Вход ·
Личные сообщения() ·
Новые сообщения ·
Участники ·
Правила форума · Поиск ·
RSS 
|
Мы, аристократы (1-2 курс)
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 20:48 | Сообщение # 16 |
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 14 глава
Смерть Квиррела так измотала меня, что я тут же улёгся спать, всячески заверив Нотта, что мне уже лучше и что теперь мне нужно только отоспаться. Нить сохранялась – она связывала меня не с Квиррелом, а с его одержателем – но беспокоила не настолько, чтобы я не мог подавить её неприятное присутствие. Ужин я проспал, пришлось обратиться за едой к Бинки. Поев, я почувствовал себя значительно лучше, но тем не менее снова задремал. В последние дни я не высыпался, а завтра всё закончится.
Проснулся я от кошачьего крика прямо у себя над ухом. На моей груди стояла миссис Норрис и орала дурным голосом. Сообразив, что случилось нечто чрезвычайное, я встал и полез в шкаф за мантией. Кошка отскочила к самой двери и лишь время от времени нетерпеливо взмявкивала.
Её вопли разбудили и Нотта. Увидев, что я уже в мантии и роюсь в сундучке, он встал с постели и тоже начал одеваться.
– Ты куда? – спросил я.
– С тобой.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Да. Ты забыл, каким ты сегодня был рядом с Квиррелом?
– Может, я ещё не туда… – меня вдруг осенило. – Миссис Норрис, ему можно с нами?
Кошка неуверенно мявкнула, но возражения в её тоне я не услышал.
– Ладно, идём, – сказал я Теду. – Только делай всё, что я скажу и так, как я скажу.
– Слушаюсь, сюзерен.
Я наложил на себя и Теда все известные мне маскирующие заклинания и прикрыл его краем плаща, который тут же увеличился вдвое. Замечательная вещица… Под плащом мы с Тедом пробежали через гостиную, где у наружной двери, уже открытой, ждала нас миссис Норрис.
Кошка помчалась по коридорам так, словно за нами неслась свора гончих псов. Иногда она оглядывалась, успеваем ли мы за ней. Она спешила на верхние этажи, и где-то на уровне второго этажа понеслась по горизонтальным коридорам. Наконец она остановилась и прошла сквозь ложную стену. Я взял Теда за руку и затащил в тесный коридор вслед за кошкой.
Дальше противоположного выхода миссис Норрис не пошла, всем своим видом изобразив, что мы должны идти дальше, а она останется здесь. Я протащил Нотта сквозь иллюзию – и мы оказались в небольшом зале. К его правой стене было пристроено нечто вроде портика с двумя колоннами, между которыми виднелся проём в стене, затянутый занавесом чёрного пламени. У левой стены стояло знакомое мне зеркало Еиналеж, развернутое лицевой стороной к портику. В зале никого не было – мы успели.
– Значит, так, – зашептал я Теду. – Всё делаю я, а ты сидишь под плащом и наблюдаешь. Не вздумай бросаться мне на помощь – с чем не справлюсь я, с тем не справишься и ты. Запоминай всё в подробностях, а если меня убьют или заберут с собой, возвращайся к миссис Норрис, она проводит тебя обратно. Через Драко напиши лорду Малфою, договорись с ним о встрече и всё расскажи ему.
– Ясно.
– А сейчас вставай здесь, за колонну, – я с Тедом подошёл к одной из колонн портика, – и не высовывайся из-под плаща. Я встану открыто, а визитёр, видимо, появится оттуда, – я кивнул ему на проём, затянутый тёмным огнём. – Ничего не предпринимай, если я тебя не позову.
Я оставил Нотта за колонной, а сам вылез из-под плаща и подошёл к зеркалу. Там, как и прежде, отразился Том. Несмотря на отрешённое выражение глаз, в зеркале он смотрел прямо на меня и выглядел разумнее настоящего Тома.
– У тебя есть что-нибудь для меня? – спросил я.
Том опустил руку в карман своей серой робы, вынул оттуда кроваво-красный овальный камешек, подкинул на ладони и вернул обратно. Я почувствовал, как в карман моей мантии упало что-то небольшое.
– Поттер! – раздался голос сзади. Я повернулся и увидел проходящего между колоннами Квиррела. Профессор миновал место, где затаился Тед, и остановился посреди комнаты, не доходя до меня.
– Шустрый малыш, ты уже здесь! Но это неважно, кто из нас прошёл первым. Значит, тебе всё-таки передали, что сегодня я собираюсь устроить похищение, и ты кинулся спасать философский камень?! Неплохо, Поттер, неплохо…
– Что вы здесь делаете, профессор?
– Я убью тебя, маленький негодяй! – Квиррел разразился хохотом театрального злодея, вытряхнул из рукава палочку и произнёс:
– Инкарцеро!
В одно мгновение меня опутали верёвки. Если бы меня хотели убить, в меня полетело бы что-нибудь другое, поэтому я не спешил освобождаться от них.
– Гарри, впереди у нас целая ночь и нам никто не помешает, поэтому ты сейчас весь в моей власти! – продекламировал Квиррел. – Сейчас ты узнаешь, от чьей руки ты погибнешь, а я наконец сквитаюсь с тобой за ту маленькую неудачу!
Квиррел размотал свой тюрбан и повернулся ко мне спиной. С его затылка на меня смотрело белое красноглазое лицо со змеиными щелями ноздрей вместо носа.
– Я лорд Вольдеморт… – прошипело мне лицо. – Из-за тебя я теперь призрак и могу существовать только в чужом теле. Но у меня есть верные последователи, которые готовы впустить меня в свой мозг и в своё сердце! Кровь единорогов подкрепляла меня, а теперь, когда у меня будет философский камень, я создам себе собственное тело!
Он шагнул ко мне. Верёвки позволяли двигать ногами, и я невольно попятился. Зрелище, что и говорить, было неприятное.
– Но ты еще можешь спасти свою жизнь, если перейдёшь на мою сторону. Твои родители, умирая, умоляли меня о пощаде…
– Враньё, – огрызнулся я. Глупо было умолять это существо о пощаде, а мои родители, надеюсь, не были идиотами.
– Как трогательно… – зловеще прошипел Вольдеморт. – Я всегда ценил храбрецов… Да, твои родители были храбры… Твой отец боролся отчаянно, а твоя мать… она могла бы остаться в живых, но она встала у меня на пути к тебе…
– Сэр злодей, вы тупы как сибирский валенок. Вы могли бы усыпить мою мать и сделать со мной что угодно. Так что призрак вы не из-за меня, а из-за собственной тупости.
– Хмм… неважно… Я знаю, что философский камень у тебя в кармане – отдай его мне, и мы поладим…
– Сэр злодей, вы продолжаете тупить. У меня как бы руки связаны…
Мне не дал договорить отчаянный крик Гермионы:
– Нет, Поттер, нет!!!
Как она здесь оказалась?
Вольдеморт резко повернул голову так, что его лицо и затылок поменялись местами. Шея профессора захрустела. Гермиона стояла между колоннами, видимо, пройдя в эту комнату вслед за ним.
– Девчонка? Ритуал прошёл не Поттер, а девчонка? – голос Вольдеморта резко изменился, став из шипящего живым и почти человеческим. Его рука с палочкой поднялась и нацелилась на Гермиону:
– Круцио!!!
Гермиона стояла столбом, растерявшись. Я не успевал, потому что был связан верёвками. Зато успел Нотт, который прыгнул перед ней прямо в плаще, закрыв её от неотразимого заклинания. Несколько секунд никто из нас ничего не понимал, пока с бьющегося на полу в судорогах Теда не слетел плащ.
«Пиро радиале!» – невербальное, уже подготовленное. Мои верёвки вспыхнули. Ещё три секунды, пока они прогорали… Я достал палочку.
– Абрупто! – ещё секунда, пока оно не подействовало на Вольдеморта и не прервало его заклинание. Нотт стонал, скорчившись на полу – у Круцио было сильное и длительное последействие.
– Инцендо Максима!!! – произнёс я самое мощное из вычитанных в боевой магии заклинаний, усилив его мысленным посылом. Фигура Квиррела засветилась по контуру белым и превратилась в ослепительную вспышку. Профессор исчез, на пол осыпалась горка серого пепла.
Что-то ударило мне в сознание. Эффуджо устояло против бешеной атаки извне, но гибкие барьеры трепало как ураганом, они вот-вот грозили рухнуть. Мгновения превратились в вечности, я выкладывался как никогда, чтобы удержать защиту – и в тот миг, когда моя голова уже готова была взорваться, атака исчезла так же внезапно, как и налетела.
Когда у меня в голове прояснилось, я увидел Гермиону, плачущую над Ноттом и пытающуюся поднять его. Я поспешил к ним и тоже склонился над парнем. Тед молча скрипел зубами, его взгляд был полон боли.
– Идти можешь? – спросил я.
– Да, сюзерен, – вытолкнул он сквозь зубы.
– Тогда вставай и быстро валим отсюда.
Я сунул в руки Гермионе плащ и помог Теду подняться. Как недавно Малфоя, я почти волоком довёл парня до стены, нащупал иллюзию и втолкнул его в проход, где сидела миссис Норрис. Я усадил Теда на пол, помог ему прислониться к стене и вернулся за Гермионой. Вспомнив, что она на виду, накидал на неё маскировок.
С верхней губы мне в рот затекало что-то тёплое и солёное. Я приложил к носу платок, который тут же покраснел. Гермиона была близка к истерике, она опустилась рядом с Ноттом на колени и заглядывала ему в лицо, роняя слёзы.
– Тед… Тед… – звала она в ужасе. – Тед… Тедди… пожалуйста…
А он, тяжело привалившись к стене, смотрел на неё с вымученной улыбкой и уговаривал:
– Ничего, ничего, Герми… уже ничего…
Наконец она вспомнила обо мне и оглянулась.
– Поттер, Теду чем помочь?
– Сейчас… – придерживая у носа платок, я другой рукой наложил на Нотта обезболивание. Чтобы он полностью оправился от Круцио, требовалось специальное зелье, но дойти до общежития он теперь сможет.
Нотт задышал ровнее и устроился у стены поудобнее. Гермиона тоже успокоилась и достала носовой платок.
– Как вы здесь оказались? – спросила она. Любознательная наша…
– Это ты как здесь оказалась? – спросил я вместо ответа. – Хорошим девочкам здесь не место – вон и Нотт из-за тебя получил.
Она снова залилась слезами, а Тед попросил:
– Не надо, Гарри…
– Ладно, не буду. Грейнджер, сегодня день событий, а события не любят, когда я их пропускаю. Мы с Тедом вскочили по тревоге и сами не знаем, с чего всё началось. Может, всё-таки ты расскажешь?
Гермиона беспомощно посмотрела на нас. Наконец у неё в голове что-то сработало, и она кивнула.
– Сразу же после ЗоТИ… ну, когда Квиррел… Рона вызвал к себе Дамблдор. Когда Рон вернулся, он подошёл ко мне и сказал, чтобы я срочно устроила ему встречу с Поттером… с тобой. Это, говорит, очень важно, и если ты Мальчик-Который-Выжил, то обязан прийти, потому что герои от такого не отказываются. Я согласилась и стала искать тебя, но тебя нигде не было и ты даже на ужин не вышел. После ужина я сказала Рону, что тебя нигде нет. Он сначала был раздосадован, но затем сказал: «Ну и наплевать, значит, Невилл пойдёт».
– Лонгботтом у нас похож на героя?
– Ага, я сама удивилась. Рон пошёл искать Невилла, а я села заниматься в гостиной. Вернулись они втроём незадолго до отбоя – Рон, Невилл и Томас. Рон на что-то уговаривал Невилла, Дин шёл рядом. Они уселись на диване в гостиной – довольно далеко, мне было слышно не всё – но мне удалось понять, что после отбоя они куда-то собираются и им нужен Невилл, а он ни в какую не соглашается. Я решила дождаться, чем это кончится, и не пошла спать.
Я закинул голову назад, чтобы кровь поскорее перестала течь из носа. Платок был уже насквозь мокрый.
– Они встали с дивана минут через десять после отбоя, – продолжала Гермиона. – Невилл упирался и вообще был чуть живой от страха, но они потащили его с собой. Я почувствовала, что должна узнать, что они задумали, догнала их и сказала, что или я иду с ними, или я подниму такой шум, что они не обрадуются. Они согласились и взяли меня с собой. По пути Рон сказал, что из надёжных источников узнал, что сегодня Квиррел хочет украсть философский камень, чтобы возродить Вольдеморта, а мы должны помешать ему. Он рассказывал это только мне, все они это уже знали.
– И вы пошли на третий этаж?
– Да, в комнату с цербером. Там Рон велел мне петь колыбельную, он сказал, что у меня это лучше всех получится. Когда Пушок заснул, оказалось, что Невилл лежит у самого выхода в обмороке – и растормошить его не удалось. Рон тогда сказал: «Что я, хуже Лонгботтома? Я, может, тоже хочу быть героем», – и повёл нас с Дином в люк. Внизу оказались заросли «дьявольских силков», я вспомнила, что они боятся света, и разогнала их Люмосом Солема. Во второй комнате летали тучи ключей и была метла, верхом на которой Рон поймал ключ от третьей комнаты. Дальше была комната с шахматами, в которой нам нужно было встать на доску вместо каких-нибудь фигур. Во время игры Дином пришлось пожертвовать, и его парализовало, а мы с Роном пошли дальше. Последней была комната, где были семь бутылочек с зельями, а к ним загадка. Рон вообще в зельеварении мало чего понимает, поэтому он отправил к бутылочкам меня, чтобы я выбрала ему нужный пузырёк.
– Он передумал идти и послал сюда тебя? – возмутился Тед.
– Нет. Просто когда я разобралась с пузырьками, то увидела, что в нужном пузырьке только одна порция зелья. Я подумала, что Рон ничего не знает и ничего не умеет, я лучше него защищу этот камень… и выпила зелье сама.
– О женщины, вам имя – вероломство… – насмешливо пробормотал я, отнимая платок от носа. Кровь наконец перестала течь.
Гермиона фыркнула, нисколько не чувствуя себя виноватой.
– Поттер, не издевайся! Кстати, где этот философский камень?
– Этот? – я вынул тёмно-красный камешек из кармана, подкинул на ладони и подал Гермионе. Она покрутила его в пальцах, рассматривая со всех сторон, для чего-то понюхала.
– Сливочными карамельками пахнет… И куда его теперь?
– Никуда. Это подделка. Никто не положит настоящий камень в ловушку на Вольдеморта.
– Подделка? А где тогда настоящий?
– Либо у хозяина, либо спрятан в другом месте, – я указал на камень палочкой: – Эванеско!
Камень исчез.
– Вот видишь? От обычного Эванеско такие артефакты не исчезают. А теперь разбегаемся по постелям, пока нас не поймали, а завтра встретимся у озера и всё обсудим. Грейнджер, если тебя начнут расспрашивать – когда ты вошла сюда, у тебя закружилась голова, а очнулась ты утром в своей постели. Нас ты не видела. Стой на своём, потому что никто ничего не докажет, в глаза Дамблдору не гляди. Тед, встать сможешь?
– Да, сюзерен, – улыбнулся Нотт.
Гермиона поглядела с меня на него и обратно.
– Поттер, почему Тед к тебе так обращается? Что это значит?
– Это значит – «не могу, но сделаю». Тед, давай руку. И не стесняйся опираться на меня, я Малфоя всю ночь на себе волок.
Гермиона накрыла плащом всех нас, и мы пошли к знакомым местам вслед за миссис Норрис, которая всё это время терпеливо дожидалась поблизости. На развилке к Гриффиндору мы распрощались с Гермионой и побрели в своё общежитие. Там я помог Теду раздеться и улечься под одеяло. Парень был весь белый и дрожал мелкой дрожью.
– Потерпи чуток, – сказал я, накрыв его одеялом. – Сейчас сбегаю в зельеварню, я видел там кое-что подходящее.
Накинув плащ-невидимку, я пробрался во владения Снейпа, пошарил по шкафам и нашёл искомое. Теда я застал в том же положении, с трудом разжал ему зубы и заставил сделать глоток.
– Сейчас полегчает, и ты допьёшь пузырёк, – я стал растирать ему спину через одеяло, чтобы он поскорее согрелся и расслабился. – К утру будешь как новенький.
Через несколько минут Тед перестал дрожать и обмяк. Я влил в него остаток зелья и сидел рядом с ним, пока он не уснул.
Наутро я проснулся с непривычным чувством лёгкости и одновременно простора внутри. Мне было тепло от пребывания в мире. До сих пор я воспринимал своё окружение как чисто интеллектуальную задачу, которую я должен был решать оптимально в зависимости от текущих условий, и процесс её решения доставлял мне изысканное, чисто интеллектуальное удовлеворение. Прежде во мне царила ледяная пустыня, я был доволен ею и любовался её строгой безупречной красотой.
Но теперь со мной случилась… оттепель?
Меня радовала наша с Тедом комнатка на двоих, её белые постели и зеленоватая отделка стен. Меня радовало присутствие спящего напротив Теда. Меня радовало само существование слизеринского факультета, его серебряные с зеленью стены и матово-зелёная обивка диванов его гостиной. Мне было приятно чувствовать, что я здесь не один, что в гостиной бывает Драко со своими неизменными спутниками Грегом и Винсом, что Миллисент, как всегда, станет приставать ко мне с учёбой, а Дафна – подкалывать незлыми шуточками, что вечером в гостиной появится Джейк с объявлениями для курсов. Это было правильно и уместно.
Теперь я воспринимал всё это не только интеллектуально, но и как-то иначе.
Мне было тепло от ощущения, что всё это у меня было. Этот мир был мой – и это было хорошо.
Встав с постели, я почувствовал, что мне больше не требуется контролировать свои жесты, осанку и походку, чтобы выглядеть аристократом. Маска, над которой я работал ежеминутно, пока пребывал в сознании, стала моей сутью. Что могло быть естественнее такого поведения для человека, которому принадлежит мир? Теперь мои плечи и голова сами принимали правильное положение, спина выпрямлялась, а движения непостижимым образом совмещали опасную быстроту с раскованной ленцой.
От моего хождения по спальне проснулся Тед. Он наблюдал за мной с кровати, пока я застилал постель, и наконец изрёк:
– Поттер, сегодня все девчонки будут твоими. Ты выглядишь так, словно получил мир в подарок. Если на тебя вчерашняя победа так подействовала, быть победителем тебе полезно.
Он не знал, что в течение прошедшего года я не раз одерживал куда более трудные победы – но такого со мной еще не случалось.
– А знаешь, я действительно получил мир в подарок. Во мне будто бы проснулась частица души, с которой я могу воспринимать его шире.
– Это тебя присутствие одержимого Квиррела напрягало, если ты был к нему такой чувствительный, – мгновенно предположил Тед, любивший искать разумные объяснения всему происходящему. – Ты свою харизму при Гермионе прячь, а то она только этой ночью меня своим парнем признала.
– Если получится, – скосил я на Теда глаз, и мы рассмеялись. – Ты как?
– Как новенький, только ещё бы поспал.
– Нет, нам с тобой обязательно нужно выйти на завтрак. Мы нигде не были этой ночью, верно?
– Ты уверен, что про нашу вылазку никто не знает? Кто-то же послал миссис Норрис…
– У миссис Норрис есть своё соображение, она могла прийти сама. Она на моей стороне, но я уверен, что о нашей вылазке знает и кое-кто из противников. Но мы не попались, а значит, законным путём он с нами ничего не сделает. Посмотрим, что будет дальше…
– То есть, продолжение следует? С тобой не соскучишься, Поттер.
Когда мы с Ноттом переделали обычные утренние дела, до завтрака оставалось еще полчаса. Обычно мы проводили это время в гостиной, но сегодня Тед сделал мне знак глазами на нашу комнату.
– Гарри, вчера ты сказал Гермионе, что это была ловушка на Вольдеморта, – сказал он, когда мы уселись на кроватях. – Уже после всего случившегося и после того, что она нам рассказала. Ты действительно так думаешь, или всё-таки… – Тед не договорил и выразительно посмотрел на меня.
– Или всё-таки, – признал я. – Но Гермиона считает, что выходила на охоту за Вольдемортом, а она – наше слабое звено. Дамблдор вряд ли вызовет тебя на разговор по душам, а она учится на факультете, находящемся под особым вниманием директора. Лучше, если она будет считать именно так.
– Гарри, ведь получается, что она почти прошла ритуал переноса одержателя. Цербер – чудовище, убивать его не требуется, нужно только «одолеть». Цепкая трава – испытание земли и воды, летающие ключи – воздуха, шахматы – разума, а в последней комнате – сразу три испытания – разума, воды и огня. Если бы она попала под Круцио, ничто не предотвратило бы вселения одержателя. Судя по тому, что она рассказывала, вселить его собирались в тебя, на худой конец – в Лонгботтома, но вчера он находился в крайности и ничем не пренебрёг бы. Это отсрочило бы его гибель, а Гермиону ожидала бы участь Квиррела. Но главной целью был ты, это я понял. Тебе об этом что-нибудь известно?
Тед всегда восхищал меня своей способностью сопоставлять факты. Поскольку о самом опасном он уже догадался, не было смысла скрывать от него остальное.
– Насколько мне известно, эта полоса препятствий была задумана еще летом, а установлена или тогда же, или в первые дни учебного года. Меня всё время пытались загнать туда – сначала ненавязчиво, потом навязчиво. Для ритуала, как я понимаю, не имеет значения, насколько раньше Квиррела я пройду его?
– Никакого. Главное, чтобы вы с ним прошли один и тот же ритуал.
– Мне поставили кучу приманок в последней комнате, но я не ловился на них. Если был я попал в комнату с зеркалом путём Гермионы, там мне навязали бы схватку, в которой и победа, и проигрыш обернулись бы моим поражением. Когда Квиррел умер и интриганы оказались в цейтноте, меня собирались напрямик уговорить ещё раз спасти мир, но я весь остаток дня провалялся в спальне и у них ничего не получилось. Насколько я понял, моим запасным был Лонгботтом, хотя мне трудно вообразить более неподходящую кандидатуру. Может, ты оценишь свежим глазом, что у нас общего?
Нотт задумчиво уставился в пейзаж, заменявший нам окно.
– Ну… Как личности вы совершенно разные, можно и не сравнивать. Ты – слизеринец, он – гриффиндорец…
– Меня очень хотели запихнуть в Гриффиндор, но я вовремя раскусил подставу и вывернулся.
– Всё равно они считают тебя гриффиндорцем и делали расчёт на гриффиндорское простодушие. Кстати, почему ты говоришь «они»? Тебе примерно известно, кто в этом замешан?
– Пока я знаю только одного интригана, но не уверен, что ему не помогают другие. Ведь в установке полосы препятствий приняли участие многие из преподавателей Хогвартса.
– Их могли использовать втёмную. Что же касается Лонгботтома… он очень родовит, как и ты. У него, как и у тебя, считай, нет родителей – они живы, но в таком состоянии, которое закон называет недееспособным. Ты воспитывался у тёти-маглы, он – у бабушки-волшебницы. Он, как и ты – единственный наследник старинного рода Лонгботтомов и при совершеннолетии получит очень приличное состояние. Не такое, как ты, но я, например, не получу и такого. Мой род тоже старинный, но не настолько богатый.
– Одинокий ребёнок, на которого легко влиять и который получит огромное наследство?
– Это у вас наиболее очевидное сходство, всё остальное и рядом не лежало. А если вас расставить по размеру наследства и наличию родни, ты окажешься первым, а он вторым. Возможно, я не знаю чего-то ещё, но этого сходства оно не отменит.
У нас еще оставалось о чём поговорить, но пора было идти на завтрак. Во время завтрака Дамблдор объявил ученикам, что профессор Квиррел был вынужден срочно выехать к тяжело больному родственнику, поэтому экзамен по ЗоТИ будет принимать профессор Снейп.
Ещё один безродный сирота, которого никто не хватится… Ещё один отработанный ресурс. Если вдуматься, должность директора Хогвартса – единственной школы британских волшебников – является одной из ключевых в политике магической Великобритании. Здесь можно заранее расставить фигуры, предварительно промыв им мозги, здесь можно подыскать будущих подручных, наметить жертвы и с малолетства натравить угодных на неугодных, да и родители находятся в определённой зависимости от директора, пока их дети обучаются в его школе. Здесь естественный накопитель недовольных старинными аристократическими семьями, и поныне дающими своим детям домашнее образование.
В течение всего завтрака я постоянно ощущал на себе пронизывающий взгляд директора, но мое безоблачное настроение не мог омрачить даже Дамблдор. Сегодня и завтра у нас были дни консультаций, а послезавтра начинались экзамены.
После занятий мы пришли на озеро. Грейнджер там еще не было. Купаться нам не разрешали, поэтому мы разлеглись в тени на траве, дожидаясь прихода Гермионы. Какое-то время мы лежали молча, затем Тед заговорил:
– Я всё вспоминаю вчерашнее… Пока там не появилась Гермиона, я, как ты и велел, наблюдал за происходящим и запоминал всё в подробностях. Я, правда, не понял, когда и как ты получил этот философский камень, но ваш разговор с Вольдемортом запомнил дословно. Самым странным мне показалось, как он вёл себя…
Я имел своё мнение на этот счёт, но тем не менее спросил:
– В чём именно?
– Да во всём. Он сказал, что сейчас убьёт тебя и отомстит тебе – годовалому младенцу, ага – а вместо этого связал тебя, и не особо крепко, и стал рисоваться перед тобой, как на сцене. Нет чтобы сразу вытряхнуть из тебя камень, а затем сделать с тобой всё, что вздумается… Ведь не считал же он всерьёз, что издеваясь над тобой и насмехаясь над твоими родителями, он сможет завербовать себя? Я представлял его как-то… умнее.
– Знаешь, Тед… Сейчас я не уверен, что этот Вольдеморт обладал собственным сознанием. Пока я слушал его, мне казалось, что это кукла, которую кто-то дёргает за верёвочки и произносит за неё напыщенные речи. Или нечто вроде динамической иллюзии на заданную тему, наподобие лекций, которые ты записывал за Квиррелом. Кукла вещала, что она возродится, а мне уже столько раз намекали, что и прежний Вольдеморт не был человеком… Может, и он был чьей-то куклой? Захотели – умер… Захотели – возродился…
– Забавная версия… – протянул Нотт. – Только что-то я сомневаюсь, что глупые бредни вчерашней куклы могли повести за собой столько в общем-то неглупых людей…
– Да… – я задумался. – Тед, но его могли подменить потом… когда все были уже так вовлечены в дело, что невозможно было отступить. Ты больше меня читал о магии – из чего бы ты сделал куклу, если бы захотел кого-то подменить?
Теперь задумался и Нотт.
– Я, в сущности, мало об этом читал… Это запретное знание, в наши дни оно всё больше по тайникам. Можно сделать голема плоти, можно вырастить гомункулуса, но их не перепутаешь с людьми. То лицо, которое мы вчера видели на затылке Квиррела, больше всего напоминает голема плоти. Чтобы такой голем был магическим преемником прототипа, для его изготовления нужно использовать плоть прототипа. То же и с гомункулусом, но в обоих случаях внешнее сходство невозможно.
– То есть, не существует способов заменить человека похожей на него куклой?
– Не существует. Хотя можно самого человека сделать куклой… но для этого нужно лишить его значительной части души. Это очень сложный ритуал, я не читал о нём. В тех книгах, которые попадались мне, о нём только упоминалось.
– Где бы это почитать…
– Зачем это тебе?
– Ну ты же вон сколько всего читал… Может, мне тоже интересно.
– О наших семейных тайниках можно надолго забыть. Мы теперь семья неблагонадёжная, Министерство в любой момент может состряпать предлог и нагрянуть с обыском – и если у нас найдут эти книги… – Тед смахнул жучка, взбиравшегося по его мантии, и помахал ему ручкой. – Гарри, когда ты получишь наследство, поройся в своей библиотеке, тайники тебе покажут домовые эльфы. Поттеры постоянно… не твои отец с матерью, а старшие поколения – баловались запретной магией, так что в тайниках у тебя будь здоров…
– Вот вы где! – послышался возглас Гермионы. – Тедди, ты как себя чувствуешь?
– Замечательно, Герми, Поттер меня вылечил.
Ещё пару минут они выясняли, кто как себя чувствует. Я потихоньку улыбался и смотрел на озеро. Красота…
– Поттер! – нерешительно окликнула меня Гермиона. – Я сейчас от директора…
– Говори, Тед в курсе, – разрешил я.
Она обрадовалась, что теперь можно ничего не скрывать от Нотта, и стала рассказывать:
– Дамблдор вызвал нас всех – Рона, меня, Томаса и Невилла. Он угостил нас лимонными дольками и сделал нам чаю. Все ели и пили, кроме меня, а я изображала из себя виноватую и всё время смотрела в пол. Когда директор спросил, почему я не ем, я сказала, что меня с утра что-то мутит – может, от того зелья...
– Он уже всё знал?
– Да. Рон еще утром высказал мне всё, что он думает обо мне и моей выходке, но когда я сказала, что ничего не помню с тех пор, как зашла туда, его возмущения сразу поубавилось. Директор стал нас допрашивать, ребята отвечали ему всё как было, я тоже ничего не скрывала до момента, как выпила зелье. Как они рассказали, Невилл пришёл в себя, увидел в комнате только спящего цербера и благополучно вернулся в общежитие, а Рона с Томасом вытащил сам Дамблдор, минут через двадцать после того, как всё закончилось. У меня он всё допытывался – может, я что-то помню – и всячески пытался заглянуть мне в глаза, но я закрыла лицо руками, словно сейчас заплачу. И заплакала… вспомнила про Теда, и слёзы сами потекли.
– Он что-нибудь говорил про Квиррела или про нас?
– Про вас он ни сказал ни слова. Про Квиррела он сказал, что получилась ошибка и что Квиррел вёл себя подозрительно, потому что переживал за своего больного родственника. Ещё он добавил, что звёзды, кентавры и прорицательница Трелони предсказывают возвращение Тёмного Лорда, поэтому все мы должны быть бдительными и немедленно докладывать ему о всяких подозрительных мелочах. Поттер, Вольдеморт вправду возвращается?
– Директор у нас политик со стажем. Если он с уверенностью говорит о возвращении Тёмного Лорда и при этом ссылается на такие проверенные источники, как звёзды, кентавры и наша алкоголичка-прорицательница, то наверняка нужно чего-то такого ожидать… – рассудительно произнёс я.
Тед хмыкнул. Гермиона фыркнула и возмутилась:
– Поттер, я же серьёзно спрашиваю!
– А я серьёзно отвечаю. Если Дамблдор говорит, что Тёмный Лорд вернётся, тот обязательно вернётся.
Июнь был просто великолепный. Пятого июня, после второго экзамена, мы отмечали день рождения Малфоя. Организованные поздравления были не приняты в школе – с днём рождения учеников поздравляли только их близкие друзья – но устроить вечеринку оказалось нетрудно. Джейк Даркмур и другие семикурсники в конце июня навсегда покидали Хогвартс, и я намекнул Джейку, что хорошо бы напоследок собраться вместе всем факультетом, а тут такой повод…
Дальше от меня уже ничего не зависело. Я не знал, что подарить Драко, и, не особо замудряясь, послал свою Хедвиг в Косой переулок за открыткой и коробкой дорогих конфет. Не я один оказался таким находчивым, поэтому в день рождения Драко наша гостиная оказалась завалена открытками, цветами и конфетами с редкими вкраплениями пособий по квиддичу. Мы торжественно построились, прочитали Малфою поздравительный стих и спели поздравительную песню, а затем забрали конфеты, бутылки с соками и крюшонами, и всем факультетом отправились на озеро. Там мы зажгли волшебный костёр, у которого провожали поздний закат и пели песни. Вечер удался.
Кроме письменных и устных, мы сдавали ещё и практические экзамены. Профессор Флитвик вызывал ребят в класс по одному, и каждый должен был заставить ананас протанцевать через весь стол. Невероятно полезное заклинание – надеюсь, мой танец маленьких ананасов профессору понравился.
На трансфигурации профессор МакГонаголл заставила нас превращать мышь в табакерку. Мак-кошка занималась любимым делом – мучила мышей, а заодно и учеников. Не понимаю, почему некоторые ханжески воротят нос от тёмной магии, но при этом учат детей мучить животных? Тут и до превращения людей в предметы недалеко – впрочем, кто меня спросит… Мышь в табакерку я превратил – убеждения позволяли.
И разумеется, варили зачётные зелья. Последний раз в этом семестре я стоял над алхимическим котлом… Даже жалко.
Последней мы сдавали историю магии. Профессор Бинз долго искал в ведомости Тома Риддла, и только когда он сдался, мне удалось уговорить его поставить оценку напротив имени Гарри Поттера.
После экзаменов был выпускной вечер. Состоялся он, как всегда, в банкетном зале. Слизерин седьмой раз подряд выиграл кубок школы, и все наши были счастливы. Ожидаемая победа… Снейп принял поздравления от остальных деканов, и праздничный пир начался.
На следующий день были объявлены результаты экзаменов. У меня были оценки «выше ожидаемого» за гербалистику и ЗоТИ, по остальным предметам было «превосходно». В гербалистике меня подвели практические занятия в теплице, а по ЗоТИ меня с удовольствием завалил Снейп, воспользовавшись тем, что предмет как таковой нам не преподавали и придираться можно было к чему угодно. Впрочем, я и не упирался.
А еще через день из Хогвартса уходил школьный поезд. Накануне отъезда Дамблдор снова вызвал меня в свой кабинет и слегка обиженным тоном – словно я сильно виноват перед ним, а он меня прощает – сообщил мне, что я по-прежнему остаюсь надеждой всего магического мира и что на меня возложена огромная ответственность, а потому я должен всё лето тихо-тихо сидеть у Дурслей. Ведь дом Дурслей – единственное место, где я в безопасности, потому что его охраняет магия самопожертвования моей матери. Я не стал разочаровывать директора известием, что на мне лежит ровно столько ответственности, сколько я сам на себя возложу – и я еще посмотрю, что там за магия на доме Дурслей. Если окажется что-то не то, лично натяну это ему на уши, когда придёт время.
Напоследок я навестил Филча и заглянул к Тому – и настало время паковать сундуки. Лодки перевезли нас через озеро, и вскоре мы уже ехали в поезде, болтали и смеялись. Те, кто ехал к маглам, в том числе и я, снимали мантии и переодевались во всё магловское, остальных родители должны были аппарировать прямо с платформы. «Хогвартс-экспресс» прибыл на Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти.
Драко, Винса и Грега встречал лорд Малфой. Теда встречала пожилая сухопарая родственница, которая тут же аппарировала с ним, а остальные парни вместе с Малфоем-старшим пошли провожать меня с платформы. Когда мы проходили мимо выводка Уизли, мелкая рыжая девчонка вытянула в моём направлении палец и запищала на весь перрон: «Ой, мама, смотри, смотри – это же Гарри Поттер!!!»
Разумеется, все мы сделали вид, что ничего не заметили. Только когда Уизли оказались далеко позади, Крэбб хмыкнул:
– Ну и поклонницы у тебя, Гарри…
– Эти предатели крови, они еще и не так могут, – добавил Гойл.
– Рыжая-бесстыжая, – съехидничал Драко.
Мы подошли к выходу с платформы, и я распрощался с друзьями. Там, за барьером, меня встречали Дурсли.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 20:58 | Сообщение # 17 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| Мы, аристократы – 2
1 глава
Когда говорят, что человек умер – что под этим подразумевают? Видимо, то, что душа безвозвратно покинула своё нежизнеспособное тело. В дальнейшем тело так или иначе распадается, а о посмертной судьбе души говорят разное. Кое-кто утверждает, что души нет, но многие, в том числе и маги, сходятся на том, что она всё-таки есть. Одни говорят, что она отправляется в рай или в ад. Другие – что на реинкарнацию. Третьи – что она переходит на иные плоскости бытия и живёт там иной жизнью, возможно даже не человеческой
Возможно, все они правы, и судьба души в посмертии бывает разной. Но в любом случае существование души после смерти тела – явление не исключительное, а обыкновенное. В этом смысле никто умереть не может.
И в любом случае для смерти человека нужно наличие человеческой души в человеческом теле. Когда говорят, что некий человек – бездушный, все знают, что душа у него на самом деле есть, только порченая. Даже самая плохонькая душа является движущей силой, благодаря которой человек способен действовать самостоятельно, способен желать, добиваться и принимать решения.
Значит, если мне с уверенностью заявляют, что некто не может умереть, потому что в нём не было ничего человеческого, они вольно или невольно утверждают, что у него не было ни человеческого тела, ни человеческой души. А подлинное отсутствие души означает, что в нём не было ничего, что заставляло бы его действовать самостоятельно.
Этот некто – кукла?
Я размышлял об этом, лёжа на кровати в своей комнате у Дурслей. Колдовать с помощью палочки мне было запрещено, но читать и думать мне никто не запрещал. Да и беспалочковое воздействие никак не отслеживалось, поэтому я еще в день приезда снял с тёти Петунии заклинание неприязни ко мне. Как оказалось, оно было наложено только на неё. Умно – ведь наибольшим влиянием в семье пользуется хозяйка, а муж и сын перенимают её отношение ко всему. Дурсли не стали относиться ко мне лучше – столько лет отвращения к подкидышу не могли исчезнуть в один день – но по крайней мере их неприязнь теперь ничто не подпитывало.
И теперь они меня побаивались. Не с первого дня, но за неделю я приучил их к сдержанности.
Как я и предполагал, никакой особой магической защиты на доме Дурслей не было. Если бы магия материнской любви существовала, о ней наверняка знал бы хоть кто-нибудь ещё, кроме Дамблдора. Меня никто не разыскивал, потому что по большому счёту я был никому не нужен, а мои основные возможные преследователи сидели в Азкабане.
Вдруг в моё окно постучалась сова. Это была посланница Драко – крупная и быстрая неясыть. Я открыл окно и отвязал с её лапки письмо, но сова не спешила улетать. Значит, требовался ответ.
Я распечатал письмо и стал читать:
«Привет, Поттер!
Крэбб и Гойл гостят у меня и останутся на всё лето. Мы скучаем по тебе с Ноттом и решили пригласить вас к нам на лето в гости. С отцом я говорил, он согласен. Если у тебя нет других дел, черкни мне с совой, когда отцу являться за тобой.
Со всеми наилучшими, Драко.»
Достав из школьного сундучка самопишущее перо и пергамент, я мысленно надиктовал ответ:
«Привет, Малфой!
Буду рад принять твоё любезное приглашение. Но необходимо уговорить Дурслей, чтобы они отпустили меня к вам, а у меня это может не получиться. Если твой отец знает нужные слова, пусть он является за мной днём, когда Вернон на работе. Тогда ему придётся договариваться только с Петунией.
Со всеми наилучшими, надеюсь на скорую встречу. Гарри.»
Адрес я писать не стал. Во-первых, он сам появляется на письме вместе с фамилией адресата, во-вторых, найти меня Малфою-старшему было нетрудно. Достаточно было послать к моему дому сову, а затем аппарировать к ней. Для таких случаев совы приучены подыскивать удобное для аппарации место и садиться поблизости.
Через день ко мне с утра прибыла совиная почта, а незадолго до обеда в калитку Дурслей постучался лорд Малфой. Я ждал его во дворе за уборкой садового мусора и сразу же открыл. Мы поприветствовали друг друга, и я повёл его к тёте Петунии, которая сейчас приводила себя в порядок, чтобы встретить посетителя в гостиной. Я не предупредил её ни о чём, посчитав, что неожиданность будет только на пользу делу. То же самое я объяснил и Малфою-старшему, пока мы шли в дом.
