делались осенью, и мы с Филчем, переправив в кладовые пару туш и несколько мешков с сахаром и крупами, усаживались пить чай, а миссис Норрис мурлыкала у меня на коленях. Так прошла неделя, а в субботу Филч освободил меня от отработки, потому что в этот день проходил квиддичный матч Слизерина с Гриффиндором, а квиддич у нас – игра, которая может затянуться.
Наши были настроены оптимистично, потому что в команде грифов было три девчонки, а у нас ни одной. Равенство равенством, но магловские психофизиологи давно доказали, что женщины уступают мужчинам не только в силе и выносливости, но и в скорости реакции, а это означало, что при прочих равных условиях ловчиха по определению хуже ловца. Поэтому Кэти Белл имела мало шансов против нашего Драко.
Я обычно не ходил на квиддич. И в этот раз бы не пошёл, но жалко было разочаровывать Филча, которому хотелось сделать мне приятное. Сам старик любил квиддич и никогда не пропускал матчи, усаживаясь где-нибудь повыше на преподавательской трибуне. Остальные трибуны были поделены на сектора, и каждый факультет традиционно занимал один сектор. Слизеринская трибуна находилась через проход от гриффиндорской, а поскольку мы с Тедом пришли к самому началу матча, нам остались места около прохода.
Матч проходил при подавляющем превосходстве нашей команды и где-то уже через час закончился победным прорывом Драко к снитчу через тройку гриффиндорских охотников, тщетно пытавшихся помешать ему. Народ помаленьку потянулся с трибун, по пути обсуждая острые моменты матча. Мы с Тедом сидели, дожидаясь ухода основной толпы, и оказались свидетелями тому, как Забини нос к носу столкнулся в проходе с Дином. Разумеется, оба забияки не могли спокойно разминуться и стали осыпать оскорблениями как друг друга, так и факультеты идеологических противников. Началось у них с безобидного, вроде «мы вас отлупили как щенков» и «сами шакалы», но очень скоро скатилось до неполиткорректного «грязнокровка» в адрес Дина.
Поблизости оказалась Гермиона, всегда реагировавшая на «грязнокровку» как бык на красную тряпку и никогда не упускавшая возможности поучить кого-нибудь уму-разуму.
– Как тебе не стыдно, Забини! – возмутилась она. – Как можно попрекать человека происхождением, которого он не выбирал!
Забини не ожидал её вмешательства и в первые мгновения соображал, как на него реагировать.
– Грейнджер, ты уж проходи, пожалуйста, – посоветовал он наконец. – Это наше мужское дело, девчонок оно не касается.
Его отговорка только еще больше возмутила Гермиону.
– Ты, оказывается, ещё и сексист, Забини! – сердито заявила она. – Ну почему со мной ты можешь говорить вежливо, даже слово «пожалуйста» знаешь, а с Томасом не можешь? Он такой же маглорожденный, как и я!
– Сейчас, такой же… – раздражённо буркнул Забини. – Дин у вас вообще никто, а на тебя сам Поттер заявил права…
Глаза Гермионы от изумления чуть не выкатились на пол.
– Что?! Какие права?!
Забини, сообразивший, что сказал лишнее, только пожал плечами. И без того рассерженная Гермиона от этого жеста завелась окончательно.
– Какие права?! – повторила она. – Я что ему – рабыня? Сейчас не Средневековье, сейчас двадцатый век на исходе!
Странно, что она, такая начитанная, до сих пор не удосужилась почитать про общественное устройство магической Британии. Маги живут дольше, поколения у них сменяются реже, поэтому наше общество, в отличие от магловского, всё еще оставалось сословным и в нём сохранялось кое-что от Средневековья.
Забини отмалчивался. Оскорблённые чувства Гермионы требовали немедленного излияния, и она вспомнила, что где-то здесь должен быть и сам нарушитель её неотъемлемого права на самоопределение личности. Она поискала глазами на нашей трибуне и совсем неподалёку обнаружила нас с Тедом. Словно взбесившийся громамонт, Гермиона устремилась ко мне.
– Поттер!!!
Я встал. Тед последовал моему примеру. Сидеть при даме неприлично, да и маленькое это удовольствие, когда над тобой нависает бешеная фурия. Слизеринцы один за другим останавливались, скандал заинтересовал их чрезвычайно. Впрочем, и гриффиндорцев тоже. Те, кто оказался поблизости, окликали тех, кто уже отошёл, и вокруг нас менее чем за минуту собралась внушительная толпа.
– Поттер, что это значит?! – налетела на меня Гермиона. – Все знают, что ты заявил на меня какие-то права, а я не знаю? Как ты можешь решать что-то обо мне без меня и за меня, Поттер?! Я думала, мы с тобой друзья, а ты такой же подлый, как и все вы, слизеринцы!!!
Я не стал бы покровительствовать Гермионе без её ведома, но так получилось. Она попала под защиту рода Поттеров, когда я на первом курсе вступился за неё на воскресных посиделках, потому что моё высказывание случайно совпало с одной из форм объявления родового покровительства на официальном собрании. Я сам узнал об этом где-то месяц спустя, когда поинтересовался у Теда, почему слизеринцы перестали задевать Гермиону. Ничего обидного или неприличного в покровительстве не было, оно означало, что род Поттеров заявляет единоличное право на принятие выбранной персоны для службы роду, и считалось доверительным шагом, как и выбор приближённых. Покровительство касалось только межродовых отношений, оно не распространялось на государственные службы и не запрещало поступать туда на работу. Статус мага, принятого под покровительство какого-либо знатного рода, был выше статуса непринятого безродного мага, вне зависимости от чистоты его крови.
– Грейнджер, замолчи, – попытался остановить её Тед.
– Я не с тобой разговариваю, а с Поттером! – срезала она его. – Поттер, ты кем меня считаешь? Рабыней? Прислугой? Содержанкой?
Отвечать ей было бесполезно. Так уж устроены девчонки – если они начали орать, их лучше не перебивать, пока не проорутся. Что, собственно, только что и было продемонстрировано на Нотте.
Тед поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой. Не его лице было написано «соболезную, но ничего не поделаешь». Я молча выслушивал попрёки Гермионы, пока она не стала выдыхаться и ей не потребовалось подлить масла в свой огонь.
– Поттер, ты чего молчишь?! Отвечай немедленно!
– Грейнджер, я так понял, что ты не знаешь, из-за чего возмущаешься, но всё равно категорически против, да?
– Как это не знаю? – снова взвилась она. – Ты заявил на меня права, как на какую-нибудь вещь – на моём месте кто угодно возмутился бы!
Если бы у неё хватило дальновидности сначала разобраться в наших обычаях или хотя бы устроить мне скандал с глазу на глаз, всё еще могло бы обойтись. Но стерпеть такую выходку на глазах у половины Хогвартса означало безвозвратно загубить свою репутацию в магическом сообществе.
– То есть, ты против моего покровительства? – уточнил я.
– Да!
– И отказываешься от него?
– Да!
Мы были не на официальном собрании, поэтому для отказа требовалась полная формулировка.
– Ладно, пусть будет так, – я обвел взглядом собравшуюся вокруг толпу и повысил голос: – Я, Гарри Поттер, наследник рода Поттеров, принимаю публичный отказ Гермионы Грейнджер и лишаю её покровительства своего рода.
Слизеринцы заулыбались и одобрительно загудели. А Уолтер Бойд даже сделал мне ручкой и не удержался, чтобы не выразить своё одобрение:
– Браво, Поттер, ты не безнадёжен! Надеюсь, это научит тебя не подбирать всякую шваль!
Поскольку о покровительстве было известно только в Слизерине, гриффиндорцы узнали о нём в тот момент, когда Гермиона его лишилась. Что это для неё означало, не понимали только маглорожденные, поэтому активная поддержка со стороны грифов резко сменилась молчанием. До Гермионы всё-таки дошло, что вокруг происходит что-то неправильное, и теперь она непонимающе оглядывала довольные физиономии слизеринцев и сочувственные гриффиндорцев.
– Поттер, что это значит? – от растерянности она забыла, что только что кричала на меня, и теперь обращалась ко мне за разъяснением, как к другу.
Я посмотрел на Гермиону и ничего не сказал. Задерживаться здесь было незачем, и я прошёл мимо неё к выходу со стадиона. Тед последовал за мной. Перед нами расступались.
Пусть кто-нибудь другой просветит её, что бывают необратимые поступки.
Субботний вечер был у меня свободен, и я наконец собрался пообщаться с Томом-из-дневника. В туалете Плаксы Миртл весь вечер обреталась Плакса Миртл, поэтому я решил пробраться в тайную комнату через вход около зельеварен. Там как раз никого не было, потому что отработок никому не назначили, а Снейпа вызвал директор. Прихватив с собой самопишущее перо и плащ-невидимку, я бепрепятственно дошёл до зельеварен и отыскал вход. Он находился в преподавательской зельеварне, закрытой на пароль, но поскольку теперь все двери Хогвартса открывались передо мной без пароля, я благополучно проник внутрь.
Этот вход был короче и чище туалетного. Без ущерба для своей мантии я спустился в зал, где, свернувшись кольцами, дремал Шшесс.
– Госсподин? – приподнял голову змей. – Ты ссегодня пришшёл другим путём?
– В туалете ссегодня призрак, Плаксса Миртл, она увидела бы меня. Ей почему-то нравитсся проводить там время.
– Это для неё мессто привязки, она там умерла.
– Не повезло девчонке – умереть в туалете, – посочувствовал я.
– Она умерла из-за меня, госсподин.
– Из-за тебя? Ты же говорил, что не убиваешшь без приказа?
– Сслучайноссть. Она увидела меня в проёме, когда меня вызвал Том, и ссразу же захлопнула дверь ссвоей туалетной кабинки. Я ничего не усспел сстереть из её памяти, она умерла от разрыва ссердца. У неё ссердце было сслабое, госсподин.
– Яссно. Мне сейчасс понадобитсся твоя помощщь, Шшесс. Мне нужно поговорить ссо ссвоей шесстнадцатилетней копией в блокноте-артефакте, но я ей не доверяю. Она может брать под Империо, поэтому нужно, чтобы ты покараулил нашш разговор. Ессли я вдруг пойду сс этим артефактом к выхходу, вытащщи его у меня из рук, договорилиссь?
– Я посслежу, госсподин, но вам ничего не угрожает. На такие артефакты сставят защщиту, чтобы обезопассить их ссоздателя, но ессли этого нет, вашша копия вссё равно сслабее васс.
Шшесс пристроился у входа во внутренние покои Салазара, а я вошёл туда и достал с верхней полки блокнот. Едва я открыл его, на первой странице появились слова:
«Том, ты? Как у тебя дела?»
Беспокоится, засранец мелкий.
«Под контролем. Мне нужно спросить тебя кое о чём.»
«Давай.»
«Помнится, ты говорил, что этот блокнот – первый опыт создания хоркруксов, который поставили вы с Дамблдором. Вы собирались продолжать эти опыты?»
«Да. Дамблдор хотел узнать, сколько можно наделать хоркруксов для одной души без потери её личности. От меня требовалось добровольное согласие, и он взял с меня магическую клятву.»
«Как ты мог согласиться на неё?»
«Мне это совсем не нравилось, но Дамблдор обещал помочь мне отомстить отцу за меня и за смерть моей матери. И ещё он обещал, что не станет разрушать мою личность – судя по тому, что ты рассказал мне, обещание он не сдержал, но у меня были причины доверять ему. Он ценит не только мою магическую силу, но и мои умственные способности, и не заинтересован в их потере. Кроме того, у него имеется и другой интерес… в общем, на клятву я согласился, все альтернативы были ещё хуже.»
«Понятно. А в какие предметы вы планировали поместить хоркруксы?»
«Когда мы обсуждали возможные носители хоркруксов, было решено использовать под них что-нибудь ценное – фамильный артефакт или историческую реликвию. На них и чары лучше держатся, и отношение к ним у людей другое. У моих родственников по матери есть фамильное кольцо, которое должно стать следующим хоркруксом. Я о кольце не знал, но Дамблдору откуда-то стало о нём известно, и он предложил мне заполучить его. Ещё он говорил об артефактах Основателей Хогвартса и собирается искать их. Он уже выяснил, что один из них, медальон Слизерина, был у моей матери и что она продала его, чтобы не умереть с голода. Дамблдор не говорил этого прямо, но я догадался, что под свой хоркрукс он предназначает меч Гриффиндора. Он сумел узнать, что меч хранится в директорском кабинете Хогвартса, и теперь спит и видит себя на директорском месте.»
Пока я запоминал слова Тома и раздумывал, не упустил ли я что-нибудь из вида, в блокноте появились слова:
«Ты не хочешь спросить, почему я не заставил девчонку сразу же вернуть блокнот тебе?»
«Я это и так знаю. Потому что ты не захотел,» – написал я, усмехнувшись про себя. – «Мне нужно обдумать твой рассказ, я еще вернусь.»
Не дожидаясь ответа, я закрыл блокнот. И что мне с тобой делать, Том? Я не настолько слаб, чтобы убить тебя, но и не настолько силён, чтобы освободить тебя. Жди пока, время для тебя ничего не значит. Мне еще рано решать твою судьбу.
Всю эту неделю, пока я вечерами пропадал у Филча, Тед в одиночку осваивал Выручай-комнату. Вернее, на пару с Дианой, но, как говаривал наш король Эдуард Третий, основатель Благороднейшего Ордена Подвязки – «пусть стыдится тот, кто плохо об этом подумает». Честь юной девы, оставшейся наедине с Тедом, была сохраннее, чем в Гринготсе. Парень был воспитан старой незамужней тёткой на мировой классике не позднее девятнадцатого века и потому был нисколько не заражен таким паскудством, как современные магловские нравы. Я сказал бы, что он был последним романтиком эпохи идеализированного Средневековья, где было поклонение Прекрасной Даме и не было права первой ночи. Не от мира сего – сказали бы про него Дадли с дружками, если бы знали это выражение. Ну и пусть. Хочу в тот мир, от которого Тед.
Я вернулся из тайной комнаты еще до отбоя. Свободные полчаса я потратил на чтение главы о подарках в своей книге-артефакте и узнал, кому можно дарить простые подарки, кому – намагиченные, а кому – магические, к которым относятся амулеты и артефакты. Перед самым отбоем, когда я дочитывал о том, как выбирать подарки для семейных событий, в дверях появился Тед. Он широко улыбнулся в ответ на мою приветственную улыбку, встал в стойку проведения силы, поднял руки вверх и выбросил пальцы, между которыми заискрили крохотные бело-голубые разряды. Судя по настроению Нотта, вечер у него удался.
– А знаешь, Диана здорово рисует, – доверительно сообщил он.
– Ты это только что узнал?
– Нет, только что захотел рассказать. – Тед вытащил из шкафа свою ночную пижаму и стал скидывать с себя мантию и остальное, готовясь ко сну. – Комната сегодня выдала нам с Дианой почти такую же библиотеку, но обстановка в ней была поприличнее, а на чайных столиках лежала папка для рисования и музыкальный артефакт с моими любимыми колдозаписями. Мы слушали музыку, а Диана рисовала меня.
– Покажешь?
– Всё пока там осталось. Когда она закончит, то отдаст мне рисунок, и я тебе покажу. Она обещала.
– Разве он там сохранится?
– Если комната одна и та же, там ничего не пропадает. – Тед облачился в пижаму и улёгся в постель. С заметным удовольствием он вытянулся под одеялом и заложил руки за голову. – Гарри, по-моему, нам пора возвращаться к тренировкам. Весна наступает, да и вообще… если мне перед отбоем хочется что-нибудь большое молниями разнести, значит, я слишком мало устаю за день.
– На улице самая слякоть, туда еще рано. Давай завтра парней позовём и после обеда сходим в Выручай-комнату. Мне давно уже интересно, какой она станет, если запросить боевой зал.
– Значит, не настолько интересно, если ты никак туда не соберёшься.
– Дела замучили. После ужина я на следующей неделе занят, у меня ещё неделя отработок у Филча. А до ужина слишком много народа шляется по коридорам.
– Можно часам к пяти туда собраться. Через подъём в восточном крыле, там мало кто ходит.
– Я сейчас смогу бывать там два раза в неделю, не чаще. А если у тебя сил многовато остаётся, присоединяйся к тренировкам Грега и Винса, они тебя живо замучают.
– Да, накачались они неслабо… – Тед хмыкнул. – Надо подумать…
Прежде, чем звать в Выручай-комнату остальных парней, мы с ним решили сначала сами взглянуть на зал. В воскресенье после обеда мы попросили их дождаться нас в общежитии, а сами из банкетного зала прошли сразу в восточное крыло, где по винтовой лестнице поднялись на седьмой этаж. К этому времени я наловчился вызывать окружающий кусок карты Хогвартса на ходу и держал его в уме на случай, если нам кто вдруг встретится, но в неучебное время здесь действительно никто не ходил. Мы без помех несколько раз прошлись перед Выручай-комнатой, пока не появилась дверь, и вошли внутрь.
Налево от входа мы увидели такой же уголок отдыха, прямо напротив – занавеску на стене, за которой скрывался проход к санузлам и большому старинному шкафу. Зато направо, если пройти через арку в перегородке, находилась уже не библиотека, а просторный зал с высоким потолком и с гилдероями у торцовой стены.
– Ничего так зал… – Тед разнёс пару гилдероев в хлам, затем восстановил их. – Привыкаешь всё-таки проводить силу – когда её долго не расходуешь, возникает такое же пресыщение, как при обжорстве.
– У меня не возникает, я много колдую.
– Что-то не замечал я…
– Я в основном невербальные применяю. И на отработке сейчас кое-что трачу на Вингардиум Левиоса.
– Надо учесть. Пошли за парнями?
– Пошли.
Обратно мы спустились другой лестницей, расположенной ближе к нашему общежитию. Я всё время следил в уме за окрестностями и, когда мы собирались выйти с лестничной площадки в коридор, заметил там три движущиеся в нашу сторону точки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся Рональдом Уизли, Грейнджер и Лонгботтомом. Сделав Теду знак прижаться к стене, я накинул на нас обоих заклинание отвода глаз.
Несколько секунд спустя они миновали лестничный выход. В проёме мелькнула рыжая всклокоченная башка Уизли, лохмы Гермионы и круглое доброе лицо Лонгботтома, совершенно растерянное. Раздался ломкий басок Рональда: «Лонгботтом, да не трясись ты так, ты же храбрый парень», – и приглушённый голос Гермионы, всё равно командный: «Невилл, ты должен идти с нами, ведь мы же друзья, верно?»
Они скрылись за поворотом, но я продолжал стоять, одной рукой придерживая Теда у стены и просматривая на ментальной карте, куда они направились. Увидев наконец, что компания свернула в запрещённый коридор, я подумал, что им нечего делать в такой близости от входа в тайную комнату. Если бы Пивз сейчас где-нибудь рядом нашёлся… Я напряг мысль в поисках полтергейста на территории Хогвартса.
– Вы меня звали, мистер Поттер? – я открыл глаза и увидел зависшего передо мной Пивза, неведомо как перенесшегося ко мне.
– К туалету Плаксы Миртл сейчас прошла компания нарушителей. Сообщи о них Филчу и устрой им весёлую жизнь.
Пивз злорадно хихикнул и понёсся выполнять задание. Я отпустил Теда и кивком позвал его за собой.
– Я сплю и вижу сны? – поинтересовался он.
– Причём такие, о которых лучше никому не рассказывать.
– Понял. А могу я попросить тебя выступить в роли толкователя снов, раз уж мы их вдвоём видим?
– Всё прозрачно, Тед. Эта троица пошла к туалету Плаксы Миртл, а ходить там запрещено. Им там нечего делать.
Нотт скептически фыркнул, но ничего не сказал. В общежитии мы позвали с собой Грега, Винса и Драко, по пути объяснив им принцип проникновения в Выручай-комнату. Парни, в восторге и от зала, и от открывшихся перспектив, с полным пониманием отнеслись к тому, что существование комнаты нужно держать в секрете. В школе, где учится без малого три сотни человек, такой ресурс оказался бы слишком востребованным, чтобы им делиться.
Мне не понравился интерес гриффиндорской троицы к туалету Плаксы Миртл. Уизли и Лонгботтома я не брал в расчёт, но насколько я знал Гермиону, она ничего не делала просто так. Проследив по карте, что троицу выгнали оттуда, я на обратном пути завернул туда и повесил в начале запрещённого коридора следилку, которая просигналила уже через час. На этот раз Гермиона была одна и около получаса чем-то занималась в туалете Плаксы Миртл.
Когда она ушла, я взял плащ-невидимку и отправился посмотреть, что привлекло туда Гермиону. Последняя кабинка заброшенного туалета была закрыта на Коллопортус, снять который мне не составило труда. Там на унитазе была установлена пластина с алхимической треногой, на которой грелся котёл с тихо побулькивающим зельем.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:07 | Сообщение # 39

