dinalt | Дата: Среда, 28.08.2013, 10:31 | Сообщение # 1 |
Добрый админ :)
Сообщений: 3147
Награды: 28
Репутация: 17
Статус: Offline
| Автор: Говард Фаст(11 ноября 1914 - 12 марта 2003) - американский писатель и общественный деятель.
Рассказ: Чудовищный муравей
Каждое лето, обыкновенно в августе, четверо моих близких друзей и я отправляемся на недельку порыбачить на озера Сейнт Реджис, в Адирондаке. Мы постоянно снимаем один и тот же домик, наслаждаемся греблей на каноэ, рыбалкой, а иногда даже вылавливаем несколько окуньков. Мы не так уж и сильны в рыбалке, но зато прекрасно играем в карты, с удовольствием занимаемся хозяйством и вообще расслабляемся. Прошлым летом я приехал в Адирондак на три дня позже друзей. У меня накопились неотложные дела, которые я должен был закончить до отъезда. Погода стояла приятная — ровная и теплая, и я решил остаться еще на пару дней после отъезда моих друзей. Перед нашим домиком была небольшая совершенно ровная поляна, и мне захотелось часок-другой поиграть на ней в гольф. Вот почему металлическая клюшка для гольфа оказалась потом рядом с моей кроватью.
В первый день, когда я остался один, я открыл на ужин банку консервированной фасоли и пиво. Потом лег в постель, прихватив книгу «Жизнь на Миссисипи», пачку сигарет и двухсотграммовую плитку шоколада. На улице было еще совсем светло. Сквозь окно проникало достаточно света, чтобы можно было свободно читать. Оторвавшись от книги, я как раз потянулся за очередной сигаретой, когда заметил его на ножке кровати. Кончиками пальцев я нащупал клюшку для гольфа и одним движением поднял и опустил ее. Удар вышел точным и беспощадным — я убил его. Первым делом я обнаружил, что весь мокрый от пота. Потом почувствовал, что мне становится плохо. Я вышел на воздух. Меня рвало. Прикоснуться к нему голыми руками не мог. Я взял кусок бумаги, поддел его и бросил в корзину для рыбы. Потом отнес корзину в багажник и поставил рядом с вещами, собранными для отъезда. Затем вернулся, запер дверь, сел в машину и поехал в Нью-Йорк. По дороге всего только раз остановился вздремнуть — на подъезде к Тровею. И проспал не более часа. Когда я подъехал к городу, уже почти рассвело. Во время завтрака я объяснил жене, что мне никогда особенно не импонировало одиночество. Потом пошел в кабинет, закурил и принялся рассматривать корзину для рыбы, стоявшую на столе. Я продолжал сидеть в своем кабинете и курить сигарету за сигаретой. В конце концов я позвонил в музей и спросил, кто заведует отделом энтомологии. Мне назвали имя — Бертрам Либермэн, и я попросил его к телефону. У него был приятный голос. Я представился, назвав свою фамилию Морган. Еще сказал, что я писатель, и Либермэн вежливо заметил, что слышал обо мне и даже читал что-то из моих вещей. Я попросил Либермэна назначить мне встречу, если это возможно. Он ответил, что сегодня очень занят и спросил меня, нельзя ли перенести на завтра. — Боюсь, что нам необходимо встретиться незамедлительно, — твердо сказал я. — О! Вам нужно получить какую-нибудь информацию? — Нет, я хотел бы показать вам один экземпляр. — О! — Я думаю вас это заинтересует. — Это насекомое? — мягко спросил Либермэн. — По крайней мере мне так кажется. — О? Большое? — Довольно большое, — ответил я. — Одиннадцать часов вас устроят? — Я буду, — сказал я. — Еще один вопрос. Это насекомое — мертвое? — Да, мертвое. Кабинет Либэрмэна был большим и квадратным. Кроме него здесь были двое: человек из ФБР Фицджеральд и сенатор Хоппер. Мы обменялись рукопожатиями, и Либермэн спросил меня, указывая на корзину: — Это то самое? — Да. — Я могу посмотреть? — Пожалуйста, — ответил я. — Я ничего не собираюсь от вас скрывать. Я могу даже вам его подарить. — Спасибо, мистер Морган, — сказал Либермэн. Он открыл корзину и заглянул внутрь. Потом резко выпрямился, и Фицджеральд и Хоппер вопросительно посмотрели на него. Либермэн кивнул: — Да. — Как вы думаете, что это, мистер Морган? — спросил меня