| The-Canterville-Ghost | Дата: Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 00:39 | Сообщение # 1 |
Любитель
Сообщений: 7
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: Offline
| Название: Колыбель грязи
Автор: The-Canterville-Ghost
Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика, сказка, ужасы
Описание: поговорим о суевериях и детских страхах.
Статус: в процессе.
От Автора: если вдруг кто-то прочитает - буду рада.
Долгий медовый день... Уже вполне себе полдень. Деревья отдали последнюю кровь, затопившую их корни багровым потоком листьев. Но сухое увядание имеет вкус заветренной каши, как казалось Ричарду.
Взрослые говорили, что он был хорошим мальчиком - всегда «пожалуйста», всегда «спасибо». Все дети в его возрасте были замечательными, только найди повод похвалить. Или отправить учиться, далеко-далеко от дома…
Ричард думал, что его родили ради двух вещей: каждый день есть овсянку и носить ужасные башмаки, сделанные в Лойсе. Каша по вкусу напоминала плавленую резину, и с неё начинался каждый день. О нет, мальчик не винил миссис Бальфур в ужасных кулинарных способностях или отца в излишней душевной чёрствости. Напротив, миссис Бальфур была лучшей кухаркой во всей округе, а отец самым добрым и учтивым человеком.
Но этим утром даже ложка овсянки приобрела особый вкус, потому что была съедена в последний раз под родной крышей. Ричард мысленно благословил, перед отъездом, всю кухню во главе со старой миссис Бальфур.
Он надел жёсткие кожаные башмаки, с ненавистными короткими шнурками, серые шерстяные гольфы, не менее мерзкие, и пальто. Что ж, избежать участи воспитанника Броундского пансионата, при не слишком богатых родителях - невозможно. Многие в округе впитывали эту горькую правду вместе со вкусом утренней каши.
Миссис Трейн посчитала, что четыре сандвича с ветчиной (слава святой Марии, что обошлось без овсянки!) вполне хватит на восемьдесят миль. Её сыну предстояло ехать шесть часов, почти без пересадок и возможно, в полном одиночестве.
***
К шести часам небо стало почти хрустальным, можно было разглядеть облачка и закат. Нежные синие сумерки кружились в бархатных полях. Ветер в голых деревьях. Сонные паутинки. Ричард ехал в полном одиночестве, иногда кладя ноги на соседнее сидение или считая ворон за окном. Его мама считала, что мясо этих птиц особенно вкусно в октябре, когда они питаются одним можжевельником.
Жёлтые мотыльки-листья порхали и устилались ковром на тропинках, ведущих в кусты чертополоха, терновника и ещё каких-то колючек вдоль дороги. Стук колес экипажа постепенно замирал, тонул в густом слое гниющей травы.
«Печальные дары бросает природа под ноги лошадям, увозящим ребёнка вдаль от дома» - как сказала бы миссис Бальфур.
Уже начинало темнеть и сгустки далёких костров за дымкой виделись яснее. Затёкший, алый закат подрумянил вечерние облачка. Дорога становилась ухабистей, а кочки выше. Желудок от этого урчал вдвое громче, как рождественский хор в местной церквушке - ещё и последний сандвич пришлось есть без ветчины. Она упала куда-то под сиденье во время неожиданной остановки. Ричард отложил хлебные нарезки и принялся за поиски.
-Мисс Бесс-Вол, осторожнее...
Массивный каблук чуть не отдавил мальчику пальцы.
-Это сэр Трейн Младший, едет в Броунд, - кучер смерил пассажира недоверчивым взглядом, потому что ещё помнил свою молодость и знал, какие неприятности можно ожидать от детей в дороге.
-Сэр Трейн, - с притворным официозом, подытожила женщина. Экипаж угрожающе накренился на бок.
Ричард смиренно сел на место, затолкав незаметно в угол сиденья кусочки хлеба.
-Воспитанники Броундской школы не берут еду с пола, - чопорно заметила дама, тёмно-пунцовыми, почти чёрными губами. Она была суха и невысока, как медленно увядающая трава в поле, скошенная ещё в августе.
«Старая дева», - так всегда говорили мальчишки постарше про леди, использующих слишком много пудры и манер в общении с детьми.