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 23


Гермиону быстро просветили, во что ей обошлось удовольствие наорать на меня публично. Она не только осталась без покровительства рода Поттеров – теперь ни один знатный род, в котором узнают об её отказе, не примет её в круг своих интересов, а слухи у нас расходятся очень быстро. Уже на следующий день девчонка поглядывала на меня виновато и весьма расстроенно.
Не успел я отработать две недели у Филча, как получил ещё две, и опять из-за Снейпа. Урок зельеварения в вторник, как обычно, начался с зачитывания оценок за сданные на проверку обзоры, сопровождаемого язвительными комментариями Снейпа. Сегодня профессор особенно свирепствовал, отчего оценки были ниже обычного, и даже Гермиона получила «удовлетворительно». Превосходной оценки Снейп ей никогда не ставил, но «выше ожидаемого» она получала у него стабильно.
– Я устал снисходить к вашим скудным умственным способностям, Грейнджер, – объявил он, возвращая ей свиток. – Вы никогда не научитесь писать обзоры, если я буду вас щадить.
Глаза Гермионы налились слезами обиды за незаслуженно низкую оценку.
– Профессор, я же написала тридцать пять дюймов…
– А с вас сколько требовалось? Пятнадцать.
– За пятнадцать вы мне вообще «тролля» поставите… – всхлипнула девчонка.
– Только не ревите, Грейнджер, если не хотите получить его прямо сейчас, – процедил Снейп.
Тед наклонился ко мне и шепнул:
– Я тоже поставил бы «тролля», если бы мне пришлось проверять тридцать пять дюймов скатанного из учебников текста вместо пятнадцати…
Мы с ним понимающе переглянулись и тихонько фыркнули под прикрытием котла. Наш смешок неудачно пришёлся на мгновение абсолютной тишины в испуганно замершем классе и долетел до острого слуха декана. Чёрные глаза Снейпа незамедлительно обратились к нам.
– Поттер, чему вы там веселитесь во время обсуждения внеклассных заданий? Вы не забыли, что вы на уроке?
Памятуя, что декан ненавидит ответы прямо с места, я встал.
– Нет, профессор.
– Ваши обзоры никогда не тянут более чем на «выше ожидаемого», а у вас одни смешки, Поттер. Раз вы такой умный, объясните Грейнджер, за что она получила «удовлетворительно».
В обзор Гермионы я не заглядывал, но раз преподаватель спрашивает, придётся отвечать по имеющимся данным.
– Если вы, сэр, задаете нам пятнадцать дюймов обзора, значит, вы знаете, что ответ на высшую оценку укладывается в этот размер, с поправкой на почерк. Если ответ сильно превышает заданный размер, он точно так же плох, как и ответ, который слишком короток. Короткий ответ свидетельствует о лени ученика, а длинный – об его неспособности структурировать информацию и отличать нужное от ненужного и главное от второстепенного. Вы требуете, чтобы вам написали главное и в собственном изложении, а не переписали всё подряд, что встретилось в книгах на заданную тему.
– Я вижу, Поттер, что вы понимаете мои требования к обзорам, – нехотя признал Снейп. – Но вы еще не ответили, в чём ошибка Грейнджер.
– Ошибка Грейнджер в том, что она не переработала эти тридцать пять дюймов в пятнадцать. Подгонять материал к заданному объёму – обычное требование для газетной статьи или научной публикации, с которым Грейнджер не справляется. Судя по вашему недовольству, вы никак не можете научить её тому, что количество информации не является заменой её качества.
Снейп смерил меня оценивающим взглядом.
– Раз вы такой умный, Поттер… – его обычное ехидство приняло несколько иной оттенок. – …раскажите, как количество текста перевести в качество, и тогда, возможно, вам удастся избежать отработки.
– Ну… – я пробежался глазами по стенам и остановил их где-то на стыке стены с потолком, размышляя, с чего начать.
– Вы ищете ответ на потолке? – сухо поинтересовался декан, от взгляда которого не ускользало ни малейшее моё движение.
– Поскольку вы нас этому не учили, мне неоткуда брать ответ, кроме как с потолка, – невозмутимо ответил я. – Как известно, всё в мире организовано иерархически, что позволяет исследователям выявлять отдельные иерархии и находить место каждого явления в них. Можно спорить о том, какая наука является царицей остальных наук – философия или математика – но несомненно то, что систематика является первой фрейлиной любой царицы, а построение иерархии является ключом к решению научной задачи. Даже маглам известно выражение «смотри в корень», что означает «найди опорный элемент иерархической структуры».
– Это сколько-нибудь относится к обзорам, Поттер?
– Без этого хороший обзор не получится. Любой обзор нужно начинать с описания положения изучаемых объектов в систематической классификации изучаемой науки. В нашем случае – зельеварения. Поскольку мы на втором курсе, а не на седьмом, устаревшие данные, методы и классификации если и следует упоминать, то в конце обзора, в сносках и примечаниях. Затем даётся общая характеристика группы объектов, затем её подгрупп, затем, если нужно, подробно расписываются отдельные объекты и их свойства. Если есть возможность, последнее лучше свести в таблицу. Если ведётся конспектирование нескольких источников, данные по объектам нужно привести к общему виду, причём за основу берётся наиболее фундаментальный и авторитетный источник. Всякие ошибки, недоработки и частные случаи, связанные с темой обзора, нужно свести в отдельную главку… – я поймал себя на том, что слишком заболтался. – Да что я вам на словах да на словах – посмотрите обзор Малфоя, там всё как надо.
Драко за соседним столом раздулся от гордости, а Снейп иронически хмыкнул.
– Замечательно, Поттер, – сказал он таким тоном, словно мой ответ тянул в лучшем случае на «ужасно». – А теперь объясните – если вы так хорошо всё это знаете, почему вы не пишете свои внеклассные задания как надо?
Я писал рыхлые обзоры, потому что Винс списывал оттуда одно, Грег – другое, а Драко делал по ним те самые безупречно структурированные выжимки на заданную тему, за которые Снейп ставил «превосходно». Декану, вне сомнения, это тоже было известно, потому что это прямо следовало из сравнения наших обзоров.
– Потому же, почему вы работаете учителем, профессор – при написании обзора я учитываю и другие требования, более насущные, – терпеливо объяснил я. – В принципе меня устроит любая положительная оценка по вашему предмету, сэр. Вы же не думали, что после школы я пойду преподавать танцы ананасов или работать аврором в Министерстве? У лорда Поттера, знаете ли, есть и более подобающие обязанности.
Взгляд Снейпа снова остановился на мне – но не тот слепой приговаривающий взгляд, который я всё время наблюдал у него прежде. Чёрные пронзительные глаза декана смотрели именно на меня, а не на свои домыслы обо мне.
– Вот теперь я вижу, Поттер, что вы не ваш отец…
– И двух лет не прошло, профессор, поздравляю.
– Но уважения к преподавателям еще никто не отменял. Две недели отработки, Поттер. Садитесь.
Вот так. Я когда-нибудь избавлюсь от дурной привычки надеяться, что важную мысль всегда поймут, кто бы и как бы её не высказал? Неудобно всё-таки быть ребёнком – какие бы значимые слова ты не говорил взрослым дядям и тётям, для них ты всё равно маленький и глупый, а твои слова ничего не стоят, кроме как хорошего поджопника. Только лорд Малфой сумел переступить через предубеждение – так то Малфой…
Я представил себе, как мои отработки опережающими темпами переходят на следующий год, а затем и дальше. Нет уж, после окончания школы я ничего не буду отрабатывать, пусть Снейп и не мечтает. Или бросить её в семнадцать лет, досдать остальное экстерном? Но парни продолжат учёбу, а значит, придётся доучиваться и мне. Нужно, чтобы мы были вместе.
Похоже, было ошибкой считать, что если в Снейпе шевельнулась совесть при виде моих воспоминаний в думосбросе, то он в чём-то изменился. Это тот же самый Снейп, и я больше не стану говорить ему значимых слов. Зачем мне отработки?
Тед уже отмерил воды в наш котёл, зажёг под ним огонь и теперь аккуратно нарезал корневище ландыша, которое требовалось запускать в воду первым. Я начал с того, что невербально наложил на котёл сферу избирательной защиты, не пропускающую в себя ничего двигающегося слишком быстро. Это заклинание я нашёл в трактате «Бытовая защита» после того, как кто-то из грифов пару раз запульнул к нам в котлы какую-то дрянь, и обучил ему всех наших еще на первом курсе. Затем я подогрел воду в котле посредством Бойлио и стал растирать в ступке измельчённые панцири огнекраба.
Посреди урока у Лонгботтома, как это у него нередко случалось, взорвалось зелье. В этот раз выброс получился на удивление мощным – кипящие брызги разлетелись по стенам и потолку, щедро оросив по пути весь класс, особенно сидевших неподалёку от Невилла грифов. Снейп кинулся спасать положение, одним движением палочки уничтожив остатки зелья в котле, и начал удалять едкие брызги с обожжённых лиц учеников. Ничего необычного, только Уизли повёл себя как сумасшедший – он накинулся на Винса с Грегом и вцепился им в волосы, крича на весь класс, что он всё видел и что во всём виноваты они. И это притом, что Винс у нас сидел за одним столом с Милли, а Грег – через проход от него, с Малфоем.
Парни сработали синхронно и чётко. Винс вмазал рыжему слева, а Грег справа, из-за чего Уизли пролетел вдоль всего прохода между рядами и впечатался в преподавательский стол. Наш угол суматоха не затронула – брызги до нас почти не долетели, а драка состоялась в соседнем ряду. Проследив за полётом рыжего, я машинально продолжил движение глазами и вдруг наткнулся на Гермиону, которая только что вышмыгнула из ассистентской. Воровато оглядевшись, девчонка обнаружила, что я смотрю на неё в упор, и густо залилась краской. Ей ничего не осталось, кроме как потихоньку вернуться на своё место, а я провожал её взглядом, начиная догадываться о первопричине переполоха. Ингредиенты воруем, так-так…
Когда класс был очищен от остатков взрыва, а особо пострадавшие, включая Лонгботтома с обваренным лицом и Уизли с выбитой челюстью, были отправлены в больничку, началась раздача призов. С Лонгботтома было скинуто тридцать баллов, с Уизли – пятьдесят, а Винс и Грег получили по три дня отработок у Хагрида. Драко увидел в этом повод сострить и, не слишком понизив голос, прокомментировал, что у Снейпа все получают отработки днями, и только Поттер – месяцами. И, как следствие, оказался назначен к Хагриду третьим.
Малфой надулся, а Крэбб с Гойлом нисколько не унывали. Подумаешь, отработка, зато испытание боевых навыков на морде врага прошло блестяще.
Кроме вывиха челюсти, у младшего Уизли оказалось сотрясение мозга – было бы что сотрясать – а у Лонгботтома пострадали глаза, и оба парня провалялись три дня в больничке. Гермиона навещала своё варево каждый день, о чём я был осведомлен благодаря следилке. Я был не настолько опытен в зельеварении, чтобы определить её недоваренное зелье, и решил дождаться, чем закончится её затея. Было очевидно, что это именно девчонкина затея, потому что любое зелье, до которого способны додуматься Уизли с Лонгботтомом, я определил бы с полувзгляда. А поскольку Гермиона была упряма, лучше было дать ей доварить его, чем выслеживать, где и когда она сварит его заново.
После нескольких дней настороженных взглядов в мою сторону Гермиона подошла к мне в библиотеке. Мы с Ноттом пришли туда писать очередной обзор по зельеварению, а вскоре за наш стол подсел ещё и Эрни, которому требовалось прояснить кое-что из трансфигурации.
– Поттер, нам нужно поговорить, – нерешительно выговорила девчонка, остановившись у нашего стола.
– Мне не нужно, но я не возражаю, – я нехотя оторвался от пергамента. – Говори.
– Ну не здесь же... – поскольку я молчал, она продолжила: – Это касается только нас с тобой.
– Не думаю, чтобы у нас нашлось что-то общее.
– Поттер, ты должен выслушать меня! – жалобно воскликнула девчонка.
– Вот как? – я изобразил на лице лёгкое удивление. – Я, оказывается, тебе ещё и должен?
– Поттер, ну пожалуйста…
С других столов стали оглядываться на нас, и я почёл за лучшее выйти вместе с ней в коридор. Гермиона стала звать меня на террасу, но я сказал, что мне и в коридоре неплохо.
– Говори здесь или не занимай моё время, – сухо потребовал я.
– Я хочу извиниться… – она уставилась на меня несчастным взглядом. – За то, что накричала на тебя на матче…
– Можешь не извиняться, вреда ты мне не нанесла. Напротив, я благодарен тебе за то, что ты избавила меня от ответственности за одну безмозглую, крикливую, самоуверенную девчонку.
– Но… я ведь не знала, а он сказал… Я ни за что бы так не сделала, если бы знала… ты должен был сказать мне…
– Грейнджер, когда наконец до тебя дойдёт, что магическая Британия – не открытое демократическое общество, а закрытое сословное? Даже если ты не знала, ты могла бы и почитать про наши обычаи. Ты могла бы культурно и вежливо подойти ко мне и спросить, что означают слова Забини. Вместо этого ты накинулась на меня при всех как бешеная собака – а ведь меня могли и оклеветать, недоброжелателей у меня хватает. Считай, что это было испытание, и ты его не выдержала.
– Поттер, я всё поняла. Если хочешь, придумай мне какое-нибудь наказание, только не сердись на меня больше, ладно?
– Грейнджер, наказать тебя больше, чем ты сама себя наказала, у меня фантазия отказывает. Не переживай, я на тебя не сержусь.
– И мы останемся друзьями, да?
– А говоришь, всё поняла. Грейнджер, я по положению не могу позволить себе в друзьях такую несдержанную особу, – к тому же не было никакой гарантии, что девчонка пришла мириться со мной не по приказу Дамблдора. – Нет уж, ищи себе друзей у грифов, это им терять нечего.
– Ну не может же быть, чтобы наша дружба вот так закончилась… из-за случайно сказанной глупости…
– Даже умный враг не так опасен, как глупый друг. Грейнджер, если бы у меня ничего не было за душой, я бы тебя еще на стадионе простил, потому что понимаю, что ты развыступалась не со зла, а из-за своих магловских тараканов в голове. Но я – будущий лорд Поттер, единственный наследник своего рода и кое-чего ещё, у меня достаточно врагов, которые жаждут уничтожить мой род и присвоить моё родовое имущество. На свете также достаточно людей, среди которых до своей выходки была и ты – которым я могу помочь и которых я могу поддержать, насколько позволяет положение в обществе, а оно у меня не маленькое. Одно твоё опрометчивое слово может погубить не только меня, но и их тоже. Я не могу допустить, чтобы их будущее оказалось под угрозой из-за того, что своевольная и, откровенно говоря, никчёмная девчонка-маглокровка желает сунуть свой длинный нос во все мои секреты.
– Почему никчёмная?! – вскинулась Гермиона, мгновенно отловив наиболее обидное для себя слово.
– Потому что прямо сейчас у тебя нет ни недвижимости, ни денег, ни связей, ни знания обычаев, ни родовых способностей, ни фамильных библиотек и артефактов, ни хотя бы полноценной наследственности. У тебя даже не хватило благоразумия не потерять шанс получить всё это для своих потомков. Одна твоя хорошая память сама по себе ничего не стоит – на это у нас справочники есть. Как видишь, ради нашей бывшей дружбы я играю с тобой честно, а ведь мог бы прикинуться другом, чтобы дурачить и использовать тебя. Нет, Грейнджер, никакой больше дружбы.
Всё-таки девчонка была не настолько глупа, чтобы пропустить мою проникновенную речь мимо рассудка. Даже если она со своими магловскими замашками не понимала, почему я так держусь за свои тайны, до неё дошло, что я настроен решительно и больше с ней дружить не собираюсь. Некоторое время она грустно молчала, затем вздохнула и слабым голосом поинтересовалась:
– Но своё обещание ты держишь? Ты обещал мне посмотреть, нет ли у кого из ваших блокнота Джинни…
– Я его ни у кого в руках не видел, а шарить по чужим вещам у меня привычки нет. Такой ответ тебя устроит?
– Если нет другого…
– Вот и прекрасно. Я тебе ответил, а теперь сойдёмся на том, что больше у меня никаких обещаний тебе не осталось. Если мы сейчас что-то забыли, это недействительно и приставать ко мне с этим не надо. Договорились?
Гермиона кивнула, скорее машинально, чем осознанно.
– И больше не подходи ко мне ни с чем, или мне придётся поступить очень обидно для тебя. Это понятно?
Она опять кивнула. Я развернулся в пошёл обратно в читальный зал.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:07 | Сообщение # 40

