Название произведения: Под знаком Василиска Автор: Юрий Циммерман Бета: Разрешение на копирование: С указанием (с) автора Рейтинг: NC-17, я думаю. Эротики будет много, но не как самоцель, а как составная часть магических процедур Дисклеймер: Жанр: Философское фэнтези с элементами эротики Персонажи: В настоящее время - около 40 действующих лиц. Но три главных героя: - Отшельник Юрай - еретик и алхимик, герой поневоле - леди Энцилия д'Эрве - волшебница талантливая, но безалаберная - барон Влад Зборовский - поручик Ржевский из местных, да еще и вампир впридачу Пейринг: Все со всеми, включая ménage à trois Описание: Основы мироустройства, еще вчера казавшиеся незыблемыми, поставлены под сомнение. Суждено ли Кругу Земель пережить магическую революцию? В своем мире Отшельник Юрай - заблудшая овца, но волею судеб ответить на этот вызов придется именно ему. И не столько клинком и магическим жезлом, сколько совсем иным оружием. Статус: Вторая книга романа "Последняя волшба" - начато От автора: Первая книга романа завершена, она называется "Серебро далекого Севера".
Сообщение отредактировал yuri_zimmermann - Понедельник, день тяжелый(((, 30.04.2012, 19:56
>>А проще и без меня напишут, таких авторов много. Зря вы так. Проще - не значит хуже. Сложные конструкции могут быть легки для восприятия и это, как раз, имелось в виду. Возьмем к примеру это: >>Уже почти совсем рассвело, но пятый участник высокого собрания все никак не появлялся, и пока что три облаченных в белоснежные балахоны фигуры в напряженном ожидании расположились за просторным, срубленным из светлой древесины круглым столом в центре небольшого помещения, а четвертый, в точно таком же укрывающем с головы до пят одеянии, нервно вышагивал сейчас взад и вперед чуть поодаль, не отрывая взгляда своих холодных серо-голубых глаз - сквозь специальные прорези в закрывавшем все лицо наголовнике - от того окна, которое выходило на восток... Не подскажете, на какого мастера вы равнялись, когда перегружали это предложение? Громоздкое - не значит красивое. Об этом вам пытался сказать Рэй, не стоило так остро воспринимать конструктив. >>пишу не только и не столько ради сюжета... А вот это вообще зря. Сейчас читатель избалован: все доспехи уже описаны, как и одеяния, и оружие. Его можно удивить, как раз, оригинальным, неожиданным сюжетом, а сеттинг должен в него (в сюжет) гармонично вписываться. P.S. IMHO!
Дорогой Политехник, я вовсе не считаю, что проще - это хуже, и нигде этого не говорил. Я просто стараюсь сохранить то самое "лица необщее выражение", чтобы по моему тексту было однозначно ясно, что это написал я и только я. Безотносительно к конкретному предложению, я ориентируюсь на таких авторов, как Иван Ефремов и Жюль Верн. И, пожалуй, еще "Последний кольценосец" Кирилла Еськова. Я не доспехи описываю и не оружие (этого у меня как раз менее всего): я прорабатываю весь мир целиком - взаимодействие рас и идеологий, религиозность и развитие технологии, политику и науку. Пытаюсь выстроить внутренне непротиворечивый мир. А особеный упор - на магию: мои герои не перечисляют заклинания по названиям, как у подавляющего большинства авторов, а знают, что и как делают. По собственному опыту описываю, кстати - когда-то я неплохо играл в эти игры (чтение мыслей, предсказание будущего, массовый гипноз и пр.) И, разумеется, особое внимание на использование секса в магических целях. Наконец, опять-таки, где вы увидели, чтобы я остро воспринимал критику? Я ее воспринимаю с благодарностью и конструктивно, но не как руководство к немедленному исполнению, а как информацию для размышления. А вот если вы или кто-нибудь еще покритикует следующий отрывок, буду безумно благодарен, потому как именно рубку на мечах описывать пока что совершенно не умею.
Сообщение отредактировал yuri_zimmermann - Вторник, 24.04.2012, 01:03
Удар оказался неожиданно сильным, и Макс его едва не пропустил. Понятно, что не стоило столько пить накануне. Ох, видят боги, не стоило. Но, с другой стороны, как тут было не выпить? Первый день в чужой незнакомой стране, после долгого путешествия. Другие лица, другие нравы... Блещущая в глаза показная роскошь городских кварталов - при том, что сам королевский дворец выглядел скромным и неброским, удивляя разве что размерами окружавшего его парка. Но зато вокруг! Лепнина вычурных карнизов и пышные белоснежные фасады дворянских особняков в Высоком городе, которые оттеняет лишь сочная свежая зелень просыпающихся от зимней спячки садов, просто поражали воображение. А Низкий город, напротив, слепил разноцветьем красок и блеском позолоты буквально повсюду, начиная от знаменитых на весь Круг Земель торговых домов и вплоть до самой распоследней лавки или харчевни в крохотном закоулке. Да и вино в Асконе оказалось не то чтобы лучше сормского, но при тех же ценах как-то... веселее, наверное. Было в нем, если сравнивать с теми, к которым Макс привык у себя дома, меньше претензий и больше незатейливого удовольствия. И шевалье с легким сердцем воздал местному вину должное, причем с таким усердием, что после ознакомительной прогулки по Эскуадору возвратился обратно в свою гостиницу едва ли не на рогах. Кто ж мог знать, спрашивается, что уже назавтра придется брать меч в руки?! А теперь делать нечего, и ему с трудом удалось увернуться от чужого клинка, предательски соскользнувшего с его собственного. Будь шевалье Леруа на пять лет старше, на ладонь толще или хотя бы на пять фунтов тяжелее, этот промах ему бы так дешево не обошелся. Но Макс был юн и худощав, а за плечами имел уже, несмотря на молодость, не один пяток поединков. Ему все-таки удалось увернуться от диагонального рубящего удара и, сделав легкий и пружинистый шаг влево, следующий выпад он принял на свой меч уже как дòлжно – чуть ниже середины клинка и встык. На какое-то долгое мгновение противники застыли в напряженной неподвижности, меч в меч, проверяя друг друга на прочность и крепость нервов – чтобы потом одновременно, словно по команде, отступить друг от друга на шаг. И карусель поединка закружилась во все ускоряющемся темпе. Замах, удар, отвод, уйти чуть вправо, отскочить назад, пригнуться, потом резко выпрямиться и снова вскинуть меч... С каждым ударом похмелье уходило, зато возвращались упругость и быстрота движений, а вместе с ними – и веселая злость. Пользуясь тем, что его визави был старше и грузнее, Леруа старался теперь держаться от него на расстоянии, не давая приблизиться для захвата или оглушающего удара, но постоянно теребя и раздражая обманными выпадами, легкими уколами и ударами со всех строн – справа, слева, по груди, по ногам, по по запястью сжимающей меч руки... С тем, чтобы наконец, улучив момент и поймав брешь в обороне приуставшего уже противника, достичь его груди в "дотягивающемся" ударе самым кончиком своего клинка. Да, будь мечи сегодняшних противников боевыми – полновесными и заточенными, - испытывавший боевое искусство Макса сержант наверняка был бы ранен или, по крайней мере, основательно сбит с ног, так что добить бедолагу оставалось бы лишь делом техники. Но сейчас бравый вояка лишь чуть пошатнулся, после чего воткнул свой меч в землю и расхохотался густым басом: - Ну что ж, партизан, убедил: какая-никакая выучка у тебя имеется. Теперь клади меч обратно, ополоснись, охолони чуток, а через полчаса жду тебя в "Развеселой вдовушке". Там, за пивком, и побеседуем. ...
Как говорит о том молва, Не зная зла и горя, Одна весёлая вдова Жила в Эскуадоре.
Ты не суди ее, сперва Дослушай эту песню: Была румяная вдова Всех прочих дам прелестней.
Кому подарит нежный взгляд, Кого приветит словом - Она давала всем подряд... ...приют под тёплым кровом.
Будь ты солдат или купец, Коль деньги есть в кармане - Постигнет всякий молодец Венец своих желаний.