Либермэн. — Мне кажется, вам это должно быть лучше известно. — Да, конечно. Я только хотел узнать ваше мнение. — Это — муравей. Таково мое впечатление. Но я впервые вижу муравья, длиной в четырнадцать-пятнадцать дюймов. И я надеюсь, что в последний. — Понятное желание, — кивнул Либермэн. Фицджеральд обратился ко мне: — Могу я спросить вас, как вы убили его, мистер Морган? — Клюшкой. Я имею в виду клюшку для гольфа. Я рыбачил с друзьями на озерах Сейнт Реджис в Адирондаке и взял с собой клюшку для коротких ударов. Короткие удары — самое слабое место в моей игре. Когда друзья уехали, я собирался тренироваться в коротких ударах по четыре-пять часов в день. Вы понимаете… — Нет необходимости вдаваться в такие подробности, мистер Морган, улыбнулся Хоппер. — Я мирно лежал в постели и читал, и вдруг увидел его на ножке кровати. Рядом со мной была клюшка… — Я понимаю, — кивнул Фицджеральд. — Вы стараетесь теперь не смотреть на него, — заметил Хоппер. — А вы не могли бы сказать, мистер Морган, почему вы его убили, спросил Либермэн. — Почему? — Да, почему? — Я не понимаю вас, — сказал я. — Садитесь пожалуйста, мистер Морган, — кивнул Хоппер. — Постарайтесь расслабиться. — Я не спал с тех пор. Мне очень бы хотелось отоспаться, а потом я бы рассказал вам, какой это было пыткой. — Мы совсем не хотели огорчить вас, мистер Морган, — сказал Либермэн. Но мне кажется, что некоторые детали этого происшествия очень важны. Именно поэтому я и спрашиваю вас, почему вы его убили. У вас, наверное, была причина. Может быть, он нападал на вас? — Нет. — Сделал какое-нибудь неожиданное движение по направлению к вам? — Нет. Он спокойно сидел на ножке моей кровати. — Почему же тогда? — Это не умышленно, — вмешался Фицджеральд. — Мы знаем, почему он убил его. — Правда? — Ответ очень прост, мистер Морган. Вы убили его потому, что вы человек. — О? — Да. Вы понимаете меня? — Нет, не понимаю. — Тогда почему же вы его убили? — снова задал этот вопрос Хоппер. — Я до смерти перепугался. Либермэн поднялся с кресла. — Вы умный человек, мистер Морган, и я хочу вам кое-что показать. Он открыл один из стенных шкафов, и я увидел восемь банок с формальдегидом, и в каждой из них был заспиртован точно такой же экземпляр, как мой. И все без исключения они были изуродованы, что говорило о насильственной смерти. Либермэн закрыл шкаф. — И это всего за пять дней, — сказал он и пожал плечами. — Новый вид муравьев, — довольно глупо пробормотал я. — Нет, это не муравьи. Подойдите сюда! Либермэн пригласил меня к столу. Фицджеральд и Хоппер присоединились ко мне. Либермэн достал из ящика стола набор анатомических инструментов и, воспользовавшись одним из них, перевернул насекомое и показал на нижнюю часть туловища, похожую на грудную клетку. — Видите, какое тут приспособление, мистер Морган. — Да. При помощи двух скальпелей Либермэн нашел бороздку и отделил заднюю часть туловища. Она оказалась полой, как жерло бомбометателя, и была похожа на контейнер, который носило на себе насекомое. В нем находились четыре своеобразных и удивительно гармоничных капсули, напоминающие орудия, каждая около полутора дюймов длиной. Сейчас я видел муравья во всех деталях и понимал, что раньше толком не рассмотрел его. Мы никогда как следует не видим того, что страшит нас или вызывает чувство брезгливости. Сквозь омерзение ничего не увидишь. Но теперь, когда страх и ненависть отступили, я внимательно вглядывался в это существо и понимал, что передо мной был не муравей, хотя и очень походил на него. — Я не знал! Что можно ожидать от человека при виде насекомого таких размеров? Либермэн кивнул головой. — Скажите мне ради бога, как оно называется! — Мы не знаем, — сказал Хоппер. — Мы представления не имеем, что это такое. Либермэн показал нам разбитый череп, из которого вытекала белая жидкость. — Что-то подобное мозгу, — сказал он, — и в большом количестве. — Это было, наверное, очень умное существо, — предположил Хоппер. Либермэн