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 24


Снейп не поленился зайти к нам на воскресное собрание, чтобы сообщить, что с понедельника я начну отработки у него в зельеварне. Я предпочел бы потратить это время на изучение библиотеки Салазара в тайной комнате, хотя и варка зелий устраивала меня. Навыки постепенно забываются, их нужно подновлять, и я был бы даже доволен назначением, если бы при этом не пришлось иметь дело со Снейпом.
Прежде я не распространялся о том, что у меня уже есть полтора месяца долгов от декана, и мои друзья были впечатлены размером моих прегрешений. Впрочем, Драко сразу сказал, что нисколько не удивлён, потому что Снейп обожает унижать всех и особенно меня, а я унижений не потерплю. Тед заметно огорчился, потому что наши совместные тренировки в стихийной магии снова откладывались на потом, а меня как наставника он ценил. Оставшись без занятий по магии, он напросился к Винсу с Грегом на их боевые тренировки – надеюсь, парни его, дохляка, сразу не убьют.
Когда я спустился в зельеварни к восьми вечера, туда на отработку пришла ещё и девчонка. Сначала мне показалось, что это Парвати Патил, и я удивился, потому что этой тихой и прилежной гриффиндорке при мне еще не назначали отработок. Но, приглядевшись, я сообразил, что это её сестра-близнец с Равенкло, Падма. Снейпа еще не было, дожидаться его молча было бы невежливо по отношению к девчонке, а значит, светской беседы было не избежать.
– Привет, Патил, какими судьбами? – дружелюбно поздоровался я.
– Привет, Поттер, – повернулась ко мне девчонка. – Зак Смит с Хаффлпаффа – знаешь такого? – подумал, что мне понравится, если он подбросит в мой котёл какую-нибудь взрывоопасную добавку. Когда мой котёл взорвался, мы со Смитом получили отработку. Он на той неделе всё отработал, а я один день провела в медпункте, поэтому дорабатываю сегодня.
– За что его наказали, это понятно. А тебя-то за что?
– За компанию.
Я невесело хмыкнул.
– Что уж тогда не весь класс, они тоже при этом присутствовали.
– У меня карма такая. Смит пристаёт ко мне, а ваш декан считает, что моё присутствие провоцирует Смита на хулиганство.
– Это несправедливо.
– Сиюминутная несправедливость является отражением высшей справедливости. Наверное, в прошлой жизни мне хотелось внимания мужчин, поэтому Смит теперь преследует меня, а Снейп наказывает меня за его внимание.
– Что ж я такого натворил в прошлой жизни, если удостоился эксклюзивной ненависти от Снейпа? – задал я риторический вопрос.
– А что он тебе делает?
– Считает своим долгом при каждой возможности сообщать мне, что я обладаю всеми отрицательными качествами своего отца.
– А ты ими обладаешь?
Я пожал плечами.
– Сомневаюсь, что сразу всеми. У меня есть собственные недостатки, которые несовместимы с некоторыми отцовскими. Если, конечно, брать на веру слова Снейпа о моём отце.
Падма хихикнула.
– Тебя очень огорчает его отношение к тебе? – поинтересовалась она.
– Да не особо… – я задумался. – Примерно как назойливая кусачая муха – мелочь, но не обращать внимания трудно.
– Тогда ты можешь оказаться орудием искупления его кармы.
Ох уж эти странные индийские девчонки… Пока я озадачивался над её словами, подошёл Снейп, и наша беседа закончилась. Декан отправил Падму мыть котлы, а мне поручил приготовить ингредиенты по списку, сказав при этом, что они понадобятся для зелий по заказу клиники Святого Мунго. Значит, работу нужно было выполнить как можно тщательнее.
Отрабатывали мы с Падмой в одной и той же ассистентской. Я облачился в защитную одежду и занял один из разделочных столов, а девчонка занималась котлами на инвентарном столе рядом с мойкой. Увлекшись работой, я не замечал ничего вокруг, но когда в выданном мне списке осталось два пункта, я почувствовал, что около меня кто-то остановился. Кинув туда взгляд, я обнаружил Падму, наблюдавшую за моей работой.
Поскольку девчонка молчала, я вернулся к нарезанию спинной струны моко – основного компонента противоопухолевых зелий. Качество нарезки было очень важно, лучше было не отвлекаться до конца работы. Только ссыпав резаную струну в банку и запечатав заклинанием, я обернулся к Падме.
– Ты так красиво работаешь… – завороженно прошептала она.
– Как говорят у вас на Востоке, три вещи никогда не надоедают – смотреть на огонь, на воду и на работающего человека, – напомнил я ей, и мы весело засмеялись.
– Я вымыла котлы, но Снейп велел поставить их на верхнюю полку, а они тяжёлые, – просительно намекнула Падма.
Не сходя с места, я один за другим переправил её котлы на полку с помощью Вингардиум Левиоза. После длительной практики у Филча я мог вытворять чудеса с этим заклинанием. Если бы я хотел произвести впечатление на девчонку, у меня бы это… впрочем, всё равно получилось.
– Спасибо, – сказала она, когда последний котёл пристроился в конец ровного ряда на верхней полке. – Ты свою работу закончил?
– Ещё два пункта, – кивнул я на листок. – А у тебя уже всё?
– Да.
– Ну пока… – я вернулся к работе и услышал в спину ответное «пока».
Падма ушла, а я остался доделывать задание. Я растёр в ступке стограммовую навеску семян бадьяна, затем иссёк банку семян цапня в крупную крошку, после чего пошёл отчитываться Снейпу. Тот придирчиво проверил каждую банку и, похоже, остался доволен моей работой – по выражению лица декана этого нельзя было сказать, но он не наговорил мне гадостей.
Поставив последнюю банку обратно на стол, Снейп молча воззрился на меня. Я так же молча ждал, что он скажет – если декан надеялся, что я совершу ошибку, высказавшись наподобие «я всё уже сделал, можно мне идти?», ему пришлось обломаться. Максимум, что я себе позволил – скосить глаза на встроенные в стену магочасы, которыми у нас были оборудованы почти все помещения и даже некоторые коридоры. До отбоя оставалось полчаса.
– Идёмте, Поттер, – сказал декан, не дождавшись от меня ни слова.
Мы с ним пришли в ту самую комнату, где я заполнял думосброс. Судя по обстановке, она предназначалась для отдыха и для общения с посетителями – двухместный диван, три кресла, круглый стол для кофе и сам кофейный агрегат на стойке у стены, а рядом бар, сквозь переднее стекло которого просвечивали бутылки и бокалы.
Снейп сел в кресло, я остановился посреди комнаты лицом к нему.
– Садитесь, Поттер, – кивнул он на кресло напротив.
Я подчинился. Декан некоторое время изучающе глядел на меня, задумчиво пощипывая пальцами верхнюю губу.
– Поттер… – начал он наконец. – Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз. Возможно, обсудить кое-что… Что вы на это скажете, Поттер?
– Ничего, сэр.
– Вы помните наш последний разговор, Поттер? Вы сказали тогда, что моё предложение о помощи слишком неожиданно для вас. С тех пор прошло достаточно времени – может, теперь оно не будет неожиданным?
– Профессор, тогда наиболее важным для меня было избавление от необходимости жить у Дурслей. Нашлись люди, которые помогли мне разобраться с этой проблемой и будут помогать в дальнейшем. Со своей стороны я не вижу, чтобы сейчас я нуждался именно в вашей помощи. Возможно, вы видите ситуацию иначе, тогда проясните её.
– Поттер, мне известны некоторые вещи, неизвестные вам. Сообщить вам я их не могу, но считаю, что без моей помощи вы не обойдётесь.
– Вы не прояснили ситуацию, профессор. Вы забросили на меня крючок, который выглядит как «я всё знаю, но ничего вам не скажу, поэтому можете начинать глядеть мне в рот». Извините, сэр, но такая позиция меня не устраивает.
– Вы, Поттер, как всегда… – раздражённо пробурчал Снейп.
– Да-да, помню – как мой отец, – равнодушно подтвердил я.
– Поттер, я спускаю вам вашу дерзость только потому, что вы находитесь в реальной опасности.
– Мне не привыкать, я десять лет находился в ней у Дурслей.
– Это совсем другая опасность, Поттер.
– По-вашему, принципиально, от чего именно я расстанусь с жизнью?
– Чтобы не расстаться с жизнью, вы должны соблюдать осторожность, Поттер.
– Вот так, вслепую, опасаясь неизвестно чего? Вам не кажется, что умалчивать об опасности – не лучший способ защитить меня от неё?
– Вы всего лишь маленький глупый мальчишка. Сказать вам лишнее – то же самое, что выйти в Большой Зал во время обеда и прокричать это на весь Хогвартс.
– Я вроде бы не давал вам повода обвинять меня в болтливости, сэр.
– Это общеизвестно, что маленькие глупые мальчишки не умеют хранить тайну. Они обязательно расскажут её по секрету своему лучшему другу, а у того есть свой лучший друг, а у того свой, и так далее… Риск слишком велик, Поттер, чтобы доверять вам что-либо серьёзное.
– Пока вы стращаете меня впустую, сэр. Остерегаться неизвестно чего, неизвестно как и в каких случаях – лучше и не пытаться, всё равно бесполезно. Я знаю свои опасности, их как минимум… – я прикинул навскидку: гомункула пока не считаем, значит, остаётся настырная Гермиона со своим расследованием, Дамблдор со своим обвинением в темном лордстве, хранение запрещённых книг – неужели всё? – …три. Возможно, ваша уже входит в их число и вы зря беспокоитесь. Тем не менее я благодарен вам за заботу обо мне, сэр. Это всё, что вы хотели сказать, или у вас есть конкретные рекомендации?
– Я могу предложить вам что-либо конкретное, только если вы будете откровенны со мной, Поттер.
Это уже становилось интересным…
– И какого рода откровенность от меня требуется?
– Я буду задавать вам вопросы, а вы – честно и откровенно отвечать на них. В зависимости от того, насколько вы будете откровенны, настолько и я смогу помочь вам и защитить вас. Не сомневайтесь, Поттер, если вы начнёте врать, я это увижу.
Что ж, по вопросам тоже можно получить кое-какую информацию. Можно попытаться.
– Если вы будете ставить вопросы…– я выдержал лёгкую паузу, – …разумно, я попытаюсь ответить на них настолько откровенно, насколько это возможно. Если же они будут заданы не ради помощи, а окажутся завуалированным допросом, не сомневайтесь, профессор, я это увижу. И, разумеется, буду отвечать на них так, как мне удобнее.
Я ожидал, что Снейп разозлится, но он только усмехнулся. Похоже, мои слова оказались вызовом его шпионскому самолюбию… или ему понравилась идея поймать меня на лжи и потыкать в неё носом.
– Пойдёт, Поттер, – и мы начали играть в игру «кто кого обманет».
– Спрашивайте, профессор.
Снейп снисходительно посмотрел на меня.
– Для начала, Поттер, расскажите про ваши три опасности. Сомневаюсь, что они у вас так велики, как вы себе навоображали, но мало ли, вдруг что-то и вправду совпадёт…
– Ну… – те опасности, в которых меня могли на чём-то поймать, я выдавать не собирался, значит, нужно было сообщить другие. – Недавно выяснилось – неожиданно для всех, включая меня – что я змееуст. В связи с этим обо мне распространились всякие слухи и мне угрожает самосуд от учеников. Один случай уже был – тот самый, после которого мне пришлось покупать новую палочку. Заметьте, профессор, виновные почти не были наказаны. Кстати, – вспомнил я, – а ту палочку, для которой вы передали Олливандеру перо феникса, уже сделали?
– Сделали, Поттер, – снизошёл он до ответа. – И даже вручили новому хозяину.
– Это Лонгботтому? – поинтересовался я, потому что Снейп не спешил назвать имя владельца палочки. Он удивлённо застыл на мгновение, а я продолжил: – И как, интересно, он с ней управляется?
– Прекрасно управляется, – словно отрезал уже пришедший в себя декан. – Перо феникса – это универсальная стихия. Джокер.
Точно. Я упустил это из вида. Значит, сестра палочки Вольдеморта принадлежит теперь Лонгботтому. Новому Избранному.
– Как вы узнали про Невилла, Поттер? – требовательно спросил Снейп. – Палочку он получил только в эту субботу, а сегодня у вас была гербалистика и лекции профессора Бинза. Вы не могли видеть её на занятиях.
Выходит, в субботу Лонгботтом получил мою прежнюю палочку, а в воскресенье декан пришёл к нам и назначил мне у себя отработку. Может, он и вправду беспокоится обо мне?
– Я видел в воскресенье, как он демонстрировал палочку друзьям, и она напомнила мою прежнюю, – не сморгнув глазом, соврал я, добавив для убедительности: – Поэтому я и спросил вас о ней.
– Ясно. – Снейп, похоже, поверил мне. – И какова же ваша вторая опасность?
– Она перекликается с первой. Из-за того, что я змееуст, у руководства школы тоже может возникнуть искушение свалить на меня ответственность за несчастные случаи в школе, произошедшие в конце прошлого года.
– А вы, Поттер, в этом действительно никак не замешаны?
– Не больше, чем бедняга Криви, – я досадливо поморщился, вспоминая своё падение с лестницы и потерю блокнота. – Однажды оказался не в то время и не в том месте.
– А об этом поподробнее, пожалуйста… – нахмурился Снейп.
– Мы тогда дружили с Гермионой, профессор. Я встретился с ней, чтобы узнать, как получилось, что Криви нашла именно младшая Уизли, а через день после этого Гермиону нашли окаменевшей. Чем не повод для подозрений?
– Грейнджер действительно рассказала вам что-то важное?
– Трудно сказать, профессор. Она рассказала мне про тайную комнату Салазара Слизерина – но об этом Бинз в то утро говорил на лекции, которую я пропустил. Это ни для кого уже не было секретом.
– И всё?
– Еще она говорила, что младшая Уизли в последнее время стала сама не своя, но это, думаю, к делу не относится. Девчонки…
– Ладно, Поттер. А третья ваша опасность?
– Неделю назад я прочитал в «Пророке» заметку, в которой говорилось, что некий Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, бывший председатель Международной Конфедерации Магов, был исключён из её состава по рекомендации Визенгамота, – ещё бы не исключили, там такие акулы, что им только дай повод… – А до этого он лишился поста председателя Визенгамота и был выведен из его состава. С его банковского счёта было снято более семидесяти тысяч галеонов и возвращено ребёнку, пострадавшему от его недобросовестного опекунства. И всё это произошло из-за того, что одному маленькому глупому мальчишке вздумалось сменить опекуна. Профессор, если вы действительно считаете, что наш очень добрый дедушка Дамблдор в этом месте ласково улыбнётся и погладит меня по головке, пожалуйста, убедите меня в этом.
Снейп созерцал меня довольно долго и весьма задумчиво.
– Так вы «Пророк» читаете… – нарушил он наконец молчание.
– И очень внимательно.
– Я думал, что это целиком и полностью афёра Люциуса, и сожалел о том, что вы имели неосторожность на неё согласиться.
– Предложил идею лорд Малфой, но если бы он не понял моего намёка, я сам предложил бы её пять минут спустя.
– Зачем это вам понадобилось, Поттер?
– Я же маленький ребёнок, профессор. Все мои друзья уехали на рождественские каникулы к Малфоям, им там было весело, а меня лорд Малфой пригласить не мог, потому что из-за работы попечительской комиссии его отношения с директором, и без того непростые, были весьма обострены. Вы сами-то верите, что Дамблдор отпустил бы меня на Рождество к Малфоям?
– Не верю. Как и в вашу причину, Поттер.
– Какими бы ни были мои причины, рано или поздно пришлось бы это делать, а момент, согласитесь, был подходящий, – я позволил себе удовлетворённо улыбнуться. – Всего лишь пятнадцать тысяч галеонов расходов, а какой результат…
Снейп оперся локтем на подлокотник кресла, уткнулся лбом в ладонь и стал издавать кашляющие звуки непонятного происхождения, назначение которых дошло до меня не сразу. Снейп смеялся.
Наконец он выпрямился, протёр заслезившиеся глаза и произнёс:
– Поттер, вы сделали мой вечер!
– Не стоит благодарности, сэр, – вежливо ответил я. – Означают ли ваши слова, что мелкие неприятности, случившиеся в последнее время у директора, не разбили ваше сердце?
– На моей зарплате в Хогвартсе они никак не отразятся. Возможно, Поттер, вы не так малы и глупы, как я считал, поэтому я кое-что расскажу вам, не вдаваясь в подробности. Более десяти лет назад случилось некое происшествие, чтобы предотвратить которое, я пришёл к Дамблдору и пообещал ему за это всё, что угодно. Я тогда не обратил внимания на то, что взамен он обещал всего лишь попытаться. Старик ничего не сделал, но взял с меня так, словно исполнил мою просьбу, потребовав непреложную клятву, что я буду заботиться о безопасности ребёнка. О вашей, Поттер. Как хотите, Поттер, но любимая женщина и её пискун, как две капли воды похожий на счастливого соперника – не одно и то же, хотя Дамблдор всячески пытался убедить меня в обратном.
– Теперь понятно. Вы стремитесь защитить меня, потому что вас заставляет магическая клятва, которую вы принесли Дамблдору, – сказал я, потому что Снейп замолчал. – И снять её может либо он сам, либо его смерть.
Показать воспоминание о гибели своей матери я ему не мог. Фиолетовый луч – создание хоркрукса – не те сведения, которые я был готов кому-либо сообщить. Могли возникнуть неудобные вопросы, тем более, что Снейп был осведомлен о некоторых моих странностях, а там и в Тёмные Лорды было угодить недолго. Я и без того жалел, что рассказал о фиолетовом луче в Визенгамоте – одна надежда, что это достаточно редкое знание.
– Когда у нас с Дамблдором заходила речь о вас, он всегда называл вас сыном Лили, – продолжил Снейп. – Но вчера он вызвал меня в кабинет и сказал, что мне больше не нужно заботиться о безопасности сына Джеймса, хотя это не избавляет меня от необходимости следить за ним ради общего блага. Затем он отозвал с меня непреложную клятву о вашей защите и попытался настоять, чтобы я дал такую же в отношении Невилла Лонгботтома, но я не согласился. Возможно, всему виной мой поперечный характер, но теперь, когда Дамблдор называет вас сыном Джеймса, я гораздо больше склонен считать вас сыном Лили.
– Я и мечтать не смею, что вы когда-нибудь будете считать меня самим собой, – мрачно усмехнулся я. – Уведомьте меня, если такое чудо вдруг случится.
– Не выделывайтесь, Поттер, – на удивление хладнокровно осадил меня Снейп. – Вы не Джеймс и тем более не Лили, но всё-таки вы мне не чужой. Десять с лишним лет я ненавидел вас, потому что меня заставляли вас любить, а теперь я свободен от вас и вправе пересмотреть своё мнение. Но ненависть тоже оставляет свой след, и быть к вам равнодушным я уже не могу. В чём-то мы с вами – товарищи по несчастью, потому что нас обоих кинули, и кинул один и тот же человек.
Снейп замолчал, а у меня возникла мысль, которую я решил озвучить.
– Профессор, вы начали наш разговор с предложения помощи, хотя уже были свободны от клятвы. Мне просто интересно, какую цель вы этим преследовали?
– У вас у самого есть предположения?
– Вы начали раскручивать меня на откровенность, не поделившись ничем, кроме угрозы от неизвестной опасности. Поэтому не исключено, что вы надеялись вытянуть из меня ценные сведения ради общего блага, сэр.
Снейп издал пренебрежительное хмыканье.
– Но потом, когда я построил цепь событий, после которых вы назначили мне отработку, я стал склоняться к тому, что вас действительно беспокоит моя безопасность, – добавил я. – А когда вы рассказали кое-что из вашего прошлого, я заподозрил, что на свете есть люди, которые нравятся вам ещё меньше, чем я.
– И какой из этих вариантов вы считаете наиболее вероятным?
– Мне нужны дополнительные сведения, профессор.
– Интересно. И каких сведений вам не хватает? – поскольку я молчал, он поощрил меня: – Спрашивайте – возможно, я отвечу.
– Раз вы не против, сэр… тогда скажите, кто обучал вас ментальным техникам?
Судя по тому, как удивлённо блеснули глаза Снейпа, он ожидал какого угодно вопроса, только не этого.
– Эйвери-младший. Юджин. Мой однокурсник, он всех нас тогда обучал, потому что нам было что скрывать.
– Тогда наиболее вероятен третий вариант, профессор.
Снейп задумался, просчитывая ход моих мыслей, и наконец сдался.
– Почему именно этот вопрос?
– Чтобы овладеть ментальными техниками на вашем уровне, нужно начинать обучение не позднее, чем с пятнадцати лет. Вас мог обучать и Дамблдор…
– И что?
– Профессор, – я кивнул на магочасы, – уже час ночи.
Он понял мою увёртку, но не стал настаивать на ответе.
– Действительно, мы засиделись. Идите, Поттер.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:08 | Сообщение # 41