– Только не расписывайте тёте, как мне у вас будет хорошо, – предупредил я его напоследок. – Говорите, насколько Дурслям будет лучше без меня, а про меня только пообещайте, что вернёте вовремя в целости и сохранности.
Малфой понимающе усмехнулся, и мы с ним вошли в гостиную. Нужно сказать, что у лорда Малфоя было в крови умение подавлять одним своим присутствием. Он остановился посреди комнаты, неторопливо осмотрелся, отчего любимая гостиная Петунии сразу показалась тесной и дешёвой, в последнюю очередь заметил хозяйку и удостоил лёгким намёком на приветственный кивок.
– Я к вам по поводу юного мистера Поттера, – объявил он Петунии, смерив её таким высокомерным взглядом, что она побледнела. – Мой сын желает видеть вашего воспитанника у себя в гостях, а я не привык отказывать мальчику ни в чём. Поэтому я приглашаю юного мистера Поттера к себе в гости, и если вы будете возражать, мне будет очень неприятно. А когда бывает неприятно мне, другим бывает ещё неприятнее – надеюсь, вы правильно меня поняли, уважаемая миссис Дурсль.
Петуния, лишившаяся дара речи, усиленно закивала.
– Пока мистер Поттер гостит у меня, вы отдохнёте от забот по его воспитанию, а я останусь доволен и у вас не будет неприятностей. Но если я узнаю, что вы сообщили кому-нибудь о пребывании мистера Поттера у меня в доме, они у вас будут, и серьёзные. Миссис Дурсль, вы неглупая женщина и должны понимать, что известную нам персону вы интересуете лишь постольку, поскольку имеете отношение к мистеру Поттеру. Если я верну его вовремя, претензий ко мне ни у кого не будет, но если вы окажетесь болтливы, претензии будут у меня к вам.
Всё. Из Петунии можно было вить верёвки. Лорд Малфой поинтересовался, не хочу ли я взять что-либо с собой, предупредив, что магловская одежда не нужна, так как для меня найдётся что-нибудь из вещей Драко. Я взял волшебную палочку – её следовало всегда носить с собой, даже если запрещено колдовать, это у магов что-то вроде дворянской шпаги, без которой неприлично выходить в общество – а также клетку с Хедвиг и несколько книг, которые собирался прочитать за лето, и мы аппарировали прямо из гостиной.
Появились мы в гостиной особняка Малфоев. Там нас ждали. Кроме Драко, Винса и Грега, там был Нотт и супруга главы семейства – Нарцисса, урожденная Блэк. Вопреки своей девичьей фамилии, она была такой же безупречно белокурой, как и муж с сыном, только голубоглазой, тогда как их глаза были серыми.
Лорд Малфой сначала представил меня супруге, затем парни поочерёдно пожали мне руку – сначала Драко, как сын хозяина дома, затем Винс с Грегом, как его приближённые, и наконец Тед. Нас с Тедом провели в наши комнаты, где мы оставили свои вещи, а затем мы с Малфоями отправились осматривать особняк и окрестности. По пути Драко сказал мне, что Нотта Малфой доставил сюда незадолго до меня и что все они остались в аппарационной приёмной дожидаться моего прибытия.
Особняк был великолепен. Роскошное оформление комнат и внутренних переходов демонстрировало не только богатство, но и безупречный вкус хозяев, даже в мелочах. Лорд Малфой напомнил нам с Тедом, что для домовиков мы здесь находимся в статусе проживающих гостей, и порадовал нас сообщением, что в его поместье несовершеннолетним магам можно пользоваться палочкой, поскольку применение заклинаний в частных владениях магов не контролируется авроратом.
Разумеется, я сразу же поинтересовался, есть ли здесь зал для обучения заклинаниям и можно ли им пользоваться. Такой зал у Малфоев был, и находился он под землёй на приличном расстоянии от особняка, а на поверхности над ним размещалась просторная огороженная площадка для той же цели. Нотт подхватил мою идею и спросил Малфоя-старшего, можно ли пользоваться библиотекой для чтения пособий по заклинаниям. Драко воротил от наших замыслов нос, пока мы не разъяснили ему, что собираемся отрабатывать боевые заклинания.
– Драко, это была мудрая идея – пригласить к нам в гости мистера Поттера, – одобрительно отметил лорд Малфой. – Мистер Поттер, без вас эти беспечные юные джентльмены целыми днями не вылезали с площадки для квиддича.
– Не только, – запротестовал Гойл. – Мы с Винсом ещё и в боевых искусствах тренируемся.
– Я подразумеваю в первую очередь юного джентльмена, который имеет честь принимать у себя в гостях вашу достойную компанию, – с тонкой усмешкой уточнил Малфой. – Все вы можете читать книги из нашей семейной библиотеки, а если вам понадобится наставник по практической части, могу и я что-нибудь показать.
У себя дома лорд Малфой выглядел не таким официально-жёстким, каким я видел его в Хогвартсе. Его манеры никуда не делись, но держался он расслабленно и не скрывал своего довольства домашней жизнью. Дома он умел отрешиться от внешних забот, и было видно, что он тепло относился к сыну и жене, которую заботливо вел под руку во время нашей прогулки по окрестностям.
Обширное поместье Малфоев по всему периметру было обнесено высокой чугунной решёткой с двустворчатыми ажурными воротами, от которых начиналась мощеная дорога к главному входу в особняк. Трёхэтажный особняк размещался на пологой возвышенности, его фасад был окружён великолепным сквером с газонами, клумбами, фонтанами, дорожками и тщательно подстриженными кустарниками. Сквер спускался уступами от дома до самых главных ворот, по сторонам переходя в лесопарк, где за редкими вековыми деревьями направо виднелся пруд с мостиком и беседкой, налево – холм с невысокой обзорной башенкой.
Позади особняка находились бытовые постройки и площадка для квиддича, а налево в удалённом углу – уже упомянутый комплекс отработки боевых заклинаний. После обзорной прогулки по поместью мы отправились обедать в столовую, оформленную роскошно и со вкусом, как и всё у Малфоев. Застольный этикет в подобной обстановке роскоши и богатства выглядел естественным и более чем уместным.
Когда аристократическое семейство принимает у себя дальних гостей, обычно большими компаниями, обеды и ужины считаются официальными, к ним нужно соответственно одеваться и вести себя на них следует соответственно. Но никто из нас не считался дальними гостями, все мы входили в ближний круг семьи Малфоев – я как дружественный аристократ равного статуса, Нотт как мой приближённый, а Винс с Грегом как приближённые Драко. Приближённые у аристократов входят в так называемую расширенную семью и находятся в статусе некровных родственников, подчиняющихся её главе.
Поскольку Тед еще прошлой осенью заявил намерение быть моим приближённым, мне пришлось прочитать в «Истории, этикете и обычаях» всё, что относится к этому виду отношений между магами. Взаимоотношения сюзерена с приближёнными, как правило, начинаются с дружеских и бывают длительными – обычно пожизненными, нередко передающимися по наследству, как у Крэбба с Гойлом. Это не магловский вассалитет и не работа по найму, поэтому случайные знакомые в такие отношения не вступают. Сюзерена и приближенных нередко связывают различные магические клятвы верности, хотя и не являются обязательными. Разрывы отношений очень редки, они случаются только между теми, кто не связан клятвой, и существует очень мало причин, которые не считаются позорными для инициатора разрыва. Если причина разрыва не входит в их число, инициатор становится изгоем в аристократическом обществе.
После обеда Драко повёл нас погонять в квиддич. Круглая площадка была стандартного размера, только вместо судей она была окружена магическим полем, которое свободно пропускало игроков, но все летящие наружу мячи отражало внутрь. Мётел хватило на всех, хотя модели были устаревшими, еще времён юности лорда Малфоя. Драко запустил на поле мячи на средней скорости – на которой от бладжеров бывают синяки, но не бывает переломов – и мы часа полтора гоняли квоффл, отбиваясь от бладжеров, пока Драко наконец не поймал снитч.
Хотя мне дважды подворачивалась возможность поймать крылатый шарик, я не стал ловить его. Метлой я управлял легко, но лихачить не любил – мне и без квиддича хватало острых ощущений в жизни. Крэбб даже и не пытался участвовать в ловле снитча, он был вообще тяжёл для квиддича. Бил он по мячу мощно, но часто не туда, и побаивался высоты. Хотя с метлой Винс справлялся, он осторожничал на поле и не умел следить за окружающим пространством, поэтому ему постоянно доставалось бладжером. Гойл реагировал на ситуацию быстрее, он чётко контролировал воздух, а физическая сила и резкий удар позволяли ему со временем стать хорошим загонщиком. Нотт держался на поле незаметно, но ляпов не допускал, а когда мы закончили играть, оказался единственным, кто не получил ни одного синяка.
А Драко… Драко у нас словно бы родился в воздухе и для воздуха, да и его характер был под стать – лёгкий, если не сказать легковесный. Подвижный и непоседливый, на поле Драко был в своей стихии. Что означало словосочетание «страх высоты», он в принципе не понимал. Вывернуться из пике в полуметре над землёй для него было абсолютно нормальным и безопасным – это был прирождённый ловец, идеально приспособленный к уворачиванию от бладжеров. Пока мы шли лечить синяки и мыться, Драко взахлёб рассказывал нам, от чего и как он увернулся в момент поимки золотистого шарика с крыльями.
После квиддича мы договорились встретиться в библиотеке. Всем хотелось поскорее попробовать себя в стихийной боевой магии. В Хогвартсе мы читали подаренную Тедом книгу и даже пробовали выполнить кое-что оттуда, но систематических занятий ни у кого из нас не было, да и поколдовать в полную силу было негде. Все наши упражнения ограничивались отработкой движений палочки и выполнением наиболее безобидных заклинаний на малой мощности.
В библиотеке обнаружилось, что Драко без понятия, где какие книги здесь находятся. Пришлось подождать, пока он не сходит за отцом. Малфой-старший нашёл для нас точно такую же книгу по стихийной магии – видно, она есть у каждого уважающего себя мага – и мы с ним отправились на испытательную площадку.
Вход в подземный зал находился внутри небольшого однокомнатного помещения... небольшого по сравнению с особняком – моё восприятие уже настроилось на здешние масштабы. Кроме спуска в подвал, в помещении имелись два стола, диван, несколько стульев и шкаф с различными лечащими зельями. Малфой-старший начал с того, что подвёл нас к шкафу и разъяснил, что излечивает каждый из пузырьков и флакончиков. В подвал мы не спускались, вместо этого Малфой повёл нас на наружную площадку.
– Способы выполнения заклинаний делятся на вербальные и невербальные, палочковые и беспалочковые, – рассказывал он по пути. – Палочка служит резонатором и усиливает основное заклинание в разы, а то и в десятки раз. Самое слабое выполнение заклинаний – невербальное беспалочковое, затем идут вербальное беспалочковое и невербальное палочковое, и самое мощное выполнение – вербальное палочковое. Именно его вы и изучаете в Хогвартсе.
Я, как невежественная жертва магловского воспитания, не преминул поинтересоваться:
– А почему в Хогвартсе не преподают остальные методы?
– Там учится много маглокровок и полукровок, – пояснил Малфой. – Большинство маглокровок способно только к вербальному палочковому колдовству, полукровкам, за редкими исключениями, другие методы тоже даются очень трудно. А учебная программа на всех одна.
– Значит, есть всё-таки разница между чистокровными и маглорожденными…
– Маглокровки разные бывают, да и чистокровки тоже, но в целом она есть. У чистокровных магов эфирные структуры тела имеют особенности, обеспечивающие повышенную способность к магии.
– И поэтому чистокровные маги враждуют с маглокровками?
– Мистер Поттер, вы по молодости и не представляете, какой кошмар для семьи чистокровных магов произвести на свет сквиба – это как если бы в семье маглов родился даун – а от четверти маглокровок рождаются только сквибы. Тем не менее, враждуют – это громко сказано. По возможности избегают, но если совсем уж не с кем создать семью, соглашаются и на них. Избегают правильно, потому что если все начнут заводить детей с кем попало, маги исчезнут в течение нескольких поколений, хотя небольшой приток свежей крови всё-таки нужен. В Хогвартсе учатся дети, поэтому там встречается открытая враждебность к маглокровкам, с возрастом это отношение смягчается, но в целом остаётся неприязненным. Одно то, что сильные стихийники, к примеру, рождаются только в чистокровных семьях, уже настраивает против маглокровок.
– Вот, значит, почему в программе обучения Хогвартса нет стихийных заклинаний, – вспомнил я, поскольку уже ознакомился со школьным курсом волшебства.
– Не только поэтому, но и по другим причинам. Настоящих стихийников и среди чистокровных магов немного, к тому же они рождаются неравномерно. Бывает, что их вообще не рождается несколько лет подряд, а в какой-то год они рождаются через одного. Кроме того, стихийная магия – это боевая магия, а стихийник – боевой маг. В быту стихийная магия не востребована, слабые стихийники никому не нужны. Вас в школе учат мирной магии – немного бытовой, немного развлекательной, немного защитной в стиле «задержал и убежал» – а боевой магии обучаются только лучшие, и обучаются поштучно.
– Папа, а мы лучшие? – спросил Драко.
– Это мы сейчас проверим, – Малфой усмехнулся. – У одного из вас точно есть шансы – у того, кто акромантулов пожёг.
– Папа, а как мы проверим, кто что может?
– Подробности вы узнаете в любом астрологическом трактате, в разделе «Врождённые способности магов», а мы начнём с того, что определим вашу специализацию, чтобы каждый из вас знал, что именно ему тренировать. Состав ваших палочек, как правило, соответствует вашим стихийным специализациям, про материалы вы можете прочитать в любой книге по изготовлению артефактов. Вот у вас, мистер Поттер, из каких материалов состоит палочка?
– Остролист и перо феникса.
– Наполнение палочки отвечает за основную стихию – у вас, мистер Поттер, это огонь. Остролист относится к воздушной стихии, к подвиду энергии, отвечающему за молнии. Значит, мистер Поттер, вы – огневик, а ваша вспомогательная стихия – электричество. У кого ещё какие палочки?
Единственной специализацией Грега оказалась магия воды, но не лечащая, а боевая – ледяная, на уровне чуть выше среднего. Драко и Тед оказались сильными воздушниками, но Драко был чистым воздушником – ураганщиком, как выразился его отец, а у Теда лучше получалось работать с электричеством. Винс был расстроен – его ведущей магией оказалась магия земли, и так не слишком боевая, да еще на уровне ниже среднего. Но Малфой-старший сказал, что для мага земли у Винса неплохие данные и что у него должно хорошо получаться лечение, а значит, если он помимо боевых заклинаний своей стихии будет работать над групповыми щитами и лечением, из него получится ценный маг для группового боя.
Затем Малфой продемонстрировал нам своё мастерство огневика. Он чётко и уверенно наложил заклинания на чучела у противоположной стены полигона и в считанные мгновения пожёг их все.
– Репаро! – махнул он напоследок палочкой, и чучела вернулись на места. – Давайте теперь вы.
Когда мы поупражнялись на чучелах кто как мог, Малфой остановил нас и сказал, что так мы слишком быстро выдохнемся. Он объяснил, что вставать для боя нужно в боевую стойку мага, которая обеспечивает наилучшее проведение силы, а перед тренировкой желательно выполнить несколько специальных упражнений, про которые мы можем прочитать в трактате «Проведение силы».
– Папа, а чего ты сразу не сказал?! – возмутился Драко.
– Чтобы вы почувствовали разницу со стойкой и без стойки. И следите за осанкой, джентльмены, – добавил Малфой, когда мы встали в стойку вдоль линии. – Помните, что сутулый маг теряет две трети своего потенциала.
Мы не стреляли по мишеням в строгом смысле этого слова. Из трактата было известно, что допотопные заклинания для единичных целей, выпускаемые прямо с палочки, используются только на коротких расстояниях. Иначе они жрут Мерлинову уйму силы на преодоление сопротивления воздуха, да и увернуться от них легко. Моё Скорчо поджигало непосредственно мишень, молнии Теда били в мишень сверху, цель Грега леденела и взрывалась, цель Винса каменела, а Драко воздушным захватом просто выдёргивал чучело из земли и швырял об стену.
– Стоп! – скомандовал Малфой. – Теперь то же самое, только молча.
Невербальное палочковое воздействие вызвало затруднение только у Винса, который не сразу справился со своей мишенью.
– Все убрали палочки! – сказал Малфой, когда мы восстановили чучела. – А теперь каждый из вас пусть выберет боевое заклинание, которое кажется ему подходящим, и выполнит его так, как ему удобнее. Если удобнее молча, делайте молча. Если нет, произносите вслух.
Какое-то время мы вникали, обдумывали, примеривались…
Я поднял левую ладонь – беспалочковые я всегда делаю левой – сделал ею полукруг и припечатывающее движение, добавив мысленно – «Скорчо!» Мишень вспыхнула.
Драко плавно вытянул вперёд обе руки, сложенные в медленно вращающийся замок, затем мгновенно расцепил ладони. Его чучело провернулось на палке и разлетелось на куски.
– Есть! – воскликнул он и радостно подпрыгнул на месте. – Я – ураганщик!!!
Тед сосредоточился на мишени, поднял руку вверх и резко ударил кулаком вниз. Молния ударила в мишень, которую разом охватило пламя. Глаза Теда засветились торжеством, он легонько кивнул, с чем-то для самого себя соглашаясь.
Винс стал делать прихлопывающие движения рукой к земле, что-то при этом шепча. Его мишень стала погружаться в землю и ушла туда до половины, после чего парень выдохнул и устало потряс головой.
Грег, глядя на мишень, поднял обе руки к лицу, словно держа перед собой мяч. Не сразу, но она покрылась инеем.
– Больше никак, – сказал он.
– Очень хорошо, – сказал Малфой-старший. – А теперь последнее, самое трудное – все вы просто стоите. Не двигаетесь и ничего не произносите. Ваша задача – сделать с мишенью хоть что-нибудь.
Я не сказал бы, что моя задача оказалась сложной. Нужно было мысленно захватить мишень и ощутить её горящей, а огонь хорош тем, что имеет свойство разгораться. Чучело задымилось и вскоре запылало.
Драко скосил на меня недовольный взгляд, в котором вдруг вспыхнул мгновенный гнев, и уставился на чучело, которое тут же вылетело из земли.
Винс махнул рукой и отступился.
Грег тоже недовольно хмыкнул и отвёл глаза от мишени.
Тед с извиняющейся улыбкой развёл руками и посмотрел на Малфоя.
Малфой-старший пребывал в отличном настроении, на его лице устроилась удовлетворённая улыбочка.
– Все вы прекрасно справились, джентльмены, я доволен вами, – по его направленному на Драко взгляду было видно, что больше всего он доволен сыном. – Пока вы здесь, я буду вас учить.
– Я – лучший! – непререкаемым тоном заявил Драко. Никто с ним не спорил.
– Присутствие друзей тебе полезно, сын, – добродушно усмехнулся Малфой. – Прежде тебя было не заставить.
Когда мы возвращались, Тед спросил:
– Лорд Малфой, стихийная магия ничуть не слабее тёмной. Почему за её применение не сажают в Азкабан?
Какое-то время Малфой не отвечал. Вопрос Теда заинтересовал и нас, и если кто-то из нас разговаривал, то теперь замолчали все.
– Мистер Нотт, – заговорил он с отстранённой интонацией, когда мы уже решили, что он так и не ответит. – Я не знаю, насколько хорошо вам известна жизнь маглов, но самое подходящее сравнение лежит именно там. Если стихийную магию можно сравнить с холодным оружием, то непростительные тёмномагические заклинания – с магловским огнестрельным. Владению холодным оружием нужно учиться годы, там много значит талант, а огнестрельное почти ничего не требует. Несколько дней поучился – и иди убивай.
– Разве только поэтому? – сказал я.
– Вы правы, мистер Поттер, не только, – согласился Малфой. – Непростительные заклинания, предназначенные для пыток и убийств, не только доступны любому бездарю, но вдобавок подпитывают его. Даже сильный стихийник скоро выдыхается в битве, а тёмный маг может продержаться долго, потому что гибель и мучения противников восстанавливают его силу. Топливо для непростительных заклинаний – ненависть, гнев, зависть и другие дурные человеческие качества, которые она усиливает в маге. Их применение сравнимо с использованием наркотиков, поэтому таких магов изолируют от общества как опасных наркоманов.
Лорд Малфой был Упивающимся, а мои друзья – детьми Упивающихся, но я сознавал, что Малфой-старший слишком здравомыслящ и расчётлив, чтобы стать маньяком, а в друзьях я не находил ничего порочного. Драко был с гнильцой, но это в нём было от вседозволенности и еще могло пройти с возрастом, Тед однозначно был не таким, Винс и Грег были обычными парнями, даже не избалованными – это были дети пострадавших семей, которым слишком дорого обошлись заблуждения их родителей. Сейчас я видел, как серьёзно слушают они Малфоя и молча соглашаются с ним. Только беспечный Драко, огороженный любящими родителями от жизни, пропускал мимо ушей слова своего отца.
Я должен был задать этот вопрос, потому что видел, что его можно задать, и мне нужен был ответ.
– Простите, лорд Малфой… Если вы так хорошо всё понимаете, то почему…
Моя решимость иссякла на полуфразе, но я сказал достаточно, чтобы Малфой догадался.
– Это я сейчас хорошо понимаю, а тогда молодой был. Семнадцать лет… – с заметной неохотой, но всё же ответил он. И, чуть помедлив, добавил. – К сожалению, бывают путы, которые можно надеть, но снять нельзя.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 20:59 | Сообщение # 18 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 2 глава
Библиотека Малфоев была великолепной, но мне не удавалось уединиться в ней надолго. Мы были гостями Драко, а этикет, да и просто хороший тон требовали от нас, чтобы мы составляли компанию хозяину, равно как и от хозяина, чтобы он составлял компанию нам. В квиддич мы играли ежедневно, часа по два до и после обеда, потому что Драко наотрез отказывался делать что-либо ещё, вволю не погоняв мячи.
Наконец-то мы дорвались до регулярных тренировок по боевой магии. Ради этого мы просиживали вечера в библиотеке, несмотря на то, что Драко не любил проводить время за книгами. Зато он легко ловился на подначки типа «спорим, Тед завтра освоит это заклинание, а ты нет» – только так и удавалось усадить его за чтение. Его отец обучал нас всех, хотя основное внимание уделял, разумеется, сыну. Мне он еще мог что-то подсказать, поскольку тоже был огневиком, Тед схватывал всё на лету, вдобавок он был воздушником и мог почерпнуть кое-что из объяснений Малфоя-старшего сыну, но у Грега с Винсом уже через несколько дней появились трудности с обучением.
И, естественно, парни вспомнили, кто весь прошлый год был палочкой-выручалочкой у запутавшихся в науках сокурсников. Поэтому даже в те крохи времени, которые можно было потратить на изучение интересующей меня литературы, я был вынужден вместе с ними разбираться в водных и земных заклинаниях, у меня самого получавшихся кое-как, а Винс заодно доставал меня и с плетением щитов. За первую неделю жизни у Малфоев я сумел урвать для себя только часа полтора свободного времени, за которые я перелистал толстый том по ментальным техникам и убедился, что там мне всё уже известно. Менталистов в роду Малфоев не водилось, но книги по ментальной магии у них были.
В это лето все мы как-то резко вытянулись. Выше всех, как и прежде, был Грег, он был крупный парень, к тому же самый старший из нас, потому что родился в ноябре, вскоре после Хеллоуина. Винс не столько вытянулся вверх, сколько раздался вширь, и тоже выглядел не ребёнком, а подростком. Драко стал выше меня пальца на четыре, хотя я заметно подрос и теперь выглядел лет на одиннадцать. Одевался я в вещи Драко, из которых он вырос и которые мне были еще впору. Приходилось, потому что та нищая одёжка, в которой я приехал сюда, была прошлогодней и едва налезала на меня.
Нас обслуживал домовик по имени Добби, на редкость крупный, шумный и тупой по сравнению с умненькими хогвартскими домовичками. Он смешно таращил глаза и стучал себя кулаком по голове, когда я говорил ему спасибо. Впрочем, вызывал я его редко, потому что быт у Малфоев был налажен и мне не требовалось почти ничего сверх общего обслуживания.
Малфои были не вынужденным аристократическим семейным союзом, а настоящей любящей семьёй. Это было видно и в доверчивом взгляде Нарциссы, обращённом к мужу, и в его тёплой ответной улыбке, и в том, как Драко с разбега вешался на шею отцу или влетал в объятия матери, если не видел их больше полудня. Как Малфои относились к Винсу и Грегу, было понятно – это было их нажитое и проверенное, дети их приближённых и будущая опора их сына. К Теду они были дружелюбны, и я не сказал бы, что его принимали здесь только ради меня, хотя в одиночку наверняка бы не пригласили. Но вместе со мной Тед был частицей политического союза, в котором лорд Малфой был заинтересован – хотя почему и насколько, я бы судить пока воздержался.
Малфои даже устроили праздничный обед на мой день рождения. Мы собрались за столом, и я впервые в жизни получил подарки ко дню рождения, если не считать прошлогоднего явления Хагрида Дурслям. Лорд Малфой подарил мне толстый том «Магические ритуалы», предупредив, что из книги не удалён раздел тёмных ритуалов и что её лучше никому понапрасну не показывать, хотя истинное знание не терпит пробелов.
Леди Малфой подарила мне дорогой кошелёк для наличных денег и мелких вещей, зачарованный на облегчение веса, расширение объёма и, разумеется, от кражи. Мой прежний не шёл с ним ни в какое сравнение. Вдобавок она сказала, что вся одежда и обувь, которую мне здесь предоставили, переходит в мою собственность. Кого-то бы это унизило, но я действительно нуждался в этой одежде и был искренне благодарен хозяйке дома за предусмотрительность.
Драко преподнёс мне энциклопедию квиддича – он и представить себе не мог, что она хоть кому-то может оказаться не интересной. Остальные парни подарили мне по открытке и по канцелярской мелочишке из разряда «знак внимания». Даже Гермиона не забыла меня и прислала коробку магловских конфет, хотя до сих пор её сова прилетала только к Теду.
В середине августа нам прислали извещения из Хогвартса со списком вещей и учебников, которые нужно купить к началу учебного года. Квиррел, как и следовало ожидать, остался ухаживать за тяжелобольным родственником, а на смену ему на должность преподавателя ЗоТИ был принят некий Гилдерой Локхарт. И если количество учебников, требуемых теперь для ЗоТИ, внушало уважение, то их названия внушали серьёзные подозрения.
За ужином лорд Малфой сказал, что через два дня мы поедем в Косой переулок за учебниками, а пока все пусть подготовятся к поездке. Я догадался, что за это время мы должны попросить денег на покупки у родителей, и после ужина обратился к нему:
– Лорд Малфой, мне нужно вернуться к Дурслям и послать письмо Хагриду, чтобы он сводил меня в Гринготс за деньгами. И я полагаю, что если мы с Хагридом отправимся в Косой переулок, он не оставит меня, пока не купит со мной всё. Вы должны представлять, насколько он недалёкий и заботливый…
Малфой едва заметно кивнул в знак понимания, затем предложил:
– Возможно, нам будет удобнее обсудить эту тему у меня в кабинете, мистер Поттер?
Мне самому хотелось задать Малфою-старшему кое-какие вопросы, но я не находил для них ни повода, ни удобной возможности.
– Да, лорд Малфой.
Малфой перевёл взгляд с меня на остальных парней, которые дожидались рядом:
– Джентльмены, идите по своим делам, мистер Поттер присоединится к вам позже.
Мы с Малфоем покинули столовую и отправились в его кабинет на втором этаже. Кабинет был невелик и обставлен добротной мебелью в строгом старинном стиле. В книжном шкафу виднелось несколько полок с книгами – насколько я понял по названиям, которые успел разглядеть, преимущественно по законам и генеалогии магического мира. На письменном столе лежала стопка пергамента и дорогое самопишущее перо. Отдельный угол с баром, круглым столиком и двумя просторными кожаными креслами был оборудован для беседы.
– Присаживайтесь, мистер Поттер, – указал мне Малфой на одно из кресел. В другое опустился он сам.
Кресло было большим, я поёрзал в нём, устраиваясь поудобнее. Малфой откинулся на спинку кресла и молча выжидал, когда я усядусь и соберусь с мыслями.
– Мистер Поттер, – начал он, увидев, что я готов слушать. – В богатых семействах на каждого ребёнка обязательно выделяется детский сейф. Он считается собственностью ребёнка и при совершеннолетии передаётся ему независимо от условий наследования. Если ребёнок остаётся без родителей, из этого сейфа оплачивается опекунство и берутся деньги на содержание ребёнка. Каждая семья сама определяет размер собственности в сейфе и условия его ведения. Содержимое сейфа обычно делится на активы и материальные ценности, причём активы идут в банковский оборот и с них начисляются проценты, а материальные ценности считаются охраняемым имуществом и за их хранение взимается оговоренная сумма. Есть различные условия банковского договора о ведении подобных сейфов, которыми вы можете поинтересоваться при желании, но прямо сейчас вам необходимо знать, что личного доступа вы не имеете только к активам сейфа. Материальные ценности вы можете брать оттуда без ведома опекуна, по разовому ключу, который дадут вам в банке.
– В сейфе не было материальных ценностей, – сказал я. – Там лежали только монеты разного достоинства.
– Наличные деньги относятся к материальным ценностям, – пояснил Малфой. – По условиям банковского договора они могут как пополняться до определённой суммы из прибыли от активов, так и быть невосполнимой суммой, которой ребёнок располагает до своего совершеннолетия. Вы можете узнать это у банковских служащих.
– Но когда мы с Хагридом были там, гоблины отказались сообщить мне что-либо о моём наследстве.
– В присутствии посторонних они ничего не сообщают. Вам следовало переговорить с ними одному, в специальном кабинете.
– Понятно… – если Хагрид это и знал, он не счёл нужным забивать этим голову маленькому ребёнку. – То есть, мне не нужно обращаться к опекуну, чтобы получить немного наличности?
– Да, вам незачем возвращаться из-за этого к вашим Дурслям. Мы с вами зайдём в Гринготс перед тем, как отправиться за покупками, и вы возьмёте там денег. Только не начинайте выяснять, сколько у вас там и чего – это может сильно затянуться, не заставляйте нас ждать. Лучше зайдите туда как-нибудь специально для этого.
Я узнал всё, что требовалось, но Малфой оставался в кресле с таким видом, словно собирался просидеть там вечность. Было понятно, что разговор должен закончить я, но было понятно также, что ради уже сказанного можно было и не ходить в кабинет. Достаточно было бы сказать мне в столовой, что я могу получить деньги на покупки по разовому ключу банка.
Значит, лорд Малфой предполагал, что у меня могут возникнуть и другие вопросы, и создал мне условия для разговора, оставив выбор за мной.
– Лорд Малфой, могу я спросить вас ещё кое о чём?
– Разумеется, мистер Поттер.
– Перед отъездом на каникулы меня вызывал к себе Дамблдор. Он порассуждал на тему моей великой миссии перед миром, а затем потребовал, чтобы я безвылазно сидел всё лето у Дурслей. Мотивировал он это тем, что магия самоотверженной любви моей матери спасла мне жизнь тогда и продолжает спасать сейчас. И выражается она в том, что на дом, который я считаю своим родным, наложена защита от злоумышлеников. Но когда я вернулся к Дурслям, я проверил их дом на наличие такой защиты и ничего не обнаружил. Как по-вашему, это потому, что у меня недостаточно умения для её обнаружения, или потому, что я никогда не считал дом Дурслей своим родным?
Лорд Малфой, глядевший на ковёр в нескольких шагах перед собой, едва заметно усмехнулся.
– Мистер Поттер, вы же не думаете, что на свете есть только одна самоотверженно любящая мать, и она – ваша? – задал он чисто риторический вопрос, поэтому я промолчал. – Если бы сиюминутное самопожертвование матери спасало жизнь ребёнка, такой ценой выживало бы гораздо больше обречённых детей… тяжелобольных хотя бы… и об этом бы знали. Я неспроста подарил вам самое полное из известных мне собраний магических ритуалов – прочитайте внимательно кое-какие главы оттуда и вы узнаете, что спасти одну жизнь ценой добровольного принесения в жертву другой жизни можно только посредством сложного ритуала. И это при наличии искренней любви и стремления отдать жизнь за другого человека, иначе ритуал не пройдёт как нужно.
– Значит, никакой защиты на доме Дурслей нет? – я посмотрел на Малфоя, он отвлёкся от созерцания ковра и встретил мой взгляд.
– Именно. В магической Британии еще сохранились старинные богатые семьи, которые живут обособленно, воспитывают своих детей по старинке и не имеют никаких общих дел ни с Хогвартсом, ни с Министерством, ни с современной политикой. Они знают, что рекламная кампания вокруг вас – полное враньё и надувательство, но почему-то считают, что их это никак не касается. Они не хотят понимать, что любое из их семейств, возможно, следующее за Поттерами. Но их мало, а большинство полукровок и маглорожденных не имеют доступа к старинным знаниям и привыкли прислушиваться к любой газетной чепухе. Вот так и рождаются грандиозные махинации.
– Тем не менее за годы жизни у Дурслей на меня никто не напал, – всё-таки сказал я.
– А кому вы нужны, мистер Поттер? Любителей почесать языки интересуете не вы лично, а сплетни о вас. Все, кого могло бы хоть сколько-нибудь интересовать ваше существование, либо погибли, либо сидят в Азкабане. Скрытность вашего местонахождения избавила вас разве что от журналистов, но для этого незачем жить у маглов. Любое аристократическое поместье имеет абсолютную защиту от этой швали.
– Что-то вроде этого я и предполагал, хотя не был уверен.
– Теперь вы знаете, что не одиноки в своих предположениях, – Малфой дал понять, что высказанное им – всего лишь его мнение. – Но меня настораживает, что Дамблдор назвал вас исполнителем великой миссии. Возможно, за этим кроется нечто большее, чем омагливание и разорение рода Поттеров.
– Омагливание?
– Я имею в виду не магловскую кровь, а магловское мировоззрение. Видите ли, мистер Поттер, ваш отец не обучался бы в Хогвартсе, если бы его родители не умерли так внезапно от непонятной болезни. Он получил бы домашнее образование и уж точно никогда не женился бы на маглокровке. Я не хочу сказать ничего плохого о вашей матери – она была весьма одарённой девушкой и, судя по вам, с сильной кровью – но тем не менее…
С этой стороны я ситуацию еще не рассматривал. У меня не хватало знаний о прошлом рода Поттеров. Пока я вникал в сказанное, Малфой изучающе посматривал на меня.
– Вы можете что-нибудь сообщить мне о предназначенной вам миссии? – спросил он наконец.
– Только то, что она как-то связана с Тёмным Лордом, – я поостерёгся говорить Малфою о возможном возрождении Вольдеморта. Мало ли, как он это воспримет…
Малфой нахмурился. Следующие его слова оказались полной неожиданностью для меня.
– Знаете, мистер Поттер, ваше поведение нисколько не похоже на поведение ребёнка вашего возраста…
Он взглянул на меня в упор, с очевидностью наблюдая мою реакцию. Если бы я был эмоционален, как остальные люди, я непременно хоть чем-то выдал бы себя – вздрогнул, замер, побледнел или как-то ещё – потому что нормальный человек не может не отреагировать на такой открытый намёк. Но я ощутил лишь лёгкий холодок – а до недавнего времени, возможно, не ощутил бы и его. Мой рассудок знал, что это всего лишь недоказуемые домыслы.
Я смотрел на Малфоя с таким видом, словно выслушивал его мнение о сегодняшней погоде, которое он не договорил. Не дождавшись никакой особенной реакции, он продолжил:
– …но оно нисколько не похоже и на поведение взрослого человека. Мистер Поттер, мы с Драко регулярно переписывались, пока он учился в Хогвартсе. Сын всегда очень подробно писал мне о своёй жизни и учёбе, в том числе и о вас. При встречах я просил его помещать наиболее заинтересовавшие меня эпизоды в думосброс, который брал с собой. Вы, кстати, знаете, что это такое?
Я знал. В Хогвартсе о таком артефакте не упоминали, но я прочитал про него здесь, в ментальных техниках.
– Да.
– Так вот, эпизоды с вашим участием я тоже видел. Мистер Поттер, я, пожалуй, не могу назвать никого из взрослых, кто смог бы держаться в сложных обстоятельствах так же, как вы. Если бы мне предложили подыскать кандидатуру на выполнение великой миссии, вы были бы первым в списке, мистер Поттер.
– Мне недавно исполнилось двенадцать, лорд Малфой. И я не рвусь выполнять великие миссии.
– Я помню об этом и понимаю вашу основную проблему. В ближайшие пять лет вы не являетесь юридически ответственным лицом и полностью зависите от своего опекуна. Я хочу внести полную ясность в наши с вами отношения – ваша позиция, которую вы высказали на нашем первом знакомстве, меня устраивает. Вы на своей стороне, а не на стороне Дамблдора, и если бы вы были обычным ребёнком, я всячески поддержал бы вас в этом, а при случае предложил бы вам поменять нынешнего опекуна на меня. К сожалению, влияние на Министерство во многом определяется денежными вливаниями, а у меня в настоящее время едва хватает средств даже на то, чтобы создавать его видимость, поэтому случай должен быть очень удобным. Вы понимаете меня, мистер Поттер?
– Да, лорд Малфой. Вы в стеснённом финансовом положении, которого хватает, чтобы поддерживать имидж, но не хватает на активные действия.
– Вы удивительно точны, мистер Поттер, – с оттенком одобрения подтвердил Малфой. – Но вы – не обычный ребёнок, поэтому, если вас интересует моё мнение, я предложил бы вам другое.
– Я вас слушаю, лорд Малфой.
– Вы можете сделать вид, что поддерживаете Дамблдора, узнать, в чём заключается его великая миссия, и провалить её в самый ответственный момент. Это наверняка скажется на нём хуже, чем если бы вы сразу отказались от неё. Он ведь может найти другого исполнителя, понимаете?
Я ощутил невольное уважение к нему. Даже оставшись без денег, Малфой интриговал любыми другими доступными средствами – впрочем, на то он и Малфой. Более того, он просчитал мои действия и предложил мне то, чем я в любом случае буду вынужден заниматься сам.
– Я самостоятельно принял такое же решение, – подтвердил я. – Если у вас найдётся возможность оказать мне помощь, я буду искренне признателен вам.
– Разумеется, я помогу вам, мистер Поттер, – немедленно согласился Малфой. – Но сразу оговорюсь – только если эта помощь не нанесёт ощутимого вреда моей семье. У меня уже было достаточно неприятностей и убытков, я просто больше не могу их себе позволить.
– Вполне вас понимаю, лорд Малфой. От вас и от вашей семьи не потребуется ни финансовых вложений, ни рискованных действий. Мне нужна в первую очередь информация. Если Дамблдор считает, что моё будущее имеет отношение к делам Тёмного Лорда, мне хотелось бы как можно больше узнать о прошлом их обоих, так сказать, с другой стороны. Выслушать другую точку зрения…
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:00 | Сообщение # 19 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 3 глава
Лорд Малфой облокотился на боковину кресла, задумчиво оперся щекой на тыльную сторону кисти руки.
– С чего мне начать, мистер Поттер? – спросил он. – И задавайте мне вопросы по ходу рассказа, чтобы я не упустил ничего, что важно для вас.
– Хорошо, буду. Начинайте, как вам удобнее, лорд Малфой. Как это начиналось для вас.
Он кивнул и заговорил…
– Это было в 1971 году. Весной мне исполнилось семнадцать лет, а осенью в Хогвартсе появился новый преподаватель ЗоТИ. Звали его Том Риддл.