Макс как раз входил в кабак, когда разудалая солдатская компания, плотно устроившаяся за несколькими сдвинутыми вместе столами, дружно вскинула вверх пивные кружки и с понимающими улыбочками выхватили из уст запевалы последний куплет, хором переиначив его на еще более похабный лад:
Будь ты солдат или купец, Коль деньги есть в кармане - Достигнет счастья твой конец И тут же снова встанет.
"Да уж, - подумал шевалье, - отменно здесь служивый народ гуляет. Весело!" Чем встретила его пивная, примостившаяся рядом с казармами Эскуадорского гарнизона? Прежде всего духотой, в которой были густо замешаны запахи жарящегося мяса, хмеля и мужского пота. А еще – изобилием мускулистых мужских рук в наколках, волосатых торсов в вырезах расстегнутых полотняных рубах и безостановочной добродушной бранью практически за каждым столом. Обстановка была своя, домашняя, разительно отличаясь от вылизанных и манерных рестораций в той части города, которую Макс успел посетить накануне и где день и ночь толклись приезжие продавцы, покупатели, да и просто любопытствующие со всех окраин Круга Земель. На них и было рассчитано пряничное изобилие таверн и кофеен центральной части Нижнего города, не говоря уже о Верхнем, куда черни и ходу-то не было. Здесь же, у "Развеселой вдовушки", посторонних практически не наблюдалось - ну, если не считать самого шевалье, хотя и тот после после недавнего поединка на мечах считался уже почти что местным. Своего недавнего противника по схватке он заприметил сразу же: крепко сложенный рыжеусый сержант уютно устроился за одним из небольшим столиков в самой глубине зала и сейчас приветливо махнул ему рукой, в другой руке продолжая сжимать здоровенную глиняную кружку. Но Макс, которому в чужой стране покамест все было в новинку, позволил себе чуть задержаться перед стойкой - заказать выпивку, поразмышлять над выбором предлагаемых закусок, а заодно и дослушать песню, которую выпевали разгулявшиеся вояки:
Как мог ты гневен быть и груб, Когда тебя хотели Две пары полных женских губ... В одном и том же теле?
Пришел однажды страшный тролль (Разобрала охота)... Вдова сказала: нет, изволь Сквозь задние ворота!
К ней гном повадился потом, И с ним проблем хватало, Ведь гном дотягивал с трудом До нужного портала!
Раздался дикий хохот, и пьяный хор вразнобой грянул припев снова, теперь уже в доработанном на солдатский манер варианте:
... Ведь гном дотягивал с трудом До нижнего портала!
- Мое почтение, сержант, - с вежливой, но в то же время чуть задиристой улыбкой произнес Макс, добравшись наконец до нужного стола. - Взаимно, - улыбнулся тот в ответ. - Присаживайся. Ты ничего, что я по-простому, без титулов? - Да нет, намально, - отмахнулся Макс, поудобнее устраиваясь на лавке. Наследником отцовского виконтства он не был и никогда не будет, а посему все фанаберии с титулованием великодушно отдал на откуп старшему из братьев. Его же собственной дворянской чести если что и могло нанести урон, так это высказанное сомнение в умении владеть оружием, пить вино или обращаться с девками, но никак уж не обращение на "ты" со стороны старшего и много повидавшего воина. - Ну тогда лады! Наше дело ведь, понимаешь ли, война, а не всякие там рыцарские турнирчики. – Сержант презрительно усмехнулся, запив свою усмешку новым основательным глотком, едва не опустошившим кружку. – Ты уже видел, как надо держать строй? Макс, разумеется, уже видел, причем видел не далее как сегодня утром.
- Повторяю, блин, в последний раз для особо непонятливых! – зычный голос десятника перекрывал плац насплошь, эхом отражаясь от стен казармы. – Раз, и два, и три! На счет раз – шаг левой ногой вперед: щит выставили, корпус развернули чуть вправо, правую руку с мечом полусогнули. Нога пружинит, не распрямляем. Щит далеко не выставлять – следим, чтобы у соседа слева оставалось место для замаха. А уж дело соседа справа проследить, чтобы оно оставалось у вас самих. Поняли, похоронная команда? И-и-и.. раз! Сдвоенная пятерка новобранцев неуклюже, но старательно развернулась и выставила щиты. - Та-ак-с, - протянул десятник, медленно проходя вдоль ряда. – Не кордебалет, конечно, но для сельской местности сойдет. А теперь – два... Он снова вернулся на прежнее место, на пять шагов перед строем, и утрированно-гнусавым голосом продолжил свое наставление. - Значитца, на счёт "ды-ва" переносим вес тела на левую ногу и делаем шаг вперед правой. Поворачиваемся при этом чуть влево, одновременно занося правую руку с мечом для удара... Йоптыть!!! В стремительном броске вперед десятник успел перехватить руку не в меру ретивого салаги за мгновение до того, как тот въехал бы своим мечом в нос соседа по шеренге. - Я же еще "два" не скомандовал, дурья твоя башка!!!
Макс рассмеялся при воспоминании о незадачливом новобранце, а потом резко встряхнул головой, возвращаясь обратно к застольной беседе. И как раз вовремя, чтобы услышать последний куплет разухабистой солдатской песни про гулящую вдовушку – ту самую, в честь которой, кажется, и был назван здешний кабак:
Когда ж Луна в свои права Встает над бабским миром - Дарила счастье та вдова Всем городским вампирам.
Во многих странах я бывал, Блудил по белу свету... Эскуадорская вдова – Тебя прекрасней нету!
Пусть не сносить мне головы Ни во дворце, ни в храме - Но только лишь у той вдовы Есть право править нами!
Он даже успел, отхлебнув пива, вполголоса подпеть гулякам скабрезный повтор последнего куплета:
Пусть дует ветер в голове И пусть пьяны мы сами, Но лишь заправим той вдове – И вровень с небесами.
- Что, понравилась песня? Макс коротко хохотнул. - Ну а теперь послушай, что я тебе скажу. Не знаю только, понравится ли тебе это, - задумчиво протянул сержант. – Да ты жуй пока, жуй. Голодное брюхо к ученью глухо, сам знаешь! Действительно, пока шевалье предавался воспоминаниям, на столе уже появились заказанные жареные колбаски с бобами. Самая закусь под пиво, кстати – хоть в Вестенланде, хоть в Чжэн-Го. Тем более, что ничто не мешало воздавать им должное и при этом одновременно слушать собеседника. - Смотри, дружище, какая тут петрушка получается. Завербоваться в гарнизон ты можешь хоть сегодня: молод, статью пригож, меч в руках держать умеешь... Одно слово капитану, и и место в строю тебе обеспечено. - Но? – интонация старого вояки прямо-таки напрашивалась на это "но", и Макс решил не разочаровывать собеседника. . - А "но", парень, заключается в том, что не место тебе в строю. Не для тебя оно, вот такой уж ты нестроевой человек. - В смысле? - А в том смысле, что от воина требуется только одно: выполнить поставленную задачу. Сказано захватить город – значит, захватывай; сказано защитить город – значит, защищай до последней капли крови. Приказано убить врага - убил и пошел дальше, выполнять следующий приказ. А ты... Сержант пристально оглядел претендента на место в королевском столичном гарнизоне с головы до пояса. Оглядел бы и до ног, наверное, но ноги Макса были скрыты столом, кувшином пива и блюдом с остатками фирменных жареных колбасок, которые он неторопливо дожевывал, слушая старого вояку. Так что пришлось ограничиться тем, что есть. - Тебе же надо не просто убить противника, но убить красиво, и чтоб при этом барышни платочками махали от восторга, прости за такое слово. А это – не для шеренги и не дя боевого строя. Другую работу лучше поищи, наособицу: в охрану к какому принцу, например. Или, еще лучше, телохранителем к купцу из первой квадры – вообще в "государях купаться станешь, да и от благородных мамзелей на выданье отбою не будет. Сержант вздохнул, и на его лице сквозь понимающую лукавую улыбку отчетливо читалось: "Ах, где мои восемнадцать..." - Въехал? Ну тогда давай еще по одной!