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 25


Снейп заговорил со мной нормально. Как это могло случиться – может, подменили мой мир, а я и не заметил? Но это вряд ли, хотя здравый смысл подсказывал мне, что произошло эквивалентное по значимости событие. Еще когда мы покупали волшебную палочку, Снейп должен был понять, что я знаю или догадался, как он относится к моим родителям, и на этот раз он только дополнил мои догадки. Значит, тогда он пытался спасти мою мать, а вместо этого получил на шею заботу о моей безопасности. Понятно, почему он ненавидел меня – я бы на его месте тоже себя не полюбил.
Выходит, Снейп сумел узнать, что моим родителям грозит опасность, иначе он не пошёл бы к Дамблдору на поклон. Это объяснимо – раз у него была метка, он принадлежал к лагерю Вольдеморта и мог там услышать, что на Поттеров готовится налёт. Понятно также, почему он не смог отстоять свою любимую женщину у Вольдеморта – двадцать один год, обыкновенный рядовой Упивающийся, не знатный, не богатый, ничем не отличившийся – кто его будет слушать? Понятно, почему он не пошёл к самой Лили, чтобы предупредить её – с учётом отношения Снейпа к ней и к её мужу она наверняка бы его не послушала. Понятно, почему он не пошёл защищать её сам – что он против Тёмного Лорда? И сам погиб бы, и её не защитил бы.
Естественно, всё это понимал и Дамблдор.
И вместо того, чтобы просто пойти и защитить семью своего сторонника, он спросил у Снейпа, что тот за это даст – а затем и взял, не сделав обещанного. Хороший, добрый Дамблдор…
Освободившись от клятвы, Снейп всё-таки сообщил мне, что ставка Дамблдора теперь не на меня, а на Лонгботтома. Не знаю, чем он руководствовался при этом, но если бы я был способен ненавидеть, с этого вечера я перестал бы ненавидеть Снейпа – ненавидеть нужно не марионетку, а кукловода. Но к Дамблдору у меня и так был счёт, поэтому в моём отношении к нему мало что изменилось.
Что предназначалось мне и перешло по наследству к Лонгботтому, можно было догадаться из директорских намёков. Если мне обещали великую миссию, а где-то там у Дамблдора вырастает гомункулус, понятно, что невинный и чистый душой ребёнок должен будет сойтись в поединке с другой марионеткой старого прохиндея и победить её. Юный Избранный, само собой, станет символом победы светлых сил, возглавляемых самим пресветлым Альбусом, а тот встанет рядом и с отеческой добротой погладит его по головке. И невинное дитя, разумеется, чистосердечно поведает миру, что всем на свете оно обязано Альбусу и только Альбусу.
А если ребёнок вдруг не справится? Что ж, добрый Альбус ни в чём не виноват, это не ему предназначалось спасать магическую Британию. Можно перечислить на свои счета унаследованные богатства избранника и начать подготовку нового.
А если вдруг ребёнок выйдет из-под контроля? Что ж, Тёмные Лорды – это тоже расходный материал, который нуждается в пополнении.
Я не помню этого, но, оказывается, я уже был Тёмным Лордом. Кого из меня в тот раз готовил Дамблдор изначально? Гриндевальд, бывший друг и любовник Дамблдора, тогда еще годился в Тёмные Лорды – возможно, поначалу я, как и сейчас, был поставлен на роль Избранного. Значит, и тогда я вышел из-под контроля. Где же я ошибся в прошлый раз?
Сообщив мне то, что он считал моей основной проблемой, Снейп больше не пытался ни расскандалиться, ни сдружиться со мной. Он установил между нами исключительно деловые отношения, практично использовав мою отработку для помощи в заказной работе. Первые несколько дней я подготавливал ингредиенты в ассистентской, затем Снейп перевёл меня в преподавательскую зельеварню и поручил варить зелья для Мунго, сначала несложные. Поначалу он контролировал мою варку, не встревая ни во что и не высовываясь с замечаниями под руку. Удостоверившись, что я справляюсь, он оставлял меня без присмотра, пока я варил ему весь заказ.
Я продолжал присматривать за Гермионой и её зельем. Она варила что-то сложное, потому что третья неделя пошла, а её варево еще не было готово. С собой она нередко прихватывала Уизли с Лонгботтомом, но было понятно, что они при ней просто так, чтобы не расслаблялись. Как определить, когда оно будет закончено, я понятия не имел, и заходил туда каждый вечер после отработки, чтобы увидеть котелок, мирно кипящий на треноге.
Поэтому, когда они втроём пришли туда в обычное время после занятий, я не придал этому значения. Обратил только внимание, что в этот раз они там засиделись, но мало ли почему – они могли просто заговориться. Я как раз был у себя в комнате, валялся на кровати и просматривал кое-что из истории магической Британии, потому что Нотт был на тренировке с парнями и через час обещал вернуться, а затем мы с ним собирались в библиотеку. Тед чем дальше, тем больше не любил, когда я уходил заниматься без него, и мне было удобнее подождать, чем потом любоваться на его укоризненную физиономию. Этот хитрец никогда не высказывал своё недовольство вслух, но умел так выразительно молчать, что лучше бы отругал.
Когда открылась входная дверь, я успел подумать, что Тед сегодня что-то рано с тренировки, не пришлось бы его опять подлечивать… Но вместо Теда в дверях прорисовался Винс, выглядящий более чем странно. Его широкое мускулистое тело ссутулилось наподобие обезьяньего, а по лицу разлилось туповатое выражение, словно у деревенщины.
– Винс?! – я захлопнул книжку и чуть не подскочил на месте от такого ужасного зрелища. – Что с тобой, каким мешком тебя ушибло?
– Поттер, ты сиди… – он некультурно махнул на меня рукой, будто одних слов ему было мало. – Булстроуд свой блокнот потеряла – может, она у тебя его забыла… Я щас быстро посмотрю…
И он полез в наш письменный стол.
– Винс, ты рехнулся? – ошалело спросил я. – Милли к нам с Тедом ни разу не заходила, как она могла… подожди, какой блокнот???
– Чёрный такой, вроде вот… – Винс показал руками.
– Чёрный, значит… – тупо повторил за ним я.
– Ага, чёрный… она его везде ищет и нас с Гойлом попросила, – он продолжал шарить в ящике Нотта.
Мгновенное подозрение кольнуло меня, и я сосредоточился на ментальной карте Хогвартса. Рядом со мной на ней находился Рональд Уизли, а чуть поодаль, но у нас в общежитии, обнаружились и Невилл с Гермионой.
– Так… – пробормотал я, пока ситуация доходила до меня. – А ну пошли наружу, я тебе покажу блокнот.
Не дожидаясь ответа, я схватил его за руку и потащил из комнаты в гостиную. От неожиданности лже-Винс не упирался, и я благополучно вытащил его наружу. Там я пихнул его на диван и колданул на него Инкарцеро.
В этот миг дверь комнаты Малфоя распахнулась, словно от пинка, и оттуда задом наперёд вывалился Гойл. Следом выскочил раскрасневшийся от ярости Драко и налетел на него:
– Да как ты посмел, урод, лазить по моим вещам!!!
Лже-Гойл на четвереньках отползал от бешеного Малфоя, весь белый от испуга и растерянности. Увидеть нашего Грега с подобным выражением лица было нереально, потому что тот не знал, что такое страх, а если когда и пугался, то очень агрессивно. Я связал лазутчика Инкарцеро и с помощью Вингардиум Левиоза перенёс на пол к своему пленнику.
– Что это значит, Поттер? – спросил разъярённый Драко.
– Это не Грег с Винсом, – пояснил я ему и вызвал домовичку. – Фиби, найди Снейпа и Макгонаголл и скажи им, что в общежитие Слизерина пробрались трое гриффиндорцев.
Фиби исчезла.
– Трое? – переспросил Драко, тоже начавший вникать в ситуацию.
– Да, где-то здесь ещё и Грейнджер.
Судя по тому, что я видел на ментальной карте, Гермиона сейчас рылась в комнате Панси, а та как раз была у себя в ванной. Пойти туда у меня не было возможности, вместо этого я наблюдал за дверью комнаты Паркинсон. Пока мы ждали деканов, Панси вышла из ванной и обнаружила лже-Милли за копанием в своих вещах. Как выяснилось позже, начала она с того, что влепила лазутчице по увесистой пощёчине на каждую щёку, а затем обозвала воровкой и указала на дверь.
– Миллисент Булстроуд, я никогда бы на тебя не подумала, – с холодным достоинством заявила Панси, появившись в гостиной вслед за ней. – Я решительно не понимаю, как ты могла опуститься до уровня грязнокровной оборванки. Если бы ты попросила у меня эти побрякушки, я подарила бы их тебе – всё равно они мне уже надоели.
Я накинул на Гермиону Инкарцеро и уложил её рядом с Лонботтомом. Панси изумлённо воззрилась на открывшуюся перед ней картину: связанный Крэбб на диване, у его ног вповалку Гойл и Булстроуд, тоже связанные, рядом с ними я и нахмуренный Драко, а остальные слизеринцы, оказавшиеся в это время в гостиной, во все глаза наблюдают за нами со своих мест, поскольку подбегать к месту проишествия не совместимо с этикетом.
– Это не Милли, – сказал ей Драко. – Это Грейнджер.
Её и без того круглые зеленовато-карие глаза распахнулись на пол-лица. Равно как и глаза связанной лже-Милли.
– Грейнджер? – Панси недоверчиво уставилась на то, что выглядело почти как Милли. – Но почему она?
– Поттер так сказал.
– А-а, оборотное зелье, – сообразила Панси. – Понятненько. А эти двое кто?
– Поттер, кто они? – переадресовал мне вопрос Драко.
– Лонгботтом, – я кивнул на лже-Гойла. – Рональд Уизли.
Откуда я это знаю, вопрос почему-то не возник, а мог бы. Вместо этого Панси поинтересовалась:
– Они сюда воровать пришли или гадости устраивать? Нет, я понимаю, Грейнджер – грязнокровка, с ней всё ясно. Уизли – нищеброд и отщепенец, если он подштанники украдёт, ему уже польза. Но Лонгботтом, потомок старинного рода? Даже если его родители были не на той стороне – но чтобы вот так забыть всякую порядочность… Это только доказывает, что в Гриффиндор приличные маги не попадают.
– Вы сами – скользкие, гадкие, лживые змеи! –лже-Крэбб опомнился от вызванного разоблачением шока и начал обзываться, брызгая слюной. – Вы…
– Силенцио, – махнул я на него палочкой.
Панси наградила меня одобрительным взглядом. Лонгботтом тихо маялся переживаниями на полу, у Гермионы, пойманной позже своих друзей, пока не находилось слов. В гостиную вошёл Снейп.
– Что здесь происходит? – спросил он, подойдя.
– Мы задержали нарушителей, – сообщил я. – Они пробрались сюда под видом наших однокурсников и стали рыться у нас в вещах.
– То есть, вы считаете, что это не Гойл, Крэбб и Булстроуд? Почему?
– Они ведут себя не как наши друзья. Я никогда не видел, чтобы Винс выглядел таким тупым и чтобы он сутулился как обезьяна.
– Да, и я никогда бы не подумала, что Милли способна залезть ко мне в комнату и воровать мои драгоценности, – подхватила Панси.
– Я не воровала! – возмутилась с пола Гермиона, всё еще в обличии Милли.
– Да? – злорадно повернулась к ней Паркинсон. – А что ты делала с моей шкатулкой для драгоценностей – подарки туда клала?
Вряд ли блокнот мог лежать в такой шкатулке – видно, Гермиона, будучи девчонкой, не утерпела заглянуть в безделушки Панси. Пока они препирались, в гостиную явилась Макгонаголл, а с ней почему-то Дамблдор. До меня с опозданием дошло, что я забыл передать ей с домовичкой пароль от нашего общежития.
Вновь прозвучал вопрос, что здесь происходит, и мне снова пришлось отвечать на него. В это время с тренировки вернулся Тед и вытаращился на связанных пленников.
– Но… как? – изумился он. – Парни же там.
Снейп, уже отчасти вникший в ситуацию, спросил его:
– Вы про Крэбба и Гойла, Нотт? Где они?
– В пустом классе на третьем этаже, силу тренируют. Я сюда пошёл, а они еще там остались.
– Ясно, Нотт. – Снейп стал разглядывать связанных лже-слизеринцев. – Если они там, тогда это кто?
– Грейнджер, Лонгботтом и младший Уизли, – бойко ответила Панси. – Под оборотным зельем.
Ярко-голубые глаза Дамблдора озирали гостиную. Всем своим видом великий маг говорил, что он тут полюбоваться проходил, а докапываться до нарушителей – не его дело. Макгонаголл строго посмотрела на своих подопечных.
– Это правда?
Гермиона тоскливо поглядела на неё и кивнула. Оборотное зелье заканчивало действовать, по её лицу пробегала странная мышечная рябь.
– Где вы взяли оборотное зелье, Грейнджер? – спросил Снейп.
– Сварила.
– Вот значит, кто украл у меня из ассистентской рог двурога и шкурку бумсланга, – понимающе покивал декан. – Грейнджер, вы должны сознавать, что это плохая дорожка – сначала ингредиенты из лаборатории, потом драгоценности из шкатулок богатых девочек…
Действие оборотного зелья иссякло, и всех троих пленников скорчило в судороге обратного превращения. Судя по их стонам и стиснутым зубам, удовольствие было не из приятных.
– Я не для себя, а из-за Джинни, – стала оправдываться Гермиона, когда превращение закончилось. – Я ищу очень важную вещь для директора Дамблдора, он сам сказал, что её нужно искать здесь.
Дамблдор отвлёкся от созерцания гостиной, его добрые голубые глаза остановились на Гермионе.
– Девочка моя, разве я учил тебя воровать? – сказал он с ласковым упрёком.
Гермиона непонимающе уставилась на него.
– Но вы же сами сказали, сэр, что эта вещь нужна вам, чтобы узнать, из-за чего погибла Джинни. Вы сказали, что она наверняка у кого-то из учеников, а я уже спрашивала и у нас, и в Равенкло, и в Хаффлпаффе. Остался только Слизерин, но тут ни у кого не спросишь.
– Гермиона, девочка, разве я требовал, чтобы ты нашла её для меня? Ты сама хотела выяснить причину смерти твоей подруги, ты сама решила, что эта вещь может помочь. Я только предположил, куда она могла попасть после смерти Джинни. Ты так расстраивалась, что я должен был подать тебе надежду, только и всего.
Непонимание исчезло из глаз Гермионы, уступив место безнадёжному отчаянию. Только сейчас до неё дошло, что никаких поручений Дамблдор ей открытым текстом не давал и что она поспешила ухватиться за его намёки, воображая, что действует от его имени.
– Полагаю, простым снятием баллов здесь не обойтись, – саркастически усмехнулся Снейп, хорошо знакомый с методами уважаемого директора.
– Что вы, Северус, – мягко сказал Дамблдор. – Дети не хотели ничего плохого, они всего лишь заблуждались. На первый раз их можно простить.
– Извините, но я беспокоюсь за настоящую Милли, – воспользовался я мгновением паузы, пока наши руководители решали, что делать с провинившимися.
Все трое поглядели на меня, затем переглянулись.
– Грейнджер, где Булстроуд? – первым спросил Снейп.
– Когда она шла сюда… мы оглушили её заклинанием, связали и закрыли в кладовке, – призналась Гермиона. – Мы отпустили бы её, когда ушли бы отсюда. И Коллопортус с двери класса сняли бы, где сейчас Крэбб с Гойлом…
– Нотт? – обратился к нему Снейп.
– Я снял этот Коллопортус, когда выходил оттуда, – ответил Тед. – Думал, первокурсники балуются, слабенькое было заклинание.
– Все трое – со мной! – скомандовала своим гриффиндорцам Макгонаголл и сделала на них Фините, избавив от верёвок. – Покажите вашу кладовку – Булстроуд нужно немедленно освободить.
Мы с Тедом, Панси и Драко увязались за ними. Взрослые хоть и не позвали нас с собой, но и не гнали, им было не до нас. Милли нашлась в одной из кладовок по пути к нашему факультету, она была брошена там на холодном каменном полу, связанная обычной верёвкой, потому что ни у кого из троицы не нашлось достаточно мастерства, чтобы наложить на неё часовое Инкарцеро. Оказалось, что Уизли слишком туго затянул на девчонке верёвки, и её конечности посинели и распухли. Когда её развязали, Милли не смогла встать на непослушные ноги и беспомощно сидела на полу, изо всех сил стараясь не заплакать.
Два декана во главе с директором изволили заметить нас четверых и потребовали, чтобы мы доставили девчонку в медпункт. Я кивнул Теду, и мы с ним стали растирать её заледенелые руки и ноги. Драко с Панси не помогали нам – если пренебречь тем, что это было ниже их достоинства, они всё равно этого не умели. У Теда сначала тоже не получалось, но он быстро учился. Когда Милли наконец поморщилась от боли и сказала, что чувствует свои конечности, мы подхватили её под руки и осторожно повели к мадам Помфри.
Там обнаружилось, что Милли успела подхватить простуду. Мадам Помфри напоила её противопростудными и регенерирующими зельями, а мы вчетвером сидели около пострадавшей и поднимали ей настроение, пока колдомедичка не выгнала нас под предлогом, что больной нужно отдыхать. К этому времени с тренировки пришли настоящие Крэбб с Гойлом, узнали новости и помчались в больничку к Милли. Вернувшись оттуда, Винс проворчал, что теперь за рыжим придурком числится должок – а Винс у нас надёжный и основательный. Если он что-то решил сделать, он обязательно сделает, в этом на него можно положиться.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:09 | Сообщение # 42

