Вход · Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS Наша группа в ВК!
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Lord, Cat-Fox  
Форум » С пером в руках за кружкой горячего кофе... » Ориджинал » Пасхальное яйцо
Пасхальное яйцо
ElvДата: Пятница, 17.02.2012, 11:37 | Сообщение # 1

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Название произведения: Пасхальное яйцо
Автор: Элвер Касс
Бета:
Разрешение на копирование: с разрешения автора
Рейтинг: G
Дисклеймер: Элвер Касс
Жанр: Angst
От автора: маленькая история про маленького человечка..
Статус: закончен


Глава 1. Музыка Хесса


Я не помню, что когда-нибудь ощущал чувство безмятежности или душевного удовлетворения. Мне всегда словно чего-то не хватало, и я никак не мог уловить что именно. Я перебирал все воспоминания, знакомых людей, вошедших в мою жизнь или едва промелькнувших на горизонте, места, в которых я побывал, начиная с раннего детства. Но все равно незримое ускользало от меня, и я уже готовый поймать это нечто за ниточку, снова упускал и оставался крайне недовольным собой.
Тупица, идиот! – упрекал себя я и бессильно падал в кресло. В такие моменты мне хотелось умереть, и о смерти я мечтал больше, чем о чем-либо.
Зазвонил телефон, я поднял трубку и услышал набор нечленораздельных громких как взрыв хлопушки звуков. Это был Хессингтон. Переваривая несколько минут эту пьесу на расстроенных инструментах, я повесил трубку. Через минуту телефон зазвонил снова. Я нарочито медленно прислонил трубку к уху и только теперь различил:
- У меня … я не могу!
Я вздохнул три раза.
- Хесс, может они упали за кресло, или их съела твоя кошка Дороти.
- Это не смешно! – зашипел Хесс и издал целую тонну нецензурных слов. Я вздохнул еще три раза.
- Я сейчас приеду, только не прыгай с подоконника – как можно ироничнее произнес я и повесил трубку.
Спустя десять минут, я проснулся. Оказывается, я уснул в кресле, даже не доев бутерброд. Взглянув на часы, я поспешно натянул джемпер и, схватив ключи, вышел из квартиры, на пороге столкнувшись с Клаусом. Его мраморное неподвижное лицо будто выплыло из подъездной темноты, от неожиданности я выронил ключи, чуть не вскрикнув.
- Черт тебя побери, Клаус! – выругался я, нагибаясь за ключами, - Мог бы и предупредить.
В характере Клауса была такая маленькая и чудовищная деталь. Он появлялся всегда, когда ты меньше всего его ждешь. На нем была дорогая рубашка в рубиновую полоску и оливковый подчеркивающий его великолепную фигуру свитер. Его светлые вьющиеся волосы обрамляли по девичьи нежный овал лица. Таким был Адонис в греческой мифологии. Если сказать, что он был красив, это значит, ничего не сказать. Он был неотразим.
Губы Клауса насмешливо изогнулись.
- Если бы ты, Трейвз, вышел чуть-чуть позже, возможно я бы даже успел нажать на звонок.
Я фыркнул, спускаясь по лестнице. Выйдя из подъезда, я зевнул и сунул руки в карманы. Клаус напряженно смотрел на меня.
- Пошли.
Я даже вздрогнул, безошибочная интуиция Клауса наводила вокруг него почти ореол божественности.
- Не думаю, что Хесс с радостью примет тебя – съязвил я, на что Клаус иронично добавил:
- Ну, если даже тебя он примет с радостью, то с такой же радостью будет вытряхивать из тебя кишки, пока ты не отыщешь его ноты.
Я сжал зубы. Клаус был прав. Почувствовав слабость, я дошел до скамьи и сел на нее. Клаус наблюдал за мной, пока я сидел с равнодушным лицом и вдруг поинтересовался:
- Может тебе провериться на СПИД? Ты таешь на глазах.