Спасибо за отзыв, Rey_Silver, и за совет спасибо, но я равняюсь на мастеров старой школы - пишу не только и не столько ради сюжета (и роман пишу, а не рассказ - не забудем об этом). Главный герой моего произведения - сам мир Круга Земель во всем его многообразии, а сюжет - только связующая нить. Если тебе такое не нравится - пойму и приму с уважением. А проще и без меня напишут, таких авторов много.
Под старой школы ты подразумеваешь Желязны, Толкиена, Легуин, и других великих? Такое мне нравиться, но будем откровенны так писать ещё нужно уметь. Своим же предыдущим комментом я хотел сказать, что все это "богатство языка" не выполняет свою главную цель, не создаёт атмосферы. Эпитеты, фразеологизмы, языковые обороты, это конечно хорошо, но во-первых их надо применять к месту, а во-вторых качество оных тоже важно.
Еще раз спасибо, Rey_Silver, но под мастерами старой школы я имел в виду скорее Толстого и Достоевского. А как Толкиен или Желязны я написать бы не смог, даже если бы очень захотел... Но я и не хочу. Из предисловия к первой книге романа:
Quote
Если вы - сторонники чистоты "жанра фэнтези", то мой текст - не для вас. Даже и не начинайте читать! Потому что: 1) В мире "Последней волшбы" очень мало дерутся на мечах, да и вообще на чем бы то ни было. Зато колдуют много и вполне технично, а не меряются тем, кто больше заклинаний по названиям знает. 2) В мире "Последней волшбы" далеко не все мудрецы озабочены сохранением пресловутого равновесия. Ибо любой шаг вперед означенное равновесие с неизбежностью нарушает. И самое ужасное: 3) В мире "Последней волшбы", в отличие от СССР и книг Профессора, секс есть. И немало. Более того, секс и сексуальность играют огромную роль в процедурах волшебства - точно так же, как это происходит в невымышленных магических практиках народов Земли, будь то шаманство, вуду или античные мистерии. Потому, что сексуальная энергия - сильнейшая из тех, которые движут людьми, и отказаться от ее использования в магических целях означает дать огромную фору своим противникам и соперникам. Если же все вышеперечисленное вас не пугает - добро пожаловать в Круг Земель. Отшельник Юрай и его друзья будут вам рады. Враги, впрочем, тоже...
Когда-то Лесков писал "анти-нигилистические" романы, споря с Тургеневым. В определенном смысле мой роман задуман как анти-Толкиенский. Про Моську и слона прекрасно понимаю, равно как и про то, что "бодался теленок с дубом". Но всё-таки пишу, как пишется и как подсказывает мне внутреннее ощущение. Беда лишь в том, что МОЙ читатель мимо полок с надписью "фэнтези" проходит, брезгливо морщась. А тот, что жадно подбегает к этим полкам, даже и не прочитав слов "И немедленно выпил" - увы, читатель не мой.
Недавно, прочитал твой коммент в теме Дзихико, очень понравилось, складывается ощущение , что это писал умный и грамотный человек, который действительно в "теме". Поэтому, думаю, стоит отнестись к твоей работе более внимательно, и ответить на простой вопрос, нравиться или нет. От себя скажу, что в жанре фантастики-фентези, я собаку съел, закусил кроликом, а на десерт заказал слона. Удивить меня очень не просто, стандарты мои высоки, а сердце, словно пламенный мотор, покрытый толщей льда. Короче, посмотрим.
Спасибо за добрые слова и за понимание, Rey_Silver. Честно признаюсь, я в фэнтези не большой специалист, но по прочтении примерно сотни романов - опубликованных на "Альдебаране" и выставленных на "Самиздате" по большей части - возникло резкое неприятие "мейнстрима" и желание его определенным образом оспорить. Отсюда и попытка написать что-то свое. И чтобы определиться с ориентирами: для меня недостижимый образец стиля, к которому стремлюсь - "Последний кольценосец" Кирилла Еськова. Хотя очень и очень многим это произведение не по нраву.
Что ж, постараюсь коротко и по-сути. Описание эротических сцен мне понравилось. Диалоги нет, если честно это просто тихий ужас. Понравились персонажи и магическая система построенная на сексе. Не понравились через мерные разжевывания ситуаций. Но это всё пустое, главным недостатком произведения является отсутствие "атмосферы загадочности". Любое действительно хорошее фэнтэзи отличает умение автора показывать лишь часть картины, оставляя другое фантазии читателя. Плюс не надо разжевывать смысл "некоторых выражений". Складывается ощущение, что автор испытывает стыд и хочет объясниться перед читателем, это недопустимо. Если написал будь готов ответить за каждую свою мысль. Мне понравился сам стиль и грамотность с которой написан текст. Также несмотря на все недостатки, судьба героев не оставляет тебя безразличным, и тебе интересно, что будет дальше. Пока всё. Ах да чуть не забыл, отсылки на текущую геополитическую ситуацию мне также не понравились. Слишком легко читаются, лучше будет их слегка завуалировать.
Ps: не стоит судить о всем жанре лишь по работам представленным на самиздате, это низшая лига.
Сообщение отредактировал Rey_Silver - Вторник, 22.05.2012, 02:01
Приведенные эпизоды... нет, не так. Второй приведенный эпизод мне понравился. Очень. Я балдела и от скабрезной песенки, и от колбасок под пиво, и от юной уверенности в себе и окружающем мире, и от полной реальности происходящего. Уважаю авторов, которые внимательно и глубоко относятся к своему миру. Не уверена, что стала бы, правда, читать. Но тут личные тараканы. Не люблю, когда сюжет строится на слишком уж нетрадиционных идеях... А идея магии через эротику... не мое, наверное... Хотя и довольно оригинально. Но вот что все-таки, царапнуло - это заявление автора насчет мастеров старой школы. Я понимаю, что в наше время акценты сместились. И мастерами считают не классиков, а писателей новой волны - после Толкиена. Но все же, мне почудилось некоторое высокомерие. Будто вас сравнили с каким-то сбродом, едва составляющим буквы в слова, а слова в предложения. "Все мы разные", и каждый талантлив по-своему. Не стоит пренебрегать авторами лишь потому, что они творили в другую эпоху и другом жанре.
Спасибо за внимательное прочтение и за отзыв, Лисса! Что же касается некоторого высокомерия - уверяю вас, оно вам только почудилось. Может быть, от того, что мне самому оно почудилось в некоторых высказываниях предыдущих критиков. Я с огромным уважением отношусь к творчеству мастеров фэнтези, от Толкиена и Урсулы Ле Гуин до Желязны и Лукьяненко. Я всего лишь пытаюсь отстоять свое право как автора писать по-другому. В погоне за тем самым "лица необщим выраженьем", о котором мечтал еще Баратынский. И вдвойне приятно, что вы поняли самое важное: главный герой моего романа - сам мир Круга Земель во всем его многообразии.
yuri_zimmermann, что ж, я только рада, если оно мне просто почудилось. А вам, в любом случае, удачи. Потому что автор, ищущий свой неповторимый стиль, и влюбленный в создаваемый мир, просто обязан однажды стать в один ряд если не с классиками, то по крайней мере, мэтрами.
Специально для вас - глава 21 из первой книги романа. Это - "поперечный срез" того, что происходило в разных частях моего мира в одну и ту же ночь. Там, кстати, впервые и упоминается Макс, который во второй книге должен сыграть одну из ведущих ролей.
21. Интерлюдия первая.