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 26


Дамблдор с Макгонаголл постарались замять скандал, а директор, похоже, ещё и надавил на Снейпа, поэтому трое лазутчиков отделались смехотворным взысканием. Неделя отработок у Хагрида была бы безусловным наказанием для остальных трёх факультетов, но грифам она была только в удовольствие. Об их проступке не объявили в банкетном зале за ужином, но злющие змеи постарались, чтобы о нём стало известно всему Хогвартсу. Кроме нас, в гостиной было около десятка очевидцев, так что история о том, как грязнокровка Грейнджер при содействии Уизли и Лонгботтома пыталась украсть драгоценности у Паркинсон, уже на другой день разлетелась по факультетам.
Был разгар весны, до начала каникул оставалась неделя. Но темнело рано, поэтому провинившаяся троица отрабатывала у Хагрида с трёх часов дня и до ужина. Об этом не поленился разузнать Винс, который ежедневно следовал туда за ними, выжидая удобного случая для взимания долга с Рональда. Смирный Невилл не обращал на слизеринца внимания, но Гермиону присутствие Крэбба раздражало, а Уизли просто бесило. Рональд каждый раз начинал поливать Винса руганью, пока его не затыкала Гермиона, а Винс смотрел издали на своего личного врага, награждая его снисходительной ухмылочкой и любуясь его бешенством.
На четвёртый день Винс вернулся в общежитие раньше обычного. По его широкому сиющему лицу можно было догадаться, что месть состоялась.
– Леди и джентльмены, я сделал это! – объявил он от двери присутствующим в гостиной.
– Давай рассказывай, – предвкушающе заухмылялся Драко. – Только я сейчас наших позову.
Он позвал в гостиную нас с Тедом, а Винс попросил девчонок, чтобы нашли Милли, и стал рассказывать.
– Я долго выжидал и наконец дождался. Сегодня Хагрид поручил рыжему придурку покормить фестралов – а чем их кормят, вы знаете.
Мы знали. Во дворе под навесом у Хагрида был прикопан в землю чан, куда складывали кишки и другие отходы туш животных, которых покупали для хогвартской столовой. Когда внутренности загнивали и начинали вонять на весь двор, они становились пригодными для подкормки фестралов, и тогда их вёдрами перетаскивали на место кормления.
– Когда рыжий наклонился над чаном и стал накладывать тухлятину в ведро, я немножко поколдовал. Совсем немножко, но Уизли хватило, чтобы свалиться в чан головой вниз. Чан большой, и пока рыжий там ворочался, он весь оказался в тухлятине. Грейнджер с Лонгботтомом потащили его из чана и тоже перемазались. Когда рыжего вытащили, его стошнило, затем и Грейнджер тоже, а Лонгботтому хоть бы хны. Пока они там возились, я стоял у входа во двор и смеялся. Потом Хагрид их отмывать начал, а я сюда пошёл. Это надо было видеть, леди и джентльмены! – Винс закончил выступление лёгким поклоном.
– Я хочу, хочу это видеть! – воскликнул Драко.
– И я! И я! – раздалось по гостиной.
– Я сейчас! Снейп для такого дела должен дать думосброс! – Малфой подхватился и помчался в зельеварни.
Змеи нетерпеливо дожидались думосброса. Винс был героем дня.
– За такое даже баллов факультетских не жалко, – сказал наш староста Морис. – Сколько с тебя сняли, Винс?
– Нисколько, – расплылся в улыбке тот. – Я же не вынимал палочку, а только смотрел. Я маг земли, а земля – это штука такая, по которой ходят. За то, что смотришь под ноги рыжему, баллов не снимают.
Это как же должен был разозлиться Крэбб, чтобы у него получилась невербальная беспалочковая… Впрочем, для того, чтобы человек потерял равновесие, достаточно сдвинуть под его ногой маленький камешек.
Вернулся Драко с думосбросом. Винс скопировал туда воспоминание, и змеи кинулись его смотреть. Не так, конечно, как кинулись бы грифы – у нас всё культурно, по очереди, леди вперёд, Милли первая, поскольку мщение Винса посвящалось ей – но до ужина мы развлекались от души. Этого показалось мало, поэтому за ужином о думосбросе шепнули знакомым с других факультетов, те – своим знакомым, а после ужина мы вытащили думосброс в пустующий класс и устроили просмотр всем желающим. Перед самым отбоем артефакт с воспоминанием вернули декану – пусть он тоже полюбуется.
В воскресенье ученики разъезжались на весенние каникулы, а в субботу у нас состоялся полуфинал по квиддичу между Равенкло и Хаффлпаффом. Наши не играли, но мы с Тедом всё равно пошли на матч, ради великолепной погоды и хорошей компании. Матч начался в два часа дня и затянулся до ужина, потому что соперники были равными и играли самоотверженно. Итог матча решил Седрик Диггори, ловец Хаффлпаффа и на редкость талантливый парень, попавший к барсукам из-за семейных традиций и полного отсутствия амбиций. Он поймал снитч, барсуки разразились победными криками, а мы с Тедом поспешили со стадиона, потому что весеннее солнце оказалось обманчивым и мы продрогли до костей.
Оказавшись «дома», как мы с Тедом давно называли нашу уютную комнатку в общежитии, мы почувствовали себя такими зазябшими и усталыми, что одна только мысль о необходимости идти на ужин повергала нас в дрожь. Мы красноречиво переглянулись, и каждый без труда прочитал её в глазах другого.
– Может, к Мордреду эту столовую? – озвучил наше общее состояние Тед.
– Ага, – согласился я, грея друг о дружку посиневшие руки. – Здесь поедим.
Я вызвал Фиби и заказал ужин. Мы как раз успели переодеться в домашнее и навестить санузел, когда домовичка выставила на стол по большой чашке горячего куриного бульона и горку маленьких пышных пирожков на тарелке, заботливо указав нам, какие тут с мясом, какие с печёнкой, а какие с капустой. Когда в чашках показалось дно, мы перестали дрожать от холода. Но и сытыми мы еще не были, поэтому я заказал Фиби ещё по бульону.
– Подожди, Фиби, – попросил я, когда домовичка уже собиралась исчезнуть. – Давно хотел спросить, почему в последнее время ко мне приходишь только ты?
– А ко мне только Бинки приходит, – выглянул из-за чашки Тед.
– Потому что Фиби самая умная, – охотно отозвалась домовичка. – Фиби больше всех знает и умеет, Фиби лучше всех знает, где и что у нас лежит. Фиби мастерица в кухонной магии и очень быстро может приготовить любое блюдо, мистер Поттер. И ещё Фиби внимательная и никогда не оговорится, когда обращается к вам, мистер Поттер. А Бинки почти такая же умелая, как Фиби, поэтому она обслуживает благородного мистера Нотта.
На последних словах домовички Тед польщённо хмыкнул.
– А Гарри ты почему не зовёшь благородным? – поинтересовался он.
– Мистера Поттера Фиби зовёт так, как он велел, а вас – как должно. – Фиби нравилось, что мы беседуем с ней, она с удовольствием отвечала. – Вы не просто приближённый мистера Поттера, у вас с ним общая аура, благородный мистер Нотт.
Мы с ним уставились друг на друга глазами по семь галеонов. Первым опомнился Тед.
– Мы же не проводили ритуал единения магии, – сказал он домовичке.
– Вам не нужен этот ритуал, – сообщила она. – Когда вы вместе, у вас одна аура на двоих – как у близнецов Уизли. Каждый домовый эльф это видит.
– Может быть… – согласился Тед после некоторого размышления. – Точно, Гарри, при тебе мне колдовать легче. Тут аурные очки нужны, чтобы посмотреть. И большое зеркало во весь рост.
– А где их взять?
– У Флитвика, скорее всего. Может, у мадам Помфри, в медпункте полагается их иметь. Или у Малфоев спросим, завтра нам всё равно туда, да и зеркал там уйма. Фиби, а как ты на самом деле должна обращаться к Гарри?
Зелёные глаза домовички осуждающе посмотрели на Теда.
– Благородный мистер Нотт не заставит Фиби ошибиться. Фиби внимательная.
– Разве тебе трудно выучить, как я велел обращаться ко мне? – спросил я её.
– Трудно, мистер Поттер. Магия каждый раз говорит, как к вам надо обращаться, Фиби надо всё время следить за собой и пересиливать себя. У многих домовых эльфов это не получится.
Я увидел прицельно сощурившиеся глаза Теда и понял, что мой секрет не продержится и до завтра, а проболтавшемуся домовику придётся наказывать себя. Нотт ни о чём меня не расспрашивал, но на собственные расследования у него запретов не было – я у нас всё-таки сюзерен, а не тиран.
– Фиби, скажи Теду, как ты должна ко мне обращаться, а то ведь он житья вам теперь не даст.
– Благородный мистер Нотт, Фиби должна звать мистера Поттера милордом, – незамедлительно сказала домовичка.
Судя по выражению, проступившему на лице Теда, тот отнёсся к её словам как к неудачному розыгрышу.
– Не понял, – сказал он, глядя на меня. – Если хогвартские домовики зовут тебя милордом, тогда одно из двух – либо ты как-то исхитрился принять их в род Поттеров, либо ты лорд Хогвартс. Но Хогвартс у нас, как известно, государственная собственность.
– Есть и третий вариант – Лорд Магии Хогвартса.
– Ничего себе… – Тед воззрился на меня если не благоговейно, то весьма уважительно. Он понимал, что Хогвартс без магии – всего лишь бесполезная куча камней на пересечённой местности. – Тогда это многое объясняет. Кроме одного – когда и как ты им стал. Почему, это понятно, ты потомок Годрика…
Раз уж я об этом начал, нужно было договаривать хотя бы для того, чтобы предотвратить расспросы на стороне.
– В прошлый Хеллоуин, у призраков. Помнишь, ты тогда тащил меня в общежитие?
Тед молча кивнул и машинально отправил остывший пирожок в рот. Откусил и недовольно поглядел на него.
– Фиби сейчас подогреет, – домовичка сделала едва заметное движение тонкой ручкой.
Я ощутил у себя в руке что-то тёплое и вспомнил о своём забытом пирожке. Одно дело – читать о домовых эльфах, о родовом и о магическом покровительстве, и совсем другое – слышать об этом от домовички, которая по-другому воспринимает и мир, и его магию. Тед снова откусил пирожок и удовлетворённо кивнул.
– Грейнджер, помню, доставала меня рассуждениями о том, что мы порабощаем домовых эльфов и ничего им не платим, – сказал он, дожевав кусок.
– У домовых эльфов есть всё, что можно купить за деньги, – откликнулась Фиби. – Им платят добрым отношением и благодарностью, а деньги для них ничего не стоят. Тот, кто хочет платить им деньгами, тот скупой.
Я уже читал, что домовые эльфы зависимы от родовой магии и не могут долго существовать без неё. А также, что от её силы зависит количество домовиков в семье и что хорошее обращение с ними не только делает их здоровыми и долгоживущими, но и улучшает родовую магию.
– Мы хоть нормально платим тебе, Фиби? – спросил я.
– Мистер Поттер очень щедр, все наши ему благодарны. Даже когда мы ему не прислуживаем, мистер Поттер помнит о нас, и частица его доброты достаётся всем. И благородный мистер Нотт тоже хорошо платит. Правда, он благодарит за нас мистера Поттера, но часть попадает и нам.
Ещё бы мне не сочувствовать домовым эльфам, как-никак я десять лет прожил их жизнью у Дурслей… Или моя жизнь была ещё хуже? По ухоженной умненькой Фиби не скажешь, что ей плохо живётся.
– Я всегда был дружелюбен к домовикам, – сообщил Тед. – Когда в доме из людей только тётка Прюданс, теплоты в которой не больше, чем в каменной колонне, домовики однозначно лучше. Но об этом я не думал, до меня не доходило. Теперь буду знать.
– Благородный мистер Нотт всё понял и жалеет, что прежде этого не знал. Фиби чувствует, – сказала домовичка.
– Так вы эмпаты… – поглядел на неё Тед.
– Домовые эльфы слышат чувства и потребности магов, – подтвердила Фиби.
Не знаю, о чём сейчас так задумался Нотт, а я подумал о том, есть ли домовики у рода Поттеров. А если есть, то как они там, одни…
– У вас много домовиков, мистер Поттер. Фиби слышит, как вы тревожитесь за них. Вы не можете дозваться до них отсюда, пока не вступили в наследство, но ваша родовая магия сильна. Они дождутся вас, мистер Поттер.
Мы доели ужин, я попросил Фиби убрать сервировку и отпустил домовичку. Я стал укладываться спать – месяц отработок у меня закончился вчера, а сегодня я был намерен выспаться. Намёрзшийся за время матча Тед тоже захотел лечь спать пораньше.
– Я понял, почему домовики всегда говорят о себе в третьем лице, – сказал он, расстилая постель. – Если домовиков много, хозяева не утруждаются запоминать их по именам, а наши чувства лучше доходят к ним через их имена.
– Похоже на правду, – согласился я.
– И ещё… – Тед повернулся к мне, его тёмно-серые глаза, в которых природой не было предусмотрено тёплых оттенков, смотрели на меня с необычной теплотой и мягкостью. – Если наши ауры могут сливаться в одну, ты относишься ко мне не хуже, чем я к тебе.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:10 | Сообщение # 43