Ричард отвернулся к окну, наблюдая скучный пейзаж, тем более что пялиться на незнакомых людей было плохим тоном. И он твёрдо решил для себя, что даже когда станет взрослым, убьёт в себе привычку делать замечания незнакомым детям.
Молочная река холодного тумана, разлилась по долине, пряча дома и фермы.
-Броунд начинается именно со своих знаменитых болот и топей, - вновь заговорила мисс Бесс-Вол. - Ходят слухи, не лишенные суеверий, что по ночам можно услышать таинственный вой или увидеть мерцающие огоньки, низко над землёй. Вы верите в приведения, сэр Трейн, в фейри в холмах?
-Нет мисс, отец говорит, что порой пелена фосфора поднимается над полями. Деревенщины принимают их за играющих духов.
Ричард хорошо выучил эту фразу, потому что в момент чувствовал себя похожим на отца.
-Великолепно, - удовлетворительно улыбнулась мисс Бесс-Вол. - Надеюсь, предрассудки и детские сказки не помешают спокойному сну.
А Ричард думал, что если что-то и помешает ему заснуть, так это мысль о голоде или о мисс Бесс-Вол, возможно, будущей его воспитательнице, с уродливыми пальцами и носом, как у старой ведьмы.
***
Школой служило серое здание строгого фасада (какая неожиданность!), с увитыми плющом трубами. Внутри определённо более уютно - старинные гобелены, начищенные кирпичом деревянные полы, фрески, в конце каждого коридора находилось венецианское, круглое окно, за которым росли узловатые вязы с густой, еле тронутой осенью листвой. Через него обязательно проникал северный свет, такой нужный для уроков рисования.
Узкой длинной комнатой, со статуей Девы Марии в углу, оказалась столовая.
Статуя простирала руки вперёд, вверх ладонями. На маленькую женщину, с босыми ногами было смотреть вдвойне холодней. Ричард подумал, её поставили здесь для нравственности учеников «во время прийома пищи» (как говорила миссис Бальфур, слишком тщательно заучившая короткие фразы из педагогического пособия) думали о бедных сиротах, которым не перепадало днями без тягостной работы, ни одного кусочка.
Овсянка на ужин сначала обрадовала Ричарда, к удивлению. Но восторг быстро прошёл, каша была на воде и без масла - совсем не похожая на ту, которую готовила миссис Бальфур. Около восьмидесяти мальчиков разных возрастов, от пяти до семнадцати лет, ели с большим аппетитом. Воспитатели раздали детям по ломтику ветчины (тихо проклиная спонсоров и повара).
Спальня была единственным местом, в котором за шум не наказывали. Но на фоне общего веселья, Ричарда словно отпели как старого дядю Себастьяна, похороненного в три года назад. Мальчик помнил церемонию, потому что даже после смерти дяди Себастьяна, ему перешёл очередной крайне «неуместный под’арок» (опять, по словам миссис Бальфур) в наследство. Это было в стиле старика – тот постоянно вручал родственникам хлам вроде портретов двоюродных братьев и сестёр (десятиюродных и пятиюродных), которые умерли либо в раннем детстве, либо которых никто вообще не видел в глаза. Хотя, однажды на Святки в подарок пришёл посылкой интересный натюрморт, так назвала его в день получения поражённая миссис Трейн, написанный рукой фламандского художника.
Но умиляться широте души дяди Себастьяна пришлось короткий срок – через две недели на яблоках осыпалась краска, а через месяц – он лишился последней бабочки.
На стенах Броундского приюта вообще не было никаких картин, с грустью подумал Ричард. Здесь смотрелся бы даже тот натюрморт дяди Себастьяна.
Рядом с кроватью стоял не разобранный чемодан, а влажное от мороси пальто, мёртвым грузом валялось на крахмальной простыне. Лежать на такой, всё равно что тереться спиной о старый вяз.
Кругом бегали и смеялись около пятнадцати мальчишек, а за обедом одна из воспитателей обмолвилась словом о "довольно милом черноволосом ребёнке, с большим ртом". Раньше бы Ричард задумался о случайно подслушанных словах, но с этого дня всё стало иначе. В душе поселилась боль и тоска глубокая, заглушающая и весёлый шум детских игр, и строгие наказы воспитателей...
-Эй, новенький, - окликнул его старшеклассник. - Ты будешь спать возле окна.
-Почему? - Ричард сразу вышел из оцепенения. Он не знал, спать у окна – это плохо или хорошо? А тон старшеклассника ничего не выражал.