Вместо ответа я лег на скамейку и закрыл глаза. Приоткрыв их, я считал облака, проплывающие над нашими головами, и вспомнил, что когда-то я тоже любил смотреть на небо. Я улыбнулся непроизвольно и вздохнул. Я, кажется, начал засыпать и мне снилось, что я лежу на траве, раскинув руки, и рядом лежит Орион, он о чем-то весело болтает, я периодически смеюсь. Проснулся я оттого, что кто-то немилосердно тряс мои плечи, недовольно открыв глаза, я обнаружил точно такого же недовольного Клауса.
- Пошли, - потребовал он неумолимо и силком сдернул меня с лавки. Я покорно поплелся рядом с ним. Тут он остановился и внимательно посмотрел на меня. Пошарив в кармане джинс, он достал пачку денег. Я сглотнул, представив себе, что на них можно прожить целый месяц. Но, подавив в себе голодный инстинкт, отвернулся. Клаус улыбнулся на этот раз искренне и почти попросил:
- Трейвз, возьми же. Тебе нужно…Сколько ты не ел?
- Три дня, кажется, - протянул я, и в моем животе заиграл оркестр.
- Тогда, может, зайдем в кафе? – лукаво предложил он.
Я озадаченно думал и, наконец, согласился.
В считанные секунды мы оказались возле «Пьер-Раше», уютного и дорогостоящего кафе. Клаус часто сиживал в нем и читал очередную газету за чашкой кофе. Я с трудом сдерживался, чтобы не ринуться за ближайший столик, Клаус же в своей презрительной манере вошел не спеша, окинув всех посетителей уничтожающим взглядом. Выбрав столик возле окна, мы деловито уселись за него, причем я чуть не обронил вазу с салфетками. Клаус подозвал официанта и заказал блюда. Суп с креветками, утку по-французски с ананасами и шоколадные трубочки, политые клубничным мороженым. Чай я заказал английский со сливками. Официант отошел и Клаус, откинувшись на сиденье, величественно рассматривал свои отполированные ногти. Он мог так сидеть целую вечность. Для меня же ничего не оставалось, как смиренно разглядывать супружеские пары за окном. Как только принесли блюда, я с наслаждением втянул в себя их аромат и принялся за еду. За тридцать минут я съел все с большим аппетитом и принялся за трубочки. Клаус, дожевав свои креветки, с улыбкой благодетельной мамаши наблюдал за мной. От этого взгляда шоколад застревал у меня в горле, с трудом проглотив кусок, я продребезжал:
- Когда я приду к Хессу…
- Не ты, а мы, - оборвал меня Клаус с видом победителя.
- Хорошо, мы, - обреченно согласился я, - нужно прослушать его выступление перед концертом.
- Если ты, конечно, найдешь его ноты, - деликатно заметил Клаусс.
Я кивнул устало и, взяв чашку, попробовал чай. Он был превосходным. Мы вышли из кафе через пол часа и, надо сказать, я чувствовал себя больше, чем счастливым. О, спасибо тебе Клаусс - подумал я и улыбнулся. Мы добрались до Хесса на такси. Хесс жил в этом стареньком, но опрятном домике только три года, он снимал квартиру на третьем этаже. По утрам он открывал окно, час орал на свою кошку Дороти и еще час гонялся за ней по всему дому за то, что она наделала ему в ботинки. После этого он вставал возле окна, по обыкновению в одних трусах и грыз ногти. Затем, наконец, брал скрипку и в этот миг рождался новый мир. Мир Хесса. Менялось в нем все: фигура, взгляд, движения, это был второй Паганини. Стены, деревья, прохожие в оцепенении слушали чудесные звуки и поэтому до сих пор терпели чудовищное поведение Хесса. Он дарил им новую жизнь. И они были ему благодарны. Мы добрались до него не без легкого волнения. Вернее Клаус то был удивительно спокоен, я же никак не мог представить, как Хесс встретит нас, точнее Клауса. Они были злейшими врагами и при любом удобном случае начинали бомбить друг друга всяческими колкостями.
Поднявшись на третий этаж, я решительно позвонил. Но решительность мою в момент сдуло, когда на пороге возник Хесс с красными по-бычьи глазами и с помятой сигаретой в зубах. С первой секунды меня скрючило от этой ужасающей вони дешевого табака. Я закашлялся и с трудом произнес:
- Что за гадость?! Выкинь эту дрянь!
Хесс, не умевший сдерживать свои эмоции, состроил обиженную гримасу и, разведя руками, промямлил:
- Вот так ты встречаешь старых добрых друзей! Вместо приветствия я слышу от тебя одни упреки!
- Справедливые упреки, - раздался едкий голос Клауса и, встав рядом со мной, он смерил его презрительным взглядом. Беспардонно вынув сигарету изо рта Хесса, он решительно затоптал ее и, отодвинув взбешенного Хесса, вошел в комнату. Изобразив на лице виноватую улыбку, я проскользнул за Клаусом, оставив Хесса наедине с его чувствами. Обстановка у него была что называется трущобной. По всюду валялся ненужный хлам, стояли пепельницы битком набитые окурками, на столе прокисшее молоко для Дороти и обгрызанная колбаса трехдневной давности. Клаус сморщил нос и процедил:
- Свинья.
Через минуту появился и сам Хесс и, взяв недоеденную колбасу, принялся ее жевать громко чавкая. При этом он как бы с вызовом глядел на Клауса, и мне показалось, что сейчас произойдет извержение вулкана.
- Эээ...Хесс, – начал я, с трудом подбирая слова, - может, ты нас угостишь чаем?
Но эти два истукана неумолимо стояли друг против друга, полностью игнорируя мою персону. Очевидно, они вообще забыли о моем существовании. Махнув на них рукой, я оставил их наедине со своей враждой и меланхолично принялся слоняться по комнатам. Ноты я нашел за батареей в спальне Хесса. Почему эта была спальня, я и сам не мог понять. Спал Хесс на кухне на старом матрасе. Открыв шкаф, я увидел там паутину и поспешно закрыл дверцу. Наконец, собравшись с духом, я прошел на кухню и помахал нотами у самого носа Хесса. Заметил он их не сразу, но когда заметил, то обрадовано схватил их у меня из рук и, потянув нас за рукава, отвел в гостиную. Мы сели на диван и приготовились слушать. Я старался не смотреть на огромное жирное пятно на обоях, но оно словно заклинило у меня перед глазами, и очнулся я лишь от шороха перелистываемых нот.
- Итак, Бах, Сюита № 3 в ре мажоре, – объявил Хесс.
Я влюбленно глядел на скрипку Хесса, восхищаясь ее совершенным изгибом и формой. Падающий свет из окон очаровательно играл на ее лаченой поверхности. Этот инструмент я считал совершенством, также как и шахматы, увидимые мной в раннем детстве. Торжественно улыбаясь, Хесс взял в руки смычок, и новая жизнь началась. Я слушал сначала, наблюдая за движениями Хесса и за его огненным полным страсти взглядом, затем я лег на диван и блаженно закрыл глаза. Мелодия раскаленных звуков текла в мои уши, распространяясь по всему телу. Я пил их энергию, и умирал от их сладостного звучания. Когда пьеса закончилась, я еще некоторое время продолжал лежать, прислушиваясь к тишине, которая замерла на мгновение, уступив музыке. Когда я открыл мокрые от слез глаза, я взглянул на Хесса:
- Хесс, я люблю тебя.
Спустя какое-то время мы пили чай на кухне и, прокисшее молоко больше не смущало меня как прежде. Клаус что-то увлеченно рассказывал, а я смотрел за окном и представлял, как жители-соседи Хесса тоже сейчас пьют чай и чувствуют себя счастливыми.
Вышли мы уже вечером, когда солнце, опаляя небо, медленно садилось за горизонт. Хесс, немного уставший, но довольный произведенным эффектом, перед нашим уходом сунул мне банку с вареньем, присланным его тетей, и подмигнул мне.
Мы шли, вдыхая аромат весны, и я думал, что этот день выдался на славу. Я был почти доволен. Насчет Клауса не знаю, но он шел не спеша, немного задумавшись. Пожав мне руку, он свернул на автобусную остановку, а я пошел пешком, любуясь зеленью свисающих надо мной деревьев. Ночь была впереди.