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 27


Малфой забрал нас на каникулы вскоре после школьного завтрака. Мы перенеслись в аппарационную комнату на первом этаже вправо от холла. Транспортный камин в ней располагался напротив входа, вдоль стен с обеих сторон от него стояли мягкие диваны, пара журнальных столиков и кадок с декоративными деревцами, а напротив, с обеих сторон от выхода в холл, сверкали идеальной чистотой зеркала во всю стену.
Нас там ждали все наши родители, собравшиеся у Малфоев накануне – Крэббы, Гойлы и Нотт-старший, во главе с хозяйкой дома. В особняке было не менее двух десятков жилых комнат на втором и третьем этажах, он мог свободно вместить человек тридцать гостей, а если поднапрячься, то и все полсотни. После того, как парни поприветствовали родителей, а Нарцисса чмокнула в щёчку меня и расцеловала Драко, нам показали наши комнаты – второй этаж, вид на цветник перед особняком. Сейчас, в разгар весны, он был изумительно красив. Затем парни пошли общаться с семьями, а лорд Малфой – теперь уже дядя Люциус – пригласил меня в кабинет. У нас с ним было немало дел, которые нельзя было обсужать через совиную почту.
Начали мы с того, когда, кому и как дезактивировать метки. В процессе кампании за смену опекунства Малфой обещал дезактивацию четверым членам Визенгамота, включая Торфинна Роули, которого они общими усилиями перевели из исполняющего обязанности в полноправные председатели. Помимо этого, он собирался позвать для дезактивации ещё двоих магов по старому знакомству и мага, который уже помог и сейчас помогает ему влиться в магловский бизнес. Этот маг был весьма заинтересован в отключении метки, потому что иначе ему пришлось бы возвращаться в Америку, куда он сбежал от Вольдеморта в конце 70-х. Я подтвердил, что могу это сделать в любое время, пока живу здесь, и напомнил, что перед процедурой не помешает выпить порцию обезболивающего.
Затем мы подытожили расходы. Малфой уже взял опекунскую выплату за этот год из моего детского сейфа, но больше ему не полагалось брать по условиям опекунства, а у меня пока не было права распоряжаться ничем, кроме наличности в этом сейфе, которая нам погоды не делала. Предвидя это, я прихватил с собой из Хогвартса три стограммовых флакона с ядом василиска на текущие расходы – яд Шшесса обладал уникальными свойствами и спрос на него оставался высоким. Малфой не вдавался в подробности, но дал понять, что его знакомство с магловской экономикой идёт успешно и что финансовое положение семьи понемногу выправляется.
Помимо этого, Малфой в подробностях расспросил меня о проникновении гриффиндорцев в наше общежитие. На фоне прошлых школьных событий этот случай был не более чем мелким хулиганством, на созыв комиссии он не тянул и газетной статьи не заслуживал. Всё, что стоило распространить, само разошлось по магической Британии в слухах и сплетнях. Два дня спустя слухи дошли и до бабушки Лонгботтома, которая прислала вопиллеры Дамблдору и своему внуку, не явившись в школу лично только потому, что через несколько дней бедняга Невилл сам возвращался домой на каникулы.
Напоследок мы обсудили всякие мелочи. Малфой сказал, что порталы для нас готовы и что сегодня мы их получим, а я сообщил, что привёз обратно книги Нотта-старшего и что узнал оттуда то, что меня интересовало. Я спросил также, насколько мы можем доверять Рите Скиттер – ни насколько, но ничего лишнего она не узнала. Беседа получилась длинной, и когда я передавал Малфою яд и книги, наступило время обеда.
Выходить к обеду полагалось в визитных робах. Большой стол в обеденном зале был занят нами наполовину, во главе его сидели хозяин с хозяйкой, затем их взрослые гости, а ближе к концу уселись мы. Все были свои, атмосфера за столом стояла тёплая и непринуждённая, обсуждали в основном наши учебные успехи, а серьёзные разговоры были отложены на потом. После обеда женщины ушли своей компанией, а мы спустились в цокольный этаж, где у Малфоев в левом крыле находилась кухня с кладовками и каморками домовиков, а в правом размещалась зельеварня и мастерские. Малфой с Ноттом сделали для всей нашей компании, включая женщин, личные порталы с сигналом вызова. Порталы были встроены в браслеты, телепортировали они в аппарационную комнату, куда мы прибыли утром.
Когда все браслеты были надеты, Нотт-старший подал нам сигнал, и мы портировались из мастерской в аппарационную, а оттуда поднялись в гостиную.
– Гарри, как по-твоему, когда нам понадобится защита особняка? – спросил Малфой.
– Полагаю, года полтора-два у нас есть, – ответил я без задержки, потому что уже прикидывал это.
– До воплощения? – уточнил Нотт-старший.
– Да. До этого срока попытка воплощения Лорда почти наверняка закончится провалом. Но это если не случится утечки сведений, в противном случае могут напасть его сторонники. Дядя Люциус, сколько приверженцев Лорда останутся ему верными?
– Где-то около половины, не могу сказать, в какую сторону. Ксавьер Селвин и его сторонники ждут не дождутся, когда Лорд наконец возродится. Незадолго до развоплощения у Лорда было примерно поровну подчинённых Селвина и моих, отдельно были старые друзья Лорда, которые не подчинялись никому, кроме него. Среди них тоже были… разные взгляды.
Я вспомнил, что нам не помешал бы шпионаж, ради которого кому-то нужно было оставаться с активной меткой, но у меня не хватало решимости обратиться с подобной просьбой к людям, самым большим счастьем которых было от неё избавиться. Тем не менее, проблему необходимо было поставить.
– После воплощения Вольдеморт наверняка начнёт с того, что созовёт меченых, и на сборе можно будет хотя бы сосчитать, сколько их осталось. Но отключенная метка не пришлёт сигнал вызова, – сказал я.
– Я подумал об этом, – отозвался Малфой. – Никем из здесь присутствующих мы рисковать не будем – у кого положение не то, у кого таланты не те – но у нас есть наш общий знакомый Снейп. У меня с ним достаточно тесные деловые отношения и, полагаю, он согласится рассказывать мне о собраниях у Лорда. Хоть Снейп и не был на слушании в Визенгамоте, где я показывал свою метку, ему известно, что у меня она почти исчезла, и он спрашивал меня об этом. Естественно, мне пришлось удивиться, когда он сказал, что его метка чернеет.
– Про твою метку, Люциус, известно всей магической Британии, не только Снейпу, – заметил Нотт.
– На то и был расчёт. Чтобы преуспевать в нынешней внутренней политике, нужно быть без метки, – сказал Малфой. – Ближе к делу, надеюсь, выяснится, на чьей стороне Снейп, а пока я проверил его и узнал, что на меня он Дамблдору не доносит. Или доносит, но не всё и не в ущерб мне.
– Он как минимум недолюбливает Дамблдора, – добавил я. Парни слушали нас, затаив дыхание – им еще не приходилось вести подобные «взрослые» разговоры.
– Но Снейп слишком многим обязан Дамблдору и полностью зависим от старика, это нам никак не подходит. Я даже не стану прощупывать почву, чтобы не выдать ему наши планы, – поставил точку в обсуждении Малфой. – Вы, ребята, свободны, – сказал он нам, – а мы тут о своих делах еще поговорим.
Это было предложением удалиться из гостиной, и мы покинули её.
– В квиддич? – предложил Драко, едва мы оказались за дверью.
– Нам с Тедом нужно кое-что в библиотеке посмотреть, – ответил я. Со вчерашнего вечера нас с ним очень интересовало всё, что имело отношение к слиянию аур.
– Ладно, а мы на мётлах погоняем, – согласился Драко, уже привыкший ходить на квиддичное поле без нас.
Они пошли переодеваться для квиддича, а мы спустились на первый этаж в библиотеку.
– Какую книгу нам брать? – спросил я у Теда, который был гораздо начитаннее, чем я. Мне пока была доступна только хогвартская библиотека, в которой труды по родовой магии отсутствовали как класс.
– «Родовая магия» Максимилиана Уилкиса, раздел о разделяемой магии.
– Акцио «Родовая магия» Максимилиана Уилкиса, – я протянул к полкам руки ладонями вверх, и на них спланировал толстенный старинный том в тяжёлой обложке. Я дотащил книгу до стола, расстегнул серебряные застёжки и нашёл нужную главу. Мы с Тедом забрались с ногами на стулья и склонились над страницами – этикет этикетом, но сидя мы до них не дотягивались.
– Вот, – Тед указал на абзац и зачитал его вслух: – «Ритуал слияния магической силы сюзерена и приближённого обеспечивает слияние магических аур и образование канала проведения родовой силы от сюзерена к приближённому. В ритуал также входит заключение магического пакта верности, поскольку силы магов могут сливаться только при условии полного взаимного доверия. При необходимости можно расторгнуть пакт верности по взаимному согласию, в случае сознательного нарушения пакта какой-либо из сторон он расторгается самопроизвольно после нарушения. Возможно также спонтанное слияние сил между магами, которое не обладает безусловностью магического пакта и существует, пока между ними сохраняются доверительные отношения.»
– Значит, между нами должен быть ещё и канал силы, – отметил я новые для себя сведения. – Я, кстати, не замечал никакого оттока силы, когда ты колдуешь.
– Может, это потому что сила родовая, а не твоя? – предположил Тед и стал читать дальше: – «Слияние магии выгодно при проведении совместных энергоёмких ритуалов, а также в боевой магии. Объединяющей является родовая сила сюзерена, поэтому сюзереном должен становиться маг, чья родовая магия наиболее сильна. Мощь заклинаний сюзерена при объединении с приближёнными не увеличивается, но снижаются его затраты силы на выполнение заклинаний. Приближённый при слиянии колдует, объединяя свою силу с силой сюзерена, его энергетические затраты также снижаются. Наилучший результат даёт слияние силы троих магов, особенно если они в совокупности могут управлять всеми четырьмя стихиями, хотя чаще создаются специализированные тройки. При дальнейшем увеличении количества участников слияния его эффективность падает.»
– Больше трёх не собираться, – хмыкнул я, вспомнив фразу из какого-то магловского фильма.
– Двое тоже могут колдовать эффективно, – ревниво заметил Тед. – Кого попало мы к себе третьим не возьмём. Если ты станешь подыскивать кого-нибудь только для комплекта, я буду против.
– Я никого не буду подыскивать, сам найдётся. А если не найдётся, вдвоём останемся, мы и так крутые.
Тед ничего не сказал, но я ощутил его молчаливое одобрение. Слияние аур всё-таки не пустой звук. Я и прежде чувствовал его настроение и его отношение к окружающему, но считал это естественным и не задумывался, почему так происходит. Пока я размышлял, он продолжал читать вслух.
– «Помимо силового канала, между магами может возникнуть также ментальная связь. При её наличии маги могут слышать мысленные обращения друг к другу, выраженные в словесной форме, иногда также аппарировать друг к другу. Условия её возникновения пока не установлены и ритуалов для её установления не существует. Существует гипотеза, что для ментальной связи обоим магам необходимо иметь предрасположенность к воздушной стихии, но исследования в этом направлении пока не проводились.»
Интересно, а он как-то ощущает нехватку у меня эмоций?
– Тед, а есть какая-нибудь разница в том, когда ты один и когда ты рядом со мной?
Тед оторвался от книги и скосил на меня взгляд.
– Знаешь, меня эта разница всё время впечатляет. Когда я один, я могу и нервничать, и переживать из-за чего-то, а рядом с тобой я всегда абсолютно спокоен. Но не как какая-нибудь мёртвая глыба – напротив, возникает особое состояние уравновешенности, в котором легко понимается и запоминается что угодно… – он сделал неопределённый жест пальцами, подыскивая слова, – …словно мозги вдруг вставили новые, улучшенные. Читать умную книгу в твоём присутствии, сюзерен – это такой кайф…
Я легонько хмыкнул. Оказывается, в преобладании логического мышления есть свои достоинства. Впрочем, не всё, что люди называют эмоциями, относится к эмоциональной сфере – взять хотя бы способность удивляться…
– А ты как ощущаешь, когда я рядом? – в свою очередь поинтересовался Тед.
Правда, как? Некая не поддающаяся определению разница, безусловно, была, хоть и не такая заметная, как у него.
– Пожалуй, я становлюсь… человечнее, – наконец сформулировал я.
– Всего-то… – разочарованно протянул Тед, ожидавший от меня неведомо каких откровений.
– Не суди со своей стороны, – философски заметил я. – Может, для меня это не менее ценно…
Он понял. Мы обменялись взглядами – «всё в порядке» – и продолжили чтение. Когда глава была прочитана, встал вопрос о практическом исследовании, а для этого требовались аурные очки. И подходящие зеркала, но они были неподалёку, в аппарационной.
Наверное, лорд Малфой не отказал бы, если бы мы попросили у него аурные очки. Но просить их тайком – это вызывать подозрения, а просить не скрываясь – нет никакой гарантии, что в них не посмотрит кто-то ещё. Невелик секрет, но мне не хотелось бы расставаться с ним, пока я сам не увижу, как выглядят наши с Тедом ауры.
– Ты теперь здесь член семьи, значит, можешь попросить эти очки у домовика, – подсказал Тед, догадавшись о причине моей задумчивости. – Добби тебя любит, попроси у него.
Идея была хорошая. Когда мы пришли в аппарационную, я мысленно позвал домовика по имени. Добби выскочил передо мной, как боггарт из коробочки.
– О добрый, о великодушный мистер Поттер! – голосисто запричитал он, нелепо дёргаясь и тараща на меня огромные зеленовато-жёлтые глаза. – Добби так рад, Добби так счастлив услужить вам!
– Нам нужны двое аурных очков, если они здесь есть, – сказал я домовику.
– Добби не может принести их, потому что артефакты нельзя давать молодым хозяевам! Плохой, плохой Добби! – домовик с разгона впечатался головой в стенку и стал стучать в неё лбом.
– Перестань, Добби, – но тот продолжал пробивать стену лбом, словно не слыша меня. – Приказываю – немедленно перестань!
Добби замер на месте и уставился на меня.
– Кто у вас в общине главный? – спросил я.
– Элби. Старейший Элби возглавляет нашу общину, мистер Поттер.
– Свободен, – скомандовал я домовику.
Прозвучало так убедительно, что Добби перестал выламываться и мгновенно исчез. Я мысленно обратился к домовику по имени Элби, и он появился – некрупный, тощенький, видно, что пожилой, с необычными для его народца оранжево-карими глазами. В отличие от Добби этот домовик не был дёрганым и дисциплинированно стоял передо мной, готовясь выслушать приказ.
– Элби, мне нужны двое аурных очков, – сказал я ему.
– Лорд Малфой не позволяет давать артефакты молодым джентльменам без его личного разрешения, – вежливо сообщил домовик.
– Лорд Малфой запретил это ради нашей безопасности. Но аурные очки – безопасный артефакт, с его помощью можно только смотреть. Мы с Ноттом немного поглядим на наши ауры и вернём тебе очки в целости и сохранности. Ты можешь побыть с нами и проследить, чтобы не случилось ничего плохого.
Было видно, что Элби сомневается. Он знал, что ничего опасного в очках нет, но не решался нарушить букву запрета.
– Элби, ты ведь видишь ауры?
– Да, мистер Поттер.
– Посмотри на нас и скажи – наши ауры сильно отличаются от остальных?
– Да, мистер Поттер.
– Это может оказаться важным, чтобы мы знали, как они выглядят?
– У вас особенная аура, мистер Поттер.
– Тогда, может, я не настолько молод, чтобы мне нельзя было давать эти очки?
Элби ещё немного подумал, затем кивнул.
– Можно и так считать, мистер Поттер. Элби не нарушит запрет, если даст вам очки.
С этими словами он исчез и через полминуты вернулся с двумя аурными очками. По форме они напоминали магловские мотоциклетные очки и держались на голове с помощью эластичной полосы из плетёной кожи. Я подал Теду одни очки, а другие надел сам. Элби остался с нами, тем самым признавая, что согласился на мою просьбу только благодаря неопределённости возрастных границ в приказе и что ответственность за артефакты осталась на нём.
Мы с Тедом встали лицом к зеркалу и увидели, что находимся внутри прозрачно-золотистого кокона, окруженного еще более прозрачным синим ореолом в полтора моих роста. Ореол был пронизан золотистыми радиальными лучами, точно такие же лучи соединяли и нас внутри кокона. Я подошёл вплотную к зеркалу, чтобы разглядеть их вблизи – больше всего они напоминали тонкие струны наподобие неоновой рекламы и едва заметно вибрировали. Тед отвернулся от зеркала и выставил палец на пути одного из лучей – тот, в отличие от светового луча, словно бы проходил насквозь и выходил с другой стороны пальца.
– Забавно, – пробормотал он. – Никогда ничего подобного не видел. И, знаешь, рисунки аур в книгах на это не похожи.
– А давай разойдёмся, только медленно, – предложил я.
Когда мы отошли друг от друга шага на три, золотистая сфера распалась на две поменьше вокруг каждого из нас, но лучи между нами сохранялись даже тогда, когда мы оказались в противоположных углах комнаты. Элби молча смотрел на наши эксперименты.
– Это, наверное, и есть канал силы, – догадался Тед, указав на соединяющие нас лучи. – Интересно, он когда-нибудь обрывается?
– Когда мистер Поттер решит, что мистера Нотта нужно отпустить по личным делам, – подал голос домовик.
– Гарри, попробуй.
Я представил себе, как Тед уходит, скажем, в санузел, и на ощущении «я не должен этого видеть, это меня не касается» золотистый пучок лучей между нами распался. Доставшаяся Теду при разделении золотистая сфера тоже исчезла, сменившись на бледно-голубую.
– А это моя собственная, значит, – рассудил Тед, разглядывая нас в зеркало с дальнего конца комнаты. – Это уже больше похоже на то, что я видел на картинках. Но у тебя, Гарри, она вообще какая-то не такая… на четверть комнаты и синяя с золотом – почти цвета Равенкло. Не знал бы я тебя, решил бы, что ты ошибся факультетом.
– Какая есть, другой у меня нет, – ничего удивительного, если принять во внимание историю с хоркруксами. – Тед, по-моему, об этом не надо распространяться. Это была хорошая идея – посмотреть наши ауры без посторонних. Элби, ты ведь тоже никому не скажешь?
– Элби не скажет, если хозяин об этом не спросит.
– Тед, если ты нагляделся, давай вернём очки.
– Сейчас, секундочку. Я посмотрю, как они обратно сливаются.
Наши ауры слились, когда он подошёл ко мне на те самые три шага, после которых они разъединились. Тед нехотя снял очки и протянул мне. Он и ещё бы поэкспериментировал, но было понятно, что главное мы уже увидели и что нас в любую минуту могут застукать с этими очками. Я вернул оба артефакта домовику и поблагодарил его. Элби исчез, а мы вернулись в библиотеку – раз дорвались до источника знаний, надо пользоваться.
На следующий день после завтрака Драко со своими парнями пошёл на квиддичное поле, а мы с Тедом отправились на полигон. Когда мы тренировались здесь прошлым летом, никаких эффектов аурного слияния у нас не проявлялось, и теперь нам хотелось посмотреть, есть ли разница, и какая. Начали мы с упражнений по проведению силы, а затем обратились к чучелам.
– Эх, не гилдерои, – пожалел Тед, окинув наши будущие жертвы оценивающим взглядом.
– А тебе не пофиг? – поинтересовался я.
– Пофиг, – согласился он после мгновения задумчивости. – Но гилдероев всё равно веселее бить, чем просто чучела.
– Привыкнешь их бить – ненароком грохнешь настоящего. Чисто на рефлексах.
– Не грохну, я внимательный.
– Ну тогда пользуйся, – я вынул палочку и придал чучелам гилдеройский вид. – С чего начнёшь?
– Чего уж мелочиться… сразу с Ира йовис, пока я свеженький. Далеко не отходи – сейчас мы узнаем, что такое сила сюзерена… – Тед сосредоточился и уверенной рукой выписал в воздухе фигуру заклинания, сопровождая её словесной формулой.
Небо разверзлось. Оттуда с оглушительным сухим треском упал пучок молний толщиной около полуметра и застыл, буравя землю. Я мгновенно зажмурился и поставил универсальный щит. Запахло озоном, во все стороны полетели ошмётки почвы. Заклинание было канальным, и Тед держал его секунд пятнадцать, в течение которых я колебался между стремлением прервать его и желанием довести испытание до конца.
– У тебя мозги отказали? – спросил я, спешно убирая оплавленную яму, когда он наконец прекратил поддерживать заклинание. – Сейчас сюда сбежится весь дом.
– Оно того стоило, – ответил Тед, бледный и ошалелый от восторга, протирая слезящиеся глаза. Мой щит успел спасти их от полного ослепления.
Едва я вернул чучелам первоначальный вид – незачем взрослым знать о наших маленьких слабостях – как от входа на полигон донёсся резкий хлопок аппарации.
– Ты как, в порядке?
– Нормально. Можно было бы и ещё подержать.
К нам спешил лорд Малфой, за забором раздавались новые хлопки. В небе показались Драко, Грег и Винс, летевшие сюда на мётлах.
– Что здесь произошло? – строго спросил подошедший к нам Малфой. На моём лице не отражалось ничего необычного, Тед был взволнован и всё еще бледноват. Полигон был в идеальном состоянии, запах озона почти исчез.
– Мы тренируемся, – сообщил я.
– Это у вас называется – тренируемся?! Я думал, на вас напали! – наш невинный вид только ещё больше сердил Малфоя. Взрослое население особняка в считанные секунды прибыло сюда в полном составе и теперь толпилось вокруг нас.
– А чего вы хотите, дядя Люциус? Гнев Зевса – это вам не таракан чихнул, – примиряюще сказал я.
Ира йовис было воздушным заклинанием, и обвиняющий взгляд Малфоя перенёсся с меня на Теда.
– Мистер Нотт, вы – творец этого безобразия?
– Почему безобразия? – возразил опомнившийся Тед. – Мы же не где-нибудь, а на полигоне. Для того и полигон, чтобы заклинания на нём отрабатывать.
Формально сердиться на нас было не за что, если не считать того, что мы всех напугали. До Малфоя это дошло, и он начал остывать.
– Сын, ты действительно это сделал? – спросил Нотт-старший, тоже воздушник.
– Я не ожидал, что так громко получится, – виновато ответил ему Тед.
– Сделай ещё раз.
Тед посмотрел на Малфоя – хозяин поместья не возражал. Остальные тоже глядели на парня выжидательно. Мы обменялись взглядами – «давай?» – «давай», и он повернулся к мишеням. Я встал справа и сзади в полутора шагах от него, оглянулся.
– Поставьте щиты, а то мусор полетит. И будет очень ярко. Начинай, Тед.
Небо снова разверзлось, и поток белых молний стал выплавлять дыру в земле. Продержав заклинание секунд двадцать, Тед прекратил подпитывать его, а я, как и в прошлый раз, устранил образовавшуюся воронку. Наши зрители, похоже, были ошеломлены.
– Конрад, как такое возможно? – обратился лорд Малфой к отцу Теда, как к наиболее разбиравшемуся в воздушной магии.
– Сын, как ты это делаешь? – не нашёл тот ничего лучшего, кроме как переадресовать вопрос.
Тед коротко глянул на меня – «говорить?», я утвердительно опустил ресницы – «говори, чего уж там, всё равно засветились».
– Мы с Гарри отрабатываем проведение силы сюзерена, – сообщил он. – Хотели проверить сначала с ней, а потом без неё.
– Впечатляет… – выразил общее мнение Малфой. – Мистер Нотт, вы можете продемонстрировать это же заклинание без силы сюзерена?
– Сейчас, – ответил Тед и посмотрел на меня. – Гарри?
Я отошёл подальше, оставаясь спиной к нему. Зная, что Теду предстоит колдовать, да еще напоказ, мне было трудно отрешиться и оставить его без поддержки. После нескольких повторов «я сам по себе, это не моё дело» я всё-таки справился с этим и услышал за спиной треск молнии.
Выждав несколько секунд, я повернулся посмотреть, что там получилось. Ира йовис на этот раз был в руку толщиной, Тед удерживал его с заметным усилием. Что-то во мне невольно рванулось на помощь другу – и одиночная молния превратилась в ослепительно-белый поток энергии. Тед мгновенно отменил заклинание и оглянулся на меня.
– Прошу прощения, – сказал я, подходя. – Я еще не научился это контролировать.
– А ведь считают, что родовая магия Поттеров по силе стала примерно равна родовой магии Блэков после того, как Джеймс Поттер женился на маглорожденной, – заговорил Нотт-старший. – Но по тому, что мы сейчас наблюдали, я бы сказал, что сила родовой магии Поттеров существенно недооценена обществом.
– Не всякая магловская кровь плоха, хотя вероятность заполучить хорошую кровь от маглорожденного равносильна выигрышу в магловскую лотерею, – напомнил Малфой. – Риск всё равно очень велик, но в данном случае Джеймсу Поттеру крупно повезло.
Они спокойно обсуждали кровь моих родителей при мне, в своём кругу это не считалось бестактным. Правду о крови не принято было замалчивать, при заключении браков учитывались малейшие нюансы, сокрытие которых резко осуждалось обществом. Многие аристократки с радостью вышли бы замуж за кого угодно, если бы знали, что от брака у них родятся магически одарённые дети вроде меня. И если бы приверженцы Вольдеморта вместо уничтожения маглов доделали свою службу Контроля Крови, она была бы встречена с распростёртыми объятиями.
Пока взрослые с энтузиазмом перетряхивали мою родословную и сходились на том, что маглокровка Эванс оказалась полезна роду Поттеров, а вовсе не вредна, до Винса с Грегом дошло, что Тед сумел сотворить такое могучее колдунство благодаря своему сюзерену. И они вспомнили, что у них тоже есть сюзерен.
– Драко, ты ведь тоже это можешь, – обратился к нему Грег. – Давай колданём?
– А как? – Драко требовательно подступил ко мне. – Поттер, ты как это делаешь?
– Чтобы проводить силу, от сюзерена требуется только желание отдавать, – ответил я. – Мы с Тедом как раз вчера об этом читали.
– Отдавать… – Драко недоуменно поморщился. – Так проводить или отдавать?
– «Проведение силы осуществляется через намерение делиться ею», – процитировал Тед. – Иди и читай, если тебе непонятно.
– Лучше ты мне так расскажи, чтобы у меня сразу получилось.
– У тебя сразу всё равно не получится. Ты всю жизнь только и делал, что брал.
– А что тут такого – я Малфой. Малфои всегда получают то, что они хотят.
– Надо не получать, а достигать, Малфой.
– И в чём тут разница?
– А вот в чём, – Тед на мгновение задумался. – Представь себе – закончил ты школу, а у тебя только квартирка маленькая и денег едва-едва свести концы с концами. Что бы ты стал делать, чтобы у тебя всё было?
– Я? – если Драко и растерялся, то ненадолго. – Я пойду ловцом в професиональную квиддичную команду и заработаю кучу денег!
– Вот это и называется – достигать. А получать - это когда тебе всё принесли на блюдечке.
– А сам бы ты что сделал?
– Я… мы с Поттером стали бы делать артефакты. Или зелья варить. Раскрутились бы, лавку купили бы в Косом…
– Чего уж в Косом – давайте в Лютом, – ухмыльнулся Грег. – Там опасно, я к вам охранником пойду, а Винс торговать будет, пока вы с Поттером артефакты клепаете.
– Верно говоришь, – развеселился и Винс. – Заработаем кучу денег, купим билеты на финальный матч – и будем смотреть, как ты, Драко, играешь. Поставим на твою команду, и только попробуй продуй…
Мы вчетвером давились смехом, глядя на ошарашенную физиономию Драко.
– Так нечестно, – протянул он. – Я один, а вас вон сколько… Нотт, а почему с Поттером?
Тед посмотрел на него, как на идиота – ведь очевидно же, что если у него дела плохи, то и у меня не лучше.
– Почему-почему… Потому!