Том Риддл! Тот самый человек, который до сих пор лежит в Хогвартсе и которому я обязан как минимум своими знаниями!
– Я и прежде видел его у Блэков, но был еще мал для личного знакомства с ним. Перед началом учёбы в Хогвартсе у меня состоялась помолвка с Нарциссой, и моя семья уже тогда общалась с Блэками тесно, как с будущими родственниками. Родители разрешили мне выбрать будущую супругу по портрету, и я до сих пор благодарен им, что они позволили мне выбирать. У Нарциссы были две старших сестры, обе с характером, особенно самая старшая, Беллатрикс. Белла, как и я, с раннего возраста была помолвлена с Рудольфусом Лестрейнджем, и через его старшего брата Рабастана познакомилась с этим Томом и его компанией. А через неё с ними познакомился и я.
– А причём тут Тёмный Лорд? – спросил я.
– Вам разве никто не говорил? Том Марволо Риддл – это и есть Лорд Вольдеморт. Свои имена он ненавидел, равно как и свою фамилию вместе со своим отцом. Имя «Том» казалось ему простецким, «Марволо» – нелепым, и он еще в Хогвартсе сочинил себе прозвище, которым звали его друзья.
– Он ненавидел своего отца?
– Да. И, по слухам, было за что – Риддл-старший был подонком, каких наищешься. Но он был очень красив и умел нравиться женщинам. Мать Тома влюбилась в него и стала опаивать любовным зельем. Её род шёл от самого Салазара Слизерина, но она забылась настолько, что вышла за этого магла замуж. Как известно, любовное зелье со временем вызывает привыкание и перестает действовать – у Меропы Гонт так и получилось. Обнаружив, что его жена неумна, некрасива и никаких чувств у него к ней нет, отец Тома выгнал её из дома, беременную. Обратно в семью Гонтов её не приняли, и Меропа, поскитавшись по лондонским улицам и ночлежкам, в конце концов добралась до детского приюта и умерла там от родов, а ребёнок остался в приюте. В одиннадцать лет он получил письмо из Хогвартса и стал там учеником. В отличие от матери, мальчик был красив, очень одарён и учился только на «превосходно».
– Он и тогда ненавидел маглов?
– Не знаю. Но все его школьные друзья были чистокровными. Где он жил после школы, было неизвестно, но он часто гостил у своих однокурсников Эйвери и Мальсибера. С Долоховым он познакомился примерно в то же время – этого русского разыскивали на родине за какое-то выдающееся хулиганство, и он скрывался в Лондоне от властей. Развлекались они кутежами и пьянками, в которых, бывало, погибала пара-тройка маглов, но никто не видел в этом ничего особенного. Мистер Поттер, в те времена это было обычным поведением магов-юнцов, причём на протяжении многих столетий. Надеюсь, вам известно, что современный гуманизм и демократия насчитывают от силы несколько десятков лет?
– Да, в магловской начальной школе преподавали краткий курс истории. Когда вы познакомились с… Вольдемортом, он уже был Тёмным Лордом?
– Нет, это было просто прозвище. Тогда всё еще не было так серьёзно.
– Но если он был полукровкой, как он мог возглавить движение за чистоту крови? Как чистокровные маги могли пойти за ним? Он скрывал своё происхождение?
– С нашими родословными книгами-артефактами никакого происхождения не скроешь. Нет, всё было иначе. Когда эти весьма одарённые джентльмены повзрослели и, что называется, перебесились, они вспомнили о науках, нахватались всего подряд и обнаружили магловское научное течение под названием менделизм. Что это такое, я до сих пор не знаю, но они утверждали, что благодаря менделизму можно поддерживать и улучшать чистоту крови магов. Поскольку большинство браков между чистокровными всё равно заключается по договорённости, они предложили на основе этого учения создать службу Контроля Крови, которая стала бы распознавать желательные и нежелательные браки с точки зрения потомства. Маглам и маглорожденным у них тоже отводилась какая-то роль, но, как они сказали, сначала нужно было провести фундаментальные исследования и разработку анализирующих заклинаний. Наука – это не моё, но тогда они часто рассуждали об этом, и я запомнил.
– Значит, движение за чистоту крови не было идеей только Вольдеморта?
– Это вообще было не его идеей. Помнится, её подал Эйвери, а дорабатывал Рабастан Лестрейндж, который присоединился к ним позже и который был прирождённым учёным. Вся эта компания объединилась под Вольдемортом, потому что ему принадлежала идея меток. Они доверяли друг другу – и ему тоже.
– Я очень мало знаю о метках, – сказал я, воспользовавшись, мгновением задумчивости Малфоя. – Мне только известно из газет, что они существовали давно и что по ним определялась принадлежность магов к Упивающимся.
– В газетах писали, что метки Тёмного Лорда существуют с 50-х годов, но это неправда. Сама их группа существовала тогда, но была очень невелика и обходилась без меток, а метки появились только с 1971-го года, с которого я начал рассказывать. В тот год Вольдеморт проработал в Хогвартсе до Рождества, но в зимние каникулы ушёл с должности и сказал, что больше не намерен тратить время на пустяки и что всем нам пора сосредоточиться на создании службы Контроля Крови. В том же году началась усиленная вербовка в группу, во время которой туда попал и я, а когда набралось человек тридцать, у нас возникли сложности с посещениями собраний, которые трудно было обеспечить совиной почтой. И тогда Вольдеморт сказал, что ему известна особая родовая магия, которая позволит очень быстро посылать извещения всем членам группы. Понимаете, мистер Поттер, всего лишь связная метка…
Лорд Малфой досадливо поморщился, словно недоумевая, как же он тогда так глупо попался.
– Если вы не учёный по натуре, зачем вам понадобилось к ним примыкать? – поинтересовался я.
– Это всё Белла… она такая сильная и яркая, у неё исключительный дар воодушевлять и убеждать. Сказать, что она влюбилась в Тома Риддла – это ничего не сказать. Она полюбила его так, как только может любить такая женщина. Если бы ему вздумалось стать факиром, она стала бы глотать огонь, лишь бы он посмотрел на неё. Даже в последние два года, когда всем было очевидно, что он окончательно свихнулся и что всё летит под откос, она была счастлива даже его Круциатусу. Ведь это был знак его внимания… Беллу не остановило бы ничто, но, на её несчастье, она познакомилась с Томом на собственной свадьбе, куда первоначальная компания Риддла явилась вместе с Рабастаном. А замуж она выходила по нерасторжимому обряду магов, исключающему неверность жены. Так вот, когда было объявлено о расширении группы, она зазвала туда каждых четырёх новичков из пяти, в том числе и меня с друзьями. Убедила, что мы не должны оставаться в стороне, что нам не обязательно быть учёными и что для каждого найдётся полезная работа.
– Ваши друзья – это отцы Грега с Винсом?
– Да, и ещё Конрад Нотт, отец Теда. Трое из нас были однокурсниками, а Питер Крэбб учился на год раньше нас.
– Вы сразу получили эти метки?
– Где-то через полгода после того, как Белла уговорила нас присоединиться. С них-то всё и началось… Не сразу – год или два группа пыталась делать то, для чего собралась, но в конце концов обнаружилось, что настоящих учёных среди нас почти нет, а остальным тоже нужно чем-то заниматься. И тогда Вольдеморт предложил им тренировку силы. Он сказал, что Круцио при частом применении увеличивает силу мага, причём применять его следовало как на жертв, так и на самого мага.
– И Круцио действительно увеличивало силу или было только предлогом?
– Увеличивало. Откуда он это узнал, Вольдеморт никогда не говорил, но практиковать Круцио он начал усердно. Вот тогда он и стал Тёмным Лордом. Его ближайшие друзья последними поняли, что он безвозвратно изменился. Им долго казалось, что это не всерьёз, что он по-прежнему такой же, как они. Появились первые желающие покинуть группу, и тогда выяснилось, что связная метка может убивать, причём очень мучительно. Тогда приверженцы Лорда стали называть себя Упивающимися, тогда появился знак Морсмодре и тогда к нам стали набирать уже не лучших. Брали психов, извращенцев, бездарей, в погоне за силой готовых на всё. Я мало участвовал в их садистских оргиях, с меня в основном тянули деньги, которые после покупки штабного здания стали куда-то исчезать без видимых следов употребления на общие дела. Богатых магов среди Упивающихся почти не было, поэтому Лорд делал мне поблажки. И ещё я к тому времени женился на Нарциссе и был родственником Беллы, которую он ценил.
– Это и было войной магов?
– Ну какая это была война… Магов вообще мало, во все времена у них войной считалась любая стычка, в которой их участвует больше пяти. Упивающихся никогда не было больше тридцати человек одновременно, а противостоял им аврорат, в котором тоже было около тридцати сотрудников, половина из которых занималась гражданскими нарушениями. Это по газетам можно было подумать, что воюет полстраны, а по документам получится вовсе не так много. В течение восьми лет противостояние Упивающихся и закона не было войной даже в этом смысле. Налёты Упивающихся были нечасты, жертвы были в основном среди маглов, которых никто не считал. Но за два года до гибели Тёмного Лорда, вскоре после того, как пропал молодой Регулюс Блэк, началось странное… Странное даже для Вольдеморта.
Малфой нахмурился, его подвижные пальцы беспокойно забарабанили по подлокотнику кресла.
– Сначала стало заметно, что изменился он сам, даже по сравнению с тем, что уже было. Он стал каким-то неживым и равнодушным даже к своим Круциатусам, хотя это не мешало ему разбрасываться ими направо и налево. Создавалось впечатление, что он делал это по привычке или по обязанности. Затем он вместо налётов на маглов стал организовывать нападения на магов. Чем руководствовался Лорд, мне и сейчас непонятно, здравый смысл там и рядом не ночевал. Это было истребление всех, до кого можно было дотянуться. Вот тогда-то магический мир и ужаснулся. В ту осень, мистер Поттер, когда погибли ваши родители, жертв было особенно много. За исключением нескольких маньяков, каждый из нас боялся за свою жизнь, потому что в любой момент могли убить как свои, так и чужие. Было очень непростое время, но у меня были Цисси и Драко, я обязан был держаться. Когда Тёмный Лорд погиб при попытке убить вас, рады были все, исключая ту же кучку маньяков – и свои, и чужие. Начались массовые аресты, во время которых многие из Упивающихся были убиты при задержании. Фактически, в живых остались только те, чья смерть без суда вызвала бы скандал. А потом был суд…
– Насколько я помню из газет, кое-кто из подсудимых был оправдан, в том числе и вы с друзьями. Как вам это удалось, лорд Малфой?
– Нам удалось доказать, что все мы были под Империо. Мы не могли покинуть Вольдеморта из-за меток и для себя давно считали, что эти метки – то же самое Империо. Я подсказал это Питу и Биллу, и когда нам дали Веритацерума, все мы честно ответили, что да, Империо было. Ну и конечно, потребовалось много денег, иначе никакой Веритацерум не помог бы. Кроме нас, тем же способом отвертелся и Эйвери-младший, а также Яксли с Макнейром, которым помогли ещё и министерские связи. Конрад Нотт порвал с Вольдемортом за неделю до его гибели, после того, как тот лично убил его жену – просто так, ни за что – и к этому времени успел уехать в Германию, где действие метки было слабее. Он узнал о гибели Вольдеморта из газет и сам явился на суд, где его оправдали, даже не за взятку. Остальные получили пожизненное заключение в Азкабане.
– Вы считаете, это было справедливо?
– Беллу посадили справедливо – она натворила такого, что и на десять пожизненных хватило бы. Кроме того, она привела к Вольдеморту большую часть Упивающихся, а это уже наказуемо. Её муж был заурядным и слабохарактерным, он естественным образом попал под наказание вместе с ней. Долохов всегда считал ниже своего достоинства выкручиваться, сбежать он мог бы, но унижаться никогда не стал бы. На службу Чистоты Крови ему было плевать, да и Упивающимся он в полном смысле этого понятия не был – это был безбашенный анархист. При задержании он, говорят, положил пяток авроров и не был казнён только потому, что был подданным другой страны. Рабастан не защищался, он чувствовал свою вину за то, что всё так получилось. Про остальных могу только сказать, что они были не самыми отъявленными из Упивающихся, но им вменили в вину, что они были дружны с Вольдемортом очень давно.
Я не слишком-то эмоционален, но этой историей было заворожено моё чувство логики, с глубоким вживанием осмыслившее её с начала до конца. Я сидел, впечатлённый развернувшейся перед сознанием картиной, лорд Малфой тоже погрузился в глубокую задумчивость. Подобное соразмышление, похоже, устраивало его больше, чем любое сопереживание. Близилась полночь, мои друзья не дождались меня в библиотеке и теперь укладываются спать…
А ведь у меня еще остались вопросы.
– Лорд Малфой, почему вы говорите, что Тёмный Лорд убит? Вы это знаете или вы на это надеетесь?
– Знаю, наверное. Его метка безжизненна и осталась только в виде татуировки. Одиннадцать лет он никак и ничем не проявлял себя. И надеюсь, конечно. Его второго пришествия моя семья не выдержит.
– Про Дамблдора вы можете что-нибудь сказать?
– Когда я учился в Хогвартсе, Дамблдор уже был там директором. – Малфой поморщился. – Сколько его помню, он всегда был сладкий и приторный, как его лимонные дольки. Прирождённый интриган и истинный слизеринец, хотя учился в Гриффиндоре – наверняка для того, чтобы никто не догадался об его истинной сущности. Избегает прямой лжи, но всегда говорит так, что обманываешься сам. Никогда не наказывает своими руками – только чужими, а сам любит являться как спаситель и прощатель. После Барти Крауча – это где-то через год после смерти Тёмного Лорда – он стал главой Визенгамота, а туда на одних заслугах не пролезешь. Значит, и шантажом не побрезговал, и деньжонок поднакопил… В общем, из тех, кто мягко стелет, но жёстко спать. Будьте очень осторожны с ним, мистер Поттер.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:00 | Сообщение # 20 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 4 глава
За школьными покупками мы отправились через каминную сеть. Малфой-старший разъяснил мне, что для этого нужно бросить в огонь щепотку летучего пороха, войти в камин и назвать конечный пункт, а там сразу же отойти, чтобы не мешать остальным. Летом камины не растапливали, поэтому он предусмотрительно разжег огонь заклинанием и сказал, что отправимся мы в Лютый переулок.
Пройдя через камин, мы оказались в мрачном полуподвальном помещении с низким потолком. В пыльные полукруглые окошки у самой земли с трудом пробивался свет, внутри ничто не намекало, что на улице солнечный августовский день. Судя по товару на стенах и на витринах, зал принадлежал какой-то специфической торговой лавке. На стенах висели зловещего вида маски, с потолка свисали пыточные инструменты, в застеклённых витринах виднелись всевозможного вида кости, в том числе и человеческие. Отдельная витрина была отведена под артефакты, там размещались стеклянный глаз, сушёная человеческая рука и старинная колода, густо заляпанная чем-то бурым.
– Ничего не трогайте, – предупредил нас Малфой и нажал кнопку звонка на прилавке.
– Пап, ты купишь мне метлу, ты же обещал! – в который раз напомнил ему Драко, давно мечтавший о «Нимбусе-2000».
– Куплю, но не сегодня. Сначала в команду попади.
– Папа, а ты скажи им…
– Ничего не скажу. Ты Малфой или кто? Если не попадёшь, будешь сам себе пиноккио. О, мистер Борджин…
К прилавку, на ходу приглаживая сальные волосы, подходил сутулый человек.
– Лорд Малфой, очень рад вас видеть! – угодливо поздоровался он. – И эти достойные юные джентльмены с вами – польщён, польщён… Чем могу служить?
– Сегодня мне хотелось бы продать вам кое-что.
– Продать? – улыбка торговца слегка полиняла.
– Полагаю, вы слышали, что в августе Министерство проводит рейды… – Малфой достал из внутреннего кармана свиток и развернул перед Борджином. – Не берусь предсказывать, куда они соберутся, поэтому мне хотелось бы своевременно избавиться от некоторых предметов. Гляньте сюда, может, вас заинтересует что-нибудь из этого списка.
– Неужели Министерство осмелится побеспокоить вас?
– У меня достаточно недоброжелателей.
– Понимаю, понимаю… – Борджин прочитал список, и они с Малфоем начали торговаться. Мы терпеливо ждали. Скучающий Драко пошёл рассматривать витрины, пришлось идти за ним и перехватывать его шаловливые ручонки на полпути к проклятым артефактам. Наконец Малфой убрал свиток и распрощался с торговцем.
– Всего хорошего, мистер Борджин. Жду вас завтра у себя в особняке.
Мы вышли на улицу. Лютый переулок был пристанищем тёмной магии и смотрелся как нечто среднее между помойкой и склепом. Он был невелик и вскоре закончился проходом в Косой переулок. Мы зашли в Гринготс, где я загрузил свой новенький кошелёк галеонами, позаботившись о том, чтобы их хватило на весь следующий год, и пошли по лавкам.
Одеты мы были не в робы, а в летнюю прогулочную одежду для мальчиков-магов из приличных семей – лёгкие камзолы и верхние штаны чуть ниже колена, светлые гольфы и кожаные полуботинки. Лорд Малфой был одет почти так же, в бело-голубое, с учётом его возраста и положения. Вокруг было немало родителей с детьми, явившихся сюда, как и мы, за покупками к школе.
Мы купили школьные робы, по традиции называющиеся мантиями, зашли в канцелярский магазин и наконец пошли за учебниками. К нашему удивлению, там оказалась большая толпа женщин, ломившаяся в лавку. Толкучку никто из нас не любил, но учебники были нужны, поэтому мы смирились с неизбежным и протиснулись внутрь.
Очередь состояла в основном из ведьм постбальзаковского возраста и тянулась к дальнему краю лавки, где щелкали фотовспышки и раздавал автографы Гилдерой Локхарт, новый преподаватель ЗоТИ в Хогвартсе. Стоило взглянуть на его попугайский прикид и белозубую улыбку, как становилось ясным, что защиты от тёмных искусств как предмета у нас опять не будет. И почему директор так старается, чтобы его ученики не умели защищаться от тёмной магии?
Среди восторженных постбальзаковок была и миссис Уизли со своей дочкой. Полная, приземистая, в поношенной робе с пропотевшими подмышками, больше всего похожей на старый магловский ночной халат, она прижимала драгоценную книжицу Локхарта к объёмистой полужидкой груди и нетерпеливо заглядывала в начало очереди. Рыжая замарашка с кудряшками цвета недозрелой морковки, завязанными по бокам в две смешные пампушки, вертелась около матери, тянула её за локоть и ныла:
– Мам, ну мам…
Мы прошли мимо дамской очереди к прилавку, чтобы купить учебники. Без шрама, в обществе Малфоев меня никто не узнавал, но мелкая рыжая поганка как-то сумела меня углядеть. Аврором будет, точно.
– Мам, смотри, Гарри Поттер! – завизжала она на всю лавку, обратив ко мне мясистую, сильно конопатую мордашку с носом-шишечкой посередине и тыча в мою сторону пальцем. – Мама, это ведь Гарри, смотри!!!
Ясное дело, в мою сторону посмотрела не только её мать, но и все присутствующие. Просто диву даюсь, как некоторые дамы ухитряются дожить до седых волос и не знать, что детей надо не только рожать, но и воспитывать. Миссис Уизли, сама сердобольность, увидела меня и устремилась ко мне, спеша притиснуть меня к своей любящей груди, чтобы оставить на мне запах пота, давно не стираного белья и запятнать мои щеки отпечатками дешёвой губной помады.
– Гарри, деточка… – издала она стон горлинки, простирая ко мне руки. Я попятился, но миссис Уизли была не из женщин, которые сворачивают с полпути. Если она что-то начала делать, она должна была это доделать.
Миссис Уизли гонялась за мной с распростёртыми объятиями, я уворачивался и следил, чтобы она не загнала меня в угол. Мне не хотелось, чтобы завтра в газетах появилась фотография «Глубоко сострадательная миссис Уизли тискает в материнских объятиях бедного сиротку Гарри». Вся лавка наблюдала за нашими манёврами. Мне было слышно, как ржёт Драко.
– Миссис Уизли… – попытался я отвлечь её.
– Гарри, Гарри, бедный мой деточка, – умилённо бормотала она.
– Миссис Уизли! – я чуть повысил голос, чтобы она наконец услышала меня. – Миссис Уизли, насколько же вы богаты, если вы называете бедным Поттера?
Миссис Уизли остановилась. Она наклонила голову набок и стала разглядывать меня, словно курица, которая склюнула что-то неподходящее.
– Гарри, деточка, я же не об этом… Ты же ведь у нас сиротка, бедняжечка…
Самая удачная тема для большого стечения публики. Я начал понимать, почему мелкая девчонка ведёт себя как трущобная побродяжка.
– Я тоже вам сочувствую, миссис Уизли, – я сделал скорбную мину. – Вы ведь тоже сирота, раз ваши родители отказались от вас.
Сама сердобольность сплыла с лица толстухи, сменившись забавной смесью недоумения с возмущением.
– Гарри, это не тема для публичного обсуждения! Воспитанные дети так не разговаривают!
– Хорошо, миссис Уизли, больше не буду.
Я обогнул её и присоединился к своим. Драко загибался от смеха, Грег и Винс гоготали, даже Тед усмехался чуточку шире обычного. Лицо Малфоя-старшего было невозмутимым, но его глаза смеялись. И я подозревал, что все они смеются надо мной.
Мои злоключения на этом не закончились. Я увидел, что сам виновник презентации Гилдерой Локхарт сошёл со своего пьедестала и направляется ко мне.
– Парни, выручайте! – я шмыгнул за их спины к прилавку. – А то меня сейчас здесь все публично поимеют и им за это ничего не будет.
Хмыкнул даже Малфой-старший, не говоря уже о парнях. Ну и ладно – главное, что все они сомкнулись и ко мне стало невозможно подойти. Я повернулся лицом к прилавку и стал усиленно разглядывать книги.
– Что вам нужно, мистер… э-э… Как-Вас-Там? – услышал я за своей спиной холодный голос лорда Малфоя. – Если вы хотите что-то купить, подождите. Сейчас продавец обслуживает этих юных джентльменов.
– Гарри! Гарри Поттер! – взывал мистер Локхарт, пытаясь протолкнуться ко мне между Грегом и Винсом. Но парни не шевельнулись, а растаскивать их руками было слишком даже для такой раскрепощённой персоны, как этот фанфарон. Я не оборачивался. – Гарри, не стесняйся, я с удовольствием дам тебе автограф без очереди!
– Разве вы не видите – мистер Поттер занят, – сказал Малфой с раздражением, потому что Гилдерой наглухо игнорировал его. – Если вы ему понадобитесь, он сообщит вам.
– Гарри! Гарри! – продолжал суетиться вокруг нас Гилдерой.
– Очередь уже расходится, мистер, – проинформировал его Тед.
Она не расходилась, но Тед сумел напугать Локхарта, и тот вернулся к своим постбальзаковкам и автографам.
– Всё, Поттер, ты пока спасён, – раздался ухмыляющийся голос Винса. – Можешь поворачиваться.
Я повернулся.
– Спасители вы мои… – и все мы разразились смехом. Лорд Малфой прикусывал губы, сдерживая расползающуюся ухмылку. Я никогда еще не видел, чтобы выражение его глаз было таким мальчишески-весёлым.
Приличия не позволяли Локхарту прямо сейчас вернуться ко мне, но его плотоядные взгляды в мою сторону ясно говорили, что он не оставил надежду побрататься со мной перед лицом прессы и фотообъектива. Малфой, тоже понимавший это, поторопил нас с покупкой учебников.
Когда мы укладывали покупки, в лавку вошла мужская часть семейства Уизли, разыскивавшая женскую. Возглавлял её Артур Уизли – длинный, тощий и сутулый колдун лет пятидесяти, с рассеянным взглядом сумасшедшего гения. Такие сами не женятся, было ясно, что идея его осупруживания целиком и полностью принадлежала миссис Уизли. Лопоухие близнецы позади отца, осматривавшие всё подряд с одинаково нездоровой инициативой в глазах, внушали мне тот же тип опасения, который возникал у меня при виде домовика Добби. За ними тащился чем-то обиженный Рональд, поглядывавший вокруг исподлобья. Замыкал шествие рыжих пятикурсник Перси, с новеньким значком гриффиндорского старосты на груди и с брошюрой «Успешные старосты Хогвартса» в руках, которую он пытался читать на ходу.
– Артур! – воскликнула на всю лавку миссис Уизли, только что получившая заветный автограф. – Наш бедный сиротка Гарри попал в ужасные руки!
– Молли? Что? – Уизли-старший очнулся от своих витаний в облаках. – Какой Гарри?
– Гарри Поттер, вот же он, вот! – миссис Уизли ткнула в мою сторону пальцем точно так же, как и её визгливая дочка. – Мальчик под дурным влиянием, будь же мужчиной, сделай что-нибудь!
Артур Уизли посмотрел на жену, явно не понимая, что она от него требует. Затем он поглядел по направлению её пальца и увидел меня. Указующий перст переместился, взгляд мистера Уизли последовал за ним и обнаружил лорда Малфоя. В глазах отца семейства пробудилась осмысленность, а также нечто похожее на классовую ненависть нищего неудачника к кому-то более богатому и благополучному.
– Мистер Малфой! – шагнул он к Малфою-старшему. – Как вы смеете привлекать к своим тёмным делам невинного ребёнка!!!
Взгляд Малфоя похолодел до опасного градуса и медленно смерил Уизли-старшего с головы до ног.
– Не понимаю вас, мистер Уизли.
– Все знают, кто вы такой! Вы прихвостень убийцы родителей Гарри, и то, что суд оправдал вас, еще ничего не значит! Вы должны сидеть в Азкабане, а вы разгуливаете на свободе и развращаете мальчика!!!
– Это вы как смеете! – выплюнул сквозь зубы лорд Малфой. – Вам уже и суд не указ, Уизли? Я сам подам на вас в суд за публичное распространение клеветы!
Они смотрели друг на друга как два разъярённых быка. Назревала драка, нужно было что-то делать. Я раздвинул Винса с Грегом и выступил вперёд.
– Мистер Уизли!
Уизли с Малфоем перестали пожирать друг друга глазами и уставились на меня.
– Гарри, бедный мальчик, ты попал в дурную компанию, – сокрушённо сказал Артур. – Какое счастье, что Молли оказалась рядом, теперь мы спасём тебя!
– Мистер Уизли, вы ошибаетесь, – твёрдо сказал я. – Вместе со своими друзьями и однокурсниками я нахожусь в гостях у лорда Малфоя и не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали.
– Но Гарри, как ты можешь… это же ужасный человек!
– Мистер Уизли, это всего лишь ваше мнение, которого никто не спрашивает. С чего вы взяли, что меня нужно спасать? Какое право у вас вмешиваться в чужую жизнь, которая вас совершенно не касается?
В лавке царила глубочайшая тишина – все ловили каждое слово скандала. Самопишущее перо представителя прессы бойко бегало по блокноту.
– Но… – Уизли-старший смотрел на меня так, словно перед ним заговорила табуретка. – Очевидно же…
– Если вы о том, что вы лезете не в свои дела, то да, это очевидно. Всё остальное – ваши домыслы, мистер Уизли. Будьте любезны, оставьте меня и моих друзей в покое.
– Гарри, деточка, как ты можешь… – ужаснулась миссис Уизли.
– Миссис Уизли, я вам не Гарри и не деточка. Я вижу вас второй раз в жизни, а вашего мужа – в первый. Полагаю, это маленькое недоразумение исчерпано?
Не дожидаясь ответа, я обратился к Малфою:
– Лорд Малфой, вы не находите, что мы слишком задержались здесь?
– Вы правы, мистер Поттер. – Он не отказал себе в удовольствии полюбоваться остолбенелым видом супругов Уизли и сказал напоследок, пока мы проходили мимо них: – Мистер Уизли, если эта история появится в газетах, я буду вынужден подать на вас в суд за клевету. Моя репутация не позволяет оставлять подобные выпады без внимания.
Моё нервное напряжение улеглось еще до того, как мы подошли к камину в «Дырявом Котле». Небольшая доля адреналина, подхлестнувшая меня во время скандала, прогорела, и я вновь ощущал вселенское спокойствие. Зато на остальных моих спутников скандал подействовал по-другому – успокоившись, они развеселились и вспоминали происшествие со смехом и шуточками.
– Поттер, ты был крут, – объявил Драко. – Я тоже смог бы придумать им достойные ответы, но не сразу. Потом бы я придумывал ответы и жалел бы, что обратно не отыграешь, а сразу точно сказал бы какую-нибудь хрень.
– Да им и хрень сошла бы, – сказал ухмыляющийся Винс.
– А я не хочу хрень, я хочу как Поттер! Вот как тут быть – заранее не угадаешь, а вовремя не придумывается. Поттер, ну ты скажи, как?
– Само получается. Учись, Драко, и у тебя получится.
– Пап, как?
– Учись, сынок, и у тебя получится, – не скрывая довольной усмешки, повторил за мной Малфой.
– Не-е, так нечестно… – Драко скорчил обиженную физиономию, вызвав среди нас смешки.
– Лорд Малфой, – спросил я. – У вас что-то личное к Уизли или мне показалось?
– Ничего личного, если не считать нескольких стычек по мелочам в Министерстве. Мистер Поттер, предатели крови – это предатели по своей сути. Есть большие люди, которые подчиняют законы, и есть маленькие, которые предают законы. Уизли – очень маленькие люди, и свою спину я им не подставил бы.
После недавнего разговора в кабинете я сознавал, что сам Малфой – не предатель, что бы о нём не говорили за спиной. Он не предавал Вольдеморта, это его предали, утаив от него некоторые свойства метки и принудив его заниматься тем, о чём не договаривались, иначе Веритацерум не помог бы ему. Только благодаря этому он вытащил и себя, и своих приближённых, оплатив их свободу, которую им нечем было оплатить. Малфой интриговал, шантажировал, запугивал, подкупал, но не предавал. В разговоре со мной он чётко обозначил нашу взаимную позицию – каждый из нас на своей стороне, а значит, между нами пока есть только общие интересы, но никаких обязательств нет.
Оставляя за нами право на расхождение в будущем, сейчас Малфой сделал ставку на меня и оказывал мне поддержку, существенную для меня и почти ничего не стоящую ему. По его уверенному и хладнокровному виду я не стал бы гадать, то ли я в его глазах выгляжу таким многообещающим, то ли он цепляется за соломинку – но артефакты он продавал, и вряд ли из-за боязни обыска. Понятно, что безденежье Малфоев – это не когда на хлеб не хватает, но скорее всего ему в ближайшее время понадобятся деньги и их больше неоткуда взять.
Дня за три до отъезда в Хогвартс парни разъехались по домам, чтобы повидаться с родными перед школой. Малфой спросил, хочу ли я пожить эти дни у Дурслей, и, получив отрицательный ответ, вместе со мной аппарировал к ним, чтобы забрать мой сундучок со школьным имуществом, а заодно показать меня в целости и сохранности. Когда мы вернулись, Малфой предложил мне пройти с ним в кабинет и поговорить.
– Мистер Поттер, я надеялся, что ваше проживание у меня не привлечёт внимания общественности, – начал он, когда мы уселись в кресла. – Хотя я предполагал, что Дамблдор так или иначе узнает, где вы провели это лето, у меня была хорошая отговорка для вас, что вы были вынуждены исполнять каприз Драко. Но из-за недавнего скандала в книжной лавке, после которого ваша чётко высказанная позиция попала в газеты, а мне пришлось подать в суд на Артура Уизли… ну вы понимаете…
– Понимаю, – подтвердил я. – Такая отмазка уже не прокатит. Дамблдор не настолько глуп, чтобы не сообразить, что он упустил меня из рук. Я сам думаю об этом.
– У вас есть какие-то планы, в которых я могу помочь?
– Нет пока. Сначала нужно разведать, что задумал Дамблдор, поэтому я буду действовать по обстоятельствам и внимательно наблюдать за ним. Я еще не знаю, какие у Дамблдора планы, но мне они заранее не нравятся.
Малфой согласно кивнул и какое-то время молчал.
– Я хочу показать вам одну вещицу, – сказал он наконец, вставая. – Я сомневался, нужно ли это делать, и, откровенно говоря, сомневаюсь и сейчас. Но вдруг это чем-то вам поможет…
Малфой достал из верхнего ящика письменного стола тоненький блокнот в чёрной обложке и вернулся с ним в кресло.
– Это блокнот принадлежал Вольдеморту. Мне его отдала Белла незадолго до нашего ареста и попросила сохранить. Она тогда сказала, что её скорее всего казнят и что она верит в мою способность выкручиваться. Ещё она сказала, что это очень важная вещь и что за её сохранение Тёмный Лорд простит мне всё, даже моё отступничество, когда он вернётся. Мистер Поттер, если кто-то и был доверенным лицом Вольдеморта, это была Белла. Не знаю, что он наговорил ей, но она искренне верила, что он возродится из мёртвых.
– Вот и Дамблдор так считает…
– Хотя вряд ли он был доверенным лицом Вольдеморта… – Малфой усмехнулся. – Этот старый интриган всегда оказывается подозрительно осведомленным.
– Ничего удивительного для прирождённого легилимента, – пробурчал я себе под нос и увидел, как поражённо Малфой уставился на меня. – А вы не знали?
– Даже не подозревал, – сказал он, оправившись от шока. – Что ж, это многое проясняет. Теперь о блокноте… Белла сказала, что эта вещь проклята и что безопасно держать её в руках может только человек с меткой Лорда. Я не раз держал этот блокнот в руках и даже предпринимал попытки разгадать его тайну – и ничего плохого со мной не случилось, несмотря на то, что моя метка уже не работала. Но в своих экспериментах я был сдержан, потому что боялся повредить вещь, и в конце концов убрал её подальше. Посмотрите на неё, мистер Поттер, возможно, она наведёт вас на какую-либо догадку.
Не выпуская блокнот из рук, Малфой повернул его ко мне и раскрыл на первой странице. Это был ежедневник с датами пятидесятилетней давности, на первой странице которого было написано слегка расплывшимися чернилами: «Т.М.Риддл». Дальше следовали только чистые страницы.
– И никакого текста? – спросил я.
– Никакого. Я испытывал на первых страницах кое-какие известные средства для проявления тайнописи и ничего не выявил. Пробовал также провести чёрточку с краю на уголке, чтобы потом было незаметно – чернила не оставляют следов. Вернее, держатся недолго, а затем исчезают.
– И Беллатрикс утверждала, что эта вещь очень важна? – я ощущал, что с блокнотом меня связывает невидимая нить наподобие той, которая связывала меня с Квиррелом. – Можно, я возьму его в руки?
– Мистер Поттер, если у вас нет метки, может сработать проклятие.
– Лорд Малфой, я тоже был отмечен Вольдемортом, хоть и не так, как его Упивающиеся. Если я по каким-то причинам могу противостоять ему, мне всё равно когда-нибудь придётся это сделать – так почему бы не сейчас? Если начнётся что-то подозрительное, оглушите меня и отнимите блокнот.
– Вы слишком рискуете, мистер Поттер.
– Не думаю, вряд ли оно убивает. Если этот блокнот так важен лично для Вольдеморта, проклятие предназначено не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы отдавать блокнот в правильные руки. Причём время на это не должно быть ограничено, а там уж найдётся кому убить, – я усмехнулся. – Я, например, так бы и сделал.
– В ваших рассуждениях что-то есть… – Малфой положил блокнот на круглый столик, у которого мы сидели, и вынул из чехла на поясе свою волшебную палочку. – Что ж, попытаемся – берите.
Я взял блокнот в обе руки и, не раскрывая, попытался прочувствовать его. Лорд Малфой с минуту настороженно наблюдал за мной, держа палочку наготове.
– Ну что, мистер Поттер? – спросил он наконец. – Есть что-нибудь особенное?
– Ничего, что внушало бы опасения. Если что-то и ощущается – нечто вроде лёгкого дружелюбия к вещи. Если бы я не знал, что это такое, и задал бы себе вопрос, нужен ли мне этот хлам, я скорее всего не выбросил бы его.
Малфой облегчённо вздохнул и опустил палочку.
– То же самое чувствую и я. Именно необъяснимое опасение повредить блокнот не давало мне слишком настойчиво исследовать его.
– Возможно, со смертью Тёмного Лорда проклятие уснуло. Эта вещь должна сохранять себя, а не губить.
– Будем надеяться, мистер Поттер.
Я в который раз вспомнил Тома, лежащего в подземельях Хогвартса. Неужели это тот самый Тёмный Лорд? Если да, без содействия Дамблдора он не проснётся. Интересно, что нужно, чтобы пробудить его? Ему нужна эта вещь? Не хватало еще случайно… хотя… Дамблдор уверен, что Тёмный Лорд вернётся, а этой вещи у него нет. Значит, роль будильника предназначена не ей. Мерлин, надо побольше узнать о ритуалах…
Я вертел в руках блокнот и рассеянно смотрел на него. Лорд Малфой смотрел на меня, и внимательно.
– Вы что-то придумали, мистер Поттер?
– Вы собираетесь и дальше хранить эту вещь?
– Это какой-никакой, но залог безопасности моей семьи. У вас появились какие-то планы на него?
– Было бы неплохо, если бы он был у меня в Хогвартсе.
Малфой задумался, затем начал размышлять вслух.
– Одиннадцать лет прошло… Если Вольдеморт до сих пор не вернулся, вряд ли он вернётся вообще. А если всё-таки вернётся… он всё равно погубит мою семью, с блокнотом или без него. Он не знает, что такое благодарность, так что отсрочка за блокнот будет невелика. Сейчас мне нечем от него откупаться, значит, придётся делать то же, что и все, и обходиться со мной он будет так же, как и со всеми. Цисси уберечь уже не получится. Да и Драко… Мистер Поттер, поклянитесь, что поможете Драко выжить и остаться независимым от Вольдеморта, если тот всё-таки вернётся, и вы получите блокнот.
Я призадумался. Хорошие отношения с Малфоями были нужны мне – в сущности, сейчас мне было не на кого опереться из взрослых, кроме Малфоя-старшего. С Драко у нас заявленные дружественные отношения, поэтому всё равно придётся присматривать, чтобы он не слишком портил свою репутацию, а вместе с ней и мою. Даже если блокнот не понадобится, связанную со мной вещь лучше держать при себе. Взвесив все за и против, я утвердительно кивнул Малфою и заговорил:
– Я, тот, кто я есть, Гарри Джеймс Поттер, наследник рода Поттеров, клянусь родом Поттеров, что помогу Драко…
– Люциусу, – подсказал мне Малфой.
– …Драко Люциусу Малфою избежать подчинения Тёмному Лорду Вольдеморту и гибели от руки Вольдеморта или его приспешников, если тот возродится. Пусть магия подтвердит мою клятву.
Теперь настала очередь Малфоя принимать мою клятву.
– Я, лорд Люциус Абраксас Малфой, принимаю клятву Гарри Джеймса Поттера. Пусть магия подтвердит его клятву.
Вот так, неожиданно для себя, я оказался связан клятвой рода и получил на шею присмотр за Драко в случае возрождения Вольдеморта. Лицо Малфоя как-то сразу смягчилось, глаза засветились изнутри – он так надеется на меня? Он считает этот обмен выгодным?
– Забирайте, – кивнул он на блокнот.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:01 | Сообщение # 21 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 5 глава
Мы шли по платформе девять и три четверти с аппарационной площадки в начале платформы. Я и Драко катили перед собой тележки с вещами, Малфой-старший шёл за нами налегке и раскланивался со знакомыми. По пути мы заглядывали в окна Хогвартс-экспресса, разыскивая своих друзей или свободное купе. Поскольку прибыли мы рано, поезд был полупустой. Мы с Драко заняли одно из купе в третьем вагоне, Драко обнялся напоследок с отцом, и мы распрощались.