В Круге Земель – ночь большого полнолуния. Сегодня, раз в пять лет, серебристое ночное светило сияет особенно ярко, представляясь взгляду разбухшим и налитым, словно яблоко или свежеотчеканенная серебряная монета. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а остальные планеты – красноватый Маарт, отливающая морской волной Аффра и тускло-серый Саттар – стыдливо померкли, робко стушевавшись на фоне блистательной Луны. Сегодня – ночь ее могущества, ее власти. Вся лесная живность, от мышей и лягушек до последнего матёрого волчищи, притихла и предпочитает не выползать из своих нор. Одни лишь совы вальяжно и неспешно пролетают над затаившимися чащобами, да надрывно пищат снующие туда-сюда нетопыри. Цветов на лугах по осенней поре, уже не сыщешь, а многие деревья посбрасывали листву. Но и та рыжеватая зелень, которая еще оставалась на ветвях, сейчас тоже торопливо опадает на холодную землю - и в нее поглубже, по самые шляпки зарываются поздние грибы: малохольники, чернушки, рыжики... Одни только мухоморы горделиво расправляют в ночи свои широкие пятнистые зонты, половчее подставляя их под яркий лунный свет. Крестьяне в эту ночь предпочитают набухаться до одурения брагой или самогоном – с тем, чтобы завалиться потом на боковую и спать непробудным сном хотя бы до восхода солнца, а по-хорошему – так и до полудня. Холопские дети нынче тоже неспокойны, и мамки чаще всего берут их к себе в постель, чтобы обнять и успокоить, а самым малым – так и просто сунуть титьку в рот. И те измученно засыпают, так и не выпустив материнской груди. Зато для знати, особенно для самой буйной и порочной части ее – это ночь балов и карнавалов, обильных возлияний и разнузданных оргий. Одна за другой хлопают в потолок пробки из бутылок игристого в бальных залах дворцов Эскуадора и Хеертона, неутомимо плещет красное вино в роскошных тавернах Эгедвереша, пенится через край тёмное пиво в игорных домах Пятикамска, где степенно шлепают картами бородатые великоросские купчины. А в прославленных банях Джерба и Аль-Баххара вовсю пыхтят кальяны, и шахварские эмиры по очереди с наслаждением вдыхают терпкий, с яблоневым или вишневым привкусом, дымок. И конечно же, по всему кругу земель слышится скрип кожи – это распухают кошельки шлюх и продажных девок, заработок которых за сегодняшнюю ночь в пять, а то и во все двадцать пять раз превзойдет ночь обычную. Нежить сегодня тоже неспокойна и взбудоражена, хотя и не особенно кровожадна – ей просто не на кого охотиться. Но уж попраздновать – так в самый раз. Вурдалаки и упыри неспешным шагом обходят свои вотчинные кладбища, любуясь убранством могил, резьбой оградок и великолепием гробов, а заодно и проверяя сохранность покойников – не позарился ли на них кто-нибудь из вороватых соседей?! Русалки и водяные водят хороводы в озерных глубинах, раскручивая крутые водовороты, а еще плетут венки из живой рыбы и соревнуются между собой – кто выдует самый большой пузырь. Вот кикиморы, те шалят и резвятся у себя на болотах словно дети – те дети, которыми они так и не стали: лепят дворцы и кукол из грязи, наряжая их в одежды из тины, а еще швыряются в трясину камнями, норовя произвести всплеск посильнее или фонтан грязных брызг повыше. Зато ведьмы – уж эти веселятся не по-детски, предаваясь свальному греху на облюбованных заранее пригорках. Шаловливо подставляют свои задницы для поцелуев приглашенным вампирам из лесных, пронзительно визжат от плотских удовольствиев и выписывают в небе фигуры высшего пилотажа на помеле... Потому что – большое полнолуние! ..... Его преосвященство монсиньор Вантезе, первосвященник Великого первохрама Тинктарова, что в Вильдоре, неторопливо снимает у себя в келье парадную черную мантию с капюшоном, специально предназначенную для торжественных церемоний. Он устал и вымотан, но пребывает в приподнятом состоянии духа. Дневная служба, продолжавшаяся более трех часов, потребовала от него огромных усилий, но зато прошла она с блеском. Многие тысячи энграмцев заполнили площадь перед храмом, и пожертвований удалось собрать даже больше, чем рассчитывал иерарх. А после этого состоялась еще и вторая служба, вечерняя – герметическая, сокровенное таинство для посвященных. И хотя физических сил она требовала меньше, но напряжения духа, истовости и глубины растворения в эманации божества – гораздо больше. Впрочем, ему-то было не привыкать к испытаниям во время обряда Великого Служения Тинктарова, зато другие... Монсиньор переводит взгляд на Береха. Щуплый светловолосый мальчишка весь в испарине – еще бы: ему, первому певчему храмовой капеллы, сегодня тоже пришлось нелегко. Именно поэтому после завершения вечернего обряда первосвященник приветливо махнул своему лучшему дисканту, подзывая и приглашая к себе. - Что, изрядно натрудилось сегодня наше Серебряное Горлышко? – ласково спрашивает монсиньор, поглаживая отрока по льняным волосам. - Ну ничего, сейчас мы его подлечим. Запоешь как новенький. О том, что последует дальше, оба прекрасно знают с самого начала – и ожидают с нетерпением. Отец Вантезе уже снял мантию и приспустил исподнее, так что Берех становится перед Верховным Жрецом на колени и радостно приникает ртом к его мужскому орудию. Некоторое время монсиньор и отрок движутся навстречу друг другу и обратно в полном безмолвии: тишину нарушают только два учащенных дыхания. Наконец, молчание взрывается мощным возгласом священнослужителя: "Славься в веках Тинктар, и да пребудет с нами даруемое Тобой вечное обновление!" Певчий глотает извергаемое в него семя, смакуя этот липкий вкус и чувствуя, как божественная мягкость успокаивает и исцеляет его перетруженные голосовые связки. - Да восславится во веки веков, - отвечает отрок заново окрепшим звонким голосом. ..... От храма Тинктара буквально рукой подать до левого крыла великокняжеского дворца. Там, в своих покоях, на мягкой пуховой кровати безутешно плачет княжна Ида, уткнувшись головой в подушку. Она сама не знает, почему ей плачется и чего ей хочется. Просто плачет - тихо и печально, без стонов, без жалоб. Какие-то темные и непонятные чувства бушуют в ней, но княжна не в состоянии облечь их в слова или хотя бы выразить жестами. И поэтому просто плачет с самого заката, не переставая ни на минуту. Рядом с ней сидит сейчас на постели сама Ее владетельное Высочество Великая Княгиня Энгрская и Амедонская. Конечно, у княжны имеется не один пятерик фрейлин, и все они могли бы похлопотать о девочке, пока Тациана пила бы и танцевала на праздничном балу вместе со своим царственным супругом и всеми сливками великосветского общества. Но разве может мать оставить в горести свою единственную дочь, а целительница – не попытаться утешить боль страждущей? И белокурая монархиня в торжественном бальном платье сидит теперь рядом с Идой, нисколько не тревожась о том, что слезы и сопли дочери могут это платье испортить. Гладит девчушку по голове и плечам, целует и обнимает, поет какие-то старые песенки из своего собственного детства – например, про двух медвежат, один из которых все время качал ногой, или про глупого несмышленого мышонка... - А помнишь дядю Юрая, доченька? Вот вернется он скоро из Свейна, привезет тебе в подарок расписную деревянную лошадку. Знаешь, малышка, каких делают в Свейне замечательных деревянных лошадок? Тебе обязательно понравится! ..... Совершенно не деревянная, а вовсе даже живая лошадка его преподобия тайного советника мирно посапывает сейчас в стойле, на придорожном постоялом дворе в белозерской деревне Большие Вязёмы, что стоит на Фейнском тракте. Гнедая кобылица вдосталь нажевалась пахучего сена и теперь вполне довольна жизнью, равно как и ее сосед по стойлу, каурый жеребец барона Зборовского – несмотря на изрядный путь, который им пришлось проскакать сегодня под седлом. Зато ноги и зад самого Юрая и вправду одеревенели от долгой поездки. Совершенно измотавшийся за день, он спит сейчас мертвецким