-Потому что я так сказал.
Ричард тупо моргнул, пытаясь вникнуть в связь.
-Все новенькие спят возле окна, - продолжил взрослый воспитанник.- Там иногда воняет жжёной листвой и грязью. Если продержишься неделю, то будешь спать где захочешь.
-А грязь, это торф? - осторожно поинтересовался мальчик.
-Если бы, - усмехнулся старшеклассник. - В этой глуши и не такая гадость лежит на дне болот.
-Пэдди, хватит его пугать! - воскликнул маленький светловолосый мальчик в углу, до сих пор молчавший. - Иначе он откажется спать возле окна.
Рациональное замечание.
-Да не откажусь я, - процедил Ричард, боясь, что его сочтут за труса.
-Именно, малыш. Будешь спать возле окна. Зачем занимать хорошие места, если надумаешь завтра съезжать отсюда? - старшеклассник небрежно прохрустел костяшками, хотя тон был весьма дружелюбным.
Ричард лёг на кровать, не раздеваясь и не снимая ботинок. Чемодан всё так же стоял немым укором, со стальными уголками и потёртыми боками. Он ещё пах дождём и дымом от костра, перед школой... Но не домом, оставшимся по ту сторону болот.
Даже если ему здесь не понравится, если он здесь заболеет и умрёт – то не вернётся домой. Миссис Бальфур, кухарка и немного нянька, была единственным человеком, не покинувшей семью после банкротства. Все бросали их дом, и Ричард – тоже. И может, кто знает, мама и папа, уволят и миссис Бальфур?.. Может, именно в это время, отведённое ему на сон у окна?
-Спишь? Новенький? - кто-то осторожно ткнул пальцем в плечо.
-Что? - ошалев от дрёмы спросил Ричард. Перед ним стоял светловолосый, который пререкался с "Пэдди".
-Во-первых, не бойся. Он, Пэдди, тебя не поколотит, если конечно не станешь воровать еду из его тарелки. И... ты крепко спишь?
-Вообще-то не очень, - ожидая подвоха, ответил Ричард. Вдруг, здесь заведено надевать спящим новеньким ночные горшки на голову?
-Тогда совет - не смотри в окно, когда просыпаешься ночью.
Ричард отвернулся, вслушиваясь в храп Пэдди. По-моему, кроме него никто больше в комнате так не храпел, или, по крайней мере, старался не храпеть.
***
Ночь была не спокойная, поднялась буря. Полная луна, запутавшаяся в качающихся ветках деревьев, сулила тёплую недолгую осень.
Вдали за зелеными заплатами пастбищ и кромкой леса, словно фантастическое видение, возникшее во сне, был серый холм с зазубренной вершиной. Ричард смотрел не отрываясь, и этот жадный взгляд говорил о том, как много значит для него первое знакомство с суровым краем, где люди (в такие моменты он вспоминал трагический тон миссис Бальфур, а не свой возраст, иначе бы он сказал «бедные детки отлучённые от дома), близкие ему по участи, жили так долго и оставались в этой глуши, до совершеннолетия. Под окном стонали вязы, закрывая собой вид на болота, по правую часть школы. Отливающий бронзой папоротник и листья ежевики поблескивали в лучах луны.
Мальчик поднялся достать из чемодана тёплую одежду – сквозняк в комнате чуть ли не поднимал простыни с кроватей. Но вид ночного Броунда, призрачно светящихся болот не давали отвести взгляд куда-либо ещё. Ричард восторженно, с любопытством оглядывался по сторонам, забыв и про голод, и про храп Пэдди и про раннюю утреннюю молитву. Природа здесь была особой, прекрасной, но он не мог расстаться с грустью, которую навевали далёкие пастбища и взгорья, стерпевшие следы осени.
-Играют листья на ветру, в болото манят, я иду… Играют листья, я тону…
Ричард вздрогнул и всмотрелся в сторону топей, откуда доносилось пение. Среди ветвей вязов и тусклого света луны, танцевали силуэты. Маленькие силуэты детей в ночных рубашках и колпаках.
- Играют листья, я тону… Болото манит в глубину…
Сообщение отредактировал The-Canterville-Ghost - Понедельник, день тяжелый(((, 16.04.2012, 12:36 |
| |
| |