Сундучки мы засунули под лавки, клетки с совами повесили на специальные крючки под потолком и уселись на лучшие места у окна. Драко предвкушающе уставился в окно, но поезд не двигался, поэтому парень, поёрзав на лавке и поболтав ногами, стал глядеть в открытую дверь купе, за которой виднелось окно на платформу.
– Ну и где Крэбб с Гойлом? – заныл он. – Я тут со скуки погибаю, а их всё нет. Они вообще едут в Хогвартс или передумали? Поттер, смотри, а вон Уизли!
– Что я, Уизли, что ли, не видел? – я лениво повернул голову к окну, мимо которого проходило семейство рыжих. – Что-то их маловато сегодня.
– Точно, Рональда нет и двух одинаковых придурков. Зато рыжая-бесстыжая тут.
– Не напоминай мне об этой кикиморе, она всё время тычет в меня пальцем.
Уизли скрылись из вида, вскоре за ними показались Крэбб и Гойл с родителями. Похоже, они встретились на платформе и теперь искали Драко. Тот выскочил в коридор и застучал в окно.
– Грег! Винс! Давайте сюда!
Парни заметили нас, замахали нам руками и пошли к нам в вагон, по пути помахав ещё кому-то впереди. Это оказался Нотт со своей сухопарой родственницей, явившийся к нам в купе вскоре после них. Все взрослые знали друг друга, поэтому знакомили с ними только меня. Я был представлен мистеру Крэббу-старшему, такому же крупному, румяному и жизнерадостному, как Винс, и миссис Гойл – высокой, строго одетой даме с тяжёлым пучком тёмных волос под летней шляпкой. Родственница Теда оказалась его незамужней тёткой, представленной мне как мисс Нотт.
Родственники ушли, и мы остались одни. За три дня мы успели соскучиться друг по другу и стали обмениваться новостями, но не успел Винс рассказать, как они с отцом изгоняли глумошмелей из дуплистого дерева у них в старом лесу, как дверь приоткрылась, и в купе просунулась лохматая голова Гермионы.
– Вот вы где! – раздался её обрадованный голос. Дверь открылась полностью, и к нам в купе влезла вся Грейнджер с тележкой. – А я вас искала!
Тед, сидевший рядом со мной, поднялся, усадил Гермиону на своё место, а сам засунул её тележку под лавку и сел на свободное место у двери. Гермиона, радостная, поздоровалась со всеми, парни ответили ей более-менее дружелюбно, даже Драко. За лето они привыкли к тому, что Грейнджер не просто грязнокровка, а принятая грязнокровка Поттера с Ноттом, которые были их лучшими друзьями. Самое большее, что они себе позволяли – шутить на тему, что Нотт с Грейнджер совсем загоняли своих сов, которые летали с письмами чуть ли не каждый день.
– Ну как у вас каникулы? – спросила она, оживлённо поблёскивая светло-карими глазами.
– Всё отлично, – ответил я за всех. – А ты их как провела?
Этого оказалось достаточно, чтобы перевести стрелки, и Гермиона стала с энтузиазмом рассказывать о своей двухнедельной поездке во Францию с родителями. Расказывать у неё получалось, всем было интересно. Драко даже позавидовал.
– Подумаешь, Франция! – пренебрежительно фыркнул он. – Если я скажу отцу, он меня и не туда свозит!
Зависть Малфоя надо было гасить в зародыше, потому что её последствия могли оказаться непредсказуемыми.
– Драко, Франция от нас не убежит, – сказал я. – Туда мы всегда успеем, когда вырастем, а пока мы учимся, у нас есть дела поважнее. Сам знаешь, есть вещи, которым нужно учиться вовремя.
«Сам знаешь» Драко понравилось, он важно кивнул и подтвердил:
– Вот именно. Грейнджер, нам некогда заниматься такими глупостями, как поездки за границу.
– А чем же вы занимались? – мгновенно заинтересовалась Гермиона.
Все четверо парней дружно взглянули на меня, предоставив мне право задавать уровень секретности.
– Мы всё лето тренировались в квиддич, – многозначительным тоном сообщил я. – Теперь у нас в Слизерине будет лучший ловец Хогвартса.
– И кто это?
– Малфой, разумеется.
– Малфой, это правда? – Гермиона с простодушным восторгом уставилась на него.
– А ты, Грейнджер, сомневаешься? – раздулся от гордости Драко.
– Подумаешь, квиддич… – спохватилась она и изрекла назидательным тоном: – Всё равно учёба важнее.
– Это потому что ты на метле сидишь как корова, – категорически не согласился с ней Драко. – А обзоры я всё равно у Поттера спишу.
– Поттер, ты даёшь ему списывать? – возмущённый взгляд Гермионы упёрся в меня.
Винс и Грег загоготали – они тоже у меня списывали.
– Грейнджер, он творчески списывает, – ответил я.
– Творчески – это как?
– А так, что видно, у кого списано, но если не придираться, то сойдёт.
Списывал Малфой виртуозно. Он задавал самопишущему перу максимальную скорость, брал мой обзор и быстро-быстро просматривал абзац за абзацем, мысленно переделывая на ходу формулировки предложений и надиктовывая их перу. Десять минут – и полуторачасовой обзор был переписан в виде, пригодном для показа преподавателю. Самое интересное, что во время этого беглого просмотра Малфой умудрялся запомнить достаточно, чтобы потом ответить на любые вопросы по тексту. Миллисент постоянно удивлялась, как это у него получается, а он удивлялся её удивлению: «Милли, что тут такого? Если я увидел – я запомнил.»
Дверь нерешительно открылась, и к нам в купе заглянул Невилл Лонгботтом. Сначала он растерялся, увидев Слизерин в полном составе, но заметил Гермиону и приободрился:
– Вы не видели мою жабу?
– Нет, не видели, – сказал Тед.
– Я тоже сбежал бы, если бы меня всё время роняли, – добавил Драко.
– Малфой, какой ты бесчувственный! – возмутилась Гермиона. – Нет бы помочь человеку!
– Я бесчувственный?! – возмутился в ответ Драко. – Может, мне как раз жабу жалко! От хорошей жизни не убегают! Это ей надо помогать, а не Лонгботтому!
Гермиона раскрыла рот и снова закрыла – возразить было нечем. Но грифиндорская солидарность взяла верх, и девчонка встала с места:
– Идём, Невилл, я тебе помогу.
Вернулась она через полчаса и сообщила нам прямо от дверей:
– Нашли!
– Поторопились, – сказал я. – Жаба ещё раз убежать успеет.
Общий хохот чуть не вынес Гермиону в коридор. Пока она собиралась обидеться, Тед потянул её за рукав и сказал:
– Садись, Поттер шутит.
Гермиона села и обиженно сказала, увеличив общее веселье:
– Поттер, шуточки у тебя слизеринские…
В это время по вагону покатила тележка со сладостями. Я вышел в коридор и накупил лакомств сразу на всех, передавая кульки и пакеты Теду. Он передавал их дальше, по пути подсовывая вкусненькое Гермионе, парни тоже похватали кое-что, а остальное горкой высыпали на стол. Пора было обедать, и я достал из сундучка свёртки с едой, которые перед отъездом насовали услужливые домовики. Готовили у Малфоев вкусно, купе пропиталось одуряющими запахами. Мы вскрыли пакеты с соком, развернули промасленную бумагу с сочной, еще не остывшей жареной дичью со специями и стали есть.
На сытый желудок и разговоры душевные получаются. Парни притерпелись к Гермионе и временно признали её за свою. Все свободно болтали, не делая скидок на присутствие девчонки, и даже Драко перестал поддевать её. За окном проносились холмы, рощи и овраги. Вечерело.
Раздался нерешительный стук в дверь, и в купе снова заглянул Невилл Лонгботтом.
– Вы не видели мою жабу? – спросил он и непонимающе уставился на нашу ржущую компанию. Смеялась даже Гермиона.
– Вот видишь, Грейнджер, – сказал я. – Не слизеринские шуточки, а слизеринская проницательность.
Искать жабу Гермиона всё-таки пошла. В чём-то я понимал её – она считала, что Невилл входит в сферу её ответственности. Будь на его месте Драко, я бы пошёл.
Распределяющая Шляпа направила к нам на Слизерин семерых первокурсников – трёх мальчиков и четырёх девочек. Щупленькие, с тонкими шейками, с подчёркнуто ровной осанкой и настороженными глазами, они сидели на ближнем конце нашего стола и старательно вели себя за ужином «как взрослые». Для своего возраста новички весьма неплохо владели собой и контролировали свой страх – это были не овечки и не кролики, а настоящие маленькие хищники. Особенно мне запомнились близнецы Гленн, мальчик и девочка, они еще до распределения держались рядом, как пришитые, и озирали окружающее одинаковыми взглядами.
Вместо ушедшего Джейка факультетским старостой был назначен Морис Стаффорд, пятикурсник. Настала его очередь объявлять распоряжения преподавателей, проводить воскресные посиделки и опекать малышню. Новеньких отвели в общежитие, распределили по спальням и сообщили первое, что им следовало знать: Слизерин – семья.
На следующее утро мы получили от старосты расписание и пошли на завтрак. Когда мы сели есть, к гриффиндорскому столу подлетела туча сов с утренней почтой. Зал наполнился пронзительными совиными голосами, в воздухе закружился пух, плавно опускающийся в еду и на пол. Гермиона подскочила и стала торопливо вытирать свою книжку, облитую молоком из кувшина, куда упало что-то большое и растрёпанное.
– Не знаю, почему грифам так трудно попросить домовиков, чтобы те забирали их почту? – поморщился Драко, провожая взглядом грязно-белую кляксу, приземлившуюся на стол Равенкло.
– А я знаю, – протянул Грег. – Потому что домовики их за магов не считают.
В этот миг в зале раздался вопль – нет, ВОПЛЬ…
«КРАСТЬ МАШИНЫ, ВЫ У МЕНЯ ПОДОЖДИТЕ, Я ЕЩЕ ДО ВАС ДОБЕРУСЬ…»
– Это банши? – поинтересовался Винс, когда вопли закончились.
– Нет, раздражарка, – хмыкнул Тед.
– Магловский базар во всей своей красе, – прокомментировал я.
– А правда, кто это орал? – спросил Драко.
– Мамаша Уизли, – ответил сидевший неподалёку от нас третьекурсник Митчел Грей. – Вчера Рональд и близнецы явились в Хогвартс на какой-то дурацкой летучей железяке и приземлились в дракучую иву. Измочалили её, а она их. Я видел, как Снейп их вёл и отчитывал.
– Если я правильно расслышал, их отца ждёт служебное расследование, – сказал Тед.
– Ну да, он работает в отделе, который предотвращает подобные явления, – сообщил Митч.
– Чего это они вдруг? – подивился Винс.
– А просто так, – ответил Грег. – Это же Уизли.
– К вечеру узнаем, – пообещал Тед. – Мы найдём, у кого спросить.
До вечера нам еще предстояла гербалистика, а после обеда – ЗоТИ. После завтрака мы отправились к теплицам, где нас встретила профессор Спраут. Её сопровождал наш новый преподаватель ЗоТИ профессор Гилдерой Локхарт.
– О, здравствуйте, дети! – лучезарно улыбнулся Гилдерой. – А я показывал профессору Спраут, как правильно лечить дракучую иву. В моих экзотических путешествиях…
– По-моему, он грязнокровка, – процедил сквозь зубы Малфой.
– Все немедленно заходим в теплицу! – раздражённым голосом объявила профессор Спраут, оттирая Гилдероя от двери.
Наша нынешняя зачётная работа заключалась в выращивании мандрагор, запас которых закончился в школе. В поддонах произрастала Mandragora officinalis, мелкая рассада, которую нам предстояло пересадить в горшочки. Затем каждый из нас должен был ухаживать за своими горшочками до конца учебного года, пока мандрагоры не вырастут до размера, пригодного в зельеварении.
Мы выслушали вводную лекцию, надели наушники и начали рассаживать растеньица. Потревоженные мандрагоровые младенчики орали что есть мочи. Я давал каждому щелчка по заднице, чтобы не раскорячивались при посадке в лунку, и присыпал компостом из драконьего навоза. Так, а почему драконий навоз – под мандрагоры нужно сыпать могильную землю и муку из костей упыря. Интересно, насколько быстрее они вызреют, если их правильно удобрить?
Идея зацепила меня, тем более, что реализовать её было нетрудно. Поблизости от школы имелась деревенька Хогсмид, а в каждой уважающей себя деревне есть кладбище. Упыриную муку можно у Снейпа попросить. Или стянуть?
Основная проблема заключалась в том, что в Хогсмид нас еще не пускали. Я высаживал мандрагорчиков в горшки и перебирал варианты. Старшекурсники ходят в Хогсмид – можно попросить кого-то из них. Но тогда пойдут разговоры. Да и задание не из приятных, не каждый согласится… могилы опять же разные бывают. Можно отпроситься у кого-нибудь из преподавателей, но тогда начнутся подозрения. Заставят сказать, для чего это нужно, а когда скажешь, возмутятся, что пытаюсь быть умнее профессоров. Чего доброго, и баллов лишат, дури у них хватит.
Филч, наверное, не отказал бы, но подставлять его не хочется. Точно! Есть же миссис Норрис, она тут все ходы-выходы знает – может, и выведет из школы.
Мы едва уложились с пересадкой до обеда. За обедом Грейнджер снова сидела с книжкой, и я эту книжку узнал. «Встречи с вампирами» за авторством профессора Гилдероя Локхарта. Не поверю, что девчонка её еще не читала – наверняка перечитывает.
ЗоТИ у нас началось с того, что профессор Локхарт перечислил все свои титулы и награды, и мы узнали, что он является пятикратным лауреатом премии журнала «Ведьмолитен» за самую обаятельную улыбку. Затем он раздал нам опросник «Сто вопросов о великом волшебнике Гилдерое Локхарте», чтобы проверить, насколько внимательно мы читали его произведения.
Как и следовало ожидать, единственной ответившей на все вопросы оказалась Гермиона. Я не ответил ни на один вопрос и сдал Локхарту нетронутый опросник.
– Какая умная девочка! – восхитился Гилдерой, одарив её своей фирменной, пятикратно премированной улыбкой. Гермиона залилась краской, а он перевёл взгляд на меня.
– Как же так, Гарри – эта никому не известная девочка ответила всё, а ты ничего? – укорил меня Гилдерой. – Даже если ты – известная личность, ты должен читать о других известных личностях. Нельзя быть таким невежественным.
Я заговорил с самым серьёзным видом:
– Простите, профессор, но я купил ваши замечательные книги всего лишь несколько дней назад и просто не успел их почитать. Как известная личность, вы должны понимать, что слава обязывает… Все эти автографы, интервью… это так утомляет, что на маленькие радости вроде чтения ваших книг уже не остаётся ни времени, ни сил. Но теперь я здесь, в храме магии, и смогу наконец отрешиться от светской жизни и прочитать ваши великолепные произведения.
– Понимаю, понимаю, – покивал Гилдерой. – Не огорчайся, Гарри, мы еще будем изучать мои книги и ты узнаешь ответы на все мои вопросы.
– Я очень на это надеюсь, професор.
– Очень хорошо! – воскликнул Гилдерой, с сияющей улыбкой оглядев класс. – А сейчас мы с вами научимся укрощать опаснейших созданий колдовского мира! Но вы ничего не бойтесь – пока я с вами, вам ничего не грозит!
Он вытащил из-под стола большую клетку, накрытую тканью, и жестом фокусника сдёрнул с неё покров. В клетке сидела дюжина корнуэльских пикси, синих с серым оттенком, каждая ростом около восьми дюймов. И без того вертлявые, сейчас они были раздражены и лопотали что-то вразнобой тонкими пронзительными голосками. Ближайшая пикси плюнула в Локхарта через прутья клетки и попала.
С ученических столов донеслись сдавленные всхлипывания, которые было невозможно перепутать с плачем.
– Зря смеётесь, – с досадой сказал Гилдерой, вытирая лицо. – Это дьявольски хитрые маленькие негодяйки. Посмотрим, как вы с ними справитесь.
Он открыл клетку, и пикси повалили на свободу. Словно ракеты, они разлетелись во все стороны и стали громить класс. Многие обстреливали Локхарта чем попало, другие били стёкла, рвали книги и раскидывали бумагу. Через минуту половина класса залезла под столы, чтобы укрыться от маленьких фурий. Винс, Грег и Драко сбились в кучу у задней стены, где Винс накинул щит на всех троих.
Гилдерой засучил рукава, вынул палочку и произнёс:
– Пескипикси Пестерноми!
Ничего не случилось, если не считать того, что одна из пикси выхватила у него палочку и вышвырнула в окно. Ученики стали пробираться к выходу, в бегство пустился и Гилдерой. Почти у двери он поравнялся со мной, сказав на ходу:
– Давай, Гарри, убери их обратно в клетку, – и исчез за дверью.
Приказ есть приказ. Я извлёк волшебную палочку и стал прицельно поражать малявок посредством Петрифи Минима.
– Тед, собирай.
Нотт вылез из-за стола и стал складывать в клетку парализованные тельца, пока я защищал его от нападений остальных хулиганок. Минуты через три все пикси оказались упакованными обратно в клетку.
Вокруг царил разгром. Нет уж, Репаро пусть Локхарт делает, я за него наводить порядок не буду. В классе оставались только Драко с Грегом и Винсом, под его щитом, к которым за компанию залезли ещё и Блейз с Миллисент, Невилл Лонгботтом, которого пикси уронили с люстры еще в самом начале буйства, сейчас мешком валявшийся под окном, да Гермиона за первым столом, до последнего исполнительно пытавшаяся загнать пикси обратно.
Крэбб снял щит, и все прятавшиеся под ним разбрелись по классу собирать свои учебники. Лонгботтом под окном шевельнулся и слабо застонал. Побывав в эпицентре разгрома, Гермиона сидела в ступоре, вся осыпанная мусором и рваной бумагой – она не плакала, но неподвижно смотрела перед собой расширенными глазами. Она была аккуратисткой, разгром сам по себе усиливал её шок. Я привёл её в порядок с помощью Рефайно, помахал ладонью перед её глазами, чтобы она опомнилась, и стал накладывать Репаро на её школьные принадлежности, которые Тед собирал с пола.
От двери донёсся жёсткий голос Снейпа – кто-то, значит, сбегал за нашим деканом.
– Что здесь происходит?!
– Пикси набезобразничали, – раздался голос Миллисент.
Декан раздражённо оглядел класс, задержавшись взглядом на нас с Тедом и на валяющемся под окном Невилле.
– Крэбб, Гойл, – доставьте Лонгботтома в медпункт, – распорядился он, а сам достал палочку и стал убирать последствия игрищ разгулявшихся пикси. Винс с Грегом оглянулись на Малфоя. Тот утвердительно кивнул, парни поставили Невилла на ноги и потащили в медпункт.
– За помощь ученикам другого факультета – по пять баллов Поттеру, Нотту, Крэббу, Гойлу. И Малфою. – От Снейпа не укрылся молчаливый обмен сообщениями Драко со своими приближёнными. – Кто собрал пикси?
– Поттер с Ноттом, – откликнулась Миллисент.
– Обоим по десять баллов.
В дверях появились МакГонаголл с Гилдероем Локхартом. Потратив несколько секунд на оценку обстановки, Мак-кошка объявила, что остаток урока на сегодня отменяется. Мы вышли из кабинета ЗоТИ, а она присоединилась к Снейпу, трудившемуся над уборкой.
– О чём думал Дамблдор, когда нанимал этого придурка? – возмущался Драко, когда все мы шли по коридору. – Я отцу напишу, пусть он комиссию пришлёт.
– Малфой, профессор Локхарт просто хотел дать нам практиковаться, – запротестовала Гермиона. – Если ты читал его книги, ты должен знать, какой это талантливый и разносторонний колдун.
– Зачем мне читать, я и так вижу, что он ничего не умеет, – отрезал Малфой.
Я был солидарен с Малфоем и поддержал его:
– Грейнджер, я не читал книг Локхарта, но всё равно знаю, что сначала нужно научить, а потом давать практиковаться. Неужели ты не видишь, что он – самый обычный хвастун?
– Не обычный, а продвинутый, – поправил Тед.
– Он просто считает, что мы прочитали его книги и знаем, как справиться с пикси.
– Грейнджер, если это у него написано, почему ты не справилась?
– Я… – Гермиона замялась и продолжила с заметной растерянностью. – Там на самом деле не написано… Но, может, профессор думал, что мы проходили это в прошлом году, и хотел повторить с нами пройденное… Он с кем только не справлялся – и с вампирами, и с оборотнями, и даже с йети… может, пикси для него – такой пустяк, что он не придал им значения.
– Не знаю, что это за маг, которого может обезоружить пикси, – скептически произнёс Тед. – Какие оборотни, ему бы с мышами сладить…
– Тед, чем тебе не нравится профессор Локхарт? Он еще и одного урока у нас не провёл, – с нажимом сказала Гермиона.
– Ага, а уже сорвал…
Они остановились посреди коридора и сердито уставились друг на друга.
– Эй, вы еще поругайтесь! – сказал я, повернувшись к ним.
– Я не ругаюсь, просто она такое говорит…
– Я не ругаюсь, просто он такое говорит… – сказали они хором и сердито уставились уже на меня.
– Грейнджер, ты не только книги читай, а ещё и думай своей лохматой головёнкой, – издевательски сказал Малфой, остановившийся вместе со мной. – Этот урод ничего нам не объяснил, выпустил пикси, не смог загнать их обратно, бросил нас и убежал. Я уж не говорю об этом его дурацком опроснике. Если он после этого не придурок, то кто?
– И никакой он не урод!
– Мерлин… – Драко закатил глаза к небу. – Неужели все девчонки такие?
– Драко, не суди всех девчонок по гр… Грейнджер, – подала голос Миллисент.
– Леди и джентльмены, не хватало ещё, чтобы мы из-за Локхарта перессорились, – примирительно сказал я. – Не знаю, как у вас, а у меня найдутся дела получше.
– Дела получше… – на выразительной физиономии Малфоя отпечаталось уныние. – На метле тут не полетаешь, чучела не покрошишь, купаться – и то нельзя. Не учебники же читать… Поттер, а пошли на озеро? Грега с Винсом захватим – и пошли, место поищем.
Похоже, Драко тоже посетила идея найти место для тренировок, только искать он собирался не зал, а подходящую площадку снаружи.
– Пошли, – согласился я.
– Я к вам попозже присоединюсь, – сказал Тед, у которого еще не было возможности пообщаться с Гермионой в школе.
– Давай…
– А зачем вы туда? – шевельнулась в Гермионе гриффиндорская любознательность. В Слизерине такие вопросы были откровенно дурным тоном – если не говорят, то и не спрашивай.
– Зачем надо, – отрезал Драко.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:03 | Сообщение # 22 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 6 глава
На первой неделе мы втягивались в учебный ритм. До экзаменов было далеко, внеклассными занятиями никто не злоупотреблял. Мы с парнями нашли укромное место на дальнем берегу озера и каждый день ходили туда упражняться в стихийной магии, пока погода позволяла. Я навестил Филча, прихватив с собой коробку конфет, и по сложившейся традиции помог ему перетаскать мешки с овощами в кладовые – оказывается, я соскучился по старику и его чаю.
Каждое утро я готовился к вызову в директорский кабинет, минут по пятнадцать подновляя защиту Элузио. Но через день стало известно, что Дамблдор покинул школу по каким-то важным делам и до начала октября его не будет. После ужина я пошёл проведать, как там поживает моё прежнее вместилище.
Тома в комнате не было.
Напрашивались два варианта – либо Том был перенесён в другую комнату, либо он покинул школу по важным делам Дамблдора. Второе было вероятнее, поэтому я не стал разыскивать узника до возвращения директора. В голове у меня вертелись самые различные предположения, для чего Том понадобиться директору, но все они были слишком бредовыми, чтобы принять их за рабочие. Я посмотрел в своей книге-артефакте, где живёт Дамблдор – оказывается, его особняк находится по соседству с руинами родового поместья Поттеров. Откровенно говоря, такое соседство меня не обрадовало.
С миссис Норрис я договорился без проблем. Старая кошка вывела меня ночью из школы через подземный потайной ход, привела на кладбище и дождалась, когда я нарою могильной земли. Со Снейпом я договариваться не рискнул, а накинул плащ-невидимку и стащил из ассистентской одну из банок с упыриной костной мукой – после отбоя, разумеется. Удобрения должно было хватить до вызревания мандрагор, если подсыпать его раз в две недели, как говорилось в «Трактате об окультуренных волшебных растениях».
Изучать блокнот мне было некогда. Если в прошлом учебном году я много времени проводил один, в этом у меня не получалось уединяться. Мои друзья привыкли за лето, что мы всё время впятером, и считали естественным, что мы всегда и везде вместе. Особенно меня донимал Драко. Подвижный и непоседливый, он легко поддавался скуке, а когда Драко скучал, он становился вредным и надоедливым. Сам себя он развлекать не умел – вернее, умел, но мне его развлечения совсем не нравились – поэтому приходилось придумывать общий досуг на пятерых, лучше где-нибудь на воздухе. Усадить Драко за книги было невозможно, хотя он с удовольствием обсуждал всякие информативные темы, в том числе и учебные. И он взял за правило проводить время в моём обществе, потому что, по его словам, с остальными ему было ещё скучнее.
С Гермионой я тоже почти не общался. Нам удавалось перекидываться несколькими словами между занятиями, а после занятий наши пути не пересекались. Зато теперь с ней встречался Тед, и о событиях у грифов она рассказывала уже ему. Это ему она сообщила, из-за чего Рональд и близнецы Уизли прибыли в Хогвартс на машине – оказывается, накануне близнецы испытали на брате какое-то своё колдовское изобретение, после которого тот не смог пройти через барьер на платформу. И вместо того, чтобы дождаться родителей, они угнали машину отца, на которой прибыли на поезд. Если бы машину нашли, их отец мог бы полететь с работы, но вещдок как сквозь землю провалился, и Уизли-старший отделался только штрафом.
Но даже Драко не шёл ни в какое сравнение с младшей Уизли. Не знаю, что она вбила в свою пустую рыжую голову, но эта девчонка неотступно преследовала меня. В столовой она всегда дожидалась моего появления и глядела на меня, словно сластёна на торт, оставленный родителями без присмотра – и так всё время, пока я сидел за столом. Выражение «ест глазами» в её исполнении выглядело почти что буквальным. Было бы странным, если бы этого не заметила вся школа и если бы это обошлось без шуточек.
– Поттер, она ведь тебя съест, как мороженое, – говорил прямолинейный Винс, в очередной раз заметив, как рыжая-бесстыжая глазеет на меня.
– Но сначала обсосёт и оближет, – хихикал Драко. – Посмотри, у неё аж слюнки изо рта капают.
– Уж лучше грязнокровка, чем вот такое, – рассудительно говорил Грег. – Грязнокровки поддаются воспитанию, а этой уже ничто не поможет.
На друзей я не обижался, вполне их понимая, но мелкая Уизли нарушала даже моё беспримерное спокойствие. Когда я не видел её, я забывал о ней, но девчонка постоянно вертелась поблизости и раздражала меня, как заноза в заднице. Каждую перемену она с выпученными глазами попадалась мне навстречу и багровела так, как багровеют только рыжие, когда я натыкался на неё взглядом. А самое неприятное, что под её неустанным наблюдением ничего нельзя было сделать незаметно – ведь мало кому понравится жевать, когда тебе смотрят в рот, или открывать, скажем, дверь мужского туалета под пристальным взглядом в спину.
Мои слизеринские ровесницы забыли про Гермиону и переключились на младшую Уизли. Но если Гермиону защищало моё слово, эту девчонку не защищало ничто, и они при каждой возможности старались ужалить её побольнее. Мне тоже доставалось, в основном от Панси Паркинсон, которая взяла в привычку заявлять кому-нибудь в моём присутствии, что на Поттера у нас вешаются только самые отбросы. Меня её выпады нисколько не задевали и я не замечал её стараний. Панси это злило, ей очень хотелось вывести меня из себя.
– Гарри, а правда, что ты всё лето ходил в обносках Драко? – с милой улыбкой спросила она меня перед первыми воскресными посиделками, когда в гостиной собралось уже достаточно наших. Наверняка Драко похвастался – это на него похоже.
– Да я и сейчас в них хожу, – так же благодушно улыбнулся я в ответ.
– Ну и как тебе его обноски?
– Ты же знаешь, Панси, у Малфоев ничего плохого не бывает.
– Не понимаю тебя, Гарри, – выдала она ехидную усмешечку. – Я всегда считала, что ходить в чужих обносках позорно.
– Панси, это уже твои заморочки, – ответил я беспечным тоном. – Я сам выбираю, что мне позорно, а что нет.
Наши взгляды пересеклись, и девчонка не нашлась что ответить. Не знаю, что там Панси прочитала для себя, но с тех пор она больше не пыталась укусить меня такими пустяками, затаившись до удобного случая. Настоящая слизеринская змея…
Панси, как и Драко, жила в отдельной комнате, тогда как Дафна и Миллисент поселились вместе. В нашем общежитии были одно-, двух- и трёхместные комнаты, причём в большом выборе, потому что заселена была от силы половина общежития. Одна из новеньких тоже поселилась отдельно, а остальных – трёх девочек и трёх мальчиков – Морис заселил в две трёхместные комнаты. Близнецы Гленн – Рейнар и Филис – только ночевали отдельно, а днём по-прежнему не расставались друг с другом. Девчонка из одноместной комнаты, Диана Гросмонт, держалась особняком. Высокая, астеничного сложения, с еще не начавшей оформляться фигурой из тех, где категорически не за что подержаться в ближайшие десять лет, она напоминала тощую невзрачную жердь. Хотя в её бледном удлинённом лице с небольшим бесцветным ртом и внимательными серыми глазами, посаженными чуть наискось, безусловно, что-то было.
Оставшиеся две первокурсницы, Гвенда Карсон и Уитни Грант, с первого дня стали ходить парочкой. Обе миленькие и женственные, обе шатенки разного оттенка, они быстро почувствовали себя как дома и живо вникали в школьную обстановку. Двое парней-первокурсников тоже держались вместе, не столько по приязни, сколько потому, что у них не было особого выбора – слишком разными они были. Беннет Бойд, младший брат третьекурсника Уолтера Бойда, был красавчиком с тёмно-каштановыми, чуть вьющимися волосами до плеч, и спеси в нём было на полтора Малфоя. Дональд Флетчер был лохматым, светло-русым, с широким резко вырубленным скуластым лицом и запавшими щеками.
В течение второй недели учёбы на всех факультетах проходил отбор в квидичные команды. Нам для этого выделили по два часа в течение трёх дней. Капитаном команды у нас был Маркус Флинт, он же и проводил отбор, на который собрались все желающие. Их оказалось человек пятнадцать, как раз две команды, которые Маркус выпустил на поле, чтобы посмотреть, как они противостоят друг другу. Прежнюю команду он разделил пополам и добавил к ним кандидатов. Ловцом с одной стороны был Теренс Хиггс, с другой – Драко Малфой.
Маркус был сразу и судьёй, и выбраковщиком. Обнаружив слабого игрока, он останавливал игру, убирал его с поля и выпускал вместо него другого кандидата. Довольно скоро он пришёл к выводу, что прежний ловец заметно уступает Драко.
На воскресном собрании Драко был зачислен в команду ловцом. Счастливый донельзя, он принял наши поздравления и побежал отсылать сову отцу. А в понедельник к нам в общежитие прибыл лорд Малфой и преподнёс факультетской команде комплект спортивных мётел новейшей модели «Нимбус 2001». Это был щедрый подарок, и престиж семьи Малфоев поднялся на Слизерине до небес. Игроки ликовали, Драко ходил задрав нос.
Все мы были довольны жизнью, только Тед в последние дни выглядел поскучневшим. Он не был склонен к яркому выражению эмоций, поэтому лёгкая полуулыбочка свидетельствовала об его полном благополучии, а хмурая складочка между бровей говорила о том, что на душе у него погано. Я понимал, что сам он ничего не скажет, но спросить его, пожалуй, не помешало бы.
– Тед, – позвал я, когда мы улеглись спать. – Не нравится мне, какой ты унылый.
– Это так заметно?
– Не очень, только если приглядеться.
– Хорошо.
– Помощь нужна? – затянувшееся молчание в ответ. – Тед?
– Если только посоветоваться. Гарри, ты что-нибудь в девчонках понимаешь?
– Ну… в какой-то степени…
– Вот скажи, как бы ты объяснил… Грейнджер, что профессор Локхарт – хвастун, невежда и позёр?
– Она этого еще не поняла?
– Хуже. У неё к нему… неправильный интерес. Ведь он же профессор, так?
– По воле случая – пока да.
Нотт возмущенно фыркнул, точь в точь как Гермиона. У неё, что ли, научился?
– Этот случай называется Дамблдором. Как такого, как Локхарт, вообще можно подпускать к преподаванию?
– Если бы меня спросили, я бы не подпустил. Но кто меня спрашивал…
– Вот-вот, и меня тоже, – голос Теда взбодрился, критика преподавательских способностей профессора Локхарта шла парню на пользу. – А Грейнджер до сих пор от него в восторге. Она не расстаётся с этой его дурацкой книжкой про вампиров, а на уроках слушает его, словно он сам Мерлин. И ладно бы только слушала – она на него ещё и смотрит. Совсем неправильно смотрит.
Гермиона на ЗоТИ сидела за первым столом спиной к нам, поэтому я был без понятия, как она смотрит на Гилдероя. Но если Тед что-то углядел и это ему не понравилось, у меня не было никаких оснований не доверять ему. Тед – надёжный парень и не увидит ничего такого там, где этого нет.
– Ты что-нибудь пытался ей объяснять?
– Сколько раз… Но она только злится. Запилила меня, что я необщительный и что даже улыбаться не умею. Гарри, я правда такой?
– Нет, конечно, Тед. Как по мне, ты замечательно улыбаешься, – а ведь я давненько не видел его улыбки. С того самого первого урока ЗоТИ. – Совсем не обязательно скалить зубы так, что аж гланды видно.
– Точно, Поттер, хоть ты меня поддержал. Ты знаешь, что она мне вчера сказала? Что я завидую Гилдерою. Нет, ты представляешь – я! Гилдерою!
Я не представлял. До сих пор я считал, что Гермиона – умная девчонка. Но если она про вампиров зачитывается, не исключено, что я переоценил её.
– Тед, боюсь тебя огорчить, но если девчонка неправильно смотрит на Гилдероя, это неправильная девчонка. А если она неправильно смотрит на Гилдероя, когда у неё есть возможность смотреть на тебя, это совсем неправильная девчонка.
– И что же делать?
– Искать правильную девчонку, если ты об этом.
– Если строго судить, правильных девчонок не бывает, – ответил Тед после некоторого размышления.
– Значит, соглашайся на ту, какая есть. Или ищи не такую неправильную, если эта совсем неправильная.
– Но это же Герми!
– Тогда жди, может, она одумается. И не ругай ей Гилдероя, она из упрямства будет защищать его. Делай вид, что его нет.
– Сделаешь тут, когда она мне все уши про него прожужжала…
– Тогда отстань от неё на время – может, она мозги включит.
– А если не включит?
– Тед! В твоих же интересах узнать как можно раньше, что они у неё не включаются.
С его кровати раздалось хмыкание, уже похожее на реакцию нормального Теда.
– Придётся попробовать.
Как оказалось, в Гриффиндоре к Гермионе привыкли и относились ровно. Браун и Патил делились с ней сплетнями, младшие Уизли перестали оскорбляться её начитанностью, Томас Дин, глядя на них, тоже. Лонгботтом с самого начала дружил с ней, хотя она так не считала, а теперь вдобавок был уверен, что это её вмешательство спасло его от цербера. На факультете появились первокурсники, которых она могла вволю воспитывать и одёргивать. Круг знакомств Гермионы расширился, и она уже не нуждалась в нас с Ноттом.
Все это я узнал, когда мы втроём встретились в библиотеке за написанием первого в этом году обзора. Гермиона излучала уверенность и оптимизм, рассказывая нам о себе и о гриффиндорских делах – вернее, мне, потому что они с Тедом дулись друг на друга. Когда мы уходили из библиотеки, она попрощалась только со мной, словно Нотта не существовало в природе.
– Теперь видишь? – вздохнул Тед, когда мы вернулись в гостиную. Здесь нас дожидались Драко, Винс и Грег, которые сразу же любовно выхватили у нас обзоры и заспорили, кто у кого будет списывать.
– Грейнджер чувствует себя только что прижившейся у грифов и рада этому, – сказал я. – Надеюсь, это у неё пройдёт, когда она привыкнет. А насчёт Гилдероя… по-моему, таких неправильных девчонок в школе не меньше трёх десятков. Только наши слизеринки устояли.
Я заметил неподалёку на диване ту самую первокурсницу, которая держалась особняком. Как её… точно, Диану Гросмонт. Девчонка читала там книжку, но сейчас, похоже, прислушивалась к нашему разговору. Если мне не изменяет память, она и в предыдущие дни просиживала тут на диване с книгами.
– Слизеринки видят этого Гилдероя насквозь – ну почему не все девчонки такие же умные, как они? – грустно проворчал Тед. – Поттер, ты куда? Посиди тут, а то тошно. Нет, ты видел, что она со мной не разговаривает? Это еще с того раза.
– Тед, брось... Гилдерой себя еще покажет, и тогда даже самая распоследняя дура поймёт, что он только языком возить умеет. Впереди целый год, ты просто жди, и всё образуется.
Я скорее интуицией, чем боковым зрением, ощутил скользнувший по нам взгляд первокурсницы. Девчонка наверняка нас подслушивала. Впрочем, отношения Нотта с Грейнджер ни для кого в Слизерине не были секретом.
Тед вздохнул, откинулся на диванную подушку в углу между спинкой и подлокотником дивана, закинул руку за голову и расслабленно улыбнулся.
– Придумай что-нибудь, Поттер. Чтобы было чем себя занять…
– Сейчас ребята обзоры спишут, и пойдём на озеро. Наконфигурируем Гилдероев и раскатаем в блин по песочку.
– Поттер, ты гений! – Тед легонько рассмеялся. – Самое то, что доктор прописал.
Первым списал Малфой и уселся к нам на диван.
– Маркус мне книжку дал, какой у меня еще не было – «Стандартные ситуации погони за снитчем», – похвастался он. – Там больше тысячи вариантов оптимальных траекторий в различных ситуациях. На завтрашней тренировке будем отрабатывать.
– Драко, ты так и книжки читать научишься, – подколол его Тед.
– Про квиддич я всегда читал… ах ты, вредина!
– Нет, правда, ты кроме как про квиддич что-нибудь читаешь?
– А зачем, когда у меня вы с Поттером есть? Кто-нибудь из вас, да расскажет.
– Иждивенец.
– Не-а. Малфой.
Вскоре и Грег с Винсом закончили то, что они называли подготовкой письменного внеклассного задания. Румяный, довольный Винс помахал нам свитком с обзором:
– Пошли, что ли?
Погода была свежая, поэтому мы накинули поверх мантий плащи такого же чёрного цвета. От Слизерина был отдельный выход из здания школы, благодаря чему мелкая Уизли не знала о наших прогулках на озеро и не могла выследить нас. Хоть что-то хорошее, но всё равно с девчонкой надо было разбираться, или она мне житья не даст.
Когда мы вышли на берег озера, Грег, в чью обязанность входило следить, чтобы за нами никто не увязался, вдруг сказал:
– За нами идут.