сном на жестком казенном ложе и только изредка принимается теребить сквозь сон правую руку, где на указательном пальце живет своей жизнью новое, непривычное и непонятное кольцо. В соседней комнате похрапывает Владисвет. В ночь большого полнолуния вампиру было бы отнюдь не до сна, если бы он заблаговременно не прикупил у деревенского мясника кувшин свиной крови и не выпил ее до капли перед ужином. Но, на всякий случай, барон вопреки обыкновению затребовал на сегодняшний ночлег две отдельные комнаты и плотно запер дверь. Так что теперь Зборовский тоже безмятежно спит, и снятся ему нежные, ласковые руки Энцилии. ..... Энцилия леди д'Эрве, волшебница первого ранга при дворе Энграма, тоже забылась сейчас сладким сном на широкой мягкой кровати. Ее нежные и ласковые руки обнимают посапывающую рядом графиню фон унд цу Мейвенберг, верховного мага Великого княжества Энграмского. Конечно, Энси с огромным удовольствием веселилась бы сейчас на балу или хотя бы предавалась любострастию с Клариссой, но у обеих к исходу вечера просто не осталось уже никаких сил. Ибо канун Большого Новолуния – это прежде всего наилучший день для приготовления многих магических снадобий и для зарядки амулетов. Тех из них, которые находятся под знаком Луны – в особенности. И вся Обсерватория с самого раннего утра трудилась сегодня не покладая рук, начиная с Ее Светлости Клариссы и вплоть до последнего ученика-приготовишки. Там же, в главных апартаментах Обсерватории, обе смертельно уставшие волшебницы и рухнули в кровать. И все, на что их хватило – это нежные объятья при засыпании. ..... А вот Фейнскому Лешему сейчас не до сна. У него ведь на хозяйстве – огромный лес, за которым в эту ночь глаз да глаз нужон! Тем боле, людская граница через его лес пролегает. Вот задерутся, не приведи Арман, свейнские с фейнскими по пьяному делу – могут ведь и пожар учинить, и бобровые запруды на ручьях порушить, и медведю в берлогу нагадить. Вечно с этими людьми проблемы. Вона погляди-ка, весь осинник на колы извели. Супротив нежити, значит. А что ж, если она нежить, так ей и не жить теперь вовсе? Опять же, как речке без осины быть? Тень откуда возьмется, я спрашиваю? Крутой берег кто укреплять будет? То-то же. Да и без людей заботы хватает тож. У ведьм, к примеру, нынче сходка. Как разойдутся, начнут зверью пакостить, на дубы порчу насылать... И чем им эти дубы не угодили? Так оно по всему и выходит, что лес-то всехний, а в ответе за него – он один! И ничего не попишешь, старина: вылезай из уютной землянки, и – вперед с обходом! ..... Зато деве Вайниэль торопиться незачем. Ни сегодня, ни вообще. Хотя по эльфийским меркам она еще весьма молода и на Лестнице Познания поднялась только до уровня "Читающей элементали", но по сравнению с народами, населяющими Круг Земель, ее можно было бы назвать ровесницей Вечности. Да и идти ей особенно некуда – ей, помнящей теплые светлые леса Заокраинного предела, выходить сейчас на присыпанные скрипучим ранним снегом и продуваемые леденящими ветрами склоны свейнских гор? Увольте! Разумеется, она сама выбрала свою судьбу, став на путь Глубокого Постижения Сущностей, и ближайшие годы ей суждено провести здесь, на северной окраине Людского Континента, постигая природу Холода как аспекта мироздания. Но акцептировать холод, пресуществлять его в структуре собственного тонкого тела вполне возможно, физически за порог и не выходя! И эльфийская дева молча сидит у окна Большого Дома – эльфийского поселения, поставленного здесь давным-давно, задолго до исхода в Заокраинный предел. Ее фигура тонка и источена пылью столетий, резко прочерченные скулы четкими линиями обрамляют необычной формы лицо, словно бы составленное из двух соединенных основаниями трапеций, а светло-голубые глаза, высокие брови, идеально ровный нос и большие тонкие губы еще острее подчеркивают отделенность этой девы от здешнего мира. Что ж, уже довольно скоро – через пару веков, не более – она достигнет следующего уровня, "Нанизывающей орнаменты", и проследует отсюда в иные края за новым постижением. А пока что Вайниэль сидит в тишине у окна своей горной резиденции. Сидит и проникает взглядом в холодный свежий снег, подсвеченный Большой Луной. ..... В небольшой горной пещере в двадцати примерно лигах от староэльфийского поселения, напротив, не сыщется сейчас ни холода, ни тишины. Здесь кипит работа – кипит в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Кипит в громадном котле, шкворча и издавая зловоние, а Трор и Рафф лопатками аккуратно подкидывают в этот котел все новые и новые порции кроваво-красного камня, изредка перемежая их кусками черного самородного угля. Братья похожи друг на друга: оба высокие, тощие, жилистые и с острыми бородками, хотя старший, Трор, чуть выше и плотнее шустрого и суетливого Раффа. На лицах у обоих – копоть, а кожа дряблая и серая: следы долгих лет жизни в пещере и каждодневно вдыхаемых миазмов. Третий же кобольд, Хайек, занят сейчас тем, что раздувает тлеющие угли под треножником, на котором покоится котёл. Хайек невысок и толст. В отличие от своих практически лысых приятелей, он обильно волосат, и космы у него на голове торчат во все стороны, словно иголки у ежа. К тому же он слеп на правый глаз, и мутное бельмо – это первое, что замечаешь в его облике. Но левым глазом он видит превосходно, и поэтому пристально вглядывается сейчас в клокочущую массу. Принюхавшись, остается чем-то недоволен и аккуратно подсыпает в котел щепоть известкового порошка из мешочка, который висит у него на поясе. Из всей троицы он – самый опытный, и именно ему решать, когда варево будет готовым. - Пора, братцы! - провозглашает артельный старшина. Он тушит огонь под треногой, и все трое, натянув толстенные рукавицы, осторожно наклоняют раскаленный котёл и выливают его содержимое в широченную кадушку, на две трети заполненную белейшим снегом. Плеск, шипение и влажный вонючий дым немедленно заполняют всю пещеру. Наконец, муть развеивается и Хайек, подойдя к кадушке, внимательно вглядывается в ее содержимое. И, заприметив сквозь талую воду желанный металлический блеск, злобно хохочет своим низким голосом: - Ха-ха-ха, попались, людишки! Рудокопы паршивые, старатели поганые... Не будет вам нынче ни серебра, ни золота – все в обманку уйдет! ..... "Ах, что мне то золото, что серебро? – неспешно и лениво размышляет Айюль-ханум абу-ль-Бахрави, пока два мускулистых, до черноты загорелых прислужника в четыре руки разминают и массируют ее распаренное обнаженное тело. – Все алмазы и рубины, все шелка и пряности подлунного мира – лишь прах и пыль под стопой Армана, творца и вседержателя нашего!" Презирать мирские богатства не составляет для ханум ни малейшего труда. "Не в деньгах счастье, когда их много", гласит народная мудрость, а уж ей, старшей дочери правителя аль-Баххара, крупнейшей провинции шахварского халифата, стесненности в средствах испытывать отроду не приходилось. И теперь она продолжает философствовать о бренности суетного мира, одновременно нежась в крепких и уверенных мужских руках. Воистину, ночь большого полнолуния – это самим Арманом предназначенное время для полного очищения. Как духовного, так и телесного... (...а загорелые пальцы и розоватые ладони тем временем втирают ей в кожу благоухающее розовое масло... ) Айюль – настоящая красавица, по шахварским меркам, хотя снобы и выскочки при дворе Эскуадора или Хеертона навряд ли сочли бы ее привлекательной. Но здесь, на юге, ценится именно такая красота: девушка упитанна и полна – полна жизненной силы и энергии, полна желания и неги. Ее покатые округлые плечи белы и нежны, глубокая ложбинка между тяжелыми, сочными грудями завораживает и манит, а тугие ягодицы и полные бедра сулят бездну наслаждений. Приветливое округлое лицо оторочено черными, как смоль, волосами и бровями. Столь же черен и цвет ее глаз, а маленький изящный носик и пухлые алые губы довершают лик, достойный легендарных небесных дев. Недаром покои в губернаторском дворце просто ломятся от лаковых миниатюр, эмалей и камей с портретами "луноликой гурии Баххара", какой ее прославили на весь халифат многочисленные поэты и художники. Нет, все-таки сегодяшней ночью и тело, и душу следует сохранить в чистоте. Так что, ребята, вашими крепкими стояками, вашим желанием и вашим семенем я сполна полакомлюсь как-нибудь потом. А на остаток этой ночи у меня – другие планы. И Айюль-ханум небрежным жестом отсылает прислужников прочь. ..... "Планы, планы, планы... Ох уж мне эти планы!" Его превосходительству Филофею, ректору Е.