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:10 | Сообщение # 44

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 28


Министерские маги явились уже на третий день моих каникул. Метки я им снимал в небольшой комнате на цокольном этаже, являющейся чем-то вроде медицинского кабинета, только у магов там было своё оборудование. Вдоль стен там стояли шкафы с лечебными и диагностическими артефактами, по стенам висели полки с зельями и амулетами. Видимо, отсюда Элби и приносил мне аурные очки. Еще из мебели там был письменный стол, два стула, кресло и обитый кожей топчан на случай, если понадобится осмотр в лежачем положении.
Процедуру снятия меток мы с Малфоем оговорили заранее. Для меня была поставлена ширма, за которой я сидел на стуле, а маги входили в кабинет поочерёдно. Малфой давал каждому обезболивающее, в двух словах напоминал то, что уже разъяснял про метку раньше, и накладывал Обскуро, после чего выходил я и произносил на серпентарго заклинание дезактивации метки. Это заклинание выполнялось без палочки, но, к сожалению, его невербального варианта не существовало.
Маги остались у нас на ужин, и я запомнил их в лицо. Позже Малфой сказал мне, что среди министерских сотрудников метки есть еще и у Селвина с пятерыми приверженцами, но почти все эти маги – бойцы никакие, их роль сводится к тому, чтобы шпионить и поддерживать своего лидера. Сам Селвин, однако, очень опасный противник как в битве, так и в политике – хладнокровный, расчётливый и беспощадный.
Еще двое бывших приверженцев Вольдеморта, желающих расстаться со своим прошлым, обнаружились через Нотта-старшего. Когда лорд Нотт скрывался в Германии от Вольдеморта, он встретил Эйвери-старшего, поселившегося там на шесть лет раньше под предлогом выполнения научной программы по менделизму на кафедре родовой магии при Всемирной Магической Академии. Благодаря старой дружбе с Риддлом как самому Эйвери, так и его сыну позволялось и прощалось многое, поэтому Эйвери-старший оказался не замешан в гражданской войне магов, а Эйвери-младший сумел выкрутиться на суде. Оба они понимали, что старый друг отца повредился психикой, и были рады предоставившейся возможности избавиться от подчиняющей связи.
Наша компания встретила их радушно и приветливо, несмотря на то, что мы уже знали об отказе Эйвери-старшего участвовать в предстоящем противостоянии. Выглядел он в свои шестьдесят шесть как малорослый сухонький магл лет сорока пяти, весь был погружён в науку и не интересовался ни светской жизнью, ни политикой. Он уже опубликовал несколько трудов по наследованию родовой магии и, по его словам, стоял на пороге великих открытий. Как нам конфиденциально сообщил его сын, стоял он на этом пороге уже лет пять, не меньше, но убеждать его отвлечься от науки ради боевых и политических действий всё равно не имело смысла. Пусть каждый делает то, что умеет.
Эйвери-младший тоже не чуждался наук и тоже был непрочь убраться подальше от предстоящей заварушки, но пока оставался в Англии ради присмотра за родовым поместьем, вместе с женой и трёхгодовалой дочкой. Ему было что защищать, и он был готов поддержать нас в случае необходимости. В Хогвартсе он учился на одном курсе с Уилкисом, Мальсибером и Снейпом, а теперь один из них погиб, второй в Азкабане, а третий с кишками принадлежит великому белому магу Дамблдору. Как говаривали в Древней Греции, если человек надолго исчезал из вида: «Он либо умер, либо учит детей грамоте», – так у Снейпа было второе.
Последний из магов, кому я дезактивировал метки в эти каникулы, явился к Малфоям неделю спустя, когда все взрослые гости вернулись по домам. На встречу с ним меня позвал домовик, сообщив, что лорд Малфой с гостем ожидают меня в кабинете для переговоров. Гость оказался высоким элегантным брюнетом лет под тридцать, щёгольская тёмно-серая с серебром роба для визитов сидела на нём безукоризненно.
– Позволь тебя представить, Гарри, – сказал Люциус. – Мистер Гарри Поттер, мой подопечный – мистер Ричард Джонс, мой деловой партнёр в магловском бизнесе. Это его имя у маглов, об его настоящем имени упоминать преждевременно. Ты достаточно благоразумен, чтобы не заниматься расследованиями, так ведь?
Я понял, что было сказано скорее для гостя, чем для меня. Насчёт моей способности уважительно относиться к тайнам Малфой давно уже не сомневался.
– Разумеется, дядя Люциус. Рад познакомиться с вами, мистер Джонс.
Малфой кивнул мне на третье кресло, и я уселся туда. Во время разговора мой опекун обращался к нему как к Рику, сокращая его имя на испанский манер, значит, тот был его близким другом или родственником – впрочем, одно не исключало другого. Внешне Джонс действительно напоминал испанца, сухощавый, с узким мужественным лицом, длинным прямым носом с лёгкой горбинкой у переносицы и довольно-таки глубоко посаженными глазами серого с синевой оттенка. Только кожа у него была не смуглой, а безупречно белой, как у истинного английского аристократа. Привычное выражение лица мистера Джонса свидетельствовало о том, что он ведёт благополучную и интересную жизнь.
Гость с любопытством поглядывал на меня, видимо, решая, как ко мне относиться. Поскольку он молчал, разговор повёл Малфой.
– Полагаю, у вашего знакомства есть хороший шанс перейти в тесные и плодотворные деловые отношения, – намекающе сказал он. – Мистер Джонс весьма заинтересован в окончательном устранении Лорда и готов сотрудничать с каждым, кто разделяет его интересы. Естественно, это относится и к дезактивации известного нам знака…
Мистер Джонс глянул на Малфоя непонимающе. Намёк предназначался не ему.
– Дядя Люциус, я правильно понял, что вы еще не рассказали мистеру Джонсу, что это я дезактивирую метки, но настоятельно рекомендуете, чтобы он об этом знал? – наивным детским голоском спросил я, подняв на него невинные глаза.
Малфой ответил мне доброй улыбкой отца, любующегося проказами шалунишки-сына. На лице Джонса мелькнуло мгновенное изумление, затем он издал весёлый смешок.
– Да вы друг друга стоите, Люц!
– Я предупреждал тебя, Рик. Да, Гарри, я хранил твой секрет согласно нашей договорённости, но для всех нас будет гораздо лучше, если мы введём мистера Джонса в курс дела. Он не силён в окклюменции, но он проводит время преимущественно среди маглов и не общается почти ни с кем из магической Британии.
– Да, я встречаюсь только с родственниками моей жены, а они живут очень уединённо, – подтвердил Джонс. – Мистер Поттер, – обращение ко мне прозвучало у него очень мягко, по-родственному, – вы можете рассчитывать на любую мою помощь только за удаление метки.
– Вы хотите дезактивировать её или удалить? – уточнил я.
– Я предпочитаю полностью расстаться с ней.
– Дезактивированная метка ничем не отличается от удалённой, с той разницей, что её можно активировать заново. И она сама исчезнет после того, как будет устранён сам Вольдеморт, так что стоит ли? Дяде Люциусу это нужно – он политик и его еще не раз попросят закатать рукав, а вам-то зачем?
– Устранение Вольдеморта – дело не одного дня, а с этой меткой я чувствую себя… нечистым. – Джонс поморщился. – Люциус объяснил мне, что повторное удаление метки может неблагоприятно сказаться на магических структурах тела, но я не собираюсь получать её повторно.
– Если вы настаиваете… Но полгода нужно походить с отключенной меткой, значит, не раньше рождественских каникул, – я перевёл взгляд на Малфоя. – Тогда, может, спустимся в лечебную?
Тот отрицательно покачал головой.
– Лучше сделать это прямо здесь. Ребятам пока не нужно видеть мистера Джонса.
Он вызвал домовика и приказал ему принести обезболивающее.
– Зачем? – отозвался на это Джонс. – Я в состоянии выдержать Круцио средней силы.
– А смысл выдерживать, если есть обезболивающее? – возразил ему Малфой.
– А сам-то? Ты же рассказывал, что выдержал эту процедуру без обезболивающего!
– Его под рукой не было, а откладывать не хотелось. А сейчас оно есть.
Домовик принёс флакон с зельем, и Джонс выпил его. Выждав две минуты, пока зелье не подействует, я дезактивировал его метку. Джонс с нескрываемым удовлетворением оглядел едва заметный отпечаток черепа.
– Теперь не придётся уезжать в Америку, – прокомментировал он. – Там всё пришлось бы начинать заново, да и не понравилось мне там в прошлый раз. Совсем не та культура, к которой я привык. Мистер Поттер, если у вас есть какие-либо просьбы ко мне, говорите и не ограничивайте себя.
Джонс смотрел на меня серьёзно, и он явно имел в виду не коробку с детскими игрушками.
– Я не знаю, расказывал ли вам дядя Люциус, какими я вижу перспективы магической Британии…
– Если вы о том, что маглы обогнали нас в прогрессе и что вы ищете пути преодоления этого разрыва, то да, рассказывал.
– Для этого нужно учиться, и учиться сейчас. Перед возвращением в Хогвартс я собирался попросить дядю Люциуса снять для нас на лето жильё в магловской Англии, где мы смогли бы на практике ознакомиться с достижениями магловского прогресса. Я имею в виду в первую очередь достижения радиотехники и информатики – телевизоры, компьютеры и тому подобное, поскольку они не могут работать в условиях магического фона. Нам понадобятся сами эти приборы, инструкторы или самоучители к ним, а также учебники и научно-популярная литература по тематике курса средней магловской школы. К сожалению, я вырос в семье, где было невозможно получить достаточное представление об этом, поэтому для приобретения этих вещей понадобится помощь сведущего человека.
– У меня есть подходящая дача на южном побережье Англии, так что арендовать ничего не понадобится, – сказал Джонс, когда я закончил высказывать пожелания. – Думаю также, что вам нужно научиться водить магловские машины, это вам наверняка пригодится. Все закупки я сделаю за свой счёт, инструкторов найду. Что-нибудь ещё?
– Это уже больше, чем я надеялся.
– Остальные ребята знают о твоих планах? – спросил Малфой, впечатлённый моим размахом.
– Нет, потому что договорённости о жилье еще не было. Кто не захочет, пусть остаётся дома.
– Ну, от такого приключения никто из них не откажется, – улыбнулся Джонс. – Великолепная идея, жаль, что она не посетила меня в детстве…
– Кто бы тебе позволил… – хмыкнул Малфой.
– Здесь ты прав, Люц. Но нет худа без добра – если бы не моя крикливая мамаша, я не попал бы к Вольдеморту и не стал бы таким, как сейчас. Для полного счастья осталось только от Лорда избавиться.
– Я прикинул расклад сил, – заметил на это Малфой. – Если Вольдеморт не наберёт себе новых подчинённых, мы должны справиться с теми, кто остался. На нашей стороне преимущество – мы готовимся к противостоянию, а они этого не знают. А новых он легко не завербует, народ нагляделся на его деятельность и стал осторожнее.
– Люц, всегда есть подонки, готовые присоединиться к любому бандиту, который потворствует их дурным наклонностям. Ещё тогда вокруг Лорда стали накапливаться всякие сомнительные людишки вроде продажных чиновников и наёмных убийц. Одни его егеря чего стоят… И вдобавок его просто так не убьёшь – даже если получится прикончить Вольдеморта на этот раз, он возродится снова.
Я не мог не заметить неосознанную уверенность, с которой Джонс произнёс последнюю фразу. Неужели он знает о хоркруксах?
– Если он снова исчезнет хотя бы лет на десять, это уже неплохо, – впрочем, в интонации Малфоя сквозило очевидное нежелание заниматься той же самой проблемой ещё через десять лет.
– Почему вы так уверены, что он возродится снова? – спросил я Джонса. Тот поглядел на меня оценивающе, и оценка, видимо, оказалась не в мою пользу.
– У Тёмных Лордов есть свои способы оставаться живыми… – неопределённо ответил он.
Если Джонс не хотел удивлять меня новостью о хоркруксах, он зря боялся, эта новость меня не удивила бы. Вот если бы он знал что-то более конкретное… Но для первого знакомства он и так сказал слишком много, а наш разговор наверняка не последний. В дальнейшем у нас еще могут состояться разговоры, в которых мы будем больше доверять друг другу.
– Если я больше вам не нужен, я, пожалуй, пойду, – обратился я к Люциусу.
– Конечно, Гарри, иди.
Я вернулся к парковому пруду при поместье, откуда меня вызвал домовик и на берегу которого Грег и Винс, уже отлетавшие на сегодня обязательный квиддич, занимались боевыми искусствами. В последнее время им пытался подражать Тед, у которого от рождения не было таких физических данных и которого каждый из них с лёгкостью мог бы завязать в узел. Тем не менее он продолжал заниматься с парнями, а на каникулах уговорил присоединиться и меня, утверждая, что за две недели я уже замечу разницу. Драко, оставшийся в безусловном меньшинстве, был вынужден увязываться за нами и развлекался тем, что пытался раздразнить остальных своими комментариями.
Когда я пришёл, парни еще упражнялись, а Тед, уже уставший, сидел в сторонке под деревом, лениво перекидываясь колкостями с Драко.
– Ты читал сегодняшнюю газету? – поинтересовался он, когда я подошёл и уселся рядом.
– Нет, а что там?
– В Гринготсе произошло ограбление. Я, может, и не обратил бы внимания, но мне бросилась в глаза фамилия нашего директора. Вот, глянь.
Тед вытащил из-под себя сегодняшний номер «Пророка», на котором сидел, и протянул мне. Я прочитал короткую заметку за авторством Риты Скиттер, где было написано, что вчера в Гринготсе среди бела дня произошло ограбление. Случайно оказавшийся там Альбус Дамблдор, директор Хогвартса и один из главных участников недавнего скандального процесса об опекунстве, пытался задержать преступника, но не преуспел в этом. Гоблины умалчивают, что и откуда пропало, но автору статьи достоверно известно, что это знаменитый артефакт – Чаша Хельги Хаффлпафф – и что украден он был из сейфа Беллатрикс Блэк, ближайшей сообщницы Тёмного Лорда, отбывающей пожизненное заключение в Азкабане.
– Знаешь, что меня в таких статьях больше всего интересует? – пренебрежительно фыркнул Тед, когда я вернул ему газету. – С какого потолка журналисты берут свои достоверные сведения. Гоблины ничего не сказали, а эти, понимаете ли, знают… Пользуются тем, что ничего не проверишь.
– Это написала Скиттер, – ответил я. – Лорд Малфой говорил мне, что у неё имеются свои источники информации и что все её домыслы и намёки основаны на достоверных фактах. Её статьи нужно читать с учётом этого, тогда ты сумеешь вычленить правду.
А факты были таковы… Гринготс. Ограбление. Сейф Беллатрикс Блэк. Чаша Хельги Хаффлпафф. Дамблдор.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
LordДата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 22:11 | Сообщение # 45

Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
Глава 29


Каникулы пролетели как один день. Я действительно хорошо отдохнул у Малфоев. Там не нужно было всё время быть настороже, следить за каждым своим шагом, несколько раз в день проверять себя и окружающее пространство на следящие заклинания, просматривать на ходу ментальную карту Хогвартса, контролировать на ней живые точки, представляющие для меня особый интерес, одной из которых была неподвижная точка, отмеченная как Том Риддл… Выйдя из транспортного камина, я сразу же вызвал карту – не по необходимости, а чтобы поскорее восстановить привычку пользоваться ею.
Зато над Тедом ничего не висело. Здесь он был сам по себе, здесь была его девчонка, его Выручай-комната и домовики, которые его слушались. Домовики слушались его и у Малфоев, но там они слушались всех, это было неинтересно. Тед оглядывал хогвартские коридоры, легонько улыбаясь про себя, а когда мы разложили дорожные вещи по сундукам в нашей привычной комнатке, встал в стойку проведения силы, вскинул руки вверх, и между его расставленными пальцами заискрили крохотные белые молнии.
– Дома!
Он с довольной физиономией поглядел на меня и пошёл в гостиную узнать, не вернулась ли уже Диана. Как и прошлым летом к Гермионе, на каникулах Тед ежедневно гонял сову с письмами, на этот раз уже к Диане. Судя по тому, как быстро он прочитывал ответ, Диана, в отличие от Гермионы с её длиннейшими письмами, писала ему коротенькие записочки, но для Теда важно было не содержание, а сам факт получения письма. С утра он дожидался ответной совы, оглядываясь на каждую пролетевшую птицу, пока не получал наконец письмецо, и остаток дня ходил безмятежно-счастливым.
Обратно он не появился, значит, Диана была уже там. Я достал одну из книг по родовой магии, прихваченных из библиотеки Малфоев с разрешения хозяина, и стал ознакомляться. Мне нужно было знать родовую магию досконально не только как главе рода, но и как сюзерену, потому что некоторые важные родовые ритуалы проводились с участием сюзерена.
Например, какими способами можно было положить начало родовой магии? Самый простой и неторопливый – жить в течение нескольких поколений, тщательно выбирая супругов и соблюдая родовые законы. Тогда примерно на четвёртом поколении в семье закладывалась основа родовой магии, а поколению к седьмому появлялись первые родовые способности и могли вселяться первые домовики.
Если же хотелось создать родовую магию поскорее, можно было примкнуть к сюзерену в качестве принятого. Когда наследник чистокровного принятого становился совершеннолетним, с помощью сюзерена проводился ритуал создания рода, в котором требовалась кровь отца, сына и сюзерена. В процессе ритуала родовая магия семьи принятого могла унаследовать часть родовых способностей сюзерена. Этот путь был доступен даже маглорожденным, при условии, что основатель рода и его сын женились на чистокровных, и с той разницей, что в ритуале, кроме сюзерена, участвовали сам основатель рода, его сын и внук. В этом случае счёт чистокровных поколений начинался с основателя рода, а не с его правнука.
С помощью сюзерена можно было также провести ритуал усиления родовой магии. Грег рассказал мне на каникулах, что Абраксас Малфой провёл такой ритуал для Гойлов и Крэббов, когда отцы его и Винса стали совершеннолетними. Прежде их родовая магия была слишком слаба, чтобы обзавестись домовиками, а после ритуала Абраксас передал им по два домовика, и они с тех пор обязаны своей магией Малфоям. Иначе говоря, за их семьями числился долг магии, второй после долга жизни – и мне стало понятно, почему парни так безоговорочно следуют за Драко. Тогда же Грег сказал, что они с Винсом обязаны жениться на чистокровных, потому что им еще рано разбавлять кровь.
Я читал книгу, пока в комнату не заглянул Тед и не позвал меня на ужин. У выхода из общежития висело объявление для нашего курса, в котором говорилось, чтобы все мы до следующего воскресного собрания выбрали дополнительные учебные предметы из прилагаемого списка, не меньше двух. На выбор предлагалось пять предметов – прорицание, уход за магическими существами, древние руны, арифмантика, магловедение.
– Ты что собираешься взять? – спросил Тед, когда я ознакомился с объявлением.
– Руны и арифмантику. Руны нужны во всех серьёзных ритуалах и при наложении защиты на неподвижные объекты, а как обойтись без вычислений, я вообще не представляю.
– Я то же самое выбрал. Может, ещё и магловедение прихватить?
– Если только как курьёз, а так в магловедении практика нужна, а не теория. Да и что может маг рассказать о маглах – только введёт в заблуждение.
– Тебе можно, ты у маглов вырос, а я вообще о них без понятия.
– На летних каникулах мы с тобой поживём у маглов, – сообщил я о своих планах на нас с ним. Было ясно, что Тед не откажется, незачем было создавать видимость выбора. – Для нас подготовят дачу на юге Англии, где мы будем изучать магловский быт, магловские науки и магловские технические устройства.
Как я и ожидал, Тед преисполнился энтузиазма.
– Мы там будем жить безвылазно? – на всякий случай уточнил он. – А то ведь… возможны и другие мероприятия.
– Мы всё успеем – и мероприятия, и погостить у родных, и пожить на даче, – заверил его я. – Каждый из нас будет волен жить там, когда и сколько вздумается.
– Драко с парнями тоже будет там?
– Я с ним еще не говорил, его отец, видимо, тоже, но вряд ли Драко пропустит такое развлечение. Ближе к каникулам всё обсудим.
Выбор факультативов волновал не только нас, поскольку специализация сохранялась до конца обучения в Хогвартсе. Когда мы всей компанией возвращались после ужина, Малфой, тоже по пути туда прочитавший объявление, спросил нас с Тедом:
– Парни, вы уже выбрали предметы?
– Выбрали, – ответил Тед. – Руны и арифмантика.
– И ты, Поттер?
– Да.
– С магловедением всё ясно – ты, Поттер, его лучше преподавателей знаешь. Но почему не прорицания?
– Я будущее не предсказываю – я его создаю.
– Зато учить мало. И практику сдавать легко – трепли что хочешь, всё равно не проверят.
– Так иди туда, кто тебе мешает?
– А списывать у кого? Или уход за магическими существами – давайте лучше пойдём туда, там тоже учить мало.
Я воззрился на него как на придурка.
– Малфой, ты после школы в фермеры собираешься? У меня на это домовики будут, а если вдруг разводить кого-нибудь надумаю, людей найму. В крайности, книгу по теме прочитаю – читать я умею, а большего там и не надо, с разведением всякой гадости даже Хагрид справляется. Мне и одной Хедвиг выше головы хватает, знал бы, что в Хогвартсе есть школьные совы, вообще не покупал бы…
– Нет, сова всё-таки нужна, – вмешался в разговор Тед. – Бывает, что и не из Хогвартса требуется письмишко послать.
Мы дружно рассмеялись – Нотту своя сова точно была нужна, а то и две. Он и не подумал обижаться на нас, а только снисходительно ухмыльнулся.
– Ладно, – изрёк Драко с таким видом, словно подписывал королевский указ. – Я тоже беру руны и арифмантику. Списывать – это святое.
Ограбление Гринготса не шло у меня из головы – слишком многое сходилось. Дамблдор очень вовремя оказался на месте происшествия, ему для гомункула нужна была частичка души, желательно моей, а Чаша Хельги Хаффлпафф могла оказаться моим хоркруксом. Мне не хотелось, чтобы кусочками моей души распоряжались, как своими собственными, поэтому нынешнее местонахождение Чаши интересовало меня. Поскольку я уже знал, что не закрытый щитом хоркрукс имеет магическую связь со мной, я проверил Хогвартс на наличие таких предметов, едва выйдя из сетевого камина. Обнаружил даже Тома Риддла, с которым у меня оказалась едва ощутимая связь, но больше ничего не нашёл.
После отбоя я навестил тайную комнату и снова поговорил с Томом-из-блокнота по поводу его предполагаемых хоркруксов. Про артефакты Основателей тот не знал ничего, кроме того, что уже рассказал мне в прошлый раз, добавил только про фамильное кольцо, что стал бы прятать его где-нибудь около родового особняка. Хогвартс не казался ему надёжным, потому что там было слишком много волшебников, а особняк Гонтов был скрыт защитными заклинаниями хотя бы от маглов. Других подходящих мест Том просто не знал.
Расспросив его напоследок о семье и особняке Гонтов, я вернулся в общежитие. Напрашивался вывод, что если артефакт и был похищен Дамблдором, принесён он был не в Хогвартс. Я не чувствовал, чтобы Чашу уже использовали в ритуале одушевления гомункула, но и не должен был почувствовать. Как я узнал из трактата о тёмных ритуалах, существовало два способа разрушения хоркрукса – разрушение его физической основы, при котором нематериальное содержимое возвращалось к хозяину, и полное разрушение вместе с частичкой души, ощутить которого я не мог. Мало что могло разрушить хоркрукс полностью, но подобные ритуалы относились к числу таких воздействий.
С понедельника Снейп назначил мне оставшиеся две недели отработок, прошедших мирно и взаимовыгодно. Одновременно со мной на отработку попал Зак Смит с Хаффллпаффа, а через три дня, когда он закончил отбывать провинность, в зельеварне на отработке появилась и Падма Патил. Я приветствовал её как хорошую знакомую.
– Привет, Патил, я думал, в этот раз досталось только Смиту.
– Привет, Поттер, – заулыбалась она. – На этот раз ваш декан назначил нам с Заком отработку порознь.
– Он сказал, почему?
– Нет, но я думаю, что он нам хуже хотел сделать.
– Хм, какой он злобный… И как, у него получилось?
– Нет, мне так даже лучше. Ты очень точно сказал про своего декана, он – чандала, а на нашем языке это и есть «злобный».
– А как понимать, что он чандала?
– В десятой главе «Законов Ману» написано, что от брахманки и шудры родится чандала и что это наихудшее потомство от смешанных кастовых браков. А Снейп – сын родовитой волшебницы и магла, это то же самое.
– Откуда ты знаешь, чей он сын?
– Заглядываю иногда в родословную книгу. – Падма насмешливо сморщила симпатичный носик.
– Ну спасибо, просветила, – улыбнулся в ответ я.
– Обращайся, я много чего знаю.
Падма ушла мыть котлы, а я отправился варить зелья по списку. Пока в котле кипело обезболивающее, я вспоминал недавний рассказ Тома-из-блокнота об его родителях. Выходит, моя прежняя личность – тоже чандала, «злобный»…
Погода стояла тёплая, и мы стали заниматься на прежнем месте у озера, чередуя физические тренировки с магическими. На физических тренировках я занимался по чуть-чуть, а Драко по-прежнему считал себя выше этого. Но с нами он каждый раз ходил – по его словам, чтобы объяснить нам с Ноттом, насколько мы заблуждаемся, так как с Крэбба и Гойла всё равно спрос маленький.
Наши магические тренировки усложнились. Я вставал за спины гилдероев и посылал в парней иллюзию авады, чтобы они учились уворачиваться от неё во время боя – подготовленных стихийников мало, а аваду мог послать любой. Чтобы они не пренебрегали попаданиями, иллюзия сопровождалась безвредным, но болезненным уколом.
К началу мая я наконец развязался со всеми долгами у Снейпа и время с ужина до отбоя снова стало полностью моим. Я вспомнил о Выручай-комнате, но за полтора месяца моих отработок Тед привык, что после ужина это славное помещение принадлежит ему с Дианой. Нет, потесниться он потеснился бы, но мне стало жаль лишать его этой маленькой привилегии. Сам я не умел испытывать счастье и поэтому бережно относился к счастью своих ближних – пусть оно хотя бы им достанется, если мне всё равно.
На это время у меня нашлись и другие дела. Я стал чаще захаживать к Филчу, которого в последние два месяца навещал только по выходным. Я смог уделять больше внимания Эрни Диасу, которому требовалась помощь в предэкзаменационной подготовке. Эрни был умным парнишкой, но из-за магловского воспитания ему очень не хватало дошкольного обучения магов – и у него не было в запасе знаний из прошлой жизни, как у меня.
Встречались мы с ним в библиотеке после ужина. Эрни приходил туда один или с Луной Лавгуд, тоже равенкловкой и единственной из однокурсников, кто поддерживал с ним нечто вроде дружбы. Это была своеобразная девчонка, как на внешность, так и в поведении – невысокая, с пепельными волосами и круглыми глазами навыкате под высокими дугами бровей, придававшими её лицу удивлённое выражение, она ходила по Хогвартсу с таким видом, будто только что проснулась. Или, вернее, будто вот-вот собиралась проснуться.
– Ты Гарри Поттер, – сказала она, когда я впервые подсел за стол к Эрни в её присутствии.
– Знаю, – походя кивнул я.
Луна рассматривала меня с неприкрытым исследовательским интересом. Так профессор Помона Спраут рассматривала бы необычный экземпляр на грядке одинаковых растений. Тем не менее девчонка поделилась со мной наблюдениями, словно я был её коллегой или как минимум ассистентом.
– Ты особенный, – с некоторым удовлетворением констатировала она факт. – Мозгошмыги подлетают к тебе и дохнут на лету.
– Это общие мозгошмыги.
– Поясни?
– Ты ведь разбираешься в мозгошмыгах, так?
Она серьёзно задумалась, а затем так же серьёзно кивнула.
– Значит, ты знаешь, что у каждого свои мозгошмыги, – продолжил я. – Но бывают еще и общие мозгошмыги. Так вот, своих у меня нет, а общие на мне не приживаются.
– Ты видишь мозгошмыгов? – заинтересовалась девчонка.
– Не вижу. Но я догадываюсь об их существовании по их деятельности. Например, у нас на столах появляется еда. Поскольку она не может появиться из ничего, я догадываюсь о существовании снабжения школы, наличия кухни и домовиков. Вот так и мозгошмыги.
– Жаль, что не видишь, – разочарованно сказала она. – Я надеялась, что ты опишешь мне моих мозгошмыгов.
– Зеркало тебе в помощь, – посоветовал я.
– Никто не может видеть своих мозгошмыгов – только чужих.
– Это потому что все интересуются чужими мозгошмыгами, но никто не хочет замечать своих. Нужно только искренне захотеть, и ты их увидишь.
– В твоих словах что-то есть. – Луна забавно склонила голову набок и скосила глаза, словно пытаясь увидеть на освободившемся месте своих мозгошмыгов. – Ты читаешь «Придиру»?
«Придирой» назывался журнал, пишущий о явлениях, которые считались паранормальными даже у видавших виды волшебников. Его владельцем и главным редактором был отец Луны, Ксенофилиус Лавгуд.
– Нет, не читаю. Это журнал для мозгошмыгов, а у меня в голове они не живут.
– Может, тогда тебе нужно завести у себя несколько?
– Как-нибудь обойдусь и без них. Всё равно мне нечем их кормить.
– Но мозгошмыги делают жизнь такой увлекательной… – Луна смотрела на меня, выжидательно подняв свои и без того удивлённые брови.
– Я не скучаю, – она продолжала ждать ответа, и я пояснил: – Некогда.
Эрни слушал нас с интересом, но без особого удивления. Видно, он уже привык к чудачествам Луны. Поскольку наш с ней разговор исчерпал себя, я обратился к Диасу и стал спрашивать его по трансфигурации, проверяя, что и как он усвоил, а заодно разъясняя непонятные места. Луна наблюдала за нами с таким вниманием, словно читала своего «Придиру». Своеобразная девчонка, хорошо, что никто не принимает её всерьёз.


Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.

 
Форум » С пером в руках за кружкой горячего кофе... » Фанфикшн » Мы, аристократы (1-2 курс) ([AU/Adventure|| G || ГП, ТН, ДМ ||макси])
  • Страница 3 из 4
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Поиск:

 

 

 
200
 

Вы хотите учавствовать в конкурсах?
Всего ответов: 73
 





 
Поиск