Мы развернулись и остановились. Как шли, группой: я с Малфоем – посередине, слева от меня Тед, справа от Малфоя – Винс с Грегом. Ходить именно в таком порядке давно вошло у нас в привычку. Вдогонку за нами спешила девчоночья фигурка, и я успел содрогнуться от мысли, что наши прогулки всё-таки раскрыла младшая Уизли, но затем заметил, что эта девчонка выше ростом.
Диана Гросмонт – а это была именно она – остановилась шагах в десяти от нас. Здесь, на берегу озера, нечто нерядовое, едва заметно проскальзывавшее в ней прежде, как-то вдруг резко выступило на первый план. Она стояла и смотрела на нас, словно брошенная принцесса, одновременно и робея, и пребывая в уверенности, что её не оставят. А мы смотрели на неё.
– Чего тебе? – недовольно спросил её Малфой.
– Драко, это леди, – предупреждающе сказал я.
Услышав нас, Диана подошла ближе, пока не оказалась в трёх шагах от нас.
– Я… пойду с вами… – она вглядывалась в нас и говорила медленно, почти беззвучно, хотя и не шёпотом, тщательно подыскивая необходимые слова и интонацию, которые обеспечат ей пропуск. – Я… клянусь…
– Не надо, – прервал я девчонку, пока она не успела ничем поклясться. – Леди не выдаст нас, джентльмены. Диана, ты знаешь, куда мы идём?
– Неважно. Я с вами.
Мы с Драко переглянулись.
– Что ж, Поттер, ты решил, – сказал он.
Мы с ним расступились на пару шагов, я кивнул девчонке на место между нами. Наша компания развернулась и пошла дальше, уже с Дианой в центре. Шли мы молча, слишком уж было неожиданным случившееся. У Дианы были бледно-русые волосы до плеч, густые и мягкие, с двумя завивающимися прядками вдоль висков. Она шла между мной и Драко, высоко неся пушистую голову, и так естественно, словно здесь было её обычное место. Так, в молчании, мы дошли до ложбины, где привыкли тренироваться.
Нужно было как-то разряжать обстановку, и я объявил:
– Леди, джентльмены, мы прибыли! А теперь – все расслабились, – я перевёл взгляд на девчонку. – Диана, мы здесь упражняемся в стихийной магии. У тебя какая палочка?
– Берёза и перо розового фламинго.
– Значит, воздушница и лекарь. Подожди пока, я сегодня кое-что Нотту обещал. Ребята, вы тоже подождите, сначала Тед повоюет.
Я вынул палочку и сконфигурировал из песка мишени. Сегодня я создал их не в виде обычных чучел, а в виде Гилдероев на палочке, в попугайском костюме, с растрёпанными желтыми лохмами и идиотским выражением лица. Получилось так забавно, что даже самому понравилось. Винс и Грег хохотали, Драко чуть ли не икал со смеха, Тед предвкушающе ухмылялся.
– Давай, Тед, вали эту гилдеройскую армию!
Нотт был хорош. В считанные секунды он разнёс молниями проклятых гилдероев. Я восстановил их, и они были уничтожены по новой. Мы повторили веселуху несколько раз, и Тед, улыбаясь, поднял руки вверх в знак того, что ему достаточно.
– Гарри, что же ты этого прежде не придумал! – в восторге восклицал Драко. – Ведь мы не только гилдероев крушить можем, но и Уизли, и Дина и даже самого Дамблдора! Слушай, поставь мне пару дамблдоров, я жахну!
Я выставил ему пяток дамблдоров, и Драко от души разнёс их. Стоящая рядом со мной Диана улыбалась, как королева на представлении.
– Всё, сами кого хотите конфигурируйте. Тед, иди сюда!
По физиономии Нотта было видно, что он в отличнейшем настроении.
– Что такое? – спросил он, подойдя.
– Диана у нас, как и ты, воздушница, научи её чему-нибудь несложному и полезному. А я пойду тоже пару дамблдоров грохну.
Полчаса спустя я вспомнил о Теде и порученной ему девчонке. Они с Дианой стояли лицом к лицу, он держал её за руку с палочкой и поправлял постановку её кисти. Диана тщательно повторяла движение за ним, от усердия она раскраснелась, её невзрачное лицо засияло изнутри, делая её почти хорошенькой. Тед что-то разъяснял ей, жестикулируя свободной рукой и взблёскивая мгновенной улыбкой.
– Ну как у вас дела? – спросил я, подходя.
Оба глянули на меня одновременно и одинаково, потом друг на друга, потом снова на меня.
– Диана очень способная, она мгновенно обучается, – с лучезарной улыбкой сообщил Тед. Я и не знал, что он умеет улыбаться так. Лицо девчонки просияло от его похвалы.
– Замечательно. Раз так, Диана, если ты захочешь продолжать занятия стихийной магией, за помощью обращайся к Нотту. Малфой у нас тоже воздушник, но что-то я сомневаюсь, что у него есть педагогические задатки. Мы ходим сюда почти каждый день. Специально звать и ждать тебя мы не будем, но если ты увидишь, что мы собираемся, можешь присоединяться.
Ещё через полчаса сожжения дамблдоров я снова вспомнил про Диану. С непривычки она наверняка утомилась, ей на сегодня было достаточно. Тед всё еще обучал её, сквозь оживление девчонки явственно просвечивала усталость.
– Тед!
Оба едва заметно вздрогнули от моего слишком резкого голоса и уставились на меня.
– Да?
– Ты уморишь свою ученицу. Разве ты не видишь, что она устала?
На его лице отразились разом испуг, смущение и вина.
– Но я нисколько не устала, – запротестовала Диана.
– Тебе нравится колдовать, поэтому ты неточно оцениваешь своё состояние. Не уверен, что тебе будет легко дойти до школы. Тебе ведь уже зябнется?
– Не так чтобы… – она поёжилась.
– Ясно, – не хватало ещё, чтобы девчонка упала в обморок на обратном пути. Я трансфигурировал песок в скамейку и расстелил на ней свой плащ. – Тед, позаботься о леди.
Нужно было дозваться отсюда до хогвартского домовика. Трансфигурировав перед скамейкой невысокий стол, я постучал по нему и сосредоточился на вызове. Отклик пришёл, хотя и слабый.
– Крепкий сладкий чай на шестерых, – стал я делать заказ.
– И воздушных бомбочек, – подсказал Тед.
– И много воздушных бомбочек, – я не сомневался, что один Винс сейчас их целую гору съест.
Тед усадил Диану на скамью, закутал в свой плащ и подал ей чашку горячего чая с накрытого домовичкой стола. Парни один за другим подходили и усаживались вокруг стола прямо на песок, не утруждая себя конфигурацией.
– Поттер, какой мажордом в тебе пропадает! – в который раз поддел меня Драко, уплетая бомбочки. – Неужели после школы ты не пойдёшь ко мне работать, я этого не переживу!
– Обломись, Малфой, у тебя Добби есть.
– Поттер, не напоминай! Это не домовик, это проклятье всего рода Малфоев!
Добби мы все знали, поэтому хохот был дружным. Его не знала только Диана, но она видела, что всем хорошо и весело, и тоже улыбалась.
Мы допили чай, устранили все следы нашей тренировки и не спеша отправились домой, обсуждая по пути, кто сколько уложил гилдероев и дамблдоров. Тед всю дорогу увлечённо рассказывал Диане о тонкостях воздушной магии, бережно поддерживая её под локоток. Девчонка вписалась в нашу дружную мужскую компанию гораздо легче, чем та же Гермиона.
От хандры Нотта не осталось и следа. Массовое уничтожение гилдероев пошло ему на пользу, и на его лицо вернулась легкая полуулыбочка, свидетельствовавшая о его полном довольстве жизнью.
– Тед, – окликнул я его, когда мы укладывались спать.
– Что?
– Ты бабник.
– Ага.
– Ты дурак.
– Уже нет.
– Спокойной ночи.
– И тебе тоже.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:03 | Сообщение # 23 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 7 глава
День рождения Гермионы пришёлся на субботу. Подарки для неё мы с Ноттом купили еще в последние дни лета, незадолго до отъезда в школу. Лучшим подарком для нашей умницы были книги, поэтому мы купили ей по книге и по коробке со сладостями. Думали, что это будет нашим маленьким праздником на троих, но Гермиона всё еще не разговаривала с Тедом, дожидаясь, что он начнёт мириться первым. Сплетни слизеринского общежития никогда не просачивались наружу, и она не знала, что в последние два дня Тед очень занят обучением Дианы.
– У Грейнджер завтра день рождения, – сказал я ему накануне перед сном.
Нотт посмотрел на меня так, словно я обязан найти ему хоть какой-то выход из положения.
– Вручишь ей свой подарок, и она тебя простит, – продолжил я.
– А оно мне надо? – неловкость во взгляде Теда перекрывалась решимостью. – Пусть сердится, я не против. Гарри, сам подумай – Грейнджер тащится от Гилдероя. Я у неё виноват тем, что пытаюсь вразумить её, и ещё тем, что я на него не похож. Гарри, ну зачем ей я, когда вон он живьём расхаживает! И, главное, зачем это мне?
– Может, ты еще не делал ничего такого, из-за чего нельзя притвориться, что это было исключительно по-дружески? – предположил я, зная его деликатность с девчонками. – Что звал по имени – у маглорожденных это ни о чём не говорит. Допустим, ты просто хотел сделать ей приятное…
Нотт просиял.
– Точно, Поттер! Я тебе уже говорил, что ты гений?
После завтрака мы взяли подарки и пошли искать Гермиону. Её нигде не было, и мы в конце концов узнали от попавшегося навстречу Колина Криви, что сейчас её поздравляют с днём рождения в гриффиндорском общежитии.
– А давай пошлём ей подарки с совами? – обрадовался Тед. – Сколько можно круги по школе нарезать…
Из совятни мы вернулись в общежитие. В гостиной, как обычно, сидела Диана с книжкой. Тед сел рядом с ней на диван, негромко спросил её о чём-то, кивнув на книжку, девчонка ответила. О чём они разговаривали, я подслушивать не стал, зато нельзя было не заметить, как говорили их взгляды. Что-то я не припомню, чтобы Тед так смотрел на свеженькую ясноглазую Гермиону, как на эту тощую бледную жердь бесполой внешности. Но девчонка оказалась умной, она точно подгадала момент, когда попасться ему на глаза. Приворотом она не пользовалась, я проверял, значит, мой друг клюнул на её незаурядность, романтик мерлинов… Впрочем, судя по тому, как она на него смотрела, я мог быть за него спокоен. Эта ни на каких Гилдероев не поведётся.
Драко ушёл на тренировку, Винс и Грег пошли вместе с ним. Это что же, получается, что у меня наконец нашлось время на личные дела?
В спальне я достал из своего сундучка блокнот Тома Риддла. Пока он лежал в сундучке, я никак его не ощущал, потому что заклинания на сундучке скрывали содержимое, но, вынув блокнот, я сразу же ощутил связь между ним и собой. Артефакт следовало замаскировать, чтобы его не заметил кто-нибудь из преподавателей. Кое-какие щиты я уже изучил за лето, но все они были боевыми, а мне был нужен маскирующий.
Я положил блокнот в папку, с которой мы ходили на занятия, добавил туда перо, несколько листов пергамента, и пошёл в библиотеку. Там я взял пособие по щитам и стал выбирать подходящий. Кроме меня, в библиотеке никого не было, даже Гермионы, но минут через пять дверь в библиотеку отворилась, и в зал вошла младшая Уизли с сильно потрёпанной папкой под мышкой. Похоже, рыжая надоеда опять выследила меня и надумала позаниматься в библиотеке одновременно со мной. Она взяла у мадам Пинс какую-то книгу, села так, чтобы оказаться лицом ко мне, и стала писать обзор.
Я пересел спиной к девчонке и вскоре забыл про неё. Библиотекарша ушла за полки, где она обычно что-нибудь читала, а я стал изучать маскирующие щиты, с помощью палочки пробуя их на блокноте. Наконец мне попался щит, полностью скрывший артефактную природу блокнота, в том числе и его связь со мной, но не мешавший работать с ним как с артефактом. Мне хотелось замаскировать сам артефакт и оставить связь, но таких щитов я в пособии не нашёл. Пришлось поставить хотя бы этот.
Теперь мне предстояло разобраться с блокнотом. Я раскрыл его и полистал желтоватые потёртые страницы. Его можно было читать – но читать в нём было нечего, кроме подписи владельца. По словам Малфоя-старшего, общеизвестные проявители тайнописи на него не действовали, значит, нужно было искать малоизвестные проявители или вообще иные способы чтения. Ещё в нём можно было писать – но, как утверждал тот же Малфой, чернила вскоре исчезали со страниц. А раз так, я ничем не рискую, если напишу в нём что-нибудь.
Я взял перо и, задумавшись на мгновение, вывел в блокноте «Том Риддл». Вполне подходящие к случаю слова, если писать совсем нечего.
И вдруг – сюрприз! – под моей надписью стала появляться ещё одна.
«Я здесь. Ты кто?»
Довольно долго я созерцал проявившуюся строчку. Сначала я осознавал, что мне кто-то отвечает. Затем – что он считает себя Томом Риддлом. Затем – что я наверняка могу пообщаться с ним через блокнот. И наконец – как мне ему представиться.
Учитывая, что между мной и артефактом имеется связь, лучше отвечать честно.
«Я тоже Том Риддл», – написал я.
«Я опознал тебя, но всё-таки спросил, потому что ты странно себя ведёшь. Я почувствовал, что ты не знаешь, как ко мне обратиться, и подсказал тебе.»
«Ты это можешь?»
«Я могу внушать мысли тем, кто держит блокнот в руках, и накладывать на них Империо. Еще я могу забирать магическую энергию у людей, накапливать её и использовать для защиты артефакта. Когда мы с тобой общались в прошлый раз, мы договорились, что если человек – твой подчинённый, я его не истощаю. На твоих подчинённых есть твои метки, их видно на магическом плане.»
«А если метки нет?»
«Заставлю его вернуть блокнот. Возможно, сначала как-то ещё с ним развлекусь, всё-таки моё нынешнее существование скучновато. Общаться с ним я буду за счёт его магической энергии, а не своей. Я, кстати, не понимаю, почему ты меня об этом спрашиваешь.»
«У меня обширное повреждение памяти.»
«Как тебя угораздило?»
«В том-то и дело, что не помню. Об этом я и хочу поговорить.»
«Говори.»
Разговор, похоже, предстоял долгий. Я огляделся – рыжая писала свой отчёт, кроме неё, в библиотеке появились ещё две девчонки с Равенкло.
«Здесь неподходящее место для серьёзного разговора», – написал я.
«Понял, ищи другое.»
«Щит тебе не повредит?»
«Нет.»
«Мне снимать щит, когда я обращаюсь к тебе?»
«Не обязательно.»
«Тогда я попозже тебе напишу.»
«Давай.»
Я восстановил щит и убрал блокнот в папку. Возвращаясь в общежитие, я вспоминал, где можно пообщаться с артефактом и не быть случайно застигнутым. В нашей спальне было нельзя, туда в любую минуту мог войти Тед. Я ему доверяю, но он не владеет окклюменцией и поэтому не должен знать о блокноте. В библиотеку пока заходит мало учеников, но все равно они помешают сосредоточиться и могут заметить лишнее. Если где-нибудь в общих гостиных – малопосещаемых комнатах, потому что ученики предпочитают сидеть по общежитиям – но и туда может забежать на свидание парочка старшекурсников. Наконец мне вспомнилась куча пустых хозяйственных помещений, которые я видел в прошлом году неподалёку от кухни. Если забраться в одно из них и запереться на Коллопортус, вряд ли меня кто-нибудь потревожит.
Я занёс блокнот в общежитие и пошёл на обед, а затем мы всей компанией отправились на озеро и пробыли там допоздна. Тед не забывал пригласить Диану, и теперь она ходила на озеро с нами. После ужина я прихватил с собой плащ-невидимку, надел его в туалете, накидал на себя скрывающих заклинаний и отправился в одну из хозяйственных каморок.
«Том Риддл», – написал я в блокноте, устроившись в каморке поудобнее.
«Я здесь», – пришёл отзыв.
«Меня долго не было?»
«Я не чувствую хода времени. Если блокнот никто не держит в руках, я нахожусь в состоянии сна без сновидений. Что у тебя случилось?»
«Я не помню ничего о своём прошлом. Мне потребовалось полтора года, чтобы узнать хоть что-то о себе. Этот блокнот мне дал Малфой – знаешь такого?»
«Абраксас?»
«Нет, Люциус, его сын. Он хранил у себя этот блокнот до того, как отдать мне.»
«Выходит, это Люциус пытался что-то сделать с блокнотом – но я убедил его, что этот артефакт лучше не трогать. А до него кто был?»
«Люциус утверждает, что прежде этот блокнот был у Беллатрикс Лестрейндж, хотя кто его знает.»
«Кто это такая?»
«Ты и её не знаешь? Она – твоё наиболее доверенное лицо.»
«Не моё, а твоё. Я – это ты на семнадцатом году жизни. Что у тебя было позже, я плохо представляю. Ты мне почти ничего не сообщал.»
«Объяснись. Как это понимать – на семнадцатом году жизни?»
«Ты совсем не помнишь свои школьные годы? И Дамблдора? И то, как создавал блокнот?»
«Для меня это новости. Расскажи об этом.»
«Как тебе лучше – словами или скинуть память? Если память, то сними с меня щит.»
Насчёт скидывания памяти я засомневался. Насколько мне было известно из ментальной магии, чужие воспоминания пойдут подряд, и еще вопрос, как они лягут на мою собственную память.»
«Давай пока словами, самое главное.»
«Ты знаешь Альбуса Дамблдора?»
«Он сейчас директор в Хогвартсе.»
«У тебя не осталось никаких воспоминаний о нём?»
«Нет. На уровне интуиции я ощущаю, что его нужно опасаться, и догадываюсь, что он – врождённый легилимент.»
«Повезло тебе. Век бы его не помнил. Он – мой преподаватель трансфигурации и подонок еще тот. Ментальной магии меня, а значит, и тебя, научил он – в своих интересах, потому что ему есть что скрывать, а я кое-что из этого знаю. Этот блокнот был создан с его помощью. Как это сделать, он узнал у своего друга Слагхорна, профессора зельеварения. Меня он заставил участвовать в этом, потому что ему был нужен кто-нибудь для опытов, а я ему подходил. Так получилось, что по моей вине девчонка погибла, случайно. Дамблдор меня отмазал, подставив вместо меня Хагрида, которого он давно хотел выгнать из школы. Теперь Хагрид без палочки, а я завишу от Дамблдора и вынужден подчиняться ему, а то он меня сдаст. Я приютский, мне просто деваться больше некуда.»
«Дамблдор хотел выгнать Хагрида?!»
«Да, он считал, что ему нельзя давать в руки палочку.»
«Откровенно говоря, и я так считаю.»
«И я тоже. Жалко, что ты не помнишь, как Дамблдор ухватился за эту возможность. Я ведь хотел прийти к директору с повинной – и надо было прийти. Но если ты знаешь Дамблдора, то наверняка знаешь, каким добрым дяденькой он бывает. Он мне тогда сказал, что я очень талантливый парень и что признание испортит мою будущность, а Хагриду в школе всё равно делать нечего. Ну я уши по ветру и распустил...»
«А Хагрид до сих пор Дамблдору предан как собака за то, что тот его хотя бы при Хогвартсе оставил.»
«Дамблдор это умеет. Обдерёт догола, руки-ноги поотрывает, а затем всё вывернет так, что ты еще за это будешь ему благодарен. Ты сейчас от него сильно зависишь?»
«Не настолько, как ты. И надеюсь переиграть его, а для этого мне нужно кое с чем разобраться, в том числе и с блокнотом. Расскажи, для чего блокнот был создан и что он из себя представляет?»
«Это копия твоей памяти на момент создания и осколок твоей души. Такой артефакт называется хоркруксом и служит для восстановления после смерти. Дамблдор хочет сделать для себя хоркрукс, поэтому он поставил опыт на мне. Он считал, что убийство раскалывает душу и что оно необходимо для создания хоркрукса, поэтому торопил меня с ритуалом, но во время ритуала я обнаружил, что убийство не раскалывает душу – во всяком случае, непреднамеренное. Это очень осложнило ход ритуала, хотя в конце концов оказалось, что осколок души можно отколоть силой мага, проводящего ритуал. Дамблдор очень сильный маг, он с этим справился. Это последнее, что я помню как Том Риддл.»
Вот, значит, почему этот блокнот был таким ценным – он предназначался, чтобы вернуть Тома Риддла к жизни, если тот умрёт.
«Такого осколка достаточно, чтобы возродить полноценную душу? И в каком виде возрождается личность после гибели мага?»
«Хоркрукс сам по себе не может возродить полноценную душу – это как бы якорь души умершего. Благодаря ему погибший маг в бестелесном виде остаётся в материальном мире и может вернуть себе тело. Для этого он вселяется в какого-либо человека, подчиняет его и заставляет провести ритуал по восстановлению своего тела. Можно также вытеснить прежнюю душу и остаться в подчинённом теле, но у тех, чья душа легко вытесняется, обычно и тело никудышное. Если хоркрукс разрушить, его содержимое объединяется с душой мага, от которой оно было отделено, хотя с помощью некоторых артефактов его можно уничтожить вместе с содержимым. Чтобы маг сохранил свою личность с полноценной душой, нельзя создавать больше одного хоркрукса, так как после отделения осколка души для её восстановления требуются десятилетия. Видимо, имеется критический минимум, после которого нельзя восстановить душу, но чтобы это проверить, нужно создать несколько хоркруксов.»
«Если ты – только осколок души, как ты можешь думать и разговаривать?»
«Я не осколок души. Со мной был проведён усложнённый ритуал, чтобы я мог рассказать о ходе опыта, а для общения со мной был взят блокнот в качестве носителя хоркрукса. До начала ритуала создания хоркрукса была сделана полная копия моей личности, поэтому с тобой я разговариваю как призрак, заточённый в блокнот, а осколок души сам по себе и не относится к тому, что я могу думать и разговаривать. После опыта меня расспрашивали вы оба – ты и Дамблдор.»
Сведения от Тома, хотя и были шокирующе новыми, довольно-таки легко уложились в моей голове. Но поразмыслить было над чем, поскольку блокнот был создан в 1942-м году, а я, по всей видимости, был продуктом 1980-го года. С тех пор много воды утекло…
«Почему ты молчишь?» – появилась строка в блокноте.
«Обдумываю то, что ты сказал. А разве ты сейчас не спишь?»
«Пока я у тебя в руках, я бодрствую и могу думать. Дамблдор начал изучать хоркруксы недавно, но кое-что я уже знаю. Могу и подсказать что-нибудь. Ты говоришь, у тебя потеря памяти – это не из-за болезни или возраста?»
«Видимо, из-за травмы. Что касается возраста, моему телу сейчас двенадцать лет. В десять лет я сильно разбил голову, очнулся в больнице и с тех пор осознаю себя как личность. Сам я ощущаю себя взрослым.»
«Очень интересно. Расскажи подробнее.»
«Когда я очнулся, я осознавал себя как взрослую личность без малейших сведений о себе – примерно как в первое мгновение пробуждения, когда сознание уже включилось, а мозги еще не заработали. У меня были воспоминания ребёнка, которому принадлежало тело, но я знал, что эти воспоминания не мои. Никаких собственных воспоминаний о прежней жизни у меня не было и до сих пор нет. Зато есть знания, причём неплохие. Они становятся доступными только после того, как я сталкиваюсь с ситуацией, в которой они применяются. Пока этого не случилось, я не знаю, есть они у меня или нет. Сейчас я предполагаю, что в голову ребёнка я попал, когда ему было полтора года. Если тебе что-то говорит имя Вольдеморт, этот маг тогда оставил на лбу ребёнка неисчезающий шрам.»
Где-то с минуту ответа не было, словно заключённый в блокноте Том и вправду размышлял. Затем появился ответ:
«Да, я еще на втором курсе придумал себе это прозвище. С какой дури я мог устроить такое с ребёнком, я не представляю – это было бы смертельно опасно в первую очередь для меня. Хоркрукс нельзя помещать в разумное существо, особенно в голову, потому что туда может отделиться главная часть души. Если это произошло, маг перестаёт быть самостоятельной личностью. Знания и навыки откладываются в главной части души, а память о событиях – в её других частицах, отсюда следует, что с тобой так и получилось. Судя по твоим словам, ты – пробуждённый хоркрукс прежнего Тома Риддла, созданный из ядра его души. Наверное, после травмы ребёнок долго был без сознания, а ты пробудился и занял его место, потому что телу грозила гибель. Фактически, Том Риддл – это теперь ты, даже если его тело еще живое.»
«Оно живое, я в прошлом году обнаружил его в Хогвартсе. Дамблдор сохраняет его.»
«Педик чёртов!!! Или я там старый?»
«Я бы дал лет сорок. И я понимаю, о чём ты.»
«Прискорбно. Какие у тебя с Дамблдором общие дела?»
«Я учусь в его школе, он мой опекун.»
«И больше ничего?»
«Нет.»
«Завидую. Держись от него подальше, или он выпьет тебя досуха, как паук муху. Он говорит, что делает всё ради высшего блага, но умалчивает, что высшее благо – это его благо.»
«Догадываюсь. Давай прервёмся, а то у меня в голове каша и я уже не соображаю, о чём спрашивать. Мне нужно обдумать, что ты мне рассказал.»
«Давай. Пока.»
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:05 | Сообщение # 24 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 8 глава
К понедельнику нужно было написать отчёт по зельеварению, поэтому мы с Ноттом после завтрака пошли в библиотеку. Чуть позже туда пришла Гермиона и сразу же подсела к нам.
– Спасибо, ребята, за подарки, я очень тронута, – сказала она. – Вчера я искала вас, чтобы поблагодарить, но не нашла.
– Извини, что мы не вручили их лично. Вчера мы целый час разыскивали тебя по школе, пока Криви не сказал нам, что ты в общежитии. Так и пришлось послать подарки с совами, – ответил я. – Как тебя поздравили грифы?
– Замечательно, – просияла Гермиона. – Мне надарили конфет, открыток и даже цветов. С вашими подарками, конечно, не сравнить, только вы двое догадались подарить мне книги, но всё равно приятно. И, Поттер, не называй нас грифами, это всё-таки мой факультет.
– Хорошо, учту.
– Знаешь, мы с Джинни теперь лучшие подруги. Она со мной только о тебе и говорит.
– Джинни – это кто?
– Как кто? – опешила Гермиона. – Джинни – это младшая сестра Рона, она в этом году в Гриффиндор поступила.
Я закатил глаза к потолку. Мысленно. Рыжая-бесстыжая – вот о ней я и не подумал.
– Надеюсь, ты ей ничего обо мне не рассказываешь?
– Что нельзя рассказывать, то я не рассказываю. Но ей ведь и остальное интересно – как ты учишься, что ты любишь, что читаешь…
– Не надо ей вообще ничего рассказывать.
– Поттер, но почему? Это всё равно никакая не тайна. Что тут плохого, если я расскажу?
– Что я читаю – это, кстати, тайна.
Ничего не поделаешь, трепаться обо мне всё равно будут. Зря я надеялся, что хотя бы Грейнджер этим не страдает.
– Что ты читаешь, Джинни и не спрашивает, это я так… – Гермиона слегка зарумянилась. – Она больше спрашивает, какие девчонки тебе нравятся и как тебе понравиться.
– И что ты ей сказала? – вот здесь мне действительно стало интересно.
– По правде говоря, Поттер, я сама не знаю, что ей говорить. Я пока сказала, что умные.
– Грейнджер, ты молодец, – Гермиона улыбнулась, ей было приятно, что она догадалась. – И не забудь сказать ей, что я люблю воспитанных девчонок, а не таких, которые всё время бегают за мной и глазеют на меня, как на музейный экспонат. И ещё добавь, что меня тошнит от рыжих и что веснушки я ненавижу. А если она начнёт спрашивать, какие у неё шансы, постарайся довести до её сведения, что я не стану мутить с ней, даже если она останется последней девчонкой на земле. Лучше человечеству вымереть, чем жить с таким генофондом.
Тед рядом со мной хмыкнул в кулак – он уже знал из магловских книг, что такое генофонд. Гермиона возмущённо уставилась на меня.
– Поттер, ну нельзя же так! У Джинни к тебе чувства, их надо щадить!
– Зачем?
– Чтобы ей больно не было!
– А обо мне подумать? Эта рыжая дура меня уже так достала, что я закоулками по школе пробираюсь, лишь бы не попадаться ей на глаза. Грейнджер, если ты жалеешь чувства своей лучшей подруги, разъясни ей это в мягкой форме, или она услышит это в жёсткой.
– Ты… ты… – Гермиона сердито сверлила меня глазами – я посмел не восхититься её лучшей подругой. – Джинни очень отзывчивая, она за меня перед Дином заступилась, а ты…
– Грейнджер, давай эту тему закроем. Не навязывай мне свою подругу в заступницы, с Дином я как-нибудь сам справлюсь.
– Поттер, если ты мне друг, не смей так отзываться о моей подруге! Мы с тобой друзья или нет?
– Как скажешь.
– Поттер, ты невозможен.
– Грейнджер, какой есть.
Гермионе хотелось надуться на меня, но она еще не помирилась с Тедом. Первой заговаривать с парнем она не собиралась, но, судя по брошенным вкользь взглядам, ожидала, что он заговорит с ней, и тогда мир будет подписан. Ей нельзя было ссориться сразу с обоими, тогда у неё не оставалось причин находиться в нашей компании – поэтому она только нахмурилась и стала листать учебник. Когда мы с Тедом закончили писать обзоры, он пошёл сдавать книги, а я попрощался с Гермионой, и мы с ним покинули читальный зал.
Пообщаться с Томом в воскресенье у меня не получилось. Днём я был с друзьями на озере, а после ужина у нас было воскресное собрание, закончившееся очень поздно. У меня созрели вопросы к Тому и мне не терпелось задать их, поэтому я решил поговорить с ним в понедельник после занятий, пока меня не отловили для других дел. После обеда я захватил с собой блокнот и плотно обвязался под мантией плащом-невидимкой, рассчитывая надеть плащ в туалете и улизнуть в каморку.
Но на последнем занятии, по пути с лекции по гербалистике в теплицы, случилась неприятность. Когда наш класс спускался по лестнице, кто-то на самом её верху поскользнулся и покатился вниз, сметая на своём пути всех, кто шёл перед ним. К основанию лестницы прибыла куча слизеринцев вперемешку с гриффиндорцами, прямо под ноги к авторам заподлянки – близнецам Уизли и их закадычному приятелю Ли Джордану, который, помнится, участвовал в нападении на кошку. Здесь же крутились Колин Криви с фотоаппаратом и мелкая Уизли.
Пока мы вставали и собирали разлетевшиеся учебные принадлежности, пока отправляли в больничку Парвати Патил с переломом руки, близнецы с Джорданом стояли и ржали как идиоты, а Криви непрерывно щелкал фотоаппаратом. Я пролетел две трети лестницы и очень больно ушибся, хоть и не подавал вида. Кое-как дотерпев до конца урока, я всё-таки накинул плащ и пробрался в каморку.
Блокнота в папке не было.
Долго вспоминать не пришлось – было понятно, что когда я после падения собирал вещи и у меня в глазах темнело от боли, я забыл про блокнот. Он мог отлететь в угол или его по ошибке мог подобрать кто-то другой. Там было столько учеников, что я не знал, на кого и думать.
Разумеется, я побывал на месте происшествия и тщательно осмотрел холл под лестницей, с которой мы скатились, но никакого блокнота там не нашлось. Значит, кто-то подобрал его, если не сразу, то позже. Мне вспомнились слова Тома, что он может заставить владельца вернуть блокнот – но для этого блокнот нужно было держать в руках. Мерлин, кто бы снёс этим рыжим придуркам их пакостливые головы, насколько бы мир стал чище…
Я отнёс плащ-невидимку в общежитие и пошёл сдаваться мадам Помфри. Как оказалось, у меня треснули два ребра, которыми я приложился об угол ступеньки. Впрочем, во вторник с утра меня уже выписали.
В последующие дни блокнот не вернулся ко мне. Скорее всего, кто-то бросил его в свои вещи и забыл о нём. Теперь я жалел, что наложил на блокнот щит и из-за этого не мог отследить его местоположение, а ведь такой удачной идеей казалось… По слухам, Дамблдор должен был появиться в школе в первых числах октября, а после возвращения он, несомненно, захочет пообщаться со мной. Ему наверняка уже донесли, что летом меня видели с Малфоями, и если он не вызвал меня сразу же, значит, у него было дело поважнее, чем Мальчик-Который-Выжил.
Мне не хотелось выдавать ему свои ментальные способности, поэтому я снова начал настраивать защиту Элузио, выбрав для неё несколько школьных воспоминаний прошедшего месяца, в том числе падение нашего класса с лестницы, со смеющимися рожами близнецов Уизли на первом плане, и моё последующее посещение больнички. Пусть посмотрит.
Внезапно мне пришло в голову, что магловские зеркальные очки могут оказаться хорошей защитой от проникновения в память. Зеркальные очки появились сравнительно недавно – неудивительно, что в консервативном магическом мире с его пренебрежением ко всему магловскому не додумались использовать их для защиты.
Эта идея так захватила меня, что я сразу же написал Малфою-старшему письмо и переслал через Драко. Лорд Малфой явился в Хогвартс уже на следующий день, прихватив с собой несколько зеркальных очков различного дизайна. Хотя родителям было запрещено навещать детей во время учёбы, у Малфоя, как председателя попечительского совета Хогвартса, был свободный доступ в школу через каминную сеть.
Мы впятером вместе с Малфоем-старшим собрались в спальне Драко. О том, почему нельзя смотреть в глаза Дамблдору и Снейпу, мои друзья узнали еще летом. Всем было уже известно, что я читал о ментальной магии и кое-что о ней знаю.
– Нужно проверять, – сказал я, когда Малфой-старший выложил очки на стол. – Тед, придётся пробовать на тебе.
Нотт слегка поморщился – кому понравится, когда у него роются в памяти – но выбора у нас с ним не было.
– Что я должен делать? – спросил он.
– Сначала я посмотрю твою память, а потом ты наденешь очки, чтобы я мог сравнить, – я сунул ему в руку очки. – Если не хочешь, чтобы я случайно прочитал что-то ненужное, выбери какое-нибудь воспоминание и сосредоточься на нём. Готов?
Чуть помешкав, Тед кивнул.
– Смотри на меня.
Тед старательно думал о сегодняшнем уроке трансфигурации. МакГонаголл как раз рассказывала о различиях жёсткой и гибкой топологии энергетических структур вещества, приводя в пример кристаллы и аморфные субстанции типа стекла и воска.
– Трансфигурация?
– Да.
– Теперь надень очки.
Как я и предполагал, зеркальные очки полностью отражали вторжение в память.
– Поверни голову… Ещё… В другую сторону…
Вся компания со жгучим интересом следила за нами. Я покопался в очках и выбрал полузеркалки.
– Теперь эти.
Нотт снял прежние очки и надел следующие. Я проделал с ним то же самое и взял очередные очки.
– Эти.
Когда мы перепробовали все очки, я спросил Теда:
– Ты что-нибудь чувствовал, когда я просматривал твою память без очков?
– Да, что-то вроде лёгкой щекотки в голове.
– Запомни это ощущение. Если ты смотришь кому-то в глаза и оно появляется, значит, тебя читают. Это поверхностное чтение, чтобы пресечь его, достаточно отвести взгляд.
– Ясно.
Я повернулся к Малфою-старшему и указал на очки, разложенные в процессе эксперимента на две группы.
– Лорд Малфой, вот эти очки защищают от легилименции, а эти не защищают, они слишком прозрачные. Плотные зеркалки защищают от чтения полностью, достаточно плотные полузеркалки тоже защищают, но их лучше поворачивать наискось к собеседнику. В зазор сбоку между очками и лицом поверхностное чтение невозможно – слишком острый угол.
Малфой хмыкнул, взял одни очки со стола, повертел в пальцах.
– Мистер Поттер, мне тоже хочется знать, как выглядит это ощущение, – сказал он после некоторого размышления. – Если в Министерстве есть легилименты, я тогда смогу их обнаружить.
– Как хотите, лорд Малфой…
– Вы сказали, нужно держать перед глазами какое-нибудь воспоминание?
– Да.
– Что ж, смотрите.
Малфой-старший был в магловском магазине и покупал очки. Картинка стояла чётко, без наплывов и помутнений – концентрация у Малфоя была на высоте.
– Достаточно? – спросил я.
– Да, я запомнил – словно лёгким пёрышком по мозгам проводят. – Малфой усмехнулся. – Знакомое, кстати, ощущение – Тёмный Лорд, оказывается, этим баловался, и Дамблдор тоже. Что вы видели, мистер Поттер?
– Как вы покупали эти очки.
Малфой подтвердил мои слова кивком и с лёгким недоумением произнёс, глядя на зеркалки:
– Надо же, никто еще не додумался…
– Волшебный мир мало интересуется магловскими достижениями, а я там вырос и волей-неволей знаю о нём больше. Зеркалки купили на лето моему кузену Дадли, когда ему исполнилось девять лет, и я их запомнил.
– Всё-таки магловский мир знать полезно, – нехотя признал Малфой. – Я им почти не интересуюсь – у чистокровных это не принято.
– Возможно, прежде это было оправдано, но за последние сто лет он очень усложнился. Кстати, лорд Малфой, откуда у магов берутся деньги?
– Многие семейства живут за счёт банковских процентов Гринготса. Кто-то работает в Министерстве и получает зарплату, кто-то работает на других магов и получает вознаграждение от работодателя, причём одно другому не мешает. Возможностей заработать у магов сейчас, к сожалению, немного.
– Вы сказали «сейчас» – значит, прежде были и другие источники доходов?
– Да. Маглы.
Я удивлённо глянул на Малфоя:
– Но маглов сейчас гораздо больше, чем прежде…
– Прежде разрешалось оказывать им услуги за деньги. Одна церковь сколько платила за чудеса… да и пограбить можно было. Например, корабли в океане пропадали без вести – думаете, все они тонули? Впрочем, и маглы магов не жаловали. Столько ведьм и колдунов было сожжено, страшно вспомнить. С 1876-го года вышел всеобщий запрет на сделки с маглами и на отъём их имущества. В том году Всемирное Собрание магов постановило повысить уровень скрытности магического мира из-за возрастающей опасности со стороны маглов. С тех пор незаконно полученное имущество либо возвращается маглам, либо уходит в государственную казну, а провинившиеся платят штраф или что похуже. Нарушения не окупаются.
Мне вдруг вспомнились вечерние разговоры дяди Вернона с деловыми партнёрами, которых он иногда приглашал в гости. Говорили они громко, слышимость в каморке под лестницей была хорошая, а поскольку маленькому Гарри запрещали вылезать оттуда, пока в доме гости, он волей-неволей прислушивался к ним.
– Это если действовать напрямик, – сказал я. – Но если, к примеру, добывать деньги по магловским правилам, скажем, прикинувшись маглом или через подставных лиц? Сейчас в магловской экономике вращаются большие деньги – что если, допустим, изучить её и участвовать в магловском бизнесе, а прибыль переводить в Гринготс? Ведь даже мелкое магическое подспорье, не подпадающее под статьи закона, может дать большое преимущество. Неужели до этого никто не додумался и не обогащается этим способом?
Малфой посмотрел на меня так, словно увидел впервые.
– Мистер Поттер, в вашу голову приходят на редкость перспективные идеи. Об этом стоит поразмыслить.
Воодушевлённые примером Малфоя-старшего, Драко, Грег и Винс тоже захотели узнать, как ощущается легилименция. Я занялся ими, а лорд Малфой откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза и явно что-то обдумывая. По его губам бродила довольная усмешка.