И.В. Университета Высокой и Прикладной Магии, в эту ночь не спится. Неразбериха последних недель вымотала все нервы: планы учебные, планы исследовательские, планы занятости преподавателей... Заместитель декана Школы Отражений и Воплощений нашел себе тепленькое место при дворе и собирается уходить; кого поставить теперь на его место - совершенно непонятно. Несколько аспирантов из Школы Стихий и Элементов одновременно заболели тяжелейшим гриппом, который не берет никакая магия и никакие лекарства – и кто теперь должен вести занятия у студентов-младшекурсников, спрашивается? А почтенных лет доцентша с отделения Потоков ни с того ни с сего вздумала рожать – это в ее-то годы! И опять-таки нужна замена... Устав ворочаться с боку на бок, Филофей встает с кровати, укутывается поплотнее в теплый халат и идет из спальни в домашний кабинет. Там, в шкафчике, хранится едва начатая бутыль "Настоя семнадцати трав". Ректор опрокидывает первую стопку не присаживаясь, тут же наливает вторую и, подойдя с ней к тяжелому "академическому" столу, устраивается в любимом кресле. "Ну себе-то хоть не ври, старина! Тебя же сейчас не все те планы беспокоят, а только один-единственный. Решающий." Сегодня, в ночь Большого Полнолуния и в уединенной тишине, стоит наконец всерьез поразмыслить о том главном плане, который вот уже несколько лет вызревает в голове Филофея. Ректорскую мантию он уже давно перерос, пора становиться верховным магом Вестенланда. Да, дружище Филофей, ты этого достоин! Остается только найти слабые места в позиции Мальгариона и заручиться поддержкой остальных постоянных членов Конклава. Ну, со слабыми местами понятно: либеральные замашки Верховного Мага Вестенланда не только привели к совершеннейшей разболтанности и непочитанию старших, которые махровым цветом расцвели в последнее время в местном сообществе магов. Гораздо важнее, что это либеральничанье успело набить оскомину многим и многим при императорском дворе, так что отставка нынешнего архимага будет воспринята с пониманием. А повод найдется всегда. Взять хотя бы ту же историю с помилованием Юрая... Надо будет все-таки усточнить, что же с ним произошло тогда в Малой Роси и жив ли он пообще. Но второе, не менее важное: позиция остальных старейшин. На Всесвята надежды мало – он точно такой же "добренький" и правильный, как и Мальгарион. Другое дело, что Саонегру меня наверняка поддержит - в обмен на то, что я, в свою очередь поддержу его в этой странной и непонятной интриге, которая сплелась сейчас в Эскуадоре между Королевским Двором, Магиумом и обоими первыми храмами. Нгуен? Ну, этот косоглазый хитрюга наверняка воздержится, занимая выжидательную позицию. Итак, один за, один против, один воздержался. Кто же остается? Остается Рафхат. Главное неизвестное, джокер в моем пасьянсе. Значит, надо выходить на Рафхата. ..... Его сиятельство Рафхат бен Эльм, верховный маг халифата Шахваристан, стоит на террасе своей резиденции и внимательно вглядывается в небо. В двух шагах лениво плещется волна, а где-то в отдалении слышны напевы зурны и щебетание разгулявшейся мòлоди. Но Рафхату сейчас не до развлечений. Что-то странное происходит в последнее время с движением светил на небосводе, и на недавнем собрании Малого Дивана звездочеты так и не сумели ни найти этому причин, ни истолковать значение. Проще говоря, облажались вчистую! Конечно, если годами перепевать одно и то же, наизусть заучивая манускрипты своих учителей и учителей своих учителей, то теперь остается лишь разводить руками, морщить лбы и чесать в затылках: "Ничего подобного у мудрецов древности не описано!" Но другие-то люди тоже не слепы, и пара глаз есть у каждого! Вчера Рафхату удалось наконец уломать Абу-Фаризи, верховного жреца Армана, и посетить с его разрешения храмовую библиотеку. Ведь башня этого храма – высочайшая среди зданий Шахваристана, да и всего Круга Земель в целом. А жрецы столь же пристально наблюдают с ее высоты за звездами и планетами, как и маги, но записи в храме намного древнее – их не затронули страшные пожары в приснопамятную эпоху правления падишаха Семпая Четвертого, когда Магическое Собрание выгорело дотла. И именно среди тех храмовых записей, слава богам, Рафхат и отыскал упоминание о точно таких же изменениях во временах восходов и заходов планет, как и те, что происходят ныне. А обошлось это бен Эльму и Чудотворящей Палате совсем недорого – все-таки, пребывание на должности Верховного Мага с неизбежностью научает быть больше дипломатом и торговцем, нежели волшебником. Учитывая извечно непростые отношения между магами и служителями культа, две меры золота – совсем неплохая цена. Две полновесные меры золота, да еще Жанна - юная служанка Рафхата, которая нынешней ночью согревает постель Абу-Фаризи. Хотя отдавать Жанну в чужие руки, конечно, было жалко: она – воистину драгоценная жемчужина женской половины его дома. Юна как рассвет, стройна словно газель, гибка подобно тростнику - и с роскошными черными волосами, длиной своею достигающими того самого места, где изящная спина девушки теряет свое благородное наименование. Ах, Жанна... ..... Зато волосы ее светлости Ирмы, герцогини де Монферре, к сегодняшней ночи подстрижены предельно коротко, а яркостью и белизной не уступают небесной покровительнице нынешнего бала – Большой Луне. Такой серебристо-белый оттенок достигается специальным настоем из редких водорослей, растущих у берегов Асконы. Вне пределов королевства этот настой труднодоступен до чрезвычайности: практически весь сбор сразу же раскупается модницами Эскуадора. Но сочетание герцогских денег и герцогской же власти способно творить чудеса даже на расстоянии, преодолевая границы империи. Так что несколько флаконов заветной тинктуры прочно заняли свое место в будуаре герцогини. К тому же шевалье Эрдр, ведущий маг герцогства, наложил на прическу госпожи пару специальных заклятий, и она должна теперь до утра сохранить форму и цвет, несмотря на все эскапады шальной головы, которую эта прическа украшает. Сегодня Ирма одета пажом: обтягивающие мужские лосины, кружевная рубашка с жабо и короткий камзол донельзя удачно подходят к ее прическе, а завершает облик пристегнутый к поясу короткий клинок. Клинок скорее дамский - но острый, надежный и удобный в применении, в чем герцогиня только что в очередной раз убедилась, отделив им от тел головы двух пойманных намедни с поличным воров. "Убиты при попытке к бегству", хладнокровно обронила она тюремным стражникам – и никто не станет доискиваться до следов вампирских клыков на телах татей. А кровь в ночь Большого Полнолуния вкусна как никогда, и как же было не позволить себе двойную дозу бодрости?! ..... Уж чего-чего, а бодрости на дне вот уже пятого по счету кубка с вином шевалье Макс Леруа так и не обнаруживает. Как, впрочем, и на дне четырех предыдущих. Всё те же тоска, скука и раздражение, прибывающие с каждым новым глотком. И не в том даже дело, что вино было ординарным и донельзя примитивным – а на что-нибудь более приличное у него просто не хватало денег. Столь же банальной и донельзя примитивной была и вся теперяшняя жизнь. Отцовский титул виконта ему, как третьему по счету сыну, не перейдет ни при каком раскладе: у обоих старших братьев уже есть сыновья. Военная карьера? Но