 
ElvДата: Понедельник, день тяжелый(((, 20.02.2012, 19:03 | Сообщение # 2

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Глава 2. За что я люблю Лору

За то, что когда просыпаешься рано утром у нее в постели, то слышишь, как на улице гудят машины, пахнет фиалками, стоящими на подоконнике. Но больше всего за то, что никто и никогда не умел делать яичницу с таким совершенством. Кажись, она делала ее все свои двадцать пять лет, я в этом даже не сомневался.
Мы садились за стол в 8.30 как часы, жуткая глупость, вошедшая уже в привычку. А потом Лора убирала тарелки, и я наблюдал, как легко она порхала по кухне, словно бабочка. Я всегда любил бабочек за их свободу, за их неповторимую красоту и очарование. Поэтому я любил Лору, это не была любовь к возлюбленной или любовнице, мне просто было с ней необъяснимо легко и уютно, словно я общался с бабочкой в человеческом теле.
Она часто называла меня «сумасшедший», лукаво сморщив носик. Фу, - отвечал я, - «сумасшествие» не может быть само по себе, скорее всего оригинальность. Она весело смеялась и покачивалась на деревянном стуле. Мы часами могли предаваться этой дурашливой игре и не замечать, как текут часы за окном. Самое интересное, мы никогда не занимались любовью, мы просто ложились в одну постель, закуривали по сигарете и пили крепкий чай. Засыпая, мы обнимались и чмокались в щечку. Я говорил – спокойной ночи, Лора. Она отвечала – сладких снов, Трейвз.
А когда мы засыпали, занимались любовью наши души, я чувствовал это даже сквозь прикрытые веки. Так мы спали до утра, а утром меня ждала Лорина яичница и пара свежих газет.
«Спи, малышка Лора и пусть тебе приснятся диковинные бабочки в дивных садах…».
Наяву или во сне я всегда видел эти самые сады, садился на ветку старого дуба и хрустел яблоком, любуясь птицами. Я знал, что там, за высоким холмом меня ждет…Орион, мой верный друг. И мы будем, как и в детстве бегать по зеленой траве, с упоением погружать пальцы в раскаленный солнцем песок, встречать с громким криком встречные ветра и увлекаться игрой облаков, текущих с юга. Когда я протягивал руку к Ориону, в моей руке был зажат маленький подарок. Во сне я знал что это, но, просыпаясь, я вытирал слезы и терялся в догадках. Я не помнил ничего, кроме того, что я был с Орионом. С одним единственным на свете, с кем не задумываясь, я бы вошел во врата смерти и испил из его рук чашу забвения. Я грезил и мечтал об этом на протяжении всего своего ничтожного существования – когда стоял возле зеркала и причесывал свои короткие волосы, когда садился за дымящую тарелку супа, когда смотрел в проезжающем автобусе на отполированные стекла витрин магазинов, когда гулял с Клаусом, слушал музыку Хесса и ел яичницу Лоры, словом всегда я думал об Орионе. Я давно уже заживо гнил в собственном теле, потому что жизнь, некогда бурлящая во мне, как неистовый поток страстей, взрывающийся в каждой жилке или красной вене, будто горсть подогретого поп корна, истаяла во мне, как свеча из дешевого воска возле горящего камина. Я видел, как последние остатки сил выходят из меня сквозь все поры моего тела. Я был ходячим мертвецом, и даже улыбка у меня была мертвецки вялая.
В дверь постучались, я же сидел меланхолично на диване и читал статью про терроризм. Лора побежала в коридор и вскрикнула от радости. Я сделал вид, что сплю с открытыми глазами. Вошедший Клаус, оглядел комнату Лоры с явным раздражением, любит он это состояние, и везде где нужно или не нужно выставляет его напоказ. К тому же старался он скрыть раздражение от повисшей на его плече Лоры. Подойдя ко мне, он так шваркнул меня по плечу, что я подскочил. Он действовал на меня отрезвляюще, как никто другой.
- Сигарету, мисс, - коротко потребовал Клаус, доставая зажигалку из кармана брюк. Лора побежала на кухню за сигаретами, а я, натянув на себя безразличие, вперил взгляд в сушеные цветы на книжной полке.
- Безжизненные фиалки, зачем она держит их? – спросил я вслух невзначай и тут же рассмеялся, сейчас бы меня в сумасшедший дом, немедленно. Я почти умоляюще посмотрел на Клауса, но его холодный взгляд подействовал на меня, как ушат ледяной воды.
- Ты снова хандришь? – Клаус сел в позу профессора-психолога.
- Только не начинай эту дурацкую манеру психотерапевта, - я чувствовал в своей душе дыру, готовую поглотить меня сию секунду.
- Зачем Клаус? Зачем? – я почти плакал, - Оставь меня! Ты мое проклятье? Нет?
- Да, только не проклятье, а спасение, - отчеканил он.
- Ну конечно, господи Иисусе, гуру Клаус, - расхохотался я, откинув голову.
- Ты отвратителен, - содрогнулся Клаус и передернул плечами, - Одевайся, мы идем на выставку Санти.
- Фу, ненавижу Санти, - я отвернулся и засунул руки в рукава рубашки.
- Не капризничай, нужно развеяться.
- Не говори со мной, как с бабушкой-шизофреничкой.
Прибежала Лора. Эффект моих слов подействовал на Клауса ошеломляюще, он побледнел и скалой двинулся ко мне, ногой буквально отшвырнув журнальный столик в сторону. Я оставался равнодушным, точнее старался им быть. Я знал, как поддеть Клауса, только я один и пользовался этим нещадно. Я был чудовищем, и он это знал. Схватив меня за грудки, он с такой силой тряхнул меня, что коробок спичек выпал из моего кармана.
- Ну-ка, скажи это еще раз, сукин ты сын, скажи мне, Трейвз, - прохрипел он. Надо сказать, что в гневе из древнегреческого красавца Адониса, он превращался в Горгону Медузу. Я боялся даже взглянуть ему в глаза, но чудовищная лапа уже прикоснулась к его сердцу…я прошептал ему на ухо. Очнулся я, честно сказать, в конце комнаты, пролетев пару метров и ударившись все о тот же журнальный столик. Я думал, что умер. Открыв глаза, я увидел склонившегося Клауса надо мной. Почему-то в глазах моих стояли слезы, и вот уже стекали по щекам. Клаус сел на корточки передо мной, его глаза тоже были влажны. Подав мне руку, он прошептал:
- Ты в порядке?
- Да, кажется, - я потер ушибленную голову, - Это было пожестче галереи Санти.
Мы рассмеялись. Лора стояла неподалеку и смотрела на нас. Она просто смотрела, и я ей был за это признателен. Через пятнадцать минут мы хрустели фирменной Лориной яичницей и пили мексиканский кофе. Как обычно, все заканчивалось, любая ссора, любая стычка. А я как обычно искал покой и не мог найти его даже в спокойных и глубоких, как озеро Лориных глазах.