На первой неделе октября в Хогвартс вернулся Дамблдор. Он объявился за завтраком на своём привычном месте, величественный, седовласый, в директорской мантии цвета чернослива и покосившейся набок остроконечной шляпе в тон мантии. Утомлённым деловой поездкой он не выглядел – напротив, его не по возрасту яркие голубые глаза глядели живо и бодро.
Пригласил он меня на беседу в тот же вечер. Зеркальные очки у меня уже были – Малфой-старший прислал их всем нам пятерым с совой. Если бы я додумался до них летом, можно было бы всё время носить их, ссылаясь на глазное заболевание или на современную моду, но надевать их специально для визита к директору выглядело бы слишком подозрительным. Значит, придётся обойтись защитой Элузио, которую я подновлял всю прошлую неделю.
Назвав горгулье очередной сладкий пароль, я поднялся по винтовой лестнице в кабинет директора. Дамблдор ожидал меня в директорском кресле за письменным столом. Когда я вошёл, он какое-то время рассматривал меня взглядом доброго дедушки, тем же занимались и многочисленные портреты на стенах.
– Садись, Гарри, – кивнул он мне на стул по другую сторону стола. Я поблагодарил его и сел. – Сначала я хочу спросить тебя, нет ли чего такого, о чём ты хочешь рассказать мне? Неважно, чего. Говори что угодно.
– С приездом вас, сэр.
– Я не об этом, мальчик мой. Может, тебя что-то беспокоит?
– Если вы о том, что наш новый преподаватель по ЗоТИ – такое же пустое место, как и Квиррел, то вы, сэр, знаете это лучше меня. Вы же сами подыскиваете учителей на эту должность, сэр. И это дело не моё, а попечительского совета школы, поэтому я не буду распространяться об этом, сэр.
Я выставил в памяти сценку с пикси, громящими кабинет ЗоТИ, и взглянул Дамблдору в глаза. Тот не замедлил воспользоваться шансом, и я ощутил лёгкую щекотку в мозгу – тоже профессионал, шарит по памяти очень осторожно. Я опустил глаза.
– Гарри, мальчик мой… скажу тебе по секрету, что эта должность проклята самим Вольдемортом, поэтому на неё трудно найти преподавателя.
Ага, вы еще теорию относительности прокляните…
– Прошу прощения, сэр, но должность – понятие абстрактное, а проклясть можно только конкретные вещи – например, школу или её директора. К тому же любое проклятие можно обнаружить и снять. Я всего лишь на втором курсе, но мне это известно, несмотря на низкое качество преподавания ЗоТИ – умные книги, сэр, есть не только в школе. Там написано также, что если у одного мага не хватает силы для снятия проклятия, можно провести ритуал снятия с участием нескольких магов. Хогвартс претендует на звание лучшей европейской школы, поэтому родители удивлены, что с этим столько лет ничего не делается. Или в других школах дела обстоят ещё хуже, сэр?
Дамблдор вперил в меня потяжелевший взгляд, голубые глаза доброго дедушки превратились в холодные сапфиры. Портрет прежнего директора за спиной Дамблдора мерзко хихикнул и скорчил ему рожу. Я сидел потупившись, с лицом упёртого паиньки, если такое бывает.
– Общество лорда Малфоя плохо влияет на тебя, Гарри, – изрёк наконец Дамблдор, вволю наглядевшись на меня.
– Напротив, сэр. У лорда Малфоя я был сыт и одет – впервые в жизни, сэр.
– Я же говорил тебе, чтобы ты не покидал своих родных, мальчик мой… – мягко укорил меня директор, лицо которого понемногу снова становилось лицом доброго дедушки.
– Я очень ценю вашу заботу обо мне, сэр, но со мной не случилось ничего плохого.
– Это пока, мой мальчик, это пока. Тебе повезло, а могло и не повезти, потому что ты всё еще в страшной опасности. На доме твоих родных, Гарри, благодаря жертве твоей матери лежит кровная защита. Только там ты можешь быть в полной безопасности. Чтобы она не пропала, ты должен проводить летние каникулы там.
– Уже не должен, сэр.
Дамблдор нахмурился.
– Как понимать твои слова, Гарри?
– Если ваши слова верны, этим летом она пропала и мне больше не нужно возвращаться к Дурслям.
– Гарри, Гарри… – Дамблдор укоризненно покачал головой. – Чем тебя не устраивает простая скромная жизнь у твоих тёти с дядей? Знал бы ты, скольких мальчиков развратило богатство…
Мне вдруг вспомнилась фраза Тома – «я приютский».
– Тогда, значит, Вольдеморт был самым богатым мальчиком в мире. Мальчик-Который-Собрался-Завоевать-Весь-Мир – он вправду был так богат?
– Эээ… какое это имеет значение, Гарри? Мы сейчас говорим о тебе, а не о Вольдеморте.
– Со мной всё в порядке, сэр. За прошлое лето со мной ничего не случилось, сейчас я в Хогвартсе и пробуду тут до следующего лета. Оценки у меня хорошие, дисциплинарных взысканий нет. Я не понимаю, зачем обо мне говорить, сэр.
– Мальчик мой, до тебя никак не доходит, что ты в большой опасности. Вольдеморт не погиб, все эти годы он набирал силу для возрождения и теперь близок к тому, чтобы возродиться. Следующее лето ты должен провести у родных, и тогда кровная защита над их домом восстановится.
– Сэр, откуда вы знаете, что Вольдеморт не погиб и что он скоро возродится?
– Тебе еще рано об этом знать, Гарри, – взгляд доброго дедушки обласкал меня с головы до ног. – В своё время ты узнаешь всё, а сейчас я не хочу лишать тебя счастливого детства, мальчик мой! Тебе предстоит великая миссия, но пока есть время, поживи еще невинным ребёнком с детскими радостями жизни!
Насчёт счастливого детства будем считать, что Дамблдор пошутил.
– Может, мне лучше узнать всё прямо сейчас и начать готовиться к этой миссии, сэр?
– У тебя героическая душа, мальчик мой! Но знай, что главным твоим оружием в решающей схватке будет невинность и чистота твоей души, твоя способность любить. Я не хочу, чтобы ты растерял эти прекрасные качества, раньше времени столкнувшись с жестокостью жизни.
Шутит директор, ох шутит… Но придётся сделать вид, что он убедил меня – он пока еще мой опекун.
– Теперь я понимаю, сэр. Я не знал, что всё так серьёзно…
– Я рад, что ты осознал свои заблуждения, Гарри, – сочувственно покивал Дамблдор. – Но уже сейчас для тебя очень важно, чтобы ты знал, где твои друзья, а где враги. Тебе известно, кто такие Упивающиеся Смертью?
– Последователи Вольдеморта… кажется…
– Да, Гарри, это они, его приспешники. Даже дети, даже дети… – взгляд директора исполнился печали. – Ах, мальчик мой, эта война затронула даже детские сердца… Я по положению не должен быть предвзятым, но ты слишком дорог мне, и я обязан предупредить тебя… Видит Мерлин, я не хотел, чтобы ты попал в Слизерин… – директор горько вздохнул. – Но раз уж так получилось, ты должен знать, что многие слизеринцы – дети Упивающихся Смертью и находятся под дурным влиянием родителей. Я не хочу сказать ничего плохого о Драко, у которого ты гостил этим летом, но ты и сам должен видеть, какой это испорченный ребёнок. А всё потому, что его отец – Упивающийся Смертью.
– Лорд Малфой находился под Империо, и суд оправдал его, – напомнил я.
– Гарри, невинное дитя, ты не знаешь, что могут сделать большие деньги! Не бывает бывших Упивающихся Смертью! Вот увидишь, когда Вольдеморт вернётся, Малфой первым переметнётся на его сторону.
– Почему не бывает? Мне показалось, что лорд Малфой искренне раскаялся и не захочет снова встать на сторону Тёмного Лорда.
– Мальчик мой, метка – это навсегда. У Малфоя чёрное сердце, он не сможет отказаться от Вольдеморта.
– Метка – это всего лишь рисунок на коже. На него могли согласиться по глупости или по ошибке. Как она может влиять на раскаяние, сэр?
– Нет, мальчик мой, ты ошибаешься. – Дамблдор удручённо вздохнул. – Метка – это проводник злой воли Вольдеморта, она до сих пор клеймит его приспешников. У тебя доброе сердце, но не делай непоправимой ошибки, не считай, что Упивающийся может отказаться от своего Лорда. Кто её принял, тот навсегда становится рабом зла, запомни это, Гарри. Избегай Малфоя, мальчик мой, он по первому требованию предаст тебя в руки злодея.
Вот, значит, как… Дамблдор уверен, что метка Вольдеморта не потеряла силы. И вряд ли его уверенность ни на чём не основана.
– Я запомню это, сэр.
– Вот и чудесно, Гарри. А теперь иди и ничего не бойся, пока ты в школе. Стены Хогвартса надёжно охраняют тебя.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:05 | Сообщение # 25 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 9 глава
Я шёл по школе, жалея о гадостях, которые не сказал Дамблдору. Немного повредничать было можно и даже нужно для создания образа легковерного мальчика, настроенного против доброго дяди директора злым дядей Малфоем – я подрос, я провёл лето у Малфоев, поэтому прежний затюканный деточка выглядел бы слишком неубедительно. Но дразнить Дамблдора нужно было в меру, чтобы он не отказался использовать меня в будущем, поэтому пришлось изобразить, что я рассуждаю с чужих слов и легко поддаюсь уговорам.
Кое-какие сведения из нашего разговора я всё-таки вынес. Во-первых, директор стерпел от меня немаленькую гадость, списав её на влияние Малфоя. Значит, я ему очень нужен. Во-вторых, он постарался меня переубедить и считает, что ему это удалось. Значит, он будет продолжать прежнюю игру. В третьих, он не разобрался в том, что случилось с Квиррелом, иначе первые два пункта не проскочили бы так легко. И в четвёртых, если Вольдеморт вернётся, Упивающиеся снова станут рабами меток. Раб зла –еще не зло, точно так же, как раб императора – еще не император, но не подчиниться повелителю он не может. Малфой наверняка был бы рад освободиться от метки, но поскольку она у него есть, придётся его остерегаться.
И главное – Вольдеморт близок к тому, чтобы возродиться. Интересно, вернулся ли в школу Том?
– Поттер?
Я остановился. Навстречу мне шла Гермиона.
– Поттер, хорошо, что я тебя встретила, – сказала она, подойдя ко мне. – Пойдём куда-нибудь в сторонку.
Мы прошли немного по коридору и свернули в одну из малых гостиных, где я выбрал диван лицом ко входу.
– Что-то случилось? – спросил я, когда мы сели.
– Ну… я поговорила с Джинни. Она мне не поверила и, похоже, теперь ревнует. Мы не поссорились, но… неприятно как-то. Когда мы разговаривали, Джинни сказала, что всё равно ты на ней женишься.
– Чего?! Откуда у неё эта дурь?
Гермиона укоризненно посмотрела на меня, почти как Дамблдор.
– Поттер, не говори так о моей подруге. Она утверждает, что ей так сказала мама, что ты обязательно её полюбишь и что ты… – она запнулась, но раз уж начала, решила договорить, – …богатый, известный, родовитый и вообще душка.
– Грейнджер, по-твоему это любовь? Ну как она может меня полюбить, если она меня совсем не знает?
– Бывает же любовь с первого взгляда…
– …на мои деньги, известность и родословную. За такое и до первого взгляда полюбить можно. Вот ты меня знаешь, Грейнджер – похож я на человека, который женится на рыжей Уизли?
Гермиона критически прищурилась на меня:
– Нет… не похож. Ты не похож на человека, который способен потерять голову.
– В точку, Грейнджер, – удовлетворённо хмыкнул я. – Чтобы жениться на этой рыжей, нужно быть совершенно безголовым.
– Поттер, я не об этом!
– Всё равно подходит. Если твоя подруга это с первой попытки не поняла, объясни ей ещё раз, вдруг до неё дойдёт. Грейнджер, пожалуйста… у меня намного хуже получится. Тебе ведь жалко рыжую, а? Расскажи ей, какой Локхарт неотразимый, пусть она на него вешается.
– Мм… – Гермиона смутилась. – Ей профессор Локхарт тоже нравится. Он такой обаятельный и так красиво говорит – у нас все девчонки от него без ума.
– Они у вас не от него без ума, а от рождения.
– Поттер!
– Вот такая я бяка…
– Ты невозможен, Поттер.
– Вот это ей и скажи. Я невозможен, значит, не существую. Меня нет. Совсем. А если рыжая не поверит, разъясни ей, что в семейной жизни я просто ужасен.
– Ладно, попытаюсь. Только ради Джинни, а то ты ей такого наговоришь…
Разговор иссяк, но не я его начинал, не мне было и заканчивать. Я откинулся на спинку дивана, дожидаясь, когда его закончит Гермиона. Она сидела молча и с таким лицом, словно решала сложную задачу и стеснялась спросить подсказку.
– Завтра опять зельеварение, – сказал я, чтобы что-то сказать. – Ты написала обзор?
– Нет еще. А ты?
– Сейчас пойду писать.
– А… Тед тоже пойдёт?
– Нотт? Может, он уже в библиотеке.
– Его там нет, я только что оттуда. Поттер… – Гермиона устремила на меня расстроенный взгляд. – Тебе не кажется, что с ним что-то не так?
– С ним всё нормально. – Я припомнил, что последние две недели настроение Теда устойчиво находилось на отметке «безоблачно». – Даже отлично.
– Ну, ладно… я просто думала… Я сейчас тоже туда приду.
Гермиона давно перестала дуться на Нотта и ожидала, что он первым заговорит с ней. Но Тед, сейчас вовсю друживший с Дианой, был только рад молчанию Гермионы и не собирался идти на примирение. Благодаря аристократической выучке он вёл себя в присутствии Гермионы с безупречной естественностью и на его лице не отражалось ничего, кроме вежливости. Первым он с Гермионой не заговаривал, упрямая девчонка тоже молчала. Бегать друг от друга они не бегали, но когда мы собирались втроём, обстановка складывалась напряжённая. Я сказал себе, что это не моё дело – в общем-то, так и было.
Как только у меня появилась возможность, я навестил комнату Тома. Он был на месте, но выглядел хуже, чем обычно. Увядший какой-то, истощённый… Когда я рассматривал его, мне показалось, что в полураспахнутом вороте его робы виднеется что-то такое, чему там не следовало быть. Я оттянул ткань двумя пальцами и заглянул под неё.
Вдоль всего тела узника шли глубокие свежие шрамы.
В середине октября по школе объявили, что профессор Локхарт открывает дуэльный клуб. Хогвартский павлин полетел на подвиги – видно, его пнули. В клуб записывались все желающие, собрания клуба предполагалось проводить в банкетном зале.
Мы впятером собрались в слизеринской гостиной для решения важного вопроса – идти или не идти. В другом её конце аналогичный вопрос решали старшекурсники, на диванах напротив на ту же тему общались девчонки.
– Крэбб, Гойл, мы идём, – заявил Драко, не создавая даже видимость демократии. – Поттер, ты как?
– Пока думаю.
– Думай короче и соглашайся, других развлечений тут всё равно нет. Ты у нас будешь воробей – маленький, а боевой. Мигом всех догола ощиплешь, а потом опалишь и пожаришь. И Нотт пусть идёт – он у нас будет журавль, вон он какой тощий и длинноногий. Как сверху клюнет своей молнией, мало не покажется.
– А ты у нас, Драко, будешь белый какаду, – не остался я в долгу. – Как перья распустишь – все ослепли, как клюв раскроешь – все упали…
– Я такой, я говорящий, – сравнение Драко понравилось, он захихикал первым. – Я вам не какой-нибудь лебедь – у лебедей мозгов мало, шея длинная и они всё время в заднице ковыряются.
– А мы с Грегом какие птицы? – спросил весело ржущий Винс.
– А вы вообще не птицы, у вас вес не тот. Поттер, пойдёшь? Над Гилдероем посмеёмся.
– Ну если над Гилдероем…
И мы к восьми вечера отправились в банкетный зал. Столы оттуда исчезли, зато появилась раззолоченная сцена. Развлечений в Хогвартсе действительно было мало, поэтому тут собралась вся школа – не поучаствовать, так посмотреть. На сцену поднялся великолепный профессор Локхарт в роскошной лиловой робе, вслед за ним – угрюмый профессор Снейп, весь в чёрном.
Локхарт помахал рукой и воззвал к собравшимся:
– Ближе, все ближе! Профессор Дамблдор дал мне указание основать этот клуб дуэлянтов, чтобы вы умели защищать себя! Сейчас я покажу вам, что я проделывал десятки и сотни раз, чтобы вы тоже научились этому. А это мой ассистент, профессор Снейп, он признался, что тоже кое-что умеет. Не бойтесь за него, дети, вы получите его обратно целым и невредимым! Итак, мы начинаем по счёту три!
Они поклонились друг другу, разошлись в разные концы сцены, и Гилдерой сосчитал до трёх. Снейп произнёс Экспеллиармус, обладавший такой жёсткой отдачей, что Локхарта отбросило на боковую стену, по которой тот размазался и сполз на пол.
– Вот, значит, что он проделывал десятки и сотни раз, – злорадно откомментировал Тед.
Одной попытки профессору хватило, он сделал вид, что так и было задумано, а затем объявил:
– А теперь немного практики – все разбились по курсам на пары!
Вдвоём со Снейпом они спустились в зал и стали подбирать партнёров. Меня поставили против Дина, Драко – против Финнегана, Теда – против Смита. Я обратил внимание, что Гермиону поставили против Миллисент. Когда все распределились и выстроились, Локхарт сосчитал до трёх – и началась потасовка.
Мы с Тедом быстро разделались с соперниками с помощью Петрификус Тоталус и оказались зрителями. В зале поднялся зелёный туман, кто-то валялся чуть живой от заклинания недоломанной палочки младшего Уизли. Гермиона с Миллисент почему-то бросили палочки и стали разбираться врукопашную. Если учесть, что Милли была крупной и ширококостной девчонкой, шансов у Гермионы не было.
– Стоп-стоп-стоп! – закричал Гилдерой. Снейп развеял клубы тумана и стал помогать ему растаскивать дуэлянтов. Вдруг оттуда, где стояли хаффлпаффцы, разнёсся девчоночий визг и вся их кучка шарахнулась в стороны. Эрни Макмилана преследовала большая чёрная змея.
– Ссстой, ззаразза!!! – вырвалось у меня. Змея замедлилась и завертела головой, ища, откуда раздался крик. – Ззамри и не шшевелисссь!
Змея замерла. Вместе с ней замер и весь зал. Все почему-то смотрели на меня, только Снейп движением палочки обратил змею в облачко чёрного дыма. И тоже уставился на меня.
– Змееуст… змееуст… – разнеслось шушуканье по залу. Мерлин, что всё это значит?
– Он натравил на нас змею! – послышался чей-то крик из толпы хаффлпаффцев.
– Никого я никуда не травил, – ошеломлённо возразил я. – Змея гналась за Макмиланом, я закричал на неё, чтобы она остановилась.
Ко мне приблизился нахмуренный Снейп.
– Поттер! Вы говорите на серпентарго?
– На чём? – в моей голове с запозданием всплыли скрытые знания прежней личности. Я действительно прежде мог разговаривать со змеями. – Да.
– Что же вы раньше молчали?
Откуда мне знать? Вот если бы меня кто-нибудь спросил…
– Я сам не знал. Я и змей-то до сих пор видел только у маглов по телевизору, – и вроде бы ещё в Запретном лесу, когда мы выбирались оттуда с Драко, но я до сих пор не уверен, что мне это не приглючилось.
Ко мне подошёл Драко, его глаза горели восхищением и завистью.
– Поттер, так ты змееуст! Ну ты даёшь…
– Ну и что, что змееуст? Я этих змей двенадцать лет в глаза не видел и ещё двенадцать лет не увижу – кстати, откуда тут змея?
– Я колданул, – сознался Драко.
– Малфой, разве вы не слышали, что опасные заклинания в клубе запрещены? – накинулся на него Снейп.
– Да тут одна палочка Рональда Уизли хуже любой змеи, – стал оправдываться Драко. – Два десятка человек в больничку отправили, Милли вон Грейнджер зубы выбила, а вы говорите – змея… И вообще это был удав, профессор!
– Малфой, объяснения приняты, – кивнул Снейп. – Поттер, все змееусты ведут происхождение от Салазара Слизерина. В вашей родословной есть потомки Салазара?
Своё родословное дерево я выучил наизусть. Потомки Салазара там отсутствовали. Книга-артефакт, помимо прочих достоинств, всегда показывает истинных родителей, поэтому никаких «втайне нагулял» в моей родословной не было и быть не могло.
– Нет, профессор.
– Тогда откуда это у вас?
Я пожал плечами. Не отвечать же ему правду…
Блокнот не обнаруживался. Я втайне наблюдал за всеми, кто участвовал в происшествии с лестницей, надеясь выявить какую-нибудь подсказку. Все вели себя как обычно – только мелкая Уизли выглядела, как и прежде, подозрительно. Она в последние дни отощала и побледнела, но это могло быть связано с агитацией Гермионы и сопутствующим ей расстройством. Прямо хоть отлавливай всех подряд и устраивай легилименцию с Обливиэйтом – боюсь, что в конце концов так и придётся.
Но пока мне пришлось затаиться, потому что вся школа узнала о том, что я змееуст. И если на моём факультете ко мне теперь относились как к аватару великого Слизерина, на других я стал олицетворять мировое зло. Первокурсники с Хаффлпаффа старались не попадаться мне навстречу, во взглядах остальных барсуков я читал, что побили бы, если бы меньше боялись. Грифы, само собой, чуть ли не плевали в мою сторону, равенкловцы, и те стали относиться ко мне с предубеждением. Случись какая-нибудь мелочь, и взрыв народного негодования был мне обеспечен.
За неделю до Хэллоуина ко мне вдруг обратился Кровавый Барон. Мы с Ноттом возвращались с ужина, когда он выплыл нам навстречу из слизеринской двери.
– Мне нужно поговорить с вами, мистер Поттер, – он красноречиво глянул на Теда и добавил: – Приватно.
– Иди, Тед, – сказал я.
– Мистер Поттер, – приосанившись, объявил Барон, когда Тед ушёл в гостиную, а мы остановились неподалёку от двери. – Мне поручена высокая честь пригласить вас на смертенины Почти Безголового Ника. В этот Хэллоуин исполняется пятьсот лет со дня его смерти.
Я тихо обалдел.
– Туда приглашают всех или только меня?
– Только вас, мистер Поттер. Всё наше бестелесное общество жаждет видеть вас на самом важном празднике года для всех умерших.
– А это обязательно? Может, будет достаточно, если я передам юбиляру свои поздравления и наилучшие пожелания?
– Мистер Поттер, очень важно, чтобы вы посетили наш праздник, как для нас, так и для вас, – торжественно произнёс Барон.
– Но почему именно меня?
– Вы всё узнаете на празднике, мистер Поттер.
– А это ничего, что Почти Безголовый Ник – гриффиндорец?
– Это вообще ничего не значит. У нас нет этой глупой факультетской вражды, как у живых. Почти Безголовый Ник сможет всё своё посмертие гордиться тем, кто побывал у него на пятисотлетии.
Ах, ну да – Мальчик-Который-Выжил…
– Долго мне там потребуется быть?
– Полагаю, часа будет достаточно. Я вижу, вы уже согласны, мистер Поттер?
Почему бы и нет? Мне – пустяк, а призракам приятно.
– Да, уважаемый Барон. Когда мне приходить?
– В любое время после ужина и до полуночи, но лучше всего – к девяти вечера. Тогда к отбою вы вернётесь в общежитие.
– Хорошо, приду.
– Я пойду обрадую наше общество, мистер Поттер. Да, и готовьтесь к предложению, которое будет очень ценно и для нас, и для вас.
– К какому предложению?
– Вы всё узнаете на празднике. Не тревожьтесь, мистер Поттер, принуждать вас никто не будет. Мы просто поговорим и обсудим.
Барон церемонно раскланялся и исчез в стене, оставив меня в глубочайшем замешательстве. Я вошел в гостиную, как ходячая аллегория изумления. Тед сидел на ближайшем от двери диване. Увидев меня, он встал.
– Гарри? Что ему было надо?
– В гости пригласил.
– То-то я смотрю, у тебя глаза по семь галеонов. Это не секрет, когда и куда?
– Для тебя не секрет, но дальше не болтай, – сказал я вполголоса, потому что к нам стали прислушиваться. – Идём в нашу комнату.
– Ну что? – спросил Тед, когда мы оказались в спальне.
– У Почти Безголового Ника в Хэллоуин исполняется пятьсот лет со дня смерти. Я приглашён туда в качестве почётного гостя, после школьного праздничного ужина.
– Мерлина мне в палочку… – изумился Тед. – Ты что, туда один пойдёшь? И не надейся, я с тобой!
– Тед, зачем?
– Это всё-таки моё священное право – прикрывать твою задницу.
– Тед! У тебя приглашение есть?
По лицу Теда медленно расплылось разочарование.
– Туда обязательно по приглашению идти? А если в качестве твоей свиты?
– Тед, тогда меня пригласили бы со свитой. Надеюсь, этикет ты еще не забыл?
– Нет, но… ты не находишь это странным?
– Еще как нахожу, но мне гарантируют, что не случится ничего плохого, – я не понял, гарантировали ли мне что-нибудь, но Кровавый Барон держался весьма уважительно. – Твоё дело – сообщить декану, если что-то вдруг пойдёт не так. Я пробуду там часа полтора-два, но они что-то затевают, так что панику не поднимай до утра.
– Ничего себе! – возмутился Нотт. – Они там затевают, а я не поднимай панику?
– До утра, Тед. Возможно, я попрошу их послать кого-нибудь к тебе, если буду задерживаться.
– Ну, Поттер… Хотя, насколько я тебя знаю, ты всегда всё предусматриваешь, даже самое невероятное.
– По уму мне вообще не надо было ничего тебе говорить, а просто смотаться туда потихоньку, и всё. Но не я люблю рискованных авантюр, поэтому будь в курсе.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:06 | Сообщение # 26 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 10 глава
Банкетный зал был разукрашен под Хэллоуин – красный пол, чёрный потолок и стены. Под потолком вились тучи живых летучих мышей, трансфигурированных профессором МакГонаголл из мешка картошки. На стенах теснились зловещего вида свечи из чёрно-красного воска, были живописно развешаны черепа и скелеты. Роль скульптур в нишах зала выполняли полые тыквы на обмотанных белой тканью крестах, с прорезанными насквозь рожами и со свечками внутри. Всё вместе выглядело страшненько, но слабонервные здесь вымирают еще в день распределения, во время нашествия призраков к новичкам.
Прошлый Хэллоуин я пропустил, о чём сейчас нисколько не жалел. Стол ломился от тыквенного рагу, тыквенных котлет, тыквенной запеканки, тыквенного салата, тыквенных пирогов, тыквенных печений, тыквенного пудинга, тыквенного сока, тыквенного компота… Здесь есть что-нибудь, во что не положили тыкву?
Я попросил у домовиков стакан чая и кусок жареной курицы, неизвестно как затесавшиеся в сегодняшнее тыквенное изобилие. Тед, глядя на меня, сделал то же самое – он тоже ненавидел этот приторный хеллоуинский овощ. Ученики сидели за столами в школьных чёрных мантиях, потому что праздничная одежда не предусматривалась уставом школы, и вдумчиво наедались, потому что других праздничных развлечений не предвиделось. Даже дуэльный клуб отменили, когда обнаружилось, что после первого занятия у мадам Помфри не хватило коек в больничке.
Из-за стола я вышел одним из первых и потихоньку свернул к подземельям, где проходило празднество у призраков. Они отмечали Хэллоуин в огромном зале с низким потолком, подпираемым толстыми полуарочными колоннадами. По залу сновало не менее двух сотен призраков. Кто-то из них прогуливался, кто-то беседовал, но большинство вальсировало на танцевальной площадке под звуки оркестра, сидевшего на небольшом возвышении. Длинные чёрные свечи горели голубым огнём, раздавалась заунывная потусторонняя музыка. Отовсюду тянуло холодом.
По обеим сторонам зала стояли длинные столы, накрытые чёрным бархатом и заставленные едой, которую можно было условно считать мёртвой или по крайней мере способствующей уходу из мира живых. Подгнившее мясо, тухлая рыба, заплесневелый сыр, гнилые фрукты, а на почётном месте – огромный серый торт в виде могильного камня с именем и датой смерти виновника торжества.
Меня ждали. Едва я вступил под арку, ведущую в зал, как церемонимейстер торжественно провозгласил:
– Мистер Гарри Поттер!
Призраки побросали свои занятия и выстроились в два ряда вдоль широкой чёрной дорожки, идущей от входа через весь зал. В дальнем её конце виднелся невысокий чёрный постамент, у которого стояли факультетские призраки – Почти Безголовый Ник и Толстый Монах слева и Кровавый Барон и Серая Дама справа. На постаменте стояла чаша, выточенная из чёрного мрамора, как и сам постамент.
Я прошёл по дорожке к ним и поздравил Почти Безголового Ника с юбилеем. Тот рассыпался в благодарностях и заверил меня, что безмерно польщён моим визитом.
– Мистер Поттер, выслушайте меня, – заговорил Кровавый Барон, когда поздравления были закончены.
– Я вас слушаю, Барон.
– Мистер Поттер, как вам известно, Хогвартс был основан более тысячи лет назад четырьмя великими магами, которых назвали Основателями. После создания Хогвартс был защищён могущественной магией, рассчитанной на тысячу лет. Мы, бестелесные, являемся частью его защиты и призваны следить, чтобы она оставалась надёжной. Сейчас прошло более тысячи лет, и защита Хогвартса начинает ослабевать. Её необходимо укрепить – и мы просим вас помочь нам в этом.
– Что я должен сделать?
– Провести ритуал, в ходе которого от вас требуется пожертвовать чашу вашей крови. В ночь Хэллоуина ритуал будет особенно сильным.
Я прикинул объём стоявшей на постаменте чаши. Туда вмещалось стакана полтора – не так уж много, но и тело у меня небольшое. Это вам не каплю капнуть…
– А почему именно я? Может, кого-то из старшекурсников позвать?
– У вас непростая кровь, мистер Поттер. Это кровь Годрика Гриффиндора, пропитанная духом Салазара Слизерина. Возможно, вы заметили, что никто из призраков никогда не задевает вас, а лестницы Хогвартса слушаются вас? Лучше было бы подождать до вашего совершеннолетия, когда вы получите свой титул, но защита может понадобиться именно в ближайшие годы.
Действительно, ни призраки, ни лестницы никогда не беспокоили меня. Даже Пивз не приставал ко мне, а о движущихся лестницах я знал только понаслышке.
– Вы тоже получите кое-что от ритуала, – продолжал Кровавый Барон. – После него вы получите статус Основателя и сможете проходить без пароля везде, кроме личных покоев других Основателей. Вы будете знать всё устройство Хогвартса, все его комнаты и ходы, вы сможете увидеть, кто и где находится в Хогвартсе, стоит вам только захотеть. Магия Хогвартса скроет вас и никому не выдаст ваше присутствие на своих системах наблюдения.
Это было ценное предложение. Особенно если учесть, что мне предстояло разбираться с замыслами Дамблдора.
– Я согласен. Что от меня требуется?
– Наполните эту чашу своей кровью. Затем, когда я вам скажу, повторите за мной слова ритуала.
– Можно начинать?
– Да.
Я поискал глазами, чем бы разрезать руку, но ничего подходящего не было. Тогда я протянул руку над чашей и наискось резанул по вене с помощью Секо. Кровь полилась неохотно, разрез пришлось несколько раз подновлять, но чашу я наполнил.
– Достаточно, – раздался голос Кровавого Барона. – Бестелесные, примите кровавую защиту юного Лорда!
Все четверо факультетских призраков поочерёдно погрузили прозрачные ладони в чашу. На ладонях ничего не осталось, но тем не менее каждый омыл ими своё лицо. За ними то же самое сделали и остальные призраки, присутствовавшие в зале. Их было больше двух сотен, это действо заняло достаточно времени, но кровь в чаше не сворачивалась.
– Повторяйте за мной, мистер Поттер, – сказал Барон, когда омовение закончилось. – Я, тот, кто я есть, кровью своей защищаю этот замок на вечные времена.
– Я, тот, кто я есть, кровью своей защищаю этот замок на вечные времена, – повторил я вслед за призраком. Слабый потусторонний гул пронизал и окружающее пространство, и меня. Разрезы на моей руке бесследно исчезли, остались только разводы крови на коже. Чаша с кровью опустела.
– Благодарю вас, юный Лорд, – Барон почтительно поклонился мне, а за ним и другие трое призраков. – Если хотите, оставайтесь на нашем празднике, если нет, мы не смеем больше задерживать вас.
После обильного кровопускания я чувствовал себя неважно, да и делать здесь было больше нечего.
– С вашего позволения, я откланяюсь.
Я попрощался с факультетскими призраками и пошёл обратно по чёрной ворсистой дорожке. Остальные призраки, стоявшие с обеих сторон от неё, склонялись передо мной в прощальном поклоне.
По горизонтальному коридору я шёл нормально. Почти. Но дальше была крутая лестница, и где-то на её середине я вдруг резко ощутил, как мне не хватает этих полутора стаканов крови. В глазах потемнело, ноги подкосились, страшно захотелось пить – полжизни отдал бы за глоток воды.
Я сел на ступеньке и привалился к стене. Сейчас отдышусь и дойду… Если бы здесь был Тед, он довёл бы меня до общежития. Или хотя бы воды принёс… Спать-то как хочется! Но нельзя…
Прислонившись лбом к холодной стене, я с закрытыми глазами бездумно прислушивался к окружающему. В моём сознании возникла лестница, на которой я сидел, и коридоры, примыкающие к её верху и низу. Мне идти сюда, затем налево… в принципе недалеко, если лестницу преодолеть. А вот и наша гостиная, там сидят… вот это да, если я задерживаю внимание на каком-то из этих сгустков жизни, я могу узнать его имя. Тед… вот он, и Диана рядом с ним, как обычно. Что делают, не видно… Может, его можно позвать?
Я сосредотачиваюсь на Теде и на образе себя на лестнице, взываю к нему – да помоги же! – но меня надолго не хватает. Концентрация пропадает, картинка в сознании – тоже. Вместо неё на поверхность выскальзывает свистящий, шепчущий голос: «Госсподин, госсподин, ты слышшшишшь меня? Сстены ссказзали, что ты зздессь… Госсподин, госсподин… осстанови её…»
Шшикарные глюки…
Не спать… не спать… а то засну и меня хватятся. Встаю… нет, мне снится, что я встаю. Кто-то тормошит меня. Заставляю себя открыть глаза.
– Тед?
– Гарри, что с тобой?!
Это действительно он, наяву. Зовёт меня и трясёт.
– Засыпаю…
– Вставай, в спальне поспишь.
Тед подхватил меня под мышки и при моём вялом содействии поставил на ноги.
– Мне вдруг показалось, что я должен немедленно бежать сюда, – говорил он, таща меня вверх по лестнице. – Прибежал, а ты и вправду тут. Что с тобой случилось?
– Пить хочу.
– Сейчас придём, и дам попить. У тебя рука в крови, знаешь?
– Платком оберни, чтобы не видели… у меня в кармане…
У самого общежития я отцепился от Нотта. Дверь передо мной открылась без пароля, по мысленному требованию. Я истратил отстаток сил, чтобы пройти через гостиную до спальни, не привлекая лишнего внимания. Там я повалился на свою кровать, а Тед принёс мне воды. Напившись, я почувствовал себя лучше.
– Тебе прямо сейчас ещё что-нибудь надо? – спросил он.
– Кроме воды, ничего.
– Это у тебя называется – сходил в гости? Там на тебя вампиры напали?
– Нет.
– Мадам Помфри позвать?
– Ещё чего… Тед, со мной всё в порядке, теперь мне нужно только выспаться.
Вдруг Тед вскинул голову и прислушался.
– Там что-то рассказывают. Похоже, что-то случилось. Я сейчас.
Из гостиной доносились взволнованные голоса, но мне было уже всё равно. Спать…
Но не успел я закрыть глаза, как почувствовал, что меня трясут за плечо. Надо мной склонился Тед, глядевший на меня внимательно и заботливо.
– Гарри, через десять минут завтрак. Я не будил тебя до последнего, надеялся, что ты сам проснёшься. Извини, но вчера я тебя не добудился.
Оказывается, я проспал всю ночь прямо в мантии. Нотт только снял с меня обувь и накрыл покрывалом со своей кровати. За ночь я продрог, но горячего душа оказалось достаточно, чтобы согреться.
– Рассказать ничего не хочешь? – спросил он, когда я вернулся из душа.
– Как только освоишь окклюменцию, обязательно расскажу.
– Ясно. Ты имеешь какое-то отношение к тому, что случилось вчера?
– Ты про тот галдёж в гостиной? Чего там весёленького произошло?
Тед неопределённо хмыкнул.
– Я так и подумал, что ты тут не причём. Ты бы миссис Норрис никогда не тронул.
– Что с миссис Норрис?! – встревожился я.
– Пошли, по дороге расскажу.
Пока мы шли на завтрак, Тед рассказал мне, что вчера, примерно в то же время, когда он вёл меня в общежитие, на первом этаже у заброшенного женского туалета было обнаружено застывшее тело Колина Криви.
– Ну помнишь, того самого, которому ты пообещал превратить фотоаппарат в кирпич, если он сделает хоть одну твою фотографию, – пояснил Тед.
Мальчишка лежал посреди коридора, его фотоаппарат был весь расплавлен изнутри. Сначала думали, что Колин мёртв, но после осмотра тела Дамблдор сказал, что парень окаменел и что его можно вылечить с помощью зелья снятия окаменяющих чар. На месте происшествия также было обнаружено окаменевшее тельце миссис Норрис, подвешенное к факелодержателю, и надпись красной несмываемой краской на торцовой стене коридора, гласившая:
«Тайная комната ожидает наследника Слизерина.»
Судя по тому, как лежал Колин Криви, он предположительно окаменел, делая фотографию этой надписи. Слизеринцы узнали о происшествии последними, когда по всей школе поднялась тревога. Мориса предупредила Пенелопа Клируотер, староста Равенкло, а он предупредил всех остальных.
– Известно, кто это обнаружил? – спросил я.
– Мелкая рыжая Уизли, которая так тебя достаёт. Говорят, её водили отпаивать в больничку.
За завтраком кусок не шёл мне в горло. Бедный Филч, бедная миссис Норрис… Как обычно, старая киса ответственно следила за всем, что тайно творилось в Хогвартсе, и попала под удар. Даже если в конце концов её спасут, сейчас для Филча это такое горе…
За невесёлыми мыслями я почти не обращал внимания на окружающее, пока меня не подтолкнул Тед.
– Гарри, ты привлекаешь внимание, – шепнул он.
Действительно, многие ученики с других факультетов посматривали на меня и перешёптывались.
– Посмотри, со мной что-нибудь не так? – может, я в рассеянности неправильно надел мантию или близнецы Уизли исхирились прицепить ко мне какую-нибудь гадость…
– Всё с тобой так. По-моему, они считают, что ты причастен ко вчерашнему происшествию, ведь теперь им известно, что ты змееуст.
– Только этого и не хватало… И как назло, в это самое время я был у призраков. Рассказывать я не ничего стану, значит, мне даже не оправдаться.
– Знаешь, Гарри, насчёт оправдания можешь не заморачиваться, это ничего не изменит. По-моему, даже если бы ты весь вечер пробыл на виду у всех, они всё равно подумали бы, что ты это как-нибудь подстроил. Здесь до фига грязнокровок и полукровок, а Салазар их любимое пугало.