большой войны пока не предвидится – ни в родном Сорме, ни во всей Империи. Вот и приходится тратить свое воинское искусство на дурацкие поединки, причем число идиотов, желающих непременно вызвать на бой именно его – до неприличия юного, но уже известного во всем графстве мастера меча и алебарды – почему-то никак не уменьшается, хотя только за последний год он уже отправил в последний путь, к огненным полям Тинктара, никак не менее двух пятериков таких придурков. Пойти служить в храм? Нет уж, избавьте – рука Макса привыкла к клинку, а губы – "к винной кружке и пылкой шлюшке", как поется в песне. И часами талдычить молитвы или воскурять благовония ему западло. Хорошо было бы, конечно, заделаться волшебником. Роль боевого мага привлекала его с самого детства: метать во врагов огненные шары, воздвигать на их пути ледяные стены, и чтобы с лезвия меча стекали разящие молнии... Красота! Остается только такая мелочь, как колдовские способности – каковых у Макса не обнаружилось, хоть ты тресни. Пять раз, по обычаю, привозили его мальчишкой в столицу графства, в Сомье. Сначала отец привозил, а в последний раз – уже старший брат. Пять раз водили в Башню Мудрости, на потеху тамошним магам, а результат один: хрен! Нет, с "хреном"-то как раз все в порядке, от девок отбою нет. Нравится им этот улыбчивый кудрявый брюнет, весь из себя стройный, молодой и наглый. Только богам он, судя по всему, не нравится. Ибо не дал ему Арман никакой власти над силами и потоками, да и Тинктар с искусством трансформаций не подсуетился. Вот и сидит юный шевалье Леруа ночью Большого Полнолуния в трактире и меланхолически размышляет, что ему делать дальше. Заказать, что ли, еще одну кружку вина? Или, может, податься в Аскону? Говорят, что королю Франсиско нужны умелые и храбрые воины... ...... - Королю нужны воины, умелые и храбрые! Настоящие воины, а не криворукие хлипкие трусы. Ты понял, мразь? На красную, всю в рубцах спину несчастного рекрута ложится новая плеть. Хорошо ложится - красиво, хлёстко, с оттягом. Не сыскать среди катов, палачей и заплечных дел мастеров во всем Круге Земель никого, кто мог бы сравниться в этом непростом искусстве с доном Серхио Рамирешем. Как никто иной, умеет он вытянуть жилы из шахварского шпиона, загнать иголки под ногти предателю, снюхавшемуся с агентами Вестенланда, или подпалить пятки злоумышленнику, замыслившему отравить наследника асконского престола. Умеет и любит, хотя и занимается этим чаще всего в силу государственной необходимости. Но сегодня, в праздничную ночь – у него тоже праздник. Бенефис. Можно сказать, показательные выступления: поодаль в мягких глубоких креслах уютно расположились и любуются сейчас мастерством Рамиреша дама его сердца, прекрасная донна Мадлейн, и ее амедонский гость, лорд Сальве. На последнего у Серхио с Мадлейн большие планы, и сейчас самое время намекнуть его сиятельству на его собственную возможную судьбу, если маг, не приведи Арман, окажется не на высоте. Так что плачь и проклинай фортуну, трусливый солдат! А лучше – благодари богов, что сиятельному дону Серхио захотелось продемонстрировать гостям свое искусство именно в наказании плетьми – а не в четвертовании или в заливании расплавленного свинца в глотку. Да уж, благодари богов постарательнее! ..... - Благодарю вас, высокие боги, за ваши дары и мудрое участие в моей судьбе! Низкий, до самой земли поклон – сначала направо, потом налево. - Прими мою хвалу, Арман-созидатель, за все то, что ты мне ниспослал... С этими словами мастер Шуа-Фэнь, невысокий седой мужчина преклонных лет, подливает масла в тлеющие угли справа от себя, и пышный столб пламени устремляется в небеса, к Великой Луне. Шуа стоит сейчас на коленях между двумя жертвенниками, в маленьком внутреннем садике своей резиденции в Дьеме – средних размеров губернском городе в северо-западной части империи Чжэн-Го. Потом он поворачивается ко второму жертвеннику, слева от себя. - Тебя же, Тинктар-завершитель, я благодарю за все то, от чего ты меня избавил. Новая порция масла, новый столб огня... Ну а теперь, когда боги умилостивлены, стоит вернуться назад в хижину и предаться течению мыслей. Шуа, осторожно переставляя ноги, возвращается в дом. Хотя мастер подтянут и почти изящен, но ему, все-таки, далеко не двадцать пять лет, да и торопиться уже некуда. А невысокий столик в "зале для сосредоточения" уже накрыт: в одной плошке – порция риса, в другой – орехи в меду, в маленьком кувшине – крепкая бамбуковая водка. Нет, ничто так не настраивает глаз мудреца для созерцания, как чистейший продукт лучших дьемских винокуров! И Шуа-Фэнь садится, скрестив ноги, на циновку перед столиком. Делает осторожный глоток, смакуя обжигающий и иссушающий вкус напитка, потом аккуратно закусывает щепотью риса. Сегодня – ночь раздумий о судьбе и о пути. Поэтому можно расслабить члены, сконцентрировать взгляд и позволить своим мыслям плавно и безмятежно всплывать на поверхности сознания: именно в этом и состоит срединный путь мудрости. Воистину, мы должны благодарить богов не только за то, что они нам дарят, - течет поток бессловесных слов в его голове, - но и за то, чего лишают. Три пятилетия назад я стоял на вершине могущества, став ректором Магического Университета в Хеертоне и познав самые высокие уровни волшебствования. Но сколь же хрупким и непрочным оказалось это могущество! Потом, возвратившись в Чжэн, я отступил от магии и обратился к жреческому служению. Но и это не помогло душе обрести равновесие: молитва – всего лишь, в котором-то смысле, зеркальное отображение заклинания, только опирается оно не на стихийные силы, а на божественные. - Мысль перескакивает куда-то в сторону, но мудрец не мешает ей, а только следит за ее движением. - Всё-таки что-то несоразмерно в нашем мире, лишая его равновесия: пять стихий не делятся поровну между Арманом и Тинктаром, и это соперничество, извечное перетягивание каната между магами и жрецами... Да, соразмерность – вот ключевое слово, недостающее звено, вершина моей сегодняшней медитации... И на мастера Шуа снисходит просветление – исполненное ощущением свершившейся истины блаженное состояние вне времени и пространства... Незаметно и плавно переходящее в сон. ..... Зато гуляки, собравшиеся в "Золотой вазе и цветке сливы", сегодняшней ночью спать не намерены вовсе. Шикарное заведение – самое злачное в Дьеме, что-то среднее между кабаком и борделем – буквально ломится от посетителей. Кого только здесь не увидишь: торговцы, ростовщики, лекари, управители поместий, отпрыски мелкого дворянства, студенты... Они сидят за столиками, пьют вино, жуют острые и пряные лепешки, болтают о делах и не по делу... И все, как один, не отрывают глаз от сцены. А на сцене блистает сегодня Минь Гао – юная, ослепительно рыжая танцовщица, наипервейшая звезда местного полусвета. Она кружится в танце под музыку двух флейт и лютни – и, не прерывая танца, неспешно скидывает с себя одну за одной все многочисленные одежды. Пока не остается, наконец, совершенно голой. Минь еще совсем молода, и никому не ведомо, откуда у нее столь прекрасная пластика движений. Но когда она извивается в непристойных позах и бесстыдно распахивает настежь на всеобщее обозрение свои "нефритовые врата", все мужчины в зале, как один, истекают слюной вожделения: это юное, хрупкое девичье тело со стройными ногами, небольшими высокими грудями и нежной розоватой кожей – оно создано для наслаждения. Это миловидное личико, маленький прямой нос, пухлые губки – они предназначены для мужской услады. А как неистово трясутся ее заплетенные во множество маленьких косичек волосы, когда она изображает на сцене "божественное содрогание похоти", ту самую, воспетую поэтами "маленькую смерть"... Вот именно, что изображает. На самом деле она глубоко презирает всех этих кобелей и жеребцов, перед которыми раздвигает два раза в неделю свои тщательно выбритые нижние губки. Повернись