рассуждал вслух: — Совершенно ясно, что это насекомое с развивающейся структурой. Мы очень мало знаем об умственных способностях насекомых. Это не совсем то, что мы обычно понимаем под умом. Скорее совокупное явление — такое, как если бы приходилось задумываться над составляющими тела человека… Хоппер и Фицджеральд с одобрением слушали Либермэна. Я задал вопрос: — Что было бы, если бы это было возможно? — Что? — Проявление того вида совокупного ума, о котором вы говорите. — О? Трудно сказать. Это было бы за гранью наших самых смелых предложений. Во всяком случае человек по сравнению с таким муравьем не представлял бы из себя ничего. — Не верю, — отрезал я. Мои собеседники невозмутимо ответили: — Мы тоже не верим. Мы предполагаем. — Но если это существо такое умное, почему оно не употребило ни одного из своих орудий против меня? — А это было бы признаком ума? — мягко спросил Хоппер. — Возможно, ни одна из этих капсул не является орудием, — заметил Либермэн. — Вы не знаете этого точно? Разве у других таких существ не было таких же капсул? — Были, — коротко ответил Фицджеральд. — Откуда все-таки они взялись? Кем они были? — Мы не знаем, — сказал Либермэн. — Но вы можете это выяснить. У вас есть ученые, инженеры, и, слава Богу, мы живем в век фантастической техники. Разберите его на части! — Мы это уже сделали. — И что вы выяснили? — Ничего. — Вы хотите сказать, — спросил я, — что вы не в состоянии сделать никаких выводов относительно этих приспособлений — ни что это такое, ни как они работают, ни для какой цели существуют? — Совершенно верно, — подтвердил Хоппер. — Ничего, мистер Морган. — Но наверное они должны действовать как своего рода орудия. — Почему? — спросил Либермэн. — Посмотрите на себя, мистер Морган. Вы культурный и умный человек и все-таки вы не можете представить себе такой склад ума, который исключал бы оружие как предмет первой необходимости. А ведь оружие — необычная вещь, мистер Морган. Это инструмент убийства. Мы никогда не задумываемся об этом, потому что оружие стало символом мира, в котором мы живем. Признаком цивилизации, мистер Морган? Или оружие и цивилизация в конечном счете несовместимы? Вы можете представить себе уровень мышления, при котором концепция убийства представляется невозможной или совсем не существует? Люди воспринимают окружающее субъективно. Почему тогда подобные существа, к примеру, не могут действовать, исходя из их уровня субъективности? Они идут на сближение с людьми — и в результате погибают. Почему? Скажите, мистер Морган, что может объяснить существование таких высокоорганизованных существ, как это? — Либермэн рукой показал на лежащее на столе насекомое. — Я самым серьезным образом спрашиваю вас. Какое вы можете дать этому объяснение? — Несчастный случай, — пробормотал я. — Восемь банок в моем шкафу? Восемь несчастных случаев? — Я думаю, доктор Либермэн, — сказал Фицджеральд, — вы в конце концов найдете объяснение. Я сел и закурил сигарету. Мои руки дрожали. Хоппер извиняющимся голосом сказал мне: — Мы были довольно грубы с вами, мистер Морган. Но буквально за несколько дней еще восемь человек сделали то же, что и вы. — Но скажите мне, откуда все-таки появляются эти существа? — Почти не имеет значения, — честно сказал Хоппер. — Может быть, с другой планеты — с Луны или Марса, может, из недр земли. Неважно. — Тогда почему вы не сообщите о них миру? Нужно положить этому конец, пока дело не зашло слишком далеко! — Мы уже думали об этом, — признался Фицджеральд. — Но подумайте, что тогда начнется — истерия, паника, дикие предположения, что это результат атомной бомбы? — Они могут совсем уйти, — сказал я. — Могут, — подтвердил Либермэн. — Но если у них нет чувства смерти, у них, возможно, нет и чувства страха. — Я склонен думать, что они все же уйдут, — вставил Фицджеральд. Должен же у них в конце концов быть инстинкт самосохранения, доктор! — Надеюсь, — согласился Либермэн. — Надеюсь…
|
|
| |