– Боюсь, что ты прав… Тед, я на историю магии не пойду, мне надо к Филчу зайти. Старик наверняка переживает…
Миссис Норрис лежала на кровати Филча. Кошка закоченела в стоячей позе, с настороженными ушами и слегка повернутой вбок головой, словно она присматривалась или прислушивалась к чему-то. Значит, подвесили её уже окаменевшей. Старый завхоз сидел перед ней на стуле, ссутулившись и свесив руки с колен. Судя по всему, он еще не ложился спать.
– Мистер Филч… – позвал я его.
Он устремил на меня покрасневшие за ночь глаза, затем поднялся со стула и шагнул ко мне.
– Мистер Поттер…
Сам не знаю как, но я вдруг оказался уткнувшись лицом в заношенную жилетку Филча, а жилистые руки старого завхоза опустились мне на спину. В горле у меня стоял ком. Не знаю, чувства это были или странные выверты моей логики, вопреки пониманию, что рано или поздно миссис Норрис будет спасена, но мне было мучительно жалко одинокого старика. Я был вторым его близким существом в Хогвартсе и, похоже, теперь единственным.
Когда руки Филча перестали судорожно прижимать меня к себе, я отстранился.
– Всё будет хорошо, мистер Филч, – сказал я. – Всё будет хорошо, и миссис Норрис будет с нами, вот увидите.
Я опустился на колени перед кроватью, где лежала кошка, и погладил её мягкую серую шерсть. Миссис Норрис, дорогая киса, если никто не сумеет вылечить тебя, это сделаю я, обещаю…
– Поттер, вы здесь?! – раздался резкий голос у меня за спиной. – Почему вы не на лекции?!
Я обернулся и встал с колен. На меня в упор смотрел профессор Снейп, из-за его спины выглядывала профессор Спраут.
– Я за завтраком узнал, только что… – я кивнул на миссис Норрис.
– Вы не опоздали бы сюда и после занятий, Поттер! Филч, вы должны были сообщить о нарушении дисциплины мистером Поттером, а не потакать ему!
Если выводить из себя – талант, то профессор Снейп, безусловно, был в этом деле гением.
– Профессор! – в ярости прошипел я. – Если вы теряли кого-то из ваших близких, вы немедленно заткнётесь! Если же у вас никогда такого не случалось, я сейчас сам заткну вас Силенцио!
Снейп, как ни странно, заткнулся сам.
– Нам пришлось искать вас, Поттер, и вы заставили нас поволноваться, – сказал он тоном ниже. – Вчера случилось такое, а вас нет на лекции – представьте себе, что мы подумали.
– Я предупредил Нотта, что пойду сюда.
– Поэтому мы вас и нашли. Поттер, в школе нет сырья для раскаменяющего зелья, и мы с профессором Спраут с утра ходили смотреть, когда вырастут мандрагоры. Ваши оказались самыми зрелыми и будут пригодны для зелья через месяц.
Я про них совсем забыл. Значит, через месяц миссис Норрис вылечат. Видимо, радость отразилась на моем лице, потому что Снейп уставился на меня крайне подозрительно.
– Вы знали, Поттер, что они понадобятся?
У меня отпала челюсть. Неужели нельзя сделать ничего хорошего, чтобы тут же не заподозрили в плохом?
– Профессор, вы не находите, что это уже слишком? – холодно поинтересовался я. – В прошлом году у меня по гербалистике было только Выше Ожидаемого, поэтому в этом году я почитал дополнительную литературу по теме. Я точно так же могу спросить профессора Спраут, почему она заставила учеников сажать именно мандрагоры, а не другие растения. Она знала, что мандрагоры понадобятся?
– Поттер! – возмутилась Спраут.
– Что Поттер? Значит, меня можно обвинять, а вас нельзя? Профессор Снейп, если вы собираетесь под шумок сводить со мной счёты, вы никогда не найдёте настоящего виновника.
– Не говорите глупостей, Поттер, никто с вами счётов не сводит. Мы с профессором Спраут хотим узнать, как вам удалось так быстро вырастить мандрагоры.
– Под мандрагоры нужно класть не драконье дерьмо, а смесь могильной земли и костной муки упыря – муки на кончике ножа и столовую ложку земли под одно растение раз в две недели. И да, профессор, упыриную муку я взял именно там, где вы подумали. Я бы у вас попросил, но вы ведёте себя так, словно у вас зимой снега не допросишься. И да, профессор, удобрения у меня хватит. И нет, профессор, это не легилименция – у вас всё на лице написано.
Снейп молча и изучающе уставился на меня.
– Поттер, вам кто-нибудь говорил, что вы – маленькое чудовище? – выдал он результат своего осмотра.
– Нет, профессор. Вас известить, когда это случится?
– Будьте так любезны, Поттер. И получите две недели отработки за дерзость преподавателю. Я сообщу вам, когда и где вы будете отрабатывать, а сейчас идите на лекцию и больше никуда не бегайте.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:07 | Сообщение # 27 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 11 глава
Я машинально отправился на лекцию Бинза, но по пути до меня дошло, что я оказался в очень непростом положении. Было понятно, что всех учеников сегодня будут допрашивать, причём очень настойчиво. Простым «я не скажу, потому что говорить не хочу» тут не отделаешься, тем более, что я как змееуст окажусь первым на подозрении. И если мне не удастся удовлетворительно объяснить, где я был, когда случилось происшествие, я им и останусь.
Следовательно, мне было позарез необходимо свидетельство того, что во время происшествия я был в другом месте. Не менее важным было также отыскать виновника до того, как его найдут преподаватели. Я догадывался, что тут не обошлось без блокнота и заключённого в нём Тома, потому что Том наверняка тоже был змееустом. Он не говорил мне этого, но моя способность говорить со змеями могла передаться мне только от прежнего Тома.
И у меня возник серьёзный вопрос о доверии Тому-из-блокнота. Если бы Том соблюдал мои интересы, он должен был бы вернуться ко мне при первой же возможности, а он, похоже, вместо этого вёл свою игру, подставляя меня.
Поэтому вместо лекции я пошёл в коридор, где нашли Криви и миссис Норрис, и повесил сигналку в начале тупика перед туалетом. Требовалось срочно поговорить с Кровавым Бароном, но призраки днём по коридорам не гуляют, а договориться нужно было до начала расследования. Я носился по коридорам, чтобы разыскать хотя бы Пивза, пока наконец не сообразил, что профессор Бинз – тоже призрак, и он был на вчерашних смертенинах. Его необходимо было перехватить до того, как он закончит свою лекцию. До её конца оставалось всего-ничего, и я помчался туда.
Я успел за три минуты до конца лекции. Кое-кто захихикал, но профессор Бинз как ни в чём не бывало кивнул мне и сказал:
– Моё почтение, Томми. Проходите, садитесь.
Смешки сменились удивлённой тишиной. Я прошёл мимо сидящего в одиночестве Нотта, предупреждающе глянул на него и сел на свободное место за первым столом. Когда профессор закончил лекцию, я поспешил к нему, пока он не нырнул в классную доску.
– Профессор, можно вас спросить?
– Да, я вас слушаю.
Я оглянулся. Тед дожидался меня, равно как и трое остальных моих друзей. Я кивнул им на дверь, затем обратился к Бинзу.
– Профессор, меня интересуют подробности переселения великанов в пятнадцатом веке. Вопрос длинный, может, нам будет удобнее поговорить в ассистентской?
– Разумеется, Томми, идёмте, – Бинз нырнул сквозь дверь ассистентской, я открыл её и вошёл следом. – Как вам известно, великаны…
– Извините, профессор, – перебил я его. – На самом деле я обратился к вам, потому что мне нужно прямо сейчас поговорить с Кровавым Бароном.
Я приготовился объясняться и оправдываться, но профессор только кивнул и со словами «разумеется, Томми» просочился сквозь пол ассистентской. Через несколько минут он вынырнул оттуда в сопровождении Кровавого Барона.
– Чем могу быть полезен, юный Лорд? – спросил Барон.
– Вы уже знаете, что вчера случилось в Хогвартсе, пока я был у вас на празднике?
– Да, я как раз обсуждал это с остальными кураторами.
– Вам известно, что и как там произошло?
– Нет, к сожалению. Все мы были на празднике.
– Дело в том, что учеников обязательно будут допрашивать, кто и где был во время происшествия. В связи с этим у меня затруднение…
– Что именно вас беспокоит?
– Мне нужно, чтобы кто-то подтвердил мою непричастность к происшествию, но я не знаю, можно ли говорить, что я был у вас на празднике. И ещё не хотелось бы, чтобы узнали о ритуале.
– О празднике вы можете говорить, любой из призраков подтвердит, что вы там были. Про ритуал никто из нас не скажет, и вам я советую о нём молчать. Это хогвартская тайна, о ней не следует знать непосвящённым.
– А Дамблдор о ней знает?
– Нет. Он всего лишь директор, ваш статус выше. Что-то ещё?
Я справился с приступом изумления и отрицательно покачал головой.
– Не сейчас, мне нужно идти на следующую пару. У меня будут вопросы, но потом.
– Всегда к вашим услугам, юный Лорд. – Кровавый Барон отвесил мне светский поклон и провалился сквозь пол.
Как и я предполагал, искать виновника стали сразу же после занятий. На опросе присутствовали все четыре декана и Дамблдор со своей ненавязчивой легилименцией. Начали со Слизерина, с младших курсов, поэтому я скоро освободился, подставив под легилименцию директора картинку с огромным серым тортом могильного дизайна. Сигналка в опасном коридоре не работала весь день – перепуганные ученики держались тише воды, ниже травы и не стремились нарушать запреты.
За ужином я заметил, что многие ученики с остальных факультетов неприязненно косятся в мою сторону и шушукаются. Этого следовало ожидать, потому что молве не нужны доказательства для обвинения. Я был слизеринцем, я был змееустом – значит, я был негодяем, садистом и преступником, несмотря на то, что никто еще не объявлял меня наследником Салазара.
Это было еще не самое плохое. Хуже всего было бы, если бы преподаватели обнаружили нынешнего владельца блокнота и узнали бы, кто принёс этот блокнот в школу. Но поскольку никто не хватал меня и не тащил к директору, значит, виновник еще не был найден. Я оглядывал факультетские столы, в который раз пытаясь догадаться по выражению лиц, кто из учеников подпал под влияние артефакта. Смотрел я на каждого не таясь и умышленно недобро, рассчитывая вызвать замешательство виновника. Мне отвечали такими же недобрыми или испуганными взглядами, только пепельноволосая первокурсница с Равенкло воззрилась на меня с отрешённым любопытством.
Осматривая гриффиндорский стол, я обратил внимание на рыжую Уизли, которая всегда садилась ко мне лицом. Заметив мой взгляд, девчонка вздрогнула и опустила взгляд в тарелку, тогда как прежде она всегда таращилась на меня без стеснения. Я вспомнил, что рыжая обнаружила тело Колина Криви и что её пришлось отпаивать, чтобы она успокоилась. Слишком сильная реакция на находку, да и выглядит девчонка в последнее время неважно – хотя кто их знает, этих девчонок…
Нужно было переговорить с Грейнджер и узнать, не замечала ли она чего-нибудь подозрительного за своей подругой. Я наскоро поел, дождался, когда Гермиона встанет из-за стола, и отправился вдогонку за ней. Она ушла вместе с рыжей, я догнал их у поворота к гриффиндорскому общежитию и сказал Гермионе, что мне нужно проконсультироваться с ней по трансфигурации.
Прежде я никогда так не делал. Догадавшись, что у меня к ней что-то важное, Гермиона пошла со мной.
– Поттер, что ты скажешь об этом ужасном случае? – спросила она, пока мы прогуливались по школьным коридорам.
– Если ты о том, виноват ли я – нет, я этого не делал.
– Все наши уверены, что это ты.
– Если, допустим, я – наследник, как они говорят, с чего бы мне писать на стене объявление для наследника? – воззвал я к здравому смыслу девчонки.
– Ну, чтобы никто не догадался…
– Так и твою подругу можно заподозрить, раз она нашла Криви. Чтобы никто не догадался. Да и выглядит она подозрительно.
– Глупости говоришь, Поттер. Колин с нашего факультета, значит, никто из наших этого не делал. А Джинни сейчас сама не своя, потому что она из-за тебя извелась, а теперь ещё и на такой ужас наткнулась. Я даже не знаю, как её подбодрить, она в последнее время ото всех прячется. Завела себе дневник и целыми днями строчит туда, а со мной только поесть ходит, и то не всегда. Вчера она даже на праздничный ужин не ходила – сказала, что настроения нет. Наверняка опять в свой дневник писала.
– Что у неё за дневник такой любимый?
– Чёрный блокнот, она везде его с собой таскает. И никому не показывает, даже мне.
– Она часто по вечерам из общаги уходит?
– Поттер, ты же не думаешь, что это она?
– Ладно, пусть будет не она. У тебя есть какие-нибудь догадки, почему она оказалась в том тупике?
– Поттер, там женский туалет. Может, она шла мимо, и ей срочно понадобилось. Да, а что ты меня хотел спросить?
– Ты у нас много читаешь – может, ты что-нибудь читала про тайную комнату, о которой говорится в надписи?
– Нет, но вчера я спрашивала о ней профессора Бинза на лекции, которую ты пропустил. Он рассказал нам, что согласно старой легенде у каждого из Основателей в Хогвартсе есть свои личные покои и что тайная комната – личные покои Салазара Слизерина. И что войти туда может только наследник Слизерина, который освободит сокрытый там ужас. Поттер, что это за ужас, а? Может, ты его случайно освободил?
– Да я вообще без понятия, где эта тайная комната, – тут мне вспомнилось, что теперь я смогу увидеть расположение всех комнат Хогвартса, если захочу.
– Где-нибудь там, около надписи, – резонно предположила Гермиона.
– Сходить, что ли, посмотреть, что там написано…
– Разве вам не объявили, что туда ходить нельзя?
– Объявили. Кстати, твоя подруга прошла опрос?
– Поттер, ты опять? Джинни очень плохо чувствовала себя после вчерашнего, и её освободили от опроса. А ты его прошёл?
– Если бы не прошёл, я бы по Хогвартсу свободно не разгуливал.
Вдруг у меня в мозгу прозвенел маячок. Я остановился и сосредоточился на коридоре, где стояла сигналка, и неожиданно легко увидел это место. Условную границу нарушили близнецы Уизли, которые дошли до конца тупика и остановились у стены с надписью. Один из них заглянул в туалет, вошёл внутрь и сразу же выскочил. Наткнулся на Плаксу Миртл?
Стоило мне о ней подумать, как я увидел её на мысленной карте. Призраки отображались по-другому, нужно было пожелать увидеть их, чтобы они появились на ней. Близнецы припустили бегом из коридора, сигналка сработала повторно. Я очнулся и почувствовал, что Гермиона трясёт меня за плечи.
– Поттер, Поттер, что с тобой?! – она продолжала теребить меня, её непослушные лохмы прыгали в такт.
– Голова закружилась. Отпусти, Грейнджер, я тебе не груша, чтобы меня так трясти.
Она отпустила руки и перевела дух.
– Уфф… напугал. Пошли, я доведу тебя.
– Куда?
– В медпункт, – твёрдо сказала девчонка.
– Грейнджер, какой медпункт? Просто день очень беспокойный выдался, голова идёт кругом.
Гермиона окинула меня недоверчивым взглядом, для чего-то пощупала лоб. Мне вдруг показалось, что в мою спину упёрся чей-то взгляд. Я резко обернулся и краем глаза успел заметить шмыгнувшую за угол тень.
– Грейнджер, ради Мерлина… – взмолился я, потому что она опять подозрительно прищурилась на меня. – Всё в порядке, уймись.
Мы прошли ещё полкоридора, когда она наконец успокоилась.
– Поттер… – в голосе Гермионы слышалось некоторое смущение. – А что всё-таки с Тедом?
– Грейнджер, ты меня достанешь, – обречённо вздохнул я. – То со мной у тебя не так, то с Ноттом… с ним тоже всё в порядке, уймись.
– Но он со мной до сих пор не разговаривает!
Кошмар, а я-то тут причём…
– А я всё время считал, что это ты с ним не разговариваешь. Если ты не хочешь говорить с ним, почему он должен говорить с тобой?
– Ну… он был неправ.
– Допустим, Нотт был неправ. Ты перестала с ним разговаривать, он принял твоё решение и больше не навязывает тебе своё общество – что тут не так, не понимаю.
– Ну я не знаю… – Гермиона замялась, но продолжила: – Неужели ему друзья не нужны?
– Друзья не нужны тому, кто перестаёт с ними разговаривать. Грейнджер, ты же умная девчонка, поправь меня, если я ошибаюсь.
Вдруг опять сработала сигналка. Я сосредоточился на мысленной карте и увидел там пятнышко, означенное как Снейп. Профессор дошёл до надписи на стене и остановился.
– Поттер, ты опять? – донёсся до меня голос Гермионы. Я отвлёкся от наблюдения.
– Знаешь, ты права, сегодня мне лучше отдохнуть и выспаться, – обрадовался я возможности уйти от разговора. И народ, похоже, собрался целый вечер бегать к надписи, а девчонка со своей заботой твёрдо вознамерилась мешать моей слежке.
– Давай, правда… – согласилась она. – Вид у тебя так себе.
В гостиной Слизерина было людно. Драко в последнее время общался преимущественно с членами своей квиддичной команды и скучал гораздо меньше обычного. Вот и сейчас они заняли уютный уголок гостиной, с магическими светильниками на стенах и с журнальным столиком, и бурно обсуждали что-то спортивное, судя по жестам. Тед сегодня помогал по учёбе вместо меня – он втолковывал Миллисент прошлую лекцию по астрономии. Вместе с Милли его внимательно слушали Винс и Грег, которым астрономия тоже давалась нелегко.
Наш староста Морис любезничал с выпускницей Фенеллой Кармайкл, Росс Форбс и Ламберт Бошан играли в шахматы, трое первокурсников листали альбом колдографий слизеринских выпускников за последние десять лет и пытались там кого-то найти. Панси с Дафной обсуждали новый октябрьский номер «Светских новостей», которые они выписывали сюда. Приказ не ходить по коридорам выполнялся, но обстановка в гостиной была мирная и расслабленная – никто из слизеринцев даже не думал, что ужас из тайной комнаты может напасть и на них.
Я прошёл в спальню, улёгся поверх покрывала на кровать, закрыл глаза и мысленным зрением стал выстраивать в сознании образ Хогвартса. За этим занятием меня и застал Нотт, закончивший на сегодня с астрономией.
– Всё еще чахнешь? – Тед, похоже, беспокоился обо мне и пришёл меня проведать.
– Нет, просто лежу.
– Знаешь, мне пора окклюменции обучаться, – неожиданно сказал он. – Не понравилось мне, как меня сегодня на допросе выпотрошили.
– Дамблдор?
– Снейп. Заставил. Что-то вроде «смотри мне в глаза, когда говоришь, а то я подумаю, что у тебя совесть нечиста». Перед Веритацерумом я не устою, пришлось смотреть. Я что есть силы держал картинку, как я накануне писал обзор по трансфигурации, но не уверен, что у меня получилось.
– Ты ментальную магию хоть сколько-то читал?
– Когда я вернулся домой от Малфоев, я прочитал всю книгу.
– Начни пока с упражнений по концентрации, мне в ближайшие дни будет некогда. Как только стану посвободнее, буду учить.
Рановато его учить, но Тед от природы собран и замкнут, у него должно получиться.
– Это опять секрет, чем ты сегодня вечером занимался? – спросил он.
– С Грейнджер я общался. Кстати, она уже второй раз спрашивает меня, всё ли с тобой в порядке.
– Ты, надеюсь, сказал ей, что всё отлично?
– Именно так я и сказал. Девчонка огорчается, что ты не заговариваешь с ней первым.
– Это после того, как она целую неделю делала вид, что меня нет на свете? Не дождётся.
– Тед, а если она заговорит с тобой?
– Гарри, разумеется, я буду вежлив с Грейнджер, – ответил он тоном взрослого маленькому ребёнку. – Я и со злейшим врагом буду вежлив, если он обратится ко мне соответственно. Более того, я буду поддерживать видимость дружбы с твоей грязнокровкой, если тебе это нужно. Воспитание у меня такое.
– Даже так? – мои брови удивлённо взлетели кверху. – Она тебе нравилась, я ничего не путаю?
– Знаешь, я не такой предвзятый, как некоторые, – заговорил он, присев на краешек своей кровати. – Я всегда считал, что грязнокровка – это только слово, а кто стоит за ним, я сам разберусь. Гарри, это не только слово. Грейнджер слепая и глухая, она не читает взгляды, не слышит интонацию, ей ничего не стоит ранить и даже не понять, что она натворила. Она несётся по чужим чувствам, как бешеный слон по джунглям. Она беспородная, и это у неё насовсем.
Тёмно-серые глаза Теда глянули на меня, ожидая если не понимания, то хотя бы сочувствия.
– Грейнджер… с ней непросто, – признал я. – Может, еще притрётся…
– Она этого не умеет и не хочет. Она всегда права. Ты с ней еще намучаешься, сюзерен. Лучше уж змеища Панси – эта знает, что делает, и если не захочет, то не сделает.
– Поживём – увидим, – неопределённо сказал я.
– Не сомневаюсь, – согласился Тед. – А пока не доверяй ей секретов.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:08 | Сообщение # 28 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 12 глава
В школе стало тревожно, и эта тревога сгущалась вокруг меня. Никто не знал, кто виноват, но от меня с удовольствием избавились бы. На всякий случай. Днём сигналка молчала, только один раз там прошёл Филч и постоял у места, где нашли миссис Норрис. Я с утра обвязал вокруг пояса плащ-невидимку, чтобы быть готовым примчаться к сигналке, если там появится рыжая, и держался обособленно, чтобы мне никто не помешал. Заметил это только Тед, весь день бросавший на меня настороженные взгляды.
После ужина я забился в спальню, чтобы без помех достроить мысленный образ Хогвартса. Занимаясь этим, я попутно учился видеть, кто где находится. Дамблдор был в жилых директорских комнатах, находившихся в той же запароленной башне, что и директорский кабинет, только этажом выше. Снейп находился в главной школьной зельеварне, куда не было доступа ученикам, и, судя по его перемещениям, что-то варил. МакГонаголл ходила по коридорам, прочёсывая окрестности происшествия, ученики сидели по своим общежитиям, кроме парочки в гостиной на четвёртом этаже. На гриффиндорском общежитии моё внимание задержалось – младшая Уизли была там рядом с Гермионой. Общались, значит.
После отбоя в нашу комнату явился Тед и стал укладываться спать. Чувствовалось, что его очень интересуют причины моего странного поведения, но от расспросов он воздерживался. Полчаса спустя, когда я еще не спал, сработала сигналка. Я глянул туда и обнаружил, что в коридор вошли двое – младшая Уизли и Гермиона.
Я убедился, что наша гостиная пустует, накинул плащ-невидимку, всё еще бывший при мне, и помчался туда. Наблюдать за картой на бегу было невозможно, поэтому я чуть не столкнулся с рыжей, которая шла обратно по коридору. В руке у неё был знакомый блокнот, Гермионы с ней не было.
«Акцио блокнот» – мысленно произнёс я заклинание, когда Уизли прошла мимо меня. Блокнот вырвался у неё и прилетел ко мне в руку, которую я тут же снова спрятал под плащ. Не поняв, что произошло, девчонка стала ошеломлённо озираться.
«Силенцио»… «Петрификус Тоталус»…
Девчонка застыла на месте, не успев даже испугаться. Я вызвал карту и увидел, что поблизости никого нет, и Гермионы тоже. Похоже, младшую Уизли нужно было основательно расспросить – впрочем, у меня и без этого к ней было много вопросов. Я сунул блокнот в карман мантии и скинул плащ.
– Не кричи и не дёргайся, – сказал я рыжей. – Тебя разве не учили, что чужие вещи присваивать нехорошо?
Я предвидел, что с допросом девчонки придётся нелегко – слёзы, запирательства, силком тащить из неё каждое слово, и еще вопрос, насколько оно окажется правдивым… Хотя… легилимент я или как?
– Смотри мне в глаза, – скомандовал я. Девчонка не могла даже моргать, но мне требовалось её внимание. – Где Грейнджер?
Передо мной заскользила картинка. Вот они с Гермионой разговаривают в гостиной, вот рыжая обещает показать ей кое-что очень важное. Вот они идут сюда, заходят в туалет… Уизли останавливается перед туалетной раковиной, нащупывает пальцами змейку на кране и шипит на серпентарго «откройся». Раковина заменяется на круглое отверстие в рост взрослого человека, рыжая указывает Гермионе – проходи! – затем шипит «закройся». Отверстие исчезает, раковина возвращается на место.
– Ты закрыла её там! – не удержался я от восклицания. – Зачем?! За что?!
Рыжая молчит – она и не может говорить – но в её сознании возникает новая картинка. Эта дурёха подглядывала за нами вчера, и когда мы с Гермионой остановились в коридоре, ей показалось, что мы обнимаемся. Из ревности, значит…
С Уизли необходимо было срочно разобраться. Девчонка с перепуга могла поднять шум на всю школу и выболтать всё на свете.
– Кто знает, где ты взяла блокнот? – спросил я. Никаких лиц в её памяти не появилось – значит, утаила от всех.
– Ты помнишь, что делала тут вечером в Хэллоуин?
Уизли помнила. Днём она утащила в одной из кладовок банку с краской, а вечером пошла делать надпись. Так хотел Том, и невозможно было отказаться. Затем он велел открыть вход в тайную комнату и позвать оттуда огромную змею – Том назвал её василиском и захотел посмотреть, жива ли она. Дверь туалета была распахнута, а там вдруг подошёл Колин… Змея ничего не делала, она просто посмотрела в дверь, и Том сразу же велел отправить её обратно. Девчонка вышла в коридор – а там Колин и ещё кошка в луже. Том велел подвесить кошку на факелодержатель и заставил поднять тревогу. Рыжая тогда хотела признаться во всём, но у неё язык не шевелился, чтобы это сказать.
Больше допрашивать девчонку не было смысла. Главное я узнал, а как Том морочил ей голову, мне было неинтересно. Я снова вызвал карту и проверил окрестности. Поблизости никого не было, в том числе и Плаксы Миртл, значит, несколько минут на обезвреживание рыжей у меня было. Запечатывать её воспоминания было бессмысленно – прирождённый легилимент вроде Дамблдора попыхтит, но в конце концов докопается.
– Ты принесёшь мне магическую клятву и будем считать, что ты легко отделалась, – сказал я девчонке. – Сейчас я сниму с тебя заклинания и продиктую клятву, а ты будешь повторять её за мной. Когда клятва будет принесена, можешь проваливать отсюда. Если чуть дёрнешься или пикнешь, пойдёшь вслед за Грейнджер. Тебе всё понятно?
Я вынул палочку и направил на рыжую.
«Фините Петрификус»… «Фините Силенцио»
Девчонка шевельнулась, её слишком долго открытые глаза заслезились. Я подождал, когда она проморгается, и спросил:
– Говорить можешь?
– Да… – дрожащими губами прошептала она.
– Тогда начинай. «Я, та, кто клянётся, приношу магическую клятву тому, кто принимает её…»
Девчонка покорно повторила. Я продолжил текст клятвы:
– «Клянусь своей магией, что не расскажу никому ни о тайной комнате, ни об артефакте, который помог мне открыть её, ни о том, как это связано с принявшим эту клятву…»
– «Клянусь своей магией, что больше не буду приставать ни с чем к принявшему эту клятву, не сделаю ничего, что причинит ему прямой или косвенный вред…»
– «…не буду следовать за ним, выслеживать его, домогаться его внимания и чувств, претендовать на любую близость и на заключение брака с ним…»
– «Клянусь своей магией, что буду падать в обморок при попытке прочитать мою память любым, кроме принявшего эту клятву…»
– «Клянусь своей магией, что меня немедленно стошнит, если мне даст Веритацерум любой, кроме принявшего эту клятву…»
Я достаточно подстраховался от разглашения, но Дамблдор – сильный и опытный маг. Кто знает, какие ещё методы извлечения чужих тайн я упустил… а поскольку я не знал этих методов заранее и не мог уберечь рыжую от них, как от легилименции и Веритацерума, клясться магией здесь будет недостаточно – что толку от того, что девчонка станет маглой, если она меня выдаст? Мои тайны мне важнее, и если выбирать между собой и рыжей приставучей дрянью, которая попортила мне столько крови, я точно выберу не её. Пусть её жизнь беспокоит тех, кто начнёт ломать её клятву.
– «Клянусь своей жизнью, что не позволю никому, кроме принявшего эту клятву, никаким способом получить от себя сведения о тайной комнате, об артефакте с Томом и обо всём, что относится к принявшему эту клятву…»
– «Пусть магия подтвердит мою клятву…»
– Принимаю твою клятву, – сказал я девчонке, когда она договорила последнюю фразу, и прошедшая сквозь меня волна магии подтвердила заключение клятвы. – Всё, уходи и больше сюда не суйся.
Рыжая сделала несколько неуверенных шагов мимо меня и побежала прочь, а я накинул плащ-невидимку и вошёл в туалетную комнату. Как я понял из воспоминаний младшей Уизли, василиск не бросался на людей без необходимости, а Криви он окаменил, чтобы тот не заметил входа в тайную комнату. Том назвал ей имя василиска, и змей не тронул рыжую, когда она подозвала его – можно было надеяться, что он не тронет и меня, если я назову его по имени.
Я разыскал кран со змейкой, прикоснулся к ней пальцами и прошипел на серпентарго «откройся». Вход открылся, я вошёл туда и скомандовал ему закрыться. Проём перекрыла дверь, в центре которой виднелась точно такая же змейка, что и на кране. Перед дверью была небольшая ровная площадка, от которой начинался длинный спуск по овальному трубообразному коридору. Я пошёл по нему, но вскоре поскользнулся на влажном полу и покатился вниз, словно с ледяной горки.
Скользил я долго и наверняка оказался ниже уровня подземелий, когда туннель стал горизонтальным. Мои глаза привыкли к темноте и я обнаружил, что вещество стен слабо светилось. Этого было достаточно, чтобы видеть вокруг. Я пригляделся к полу, надеясь отыскать на нём следы Гермионы, но тонкий слой слизи на полу мгновенно сглаживал любые неровности. Ей всё равно больше некуда было деваться, значит, она ушла вперёд.
За очередным поворотом я увидел стену с барельефом из двух переплетённых змей с изумрудами вместо глаз. У стены ничком лежала Гермиона, рядом валялась её волшебная палочка. Я подбежал к девчонке и с усилием перевернул её на спину – она была жёсткой, как статуя. Пора было объясняться со здешним жильцом.
– Шшесс, Шшесс… – позвал я.
В первые мгновения не происходило ничего, затем тишина откликнулась:
– Госсподин, вы зздессь… госсподин…
Господин – это радовало. Значит, не съедят.
– Откройссся… – донеслось прямо из-за стены.
Стена раскрылась двумя створками в просторный освещённый зал, который она отгораживала, и в коридоре сразу стало светлее. В проёме красовалась гигантская голубовато-зелёная змея с неярким зелёным узором по спине, приподнявшая голову над землёй на манер кобры. В ней было не менее полутора футов толщины и сорока футов длины. Её желтые глаза со щелевидными зрачками уставились на меня, и если бы я не знал, что у змей нет лицевых мускулов, то мог бы поклясться, что эта змея улыбается.
– Госсподин, добро пожжаловать в твои владения… – прошелестела она.
Откровенно говоря, я растерялся. С чего начать разговор с гигантским василиском, про которого я знаю только то, что он существует и что он зовёт меня господином?
– Зздрасствуй, Шшесс, – вежливость уж точно не повредит. – Что сслучилоссь сс этой девчонкой?
– Её пришшлоссь окаменить, госсподин. Она умерла бы зздессь с голода… Восспоминания, как она ссюда попала, я ей выжжег, госсподин… я обяззан ххранить тайну вашшихх покоев.
Значит, Гермиона жива и даже не помнит, как она сюда попала. Молодец Шшесс, правильно с ней обошёлся. Нужно было как-то вытащить её отсюда, пока её не хватились, но я не представлял, как сам буду выбираться отсюда по скользкому коридору.
– Ты владеешшь легилименцией насстолько, что можешшь уничтожжать восспоминания? – удивительно, даже я умел только запечатывать их.
– И дажже насстолько, что могу убивать вззглядом, госсподин. Но безз приказза не убиваю.
– Почему ты ззовёшшь меня госсподином?
– В тебе дух Сслиззерина, поэтому ты его насследник, госсподин. Теперь я твой фамильяр.
– Что зздессь происсхходило в посследние дни?
– Меня выззывала девчонка, подчинённая твоей тени, госсподин. Я не мог осслушшаться.
– Ты ссам окаменил ученика и кошшку или тебе приказзали?
– Ученика ссам. Я обяззан ссоблюдать тайну вххода. Сследящщая сслучайно попала под моё волшшебсство вмессте сс учеником. Её восспоминания я не чисстил, она имеет право ззнать. Твоей тени не сследовало выззывать меня по пусстякам, госсподин.
– Этого большше не сслучитсся. Я отнял ссвою тень у девчонки.
– Ххорошшо, госсподин.
– Как иззбавить ихх от окаменения?
– Прощще вссего ссосставить ззелье на осснове моего яда, госсподин. Мой чисстый яд расскаменит ихх, но убьёт. Рецепт зздессь, в твоей личной библиотеке.
Хорошо, что такой способ был, но благоразумие требовало от меня не бежать немедленно к Снейпу с ядом василиска в одной руке и с рецептом из личной библиотеки Салазара в другой. Хватит ему и мандрагор.
– Эту девчонку как-нибудь можжно вытащщить отссюда наверхх? – кивнул я на Гермиону.
– Клади её на меня и ссадиссь ссам, я обоихх васс вывеззу.
Понятно, что я не мог оттащить Гермиону в больничку и рассказать, где я её нашёл. Девчонку следовало подкинуть, а дальше пусть сами разбираются. Я представил себе, что начнётся, когда её найдут, и собственный сундучок перестал казаться мне безопасным местом для блокнота.
– Где зздессь можно осставить артефакт? – спросил я у Шшесса.
– Сследуй зза мной, госсподин…
Василиск пополз вглубь зала, я пошёл за ним. Зал был оформлен в зеленовато-голубых тонах и освещен магическими светильниками на стенах и потолке. По его периметру стояли колонны, у противоположной стены возвышалась гигантская статуя головы мага. В отличие от коридора, и пол, и воздух в зале был сухим.
– Сстатуя Ссалаззара, – прошелестел василиск, остановившись перед ней. – Её рот являетсся вхходом в твои личные покои, госсподин. Всстань перед ним и сскажжи «именем Ссалаззара, откройсся».
Подойдя вплотную к статуе, я произнёс команду, и рот статуи превратился в проход. Жилище Салазара было просторным и состояло из нескольких комнат, включающих гостиную, спальню, кабинет, библиотеку и зельеварню. Внутри было чисто, сухо и уютно, обстановка ощущалась как жилая, несмотря на истекшую тысячу лет.
Я оглядел библиотеку в поисках места, куда бы положить блокнот. Разумом я понимал, что проникнуть в тайную комнату может только змееуст, а Шшесс подчиняется только наследнику Салазара, но ящик письменного стола всё равно меня почему-то не устраивал. Наконец я раздвинул несколько книг на одной из верхних полок и засунул блокнот за них. Сейчас нужно было позаботиться о вывозе отсюда Гермионы, а с остальным я мог разобраться и потом.
Шшесс ждал меня снаружи. Я вернул волшебную палочку Гермионы в её ножны и с помощью Вингардиум Левиоза взвалил девчонку на василиска. Сам я уселся позади, придерживая её на спине змея, и тот повёз нас по туннелю наверх. Там я сгрузил девчонку на площадку и попрощался с Шшессом, сказав, что еще вернусь, когда шумиха вокруг окаменевших учеников утихнет.
Одежду Гермионы, равно как и мою, пришлось отчищать посредством Рефайно, чтобы не возникало вопросов, где она сумела так перепачкаться. Как показала карта, поблизости по-прежнему никого не было, ни людей, ни призраков. Я отлевитировал Гермиону в коридор, уложил на то же место, где нашли Криви, и повернул тело девчонки так, чтобы его расположение выглядело естественным. Затем я благополучно вернулся в общежитие и улёгся спать, почувствовав себя в безопасности впервые со времени пропажи блокнота.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:11 | Сообщение # 29 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 13 глава
Гермионы хватились, когда она не появилась ни за завтраком, ни на занятиях. Поиски начали с запрещённого коридора, поэтому обнаружили её быстро. Дамблдор установил, что Грейнджер тоже окаменела, и её перенесли в больничку дожидаться мандрагорового зелья. Всех учеников снова допрашивали, в том числе и меня, и снова ничего не выяснили. К вечеру по школе разлетелся слух, что с допроса вынесли рыжую Уизли в обмороке. Как объяснила МакГонаголл, у девочки была психологическая травма после обнаружения тела Колина Криви.
Лихорадило всю школу, кроме слизеринцев. Наш факультет пребывал в глубочайшей уверенности, что всё, что относится к Слизерину, им по определению повредить не может, а тайная комната относилась именно к Салазару. Грифы нервничали и злились, барсуки трепетали, вороны глядели настороженно, а змеи безмятежно ждали бонусов. Межфакультетские отношения, и без того непростые, накалял ещё и Драко, ходивший с таким видом, словно он сам всё это задумал и устроил.
А я размышлял, что с этими отношениями делать, да и нужно ли. Союзники нужны, но не какие-нибудь. Если, допустим, у меня получится сблизиться с грифами, какая от этого польза? Грифы храбры и упрямы – эти качества неплохи сами по себе, но в нагрузку к ним прилагается взбалмошность и ограниченность. Управлять грифами лучше всего с помощью идеи, а использовать их лучше всего в войне, потому что их достоинства не годятся для мирного времени. И лучше всего использовать их вслепую – сколотить из них армию и отправить на войну, где израсходовать, пока не опомнились, а тем временем подготовить новых. Это не мой уровень, я еще не директор Хогвартса.
Если, допустим, законтачить с хаффлпаффцами… Эти, напротив, годятся для мирного времени. Дай им дело, защити от невзгод, вознаграждай по труду – и они будут счастливы. Воевать они не любят и не умеют, подзывать их под знамёна – пустая трата времени. Им можно доверять, но выход с них невелик. Те же домовики, собирать их под себя имеет смысл, когда уже победил, или их замучаешься защищать. Это не мой уровень, я еще не победил.
Равенкло тоже как-то не внушает. Одиночки, индивидуалисты, которым всё равно, под какими знамёнами они будут заниматься своими науками. А раз всё равно, значит, и предадут они легко, потому что присягают они на верность наукам, а не людям – и не угадаешь, в какой момент им вздумается взбрыкнуть. Их можно использовать, но доверять им нельзя. Слабое звено, непозволительная роскошь.
Что до слизеринцев, то каждый из них воюет за себя, а не за других. Слизеринцы привержены реальным ценностям, а не абстракциям, и дурачить их не только бесполезно, но и опасно. Они во всё вникнут, всё просчитают, на мякине их не проведёшь. С одной стороны, они тебя предадут, если это будет выгодно, с другой – пока невыгодно предавать, они не предадут, а это уже какая-никакая, но стабильность.
Зато грифы воюют не за себя, они воюют за других. Вот почему мой выбор Слизерина стал для всех таким шоком – это был отказ встать под чужие знамёна.