судьба по-другому, согласись на другое сама Минь Гао – танцевала бы сейчас на балах в столице и кушала бы с золота. Но она выбрала свой собственный путь, и это значит - снова и снова плясать ей в голом виде на сцене провинциального вертепа, дразня и заводя едва переступивших порог отрочества дрочунов за компанию со стареющими отцами семейств на грани мужского бессилия. Лишь острый глаз философа или шпиона мог бы заметить легкое презрение в изгибе ее нижней губы, а для всех остальных – она радостно улыбается своим зрителям, обещая неземные радости. Впрочем, пора бы уже и кончать представление. Отработанным движением Минь подымает вертикально вверх сначала одну распрямленную донельзя ногу, а потом другую, оба раза на краткое мгновение демонстрируя свои распахнутые женские глубины. И, наконец, разворачивается спиной к публике и застывает, наклонившись до полу и салютуя зрителям задранной к небесам задницей – что называется, в позе "раком". Но завсегдатаи и знатоки не торопятся с аплодисментами. Они ждут традиционного финала, предвкушая возможность всласть погоготать. И действительно, из дверей кухни появляется сам старина Жу – хозяин заведения. На голове у него белый поварской колпак, а в правой руке съемная ручка от сковородки – круглая деревяшка, один конец которой закруглен, а на другом – железная скоба. - Ишь, выставила окорока, - зычно провозглашает Жу. – А слабо тебе сковородник в жопу засунуть? Публика раздражается дружным хохотом. - Нет, хозяин, не слабо, - нежным робким голоском отвечает рыжая Минь, вскакивая на ноги – Только вам вот слабо заплатить столько, сколько это будет стоить. Пятьдесят золотых! Зрители разочаровано замолкают. Пятьдесят золотых – это деньги, на которые можно купить пару коров или пяток молочных коз. А если хорошенько поторговаться – так и небольшой домик в дальнем пригороде. Больши-и-е, ну очень большие деньги! На самом деле, последний диалог Жу и Минь Гао – не более чем клоунская реприза, чтобы поостудить горячих парней, заведшихся после выступления танцовщицы. Пятьдесят золотых монет! Да кому ж в голову взбредет выкинуть такие деньги?! Даже просто принести их с собой в кабак – уворуют ведь втихую, или просто ограбят внаглую... Но, похоже, сегодняшней ночью Тинктару угодно сыграть забавную шутку. Неожиданно среди напряженной тишины поднимается какой-то заезжий купец, явно накурившийся дурман-травы, и его толстая волосатая рука вздымает над головой тяжелый кошель. - Жа-а-алаю! Плачу! Давай засовывай – или ославишься треплом на всю империю! Минь Гао слегка морщится, однако ничего не поделаешь: коль назвался грибом – будь готов и к сковородке. До сих пор такого не случалось еще ни разу, но хозяин заранее обговорил с девушкой и эту, казалось бы немыслимую, возможность. Он приносит кувшин жидкого масла, а потом деловито пересчитывает золотые, пока Минь обильно натирает этим маслом деревянный сковородник и у себя между ягодиц. А затем, вернувшись в последнюю позу своего выступления – медленно, мучительно медленно проталкивает толстую деревяшку вовнутрь. Тугое кольцо раскрывается нехотя, болезненно, мучительно... Но вот девичья задница наконец распахивается, и сковородник буквально проваливается вглубь до упора – на добрые пол-локтя в длину. Завороженная публика притихла, наблюдая невиданное зрелище, и в наступившей тишине Жу громко считает вслух удары своего сердца: "Раз, два, три, четыре... Пя-а-ать!" Зал разражается криками, свистом, улюлюканьем – а девушка, осторожно вытащив из себя сковородник, хватает одежду и убегает в свою комнатку. (окончание см. следующий пост).
Сообщение отредактировал yuri_zimmermann - Среда, 23.05.2012, 00:56
Внутри все саднит и болит, но артистка сегодня счастлива: теперь ей наконец-то хватит денег, чтобы купить в лавке антиквара заветный свиток! Она присмотрела его уже давно, а мечтала "еще давнèе", но ей бы еще копить и копить месяцами, если бы золотишко не обломилось сегодня в одночасье. Для старьевщика предмет мечты Минь – просто древняя рукопись с непонятными буквами. Ему и не пришло бы в голову, да и никому бы в городе не поверилось бы, что молоденькая танцовщица и шлюшка из "Золотой вазы и цветка сливы" свободно читает на лингва магика. И что она способна распознать в старом, вылинявшем свитке чудом сохранившийся экземпляр "Заповедной книги иодаев" – она, Минь Гао, когда-то рожденная любимой дочкой халифского судьи в столичном Шахваре, получившая прекрасное образование... И сбежавшая из дому, бросившая все ради свободы, ставшая хозяйкой самой себе - вместо того, чтобы послушно следовать родительской воле, уже расписавшей ее жизнь до самой смерти "так, как это принято в обществе". Завтра! Да, завтра же утром она побежит в лавку и купит себе этот свиток. А жопа – ну так на то она и жопа, поболит-поболит, да и перестанет. .... Ночь уже близится к концу, но старец Горешай по-прежнему не разгибается над свитком "Заповедной книги иодаев". Он сидит у себя в горнице в маленьком селении Барабожь, что затерялось на самом краю круга земель, у чжэнгойской границы на самом востоке Малой Роси – худой тонконогий старик с поредевшей, бесцветно-седой шевелюрой, прикрытой для молитвы потертым, странного вида малахаем. Большая Луна уже почти добралась до горизонта, но покуда ее света еще хоть сколько-нибудь хватает для чтения, Горешай будет снова и снова без устали длить свое чтение и молитву - до тех пор, пока затухающее серебрение Луны не померкнет под первыми алыми лучами восходящего Солнца. И тогда, вместе с его молением, завершится и Ночь Большого Полнолуния.
Сообщение отредактировал yuri_zimmermann - Среда, 23.05.2012, 00:59
Хмм... впечатление... неоднозначное. Мне понравилось. Действительно понравилось, особенно то, как объемно показан мир за одну ночь. Кстати, не нашла никакой стыдливости в описании соответствующих сцен, за что большой респект автору. Потому что это надо уметь.
Нашла, правда и то, к чему могу придраться с позволения автора.
Во-первых, мне кажется у вас многовато проскальзывает современных словечек:
набухаться до одурения брагой; облажались вчистую; воскурять благовония ему западло.
Не могу сказать, что это неправильно от слова совсем. Но все же меня они немного выбивали из повествования.
Во-вторых, нашла несколько вопросов по тексту:
Quote
визжат от плотских удовольствиев
Если текст идет от лица местного человека - вполне нормальное слово. Но вот от автора оно смотрится... ошибкой.
Quote
возгласом священнослужителя: "Славься в веках Тинктар, и да пребудет с нами даруемое Тобой вечное обновление!"
Ну... эмн... я могу и ошибаться, но такой длинный и витиеватый возглас и в спокойном то состоянии язык сломать способен, а тут, пардон, на вершине блаженства...
Quote
это нежные объятья при засыпании
ИМХО, лучше "перед тем, как уснуть" или "перед сном".
Quote
вашими крепкими стояками
Стояк - это труба в туалете... Я поняла, что вы имели в виду, но даже в этом смысле "стояк" - это состояние, а не часть тела. Восточная дама могла бы и повитийствовать. Вспомните те же "нефритовые жезлы" и прочее. ИМХО, оно тут было бы гораздо более в тему.
Quote
жив ли он пообще
Ну, тут банальная очепятка.
В-третьих, меня немного удивило, что в разных империях молятся одним и тем же богам. Все-таки аналог Японии (или Китая) и аналог Западной Европы, по идее исторически должны были почитать разных богов. Впрочем, может, я чего-то не знаю. Я ведь читала только несколько отрывков из вашего романа.
И, в-четвертых, у меня возник некоторый диссонанс, когда девушка по имени Минь Гао (что явно дает мне, как человеку своего мира, наводку на Китай-Японию), вдруг оказывается родом из Шахвара, да еще и дочерью халифского судьи (что, в свою очередь, прямо-таки вопиет об арабах). Ну и это не единственный пример, просто самый близкий. :)
Сообщение отредактировал Лисса - Суббота, 26.05.2012, 22:36
А идея магии через эротику... не мое, наверное... 