Если подытожить, заигрывание с грифами ничего не даст, они не принадлежат себе. На кого им скажут «фас», на того они и набросятся. Равенкловцы ненадёжны, хаффлпафцы бесполезны, хотя с обоими факультетами желателен нейтралитет. Остаются наши – слизеринцы – и нечего переживать об остальных. Бывают естественные противники и естественные союзники.
Даже если у грифов и было подобие здравого смысла, оно им отказало. Всем им было известно, что у меня с Гермионой нечто вроде дружбы, но все они почему-то решили, что это я окаменил девчонку. Причастен, есть такое, но не с той же стороны, с какой они подумали…
Выследили они меня в тот же день перед отбоем, когда я возвращался в общежитие из библиотеки. Было их около десятка – трое Уизли, Дин, Джордан и еще несколько старшекурсников. Они появились из-под лестницы, по которой я спускался, и окружили бы меня, но я успел отскочить обратно на лестницу.
– Струсил… – позлорадствовал Рональд, увидев, как поспешно я шарахнулся от них. По его мнению, я должен был встать пеньком и дать побить себя.
– Вас слишком много. Мне будет трудно не убить никого из вас, поэтому лучше разойдитесь добром, – предупредил я.
– Маленький Потти вообразил себя ужасно страшным… – протянул кто-то из близнецов, то ли Фред, то ли Джордж.
– Ой, как мы боимся, щас умрём на месте… – подхватил второй.
– На нестрашных вдесятером не собираются, – сообщил я им, вынимая палочку. – Вы всё еще хотите рискнуть?
– Экспеллиармус! – вдруг выкрикнул один из старшекурсников. Оказывается, всё это время он был с палочкой наготове и прятал её за спиной Дина. Заклинание застало меня врасплох, и моя палочка улетела к нему. Это, видимо, было частью их плана, потому что все они удовлетворённо загоготали.
Я удержал равновесие и попятился от них вверх по лестнице. Бежать было куда, но смысла в бегстве я не видел. Даже если я смогу уйти, они подкараулят меня потом, поэтому нужно было разобраться с ними здесь.
– Потти, ты щас сдохнешь, и школа станет чище, – заявил Джордан. – Ломай его палочку.
Парень, который обезоружил меня, попытался переломить мою палочку руками, но у него ничего не вышло. Тогда он положил мою палочку одним концом на нижнюю ступеньку лестницы, а другим на пол, и что есть силы топнул по ней. Палочка хрустнула и сломалась посередине, обнажив оранжево-красное перо, соединявшее половинки.
– Вы знаете, что с вами будет за самосуд? – поинтересовался я.
– А нам плевать, главное, что ты сдохнешь, – огрызнулся Рональд. – Моя сестра из-за тебя сегодня весь день ревёт, ей Гермиону жалко.
– Вы развязали мне руки вот этим, – я кивнул на свою поломанную палочку и отступил ещё выше. – Всё, что я сейчас с вами устрою, будет считаться самообороной.
Дружное лошадиное ржание было мне ответом.
– А что ты с нами сделаешь без палочки? – даваясь хохотом, сказал один из близнецов.
– Ага, что? – резвился второй. – Морды набьёшь, да? Парни, вставайте в очередь, Потти морды бить будет!
Они никуда не спешили, им было весело. Наши на их месте просто убили бы, а эти растягивали удовольствие. Парень, сломавший мою палочку, выдернул из неё перо феникса и стал демонстративно обдирать у меня на глазах. Огненно-красные обрывки кружили в воздухе и падали на пол, словно маленькие костры.
– Ну и чем вы лучше Упивающихся? – спросил я. – Тоже ведь упиваетесь, своей жестокостью, своим всесилием…
– Ты, Поттер, помолчи! – взбеленился Рональд. – Мы получше тебя будем! Мы на однокурсников не нападали!
– Вы собрались убить меня, а моя вина еще ничем не доказана. Она существует только в ваших злобных тупых головах, больше нигде.
Перо феникса было наконец ощипано, и это послужило переходом к дальнейшим действиям. Парень не спеша, картинно поднял свою палочку в рабочую позицию и нацелил на меня. Идиот, кто ж так воюет…
– Петрификус тот…
«Экспеллиармус!»
Палочка вылетела из его руки и приземлилась в мою, а сам он отлетел на несколько шагов назад и грохнулся на пол. Увидев это, остальные парни кинулись на меня. Только бы никого случайно не убить…
«Ступефай Радиале Максима!» – я сделал резкий горизонтальный полукруг левой рукой, и нападающие разлетелись как кегли. Летели они хорошо и в пол впечатались крепко. Поднялись на ноги с трудом, на меня сразу не накинулись – каждый решал персональную задачу, насколько это опасно для него и стоит ли продолжать.
Пока они приходили в себя, прибыло еще одно действующее лицо. Длиннобородое, седовласое, в лиловой робе и скособоченной остроконечной шляпе.
– Что здесь происходит?! – возгласило лицо.
– На меня напали, сломали мою палочку и хотели убить. Больше ничего, директор, – сообщил я с лестницы.
Мои противники понимали, что спасаться бегством бесполезно, и стояли в вестибюле под лестницей напуганные, злые и виноватые, косясь исподлобья на Дамблдора.
– Ай-ай-ай, мальчики, – сказал он тоном огорчённого доброго дедушки, укоризненно покачивая головой. – Зачем вы так, неужели вам не стыдно? Никуда не уходите, пока я вас не отпущу.
Дамблдор прошёл мимо них ко мне, поглядел на огненные клочья на полу и на чужую палочку в моей руке.
– Гарри, чем ты вызвал такое отношение к себе? – строго спросил он, нахмурив брови.
– Тем что я существую, тем, что я слизеринец, и тем, что я змееуст, – отчеканил я.
– Гарри, чем ты обидел лично их?
– Больше ничем.
Дамблдор протянул ко мне руку за палочкой, и я отдал её.
– Директор, эти парни хотели убить меня и убили бы, если бы смогли. Они подкараулили меня, они заранее договорились отнять у меня палочку, чтобы безопасно расправиться со мной. Если это повторится, я буду защищаться любой ценой, – я оглядел своих противников и повторил: – Любой ценой – все слышали? Кому непонятно, вспомните тролля.
– Гарри, как ты можешь быть таким жестоким? – укорил меня Дамблдор.
– Вы ошибаетесь, директор, я очень добрый и терпеливый, – я состроил физиономию пай-мальчика и преданным взглядом уставился на него. – Сами видите – все они живы и предупреждены на будущее.
Пёрышко легилименции осторожно защекотало мне мозги, и я с готовностью подставил под него начало нападения. Когда последний обрывок пера феникса упал на пол, я опустил глаза – остальное директор у других досмотрит. Дамблдор опечаленно вздохнул.
– Ладно, Гарри, иди, а с этими мальчиками я поговорю, и они больше не будут так делать.
Я пошёл в общежитие, гадая, как директор мог узнать, что здесь происходит, ведь было очевидно, что он появился неспроста. Догадка осенила меня, когда я подходил к двери общежития – перо принадлежало фениксу Дамблдора.
Почти на всех занятиях требовалась палочка, поэтому покупать её меня отправили уже на следующий день. Я не отказался бы пройтись и за другими покупками, но сопровождал меня Снейп, который весь изозлился за время нашей отлучки. Туда и обратно мы с ним путешествовали через камин в малой гостиной на втором этаже. У декана был свободный доступ к каминной сети, а мне сделали одноразовый артефакт-разрешение на кнатовой монетке.
Пока мы шли из «Дырявого Котла» к лавке Олливандера, Снейп не преминул высказать мне, насколько я его достал и какая я для него обуза. Не забыл он упомянуть и о том, что нормальные ученики умеют жить в мире со всеми и что им никто не ломает волшебные палочки. Ему хотелось побольнее задеть меня и вывести из себя, но я выслушивал декана с равнодушным молчанием, и это злило его ещё больше. Я шёл рядом со Снейпом по Косому переулку и вполуха слушал его бубнёж о том, что я такой же бестолковый, пустоголовый, легкомысленный, безответственный и заносчивый, как мой отец.
– Моя мать, конечно, тоже была дура дурой, раз мне от неё ничего хорошего не досталось? – спросил я наконец, когда наскоки декана стали утомлять меня.
Снейп остановился посреди мостовой, схватил меня за плечи и с бешеным лицом начал трясти.
– Как ты смеешь так говорить о своей матери, дрянной мальчишка!!!
– Я думал, вам понравится, – сказал я настолько невозмутимо, насколько это было возможно, мотаясь в железных клещах зельевара. – Раз вам так приятно поливать грязью моего отца, то поливать грязью мою мать вам наверняка ещё приятнее.
– Твоя мать… Лили была лучшей женщиной в мире! Не смей осквернять её память, маленький мерзкий ублюдок!
В моей голове кое-что стало проясняться.
– Значит, лучшая женщина в мире произвела на свет маленького мерзкого ублюдка? – холодно поинтересовался я у Снейпа. – Было бы здорово, если бы она услышала вас с того света.
Снейп перестал трясти меня и замер, уставившись мне в лицо. Я смотрел в его разъярённые глаза, готовый мгновенно отвести взгляд, но легилименции не последовало.
– На нас смотрят, профессор, – с нажимом сказал я.
Он отпустил мои плечи, схватил за локоть и чуть ли не волоком потащил за собой. Меня это не устраивало, и я упёрся ногами в мостовую. Снейп был вынужден остановиться.
– Ну что у вас там, Поттер? – злобно сказал он.
– Вы мне чуть руку не выдернули.
– Я с удовольствием оторвал бы вам голову, Поттер.
– А я вам – нет, профессор.
– Я не нуждаюсь в вашей снисходительности, Поттер! – до Снейпа почему-то не доходило, что снисходительностью было бы как раз обратное. Он вновь потащил меня по Косому переулку, хотя и без прежнего рвения. Мы были уже недалеко от лавки, и он не успел придумать, как ещё меня достать, когда мы вошли туда.
– Поттеру нужна палочка! – заявил он хозяину лавки, выпихнув меня перед собой.
– Добрый день, мастер Олливандер, – поздоровался я.
– Добрый день, мистер Поттер, – ответил Олливандер. – Что случилось с вашей прежней палочкой?
– Бывает, что инструменты ломаются… – уклончиво сказал я.
– Его палочку сломал другой ученик, – буркнул Снейп. – Я принёс вам ещё одно перо, чтобы вы сделали новую палочку для этого… мистера Поттера, а пока подберите ему что-нибудь временное.
Он вынул из складок своей мантии узкую длинную коробку и раскрыл её. В коробке лежало перо феникса. Олливандер приподнял перо двумя пальцами за очин, осмотрел и положил обратно.
– Сейчас подберу, – он закрыл коробку и убрал под прилавок.
– Мне бук или ясень с жилой дракона, или что-нибудь наподобие, – сказал я мастеру.
– Мистер Поттер, я знаю, как подбирать палочки.
Знает он… видно, поэтому в прошлый раз он подбирал мне палочку больше часа. Олливандер ушёл в подсобку за палочками, а мы со Снейпом остались в помещении.
– Что вы себе позволяете, Поттер! – возмутился декан.
– Я здесь покупатель и плачу за палочку деньги, поэтому имею право высказывать пожелания, – терпеливо объяснил я.
– Вы всего лишь глупый и невежественный ребёнок, Поттер!
– Когда мне понадобится ваше мнение обо мне, я спрошу вас, профессор.
Если бы я был способен ненавидеть, я бы уже ненавидел Снейпа. На занятиях я не давал ему ни малейшего повода для придирок – этим и объяснялся наш шаткий нейтралитет в школе – но сейчас, в неформальной обстановке, декан старался отыграться за вынужденное воздержание. Вместо ненависти я воспринимал его как досадную помеху, вроде кусачего слепня или назойливой мухи, и понемногу начал задумываться, как бы его прихлопнуть – не убить, но повыдергать ядовитые зубы.
– Вы слишком много о себе мните, Поттер!
Я пренебрежительно повёл плечами:
– Ну и что?
– Вы… вы…
– Я такой же бестолковый, пустоголовый, легкомысленный, безответственный и заносчивый, как мой отец, – повторил я любимую тираду Снейпа. – Я это запомнил. Дальше что?
– А то, Поттер, что вы такой же безнадёжный болван, как ваш отец!
– Мне это нисколько не мешает. Профессор, неужели вы сами не видите, насколько вы жалки, когда сводите счёты с моим мёртвым отцом, издеваясь надо мной? Я понимаю, почему моя мать не вышла за вас, вы мне тоже омерзительны.
Пальцы Снейпа впились в мой локоть, за который он всё еще держал меня. Будут синяки – отстранённо подумал я.
– Месяц отработки, Поттер… – раздался его безжизненный голос у меня над ухом.
Месяц я отработаю, а мои слова останутся с ним на всю жизнь. Размен выгодный. Тут из подсобки показался Олливандер со стопкой коробок в руках, очень вовремя. Мне идеально подошла ясеневая палочка с жилой китайского огнемёта – жёстче, но мощнее моей прежней, подходившая скорее для воина, чем для искусника. Я расплатился за палочку и сразу же поместил её в ножны. Снейп молча поволок меня обратно.
Я пробыл в обществе декана около часа, а чувствовал себя так, словно весь день разгружал камни. Зато у меня снова была палочка, на этот раз такая же сирота, как я. Ну их, эти семейные палочки, мало ли как они поведут себя при встрече со своей роднёй в бою, да и то, что феникс Дамблдора мог чувствовать, где находится его перо и что с ним происходит, меня нисколько не вдохновляло. Палочку следовало обезопасить от обезоруживающих чар, поэтому я сразу же после возвращения пошёл в библиотеку. Такие заклятия, помнится, попадались мне, когда я искал щит для блокнота – от сильного мага они не спасут, но по крайней мере ученический Экспеллиармус больше не вырвет палочку у меня из рук.
Парня, сломавшего мою палочку, не выгнали из школы. Меня это разочаровало, но не слишком удивило. Выгнать ученика – значит, признать свою педагогическую неспособность воспитать его, а такое пятно на свою репутацию наш директор посадить не захочет. Поэтому исключением из Хогвартса ученикам грозили постоянно, но, насколько я помню историю школы, в последние сто лет отсюда никого еще не выгоняли.
Пятого ноября был день рождения у Гойла. Что дарить ему, было непонятно – Грег не любил читать, не состоял в квиддичной команде, не увлекался сладостями и был не настолько беден, чтобы его обрадовала любая ценная вещь. Наконец я додумался сгонять Хедвиг в Косой переулок за заготовкой для шейного амулета и, потратив вечер в библиотеке, наложил на подвеску заклинание улучшенного зонтика. Амулет защищал от попадания едких жидкостей на владельца и мог пригодиться Грегу, потому что тот сидел на зельеварении неподалёку от Лонгботтома. Кроме того, амулет подзаряжался, впитывая в себя рассеянную магическую энергию, и при нажатии на ушко мог работать как обычный зонтик, отталкивая всё, что сыплется на его обладателя.
С подарком я угодил. Мы проверяли амулет, поливая Гойла водой, пока не залили половину гостиной и не получили втык от Мориса. Слизеринцы сильно заинтересовались моим умением делать амулеты – попрошайничать у нас считалось дурным тоном, но было заметно, что многие из них как бы прицениваются ко мне, просчитывая в уме, «что надо сделать, чтобы получить у него амулет». Всё-таки странно, что в школе преподают такую чушь, как прорицания, где нечего делать без уникальных природных данных, и полностью игнорируют артефакторику. Впрочем, при большом желании можно было извлечь основы артефакторики из комбинации волшебства, где изучают заклинания и их взаимодействие с предметами, и зельеварения, где изучают простые и волшебные свойства веществ.
У меня был долг в полтора месяца отработки, но отрабатывать меня пока не заставляли. Школа всё еще была на военном положении, бродить по ней после ужина было запрещено везде, кроме библиотеки, а все отработки были приостановлены. Даже к Филчу я наведывался сразу же после занятий, чтобы бедняге самому не приходилось таскать свои мешки. Только Нотт безошибочно вычислил, что несчастных случаев больше не будет.
– Гарри, раз у тебя всё в порядке, давай наконец займёмся окклюменцией, – сказал он мне после дня рождения Гойла. – Теорию я прочитал перед отъездом в школу, кое-чем позанимался сам, но нужна спарринг-практика.
– Думаешь, у меня всё в порядке?
– Не думаю, а вижу, – мягко усмехнулся Тед.
– Ты утверждал, что в беспалочковой легилименции ты нуль. С тех пор что-то изменилось?
– Нет, я по-прежнему нуль, легилименция даже помешала бы. Мне для этого незачем читать мысли, достаточно чтения невербальных знаков. Ты, конечно, чрезвычайно труден для чтения, но я достаточно изучил тебя.
– Вот как… – впрочем, я оценил его признание, учитывая, что он мог бы и не говорить мне этого. Я поймал взгляд Теда, словно бы приспустившего маску – живые и проницательные глаза цвета грозовой тучи – и тот ответил мне на невысказанный вопрос:
– Ничего такого, чем не овладел бы каждый, просто нужно постоянно наблюдать и сопоставлять. У моей тётки, с которой я живу, очень непростой и скрытный характер. Чтобы уговорить её на что-нибудь, нужно тщательно выбирать подходящий случай, вот я и научился.
– Ты можешь сказать, с какого дня у меня всё в порядке?
– Сначала окклюменция.
Я понял – он может и именно поэтому не говорит, чтобы из его мыслей это не перешло в его воспоминания. Потому что у меня всё в порядке со дня, когда нашли Гермиону.
– Тогда начнём с Элузио для кратковременной памяти и с Атра Палуде для долговременной. С Эффуджо ты пока не справишься.
– А что такое Эффуджо? В книге этого нет.
– Гибкая зеркальная защита. Очень надёжная, но требует развитого навыка поддержки ментальных стен.
Тем же вечером мы начали занятия. Как я и предполагал, окклюменция легко давалась Теду. Его внимание было устойчивым, концентрация и переключаемость великолепными, а объём контролируемых картинок приближался к максимальному. Уже через несколько дней он работал с Элузио так, что нарочитость её фрагментов стала незаметной, и мог удерживать мою атаку на Атра Палуде в течение сорока секунд. К беспалочковой легилименции он был по-прежнему не способен – это были совершенно различные навыки. Если для надёжной окклюменции требовалась психическая предрасположенность, то прирождённая легилименция была наследуемой способностью, отсутствующей в роде Ноттов.
И, нужно отдать Теду должное, он ни о чём меня не расспрашивал. Судя по тому, с каким усердием он изучал окклюменцию, он желал принимать участие в моих проблемах, но оставлял на моё усмотрение, когда и что я ему сообщу. В школе не происходило ничего чрезвычайного, да и не могло произойти, но строгий режим не отменяли, поэтому наши тренировки на озере пришлось прекратить. Я догадывался, что Дамблдор дожидается лечения окаменевших Гермионы и Криви, чтобы расспросить их, и надеялся, что Шшесс уничтожил все их воспоминания, которые могли бы привести к разгадке.
Раскаменили их в середине декабря, когда созрели мои мандрагоры. Я пошёл навестить Гермиону в больничке на правах друга и чтобы узнать, что осталось у неё в памяти. Последним, что она помнила, оказалось, что Уизли обещала показать ей кое-что важное – немного для разоблачения тайны, но достаточно для того, чтобы навести след на рыжую девчонку.
В тот же вечер по школе разлетелась весть, что младшая Уизли умерла.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
| Lord | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 21:58 | Сообщение # 30 |
|
Мастер фиков XD
Сообщений: 861
Награды: 10
Репутация: 4
Статус: Offline
| 14 глава
«Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя…»
Я размышлял.
Гибель девчонки началась с того, что я принёс блокнот в Хогвартс.
Нет, так можно договориться до того, что её гибель началась с магловского приюта, где родился создатель блокнота, или ещё раньше.
Я искупил приобретение блокнота магической клятвой, я принял на себя эту цену и риск обладания артефактом. Я был его осторожным и ответственным владельцем. Как и сейчас.
Глупая случайность. Глупая каверза двух рыжих придурков, из-за которой блокнот попал в руки их сестре. Это спусковой крючок её гибели?
Или когда она польстилась на чужую вещь в надежде выведать чужие секреты? Когда она думала, что завладела вещью, а на самом деле вещь завладела ею?
Или когда она увидела возможность безнаказанно избавиться от соперницы с помощью случайно обретённой силы?
Или когда я принудил её к смертной клятве ради своей безопасности?
Или когда добрейший и светлейший стал ломать её клятву ради общего блага, если не зная, то догадываясь, чем это для неё обернётся?
Некто эмоциональный бил бы себя пяткой в грудь, посыпая голову пеплом, охваченный всепожирающим чувством вины.
Я размышлял и отдавал дань преклонения её величеству судьбе и его величеству случаю. Я – логик.
Том-из-блокнота – всего лишь бездушный отпечаток личности, с него спрос маленький. Мой выбор и последующий выбор Дамблдора были вынужденными. Неизбежность наступила, когда рыжая дурёха присвоила мой блокнот, изменив причинно-следственную нить. Это было её свободным выбором, а значит, и её виной. Даже если она была слишком мала, чтобы не воровать, двое остолопов-братцев уже должны были понимать, что некоторые шутки могут кончиться очень плохо. Нужно осознать это, сбросить груз вины и взвалить на себя добавочный груз осторожности и ответственности. И идти дальше.
Подробности смерти младшей Уизли мы узнали только на следующий день от Малфоя-старшего. В тот день он явился в Хогвартс во главе попечительской комиссии из нескольких человек. Они выспрашивали всё о гибели девчонки и осматривали её тело, готовое к отправке домой. В составе комиссии был колдомедик, установивший, что смерть наступила мгновенно, от кровоизлияния в мозг. Комиссия начала расследование, а Малфой-старший явился к нам.
Занятия уже прошли, поэтому все мы были в общежитии. Лорд Малфой подозвал сына и меня, наша свита явилась вместе с нами. Когда мы уселись в гостиной, он рассказал, что вчера младшую Уизли после ужина вызвал к себе директор, а перед отбоем её нашёл Снейп в коридоре около зельеварен. По его словам, тело уже начало остывать.
Так, значит, не только я умею подкидывать пострадавших…
– А теперь рассказывайте, что вы слышали о младшей Уизли, – потребовал Малфой.
– Рыжая дура, чего о ней слышать, – презрительно фыркнул Драко. – За Поттером вон бегала, но в последнее время перестала.
Испытующий взгляд Малфоя-старшего переместился на меня.
– Мистер Поттер, я могу понять, почему Уизли бегала за вами, но плохо понимаю, почему она перестала. У вас есть предположения, почему?
– В Гриффиндоре учится моя хорошая знакомая, мисс Грейнджер, – невозмутимо сообщил я. – Мисс Уизли была её подругой, и я попросил мисс Грейнджер деликатно разъяснить мисс Уизли, насколько та заблуждается касательно моего отношения ко ней. Видимо, мисс Грейнджер это удалось.
– Могло это как-то отразиться на состоянии здоровья мисс Уизли?
– Да, в последнее время мисс Уизли выглядела нездоровой. Но я не думаю, что от разочарования умирают, сэр. На месте комиссии я, например, предпочёл бы заинтересоваться фактом, что Уизли умерла сразу же после того, как ожили двое окаменевших учеников в больничке. Я навещал мисс Грейнджер вчера после занятий, и она сказала, что её с Криви уже расспрашивал Дамблдор. Вполне вероятно, что он вызвал к себе младшую Уизли после разговора с ними.
– Интересно… – пробормотал Малфой, углубившись в какие-то мысленные прикидки. – Продолжайте, Поттер…
– Я, в общем-то, всё сказал. Лорд Малфой, ваша комиссия проверяла, видел ли кто-нибудь Уизли живой после того, как она вчера побывала у директора?
– Сейчас члены комиссии как раз опрашивают учеников, кто где был после ужина и не видел ли кто Уизли после вызова к директору. Я пришёл сюда, чтобы опросить слизеринцев, но сначала решил поговорить с вами.
– Вы расскажете нам о результатах, лорд Малфой? Другие факультеты не делятся с нами сведениями, сами понимаете…
Я кинул ему короткий многозначительный взгляд, лорд Малфой утвердительно опустил веки. Удостоверившись, что никто из нас не видел рыжую после ужина, он стал расспрашивать других слизеринцев.
– Поттер? – негромко позвал меня Тед и указал глазами на нашу комнату. Я пошёл туда следом за ним. – Ты считаешь, Криви и Грейнджер замешаны в этом? – спросил он, когда мы оказались внутри.
– Что именно тебя волнует? – уточнил я, поскольку Нотт никогда зря не любопытничал.
– Как относиться к Грейнджер.
– Думаю, что она никак не замешана в этом и что ей досталось рикошетом, – сообщил я. – В больничке Грейнджер сказала мне, что в тот вечер Уизли обещала показать ей что-то важное, а больше она ничего не помнит.
Нотт понимающе наклонил голову. В этот миг дверь распахнулась без стука и к нам вошёл Драко.
– А я видел, как вы переглядывались! – заявил он. – Вы пошли сюда секретничать!
Мы с одинаковой досадой воззрились на предвкушающую физиономию Драко.
– Давайте рассказывайте, а то так нечестно, что вы знаете, а я нет, – потребовал он.
Тед избаловал меня уважением к моей приватности, поэтому я в первое мгновение растерялся. Нет, я понимаю, что Драко часто бывает скучно, но не же такой ценой развлекать его…
Нотт опомнился первым:
– Малфой, ты как будто не сын своего отца. Пристаёшь к нам, словно гриф безголовый. Секреты – на то они и секреты, чтобы о них не болтали.
– Ну не от меня же…
– Давно ли тебе интересно, о чём говорят грязнокровки? Ты меня удивляешь, Малфой…
– Я вообще-то Поттера спрашиваю. Поттер, ты ведь что-то знаешь про эту Уизли? Про неё Грейнджер тебе рассказала, да?
– Драко, лишняя осведомленность сильно вредит здоровью, – сообщил я. – Я знаю, что Уизли тоже была любопытная. Я знаю, что это плохо для неё кончилось. Поэтому трижды подумай перед тем, как спрашивать.
– По-твоему, я проболтаюсь? – обиделся Драко.
– Тебе и болтать не надо, у тебя на лице всё написано. Драко, маг должен уметь четыре вещи – видеть, знать, сметь и молчать. Когда ты освоишь их все, особенно последнюю, тогда я подумаю, можно ли тебе что-нибудь доверить.
– Поттер, зараза ты мелкая! Я тебя когда-нибудь побью!
Тем не менее Драко не накинулся на меня с кулаками. У него был длинный нос и острый язык, но кулаки у него были слабые.
– Иди побей Винса с Грегом, им ничего не будет, а ты пар спустишь, – посоветовал я.
– А кстати, давно мы гилдероев не били, – вспомнил Нотт.
– Точно. – Драко мгновенно заглотил крючок. – На озеро ходить нельзя, и жить сразу стало скучно. Даже квиддич не помогает.
– Там сейчас слишком холодно, нужно найти подходящий зал в Хогвартсе, – сказал я, радуясь про себя, как ловко Тед перекинул внимание Малфоя. – Но пока придётся поскучать, а после каникул что-нибудь придумаем.
– Почему поскучать?
– Потому что преподаватели сейчас следят за каждым шагом учеников и быстро обнаружат наши развлечения. Давай пока налегай на теорию, Драко.
– Книги… – Малфой скорчил недовольную гримасу. Отступать он был не намерен и средство от скуки он собирался с нас стрясти. Тед кинул на меня вопросительный взгляд – «что с ним делать и как его выпихнуть».
– Спасибо, Драко, напомнил. Тед, а не пора ли нам писать обзор по заклинаниям?
И мы с Тедом отправились в библиотеку, где пробыли до самого ужина, а после ужина в наше общежитие снова пришёл Малфой-старший. На этот раз он уединился для разговора с сыном, но не успели мы углубиться в свои дела, как Драко вернулся в гостиную и сказал, что его отец хочет поговорить со мной. Малфой-старший дожидался меня в комнате Драко, рассевшись в свободной позе на диване, в пальцах он вертел зеркальные очки. Когда я вошёл, он подвесил их на магловский манер за дужку на нагрудный карман камзола.
– Мистер Поттер, – Малфой дружелюбно улыбнулся. – Во время нашего дневного разговора у меня сложилось впечатление, что у вас есть какие-то предположения об этом несчастном событии. Я не ошибся?
– Все мы бываем жертвами рокового стечения обстоятельств, – философски произнёс я, присаживаясь на стул. – С младшей Уизли наверняка случилось то же самое. Вы ведь не нашли никого, кто видел бы её после посещения кабинета директора?
– Вы правы, мистер Поттер, – серьёзно кивнул Малфой.
– Есть какие-то предположения, что могло с ней случиться?
– Во всяком случае, Снейпа в этом не обвиняют. Пока. Предполагают, что Уизли стало плохо и она пошла в зельеварню за зельем, но не дошла.
– Никого не удивило, что она пошла не к мадам Помфри, тем более, что Снейп не жалует грифов?
– Члены комиссии не настолько хорошо осведомлены о школьных отношениях. Лично я не подозреваю Снейпа и считаю, что кто-то хотел его подставить. Я с ним только что говорил и уверен, что он этого не делал.
– У него есть какие-то подозрения?
– Он ни на кого конкретно не думает. Говорит, что в последнее время Уизли действительно выглядела нездоровой и что ей следовало вовремя обратиться в медпункт.
– А с пострадавшими от окаменения вы разговаривали?
– Мы расспросили Криви и Грейнджер – оба не помнят, как это с ними случилось. Криви вообще ничего не помнит про надпись, Грейнджер сказала, что Уизли обещала показать ей кое-что важное, и это последнее, что она помнит.
– Лорд Малфой… я подозреваю, что если директора обвинить в смерти ученицы в его кабинете, у него не получится оправдаться.
Малфой-старший напрягся, в его глазах блеснул расчётливый огонёк.
– Почему вы так считаете, мистер Поттер?
– Скажем так, нечто вроде предчувствия, доказательств у меня нет… Дамблдор – сильный маг и матёрый политик, с ним вряд ли проскочат штучки вроде Веритацерума, но жёлтая пресса вполне может помотать нему нервы, не опасаясь опровержения.
– Но зачем ему… это? – недоверчиво спросил Малфой.
– Есть ещё один свидетель, с которым наверняка разговаривал директор. Это Полная Дама, призрак-привратник Гриффиндора. Она знает, кто и когда в гриффиндорском общежитии входил и выходил в тот день, когда окаменела Грейнджер. Поэтому у директора были основания для тщательного допроса Уизли – ради общего блага, разумеется. Но это между нами, жёлтой прессе этого знать не надо.
– А если поискать доказательства?
Я обратил внимание, что Малфой непроизвольно потёр левое предплечье, словно там что-то чесалось.
– Предчувствие настоятельно подсказывает мне, что в этом деле лучше не копать глубоко, а помутить воду на поверхности. Роковое стечение обстоятельств…
– Понятно. У меня нет своего предчувствия в этом деле, я воспользуюсь вашим. Вы не хотите что-нибудь добавить к сказанному, мистер Поттер?
– Директор весьма огорчён тем, где я провёл прошлое лето, и намерен проследить, чтобы следующее лето я провёл там, где он считает нужным.
– Жаль, я собирался снова пригласить вас к себе. Сомневаюсь, что Дамблдор пойдёт мне навстречу, если я попрошу его разрешения. Возможно, вам всё-таки имеет смысл сменить опекуна, мистер Поттер?
– Я начинаю склоняться к этому, лорд Малфой.
– Директор, не способный обеспечить безопасность учеников, не может быть хорошим опекуном для национального героя, вы не находите?
– Совершенно с вами согласен, сэр.
– Не уверен, что получится, но попытаюсь. – Малфой снова потёр предплечье.
– Это метка? – спросил я, кивнув на его руку.
– Да.
– Давно ощущается?
– Где-то с конца сентября.
– Можно глянуть? Я еще не видел метки Вольдеморта, хочется знать, как она выглядит.
На лице Малфоя промелькнула тень недовольства, но он всё-таки высвободил руку из своего щегольского камзола и закатал рукав шёлковой рубахи. Чёрный череп со змеёй вместо языка выглядел чуточку рельефнее, чем простая татуировка. Я сосредоточился на рисунке – родовая магия, родовая магия… Если это навык Тома, я должен его знать…
И знание открылось. Это были заклинания на серпентарго, предназначенные для управления рабским клеймом рода Салазара. Тысячу лет назад такое клеймо ставили на рабов, пленных, заложников и просто ненадёжных подданных.
– Вы очень дорожите этой меткой, лорд Малфой?
– Мистер Поттер, избавиться от этой дряни – моя заветная мечта. Думаете, никто у нас не пытался свести её? Я выжег бы её с руки, если бы это помогло, но она прорастает по всему телу.
– Я могу выключить её, если вы хотите.
– Это как – выключить?
– Сделать неактивной. Метка у вас будет, но через неё будет невозможно ни воздействовать на вас, ни определить ваше местонахождение, пока она не будет активирована обратным заклинанием.
– Вы действительно это можете, Поттер?! – Малфой был так впечатлён, что забыл добавить к моему имени «мистер».
– Это магия… змееустов, – в последний момент я решил не акцентировать его внимание на том, что это магия рода Салазара. – Заклинания управления клеймом говорятся на серпентарго. Драко ведь уведомил вас, что я змееуст?
– Разумеется. А совсем снять метку вы можете?
– Могу, но это сложнее. Чтобы не повредить магические структуры тела, сначала нужно дезактивировать клеймо на срок от недели до полугода, в зависимости от того, как давно оно поставлено. Только после этого его можно удалить с минимальным ущербом для энергетики мага. Ощущения при удалении как при Круцио, потому что воздействие Круцио тоже направлено на магические структуры тела. После снятия клейма лечение нужно проводить теми же средствами, что и после Круцио.
– Поттер! – Малфой растерял всю свою аристократическую выдержку, его глаза вспыхнули безудержной радостью. – Это же… свобода! Сделайте это для меня, и я буду вашим вечным должником.
Насчёт вечного должника он погорячился. В сущности, это ничем не лучше метки.
– Мне не нужны вечные должники, мне нужны надёжные союзники.
– Если вы хотите магический союзный договор…
– Сейчас я хочу, чтобы вы не отвлекали меня, пока я говорю заклинание.
Я закрыл глаза и перешёл на магическое зрение. От метки тянулись тонкие чёрные нити по всему телу мага, обвивая каналы проведения силы и врастая в основные магические узлы. Установив над ней левую ладонь, я послал туда силу и произнёс дезактивирующее заклинание. Нити потускнели и стали почти невидимыми. Открыв глаза, я увидел, что метка превратилась в бледно-серую едва заметную татуировку.
Малфой поглядел на своё плечо, ощупал метку и одобрительно хмыкнул.
– Никак не ощущается, словно её и нет, – сообщил он. – Все эти годы она была почти незаметной, но всё равно ощущалась как нечто инородное. Её можно снять поскорее?
– Полгода нужно для восстановления каналов и узлов, с которыми она срослась. Такую метку лучше оставлять неактивной, но если уж удалять, то под наблюдением колдомедика, умеющего исправлять повреждения магических структур.
– Я не спрашиваю, откуда вы это знаете, но полагаю, что вы справитесь с этим, мистер Поттер?
Неактивное клеймо не принимало никаких команд извне и никак не влияло на здоровье мага, но я понимал, насколько важен бывшему Упивающемуся и нынешнему политику сам факт освобождения от него.
– Думаю, что да. Я могу видеть магические структуры и воздействовать на них.
– Что вы хотите за то, чтобы сделать то же самое для Пита и Билла… то есть, для Крэбба и Гойла?
– Они заодно с вами, а больше мне от них ничего не нужно.
– Тогда, значит, организуем встречу. Вам нельзя покидать школу без разрешения опекуна, но я председатель попечительского комитета и могу потребовать... – Малфой задумался.
– Лорд Малфой, – окликнул я. – Осталось две недели до рождественских каникул. Насколько мне известно, ваши друзья забирают детей на каникулы через каминную сеть. Если они сами явятся за своими сыновьями, заклинание произнести недолго.
– Разумно, так и поступим. В ближайшие дни я еще буду появляться в школе в связи со смертью Уизли, и если у нас появятся вопросы друг к другу, мы сумеем встретиться.
Мы с Малфоем-старшим вышли в гостиную. Все уже разошлись спать, там сидели только Драко с Тедом. Если первый из них ждал освобождения своей спальни, то второй, по всей видимости, дожидался меня. Попрощавшись с Малфоем-старшим, мы разошлись по спальням.
– Мы не договорили, Драко помешал, – напомнил Тед, пока мы укладывались спать.
– Про Грейнджер ты понял. Криви, думаю, тоже случайно пострадал, – ответил я, вспомнив, на чём нас прервали. – Сомневаюсь, что такое повторится, но если и повторится, мандрагорового зелья наварили, хоть залейся. Ещё что?
– Уизли.
Я спустил ноги с постели, наполовину закутавшись в одеяло.
– Не наша проблема. Вон комиссия явилась, пусть и разбирается. Мы же не грифы, чтобы в каждую щель носы совать. Тед, не спи, есть разговор поважнее.
Нотт последовал моему примеру и сел на постели.
– Я только что узнал от Малфоя, что Вольдеморт возвращается, – я увидел, как встрепенулся Тед.
– Мерлин… – прошептал он. – Значит, отцу опять в бега…
– Твой отец уже догадывается об этом, потому что метки Упивающихся оживают. Ты поддерживаешь с ним отношения?
– Пишу письма, но редко. Не люблю я этого, отец тоже. На каникулах я виделся с ним перед отъездом в Хогвартс, когда он приезжал к тётке навестить меня. Когда я закончу школу, я буду жить вместе с ним, но пока живу у тётки, а отец живёт один в родовом особняке. Он не берёт меня к себе, потому что считает, что женщина лучше присмотрит за мной, хотя я уже не маленький. Кроме того, у него вошло в привычку остерегаться налётов – он в таком положении, что напасть могут и те, и эти.
– Он хочет избавиться от метки?
– Еще как… Только от неё не избавишься, Гарри. Это не простая татуировка, она прорастает везде и насквозь.
– А если найдётся возможность от неё избавиться?
– Никогда не бросайся такими словами. – Тед сердито посмотрел на меня. – У тебя нет метки и ты просто не понимаешь...
– Я и не бросался. Можешь ты уговорить отца, чтобы он сам забрал тебя отсюда на Рождество?
– Если его убедить, что это необходимо… а зачем это нужно?
И я сообщил Теду про метки всё, о чём рассказал Малфою-старшему, добавив, что отцы Винса с Грегом тоже явятся сюда ради этого.
– Твой отец – не приближённый Малфоя, поэтому Малфой за него не попросил, – сказал я под конец. – Я хочу исправить это упущение. Метку достаточно дезактивировать, чтобы оказаться неуязвимым для её влияния, хотя со временем её можно будет удалить.
– Гарри… – в глазах Теда светилась такая смесь растерянности, надежды и благодарности, что мне стало не по себе. – Я твой вечный должник, сюзерен...
До чего ж они с Малфоем одинаково мыслят…
– Не надо никаких вечных долгов, я с этим уже Малфоя завернул, – с шутливым возмущением возразил я. – Давай, я сначала дело сделаю, а там как-нибудь сочтёмся.
– Ты опять не понимаешь, – слабо улыбнулся он. – Это как если бы ты был приговорённым, а стал помилованным.
– Это еще не всё, Тед, – теперь я был серьёзен, как никогда. – Нам с тобой нужно еще выжить.
Модератор раздела "С пером в руках за кружкой горячего кофе..."
Руководитель группы ВК.
|
| |
| |
|
Поиск
|
 |
|