 
ElvДата: Понедельник, день тяжелый(((, 20.02.2012, 19:04 | Сообщение # 3

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Глава 3. Бабушка-шизофреничка или день благодарности

Бабушки-шизофренички не живут в шикарных квартирах и не ходят в зеленых бархатных тапочках. А еще они не обожают с таким неистовством своих внуков. Но у Клауса то было все наоборот. Миссис Эшфорт была обыкновенной шизофреничкой с необыкновенно фантастическими условиями для жизни и такой же любовью к Клаусу. Она грезила им целыми днями напролет. Даже сны ей снились исключительно с Клаусом в главной роли. А ему – с бабушкой-шизофреничкой.
- Вы снами поменялись, - как-то заметил я ему. На что он процедил одно слово «болван» и успокоился.
Бабушка оставила ему все свое наследство, но что странно, он как будто даже тяготился этим. В глазах его проглядывала иногда невысказанная грусть. Мы были товарищами по несчастью. И это несчастье нас и связало, наверное, на всю жизнь одной неразделимой нитью – его бабушкой.
Я порой ночевал на кладбище. Не потому что я не имел жилья, а просто я искал покой среди хладных могил. Я прислушивался к мертвой тишине и ощущал, как умирает каждая клеточка моего тела. Как же я был счастлив и как же жаждал умереть. И вот однажды уже поздно вечером я расположился возле одной из могил и прежде чем уснуть, долго гладил холодный мрамор, изучая трещинки на его поверхности. Я никогда не читал надписи имен усопших, мне было все равно, также как и им. Проснувшись утром в обнимку с мрамором, я почувствовал себя весьма смущенно. Молодой человек необычайно красивой наружности изучал меня несводящим задумчивым взглядом. На нем был дорогой черный костюм, в руках он держал букет ярких хризантем. Я сглотнул, не каждый день просыпаешься под чьим-то сверлящим взглядом, да еще на кладбище. Я не спеша встал, отряхнул брюки, кашлянул для приличия и повернулся в сторону маленькой дорожки, ведущей к выходу.
- Подождите! – услышал я властный голос.
«Фу, ты, черт! Что ему надо?» - я обернулся и вопросительно взглянул на юношу. Он же тотчас подошел к оставленной мной могиле и сев возле нее на траву, положил цветы рядом с табличкой. Миссис Эшфорт глядела с нее с каким-то таинственным укором. Я вздохнул и сел на корточки. Что уж он там делал, я не знал, но, просидев, как попугай в чужой кормушке, долгих двадцать минут, я решительно поднялся. Но тут же вздрогнул от легкого прикосновения к моему плечу. Незнакомец смерил меня презрительным взглядом и, вдруг, протянув руку, сказал:
- Клаус.
Все еще пребывая в весьма заторможенном состоянии, я машинально отозвался:
- Трейвз, - и пожал руку.
Клаус улыбнулся. Так мы познакомились. Смешно, но через полчаса мы сидели в «Пьер-Раше» и обедали по-королевски. Я бы никогда не заглянул сюда, но Клаус настоял и почти силком затащил меня внутрь.
- Значит, это ты, - произнес он задумчиво.
- Что я? – я вопросительно поднял голову от восхитительно приготовленного куриного филе.
- Ммм, - промычал он еще более задумчиво, - Свершилось.
Я еще больше запутался. Что это? Сон? Весьма реалистичный.
- Хм, Трейвз…ты свершил мечту одной несчастной шизофренички.
- Какой шизофренички? Мечту? – вот бред, думал я, уплетая филе.
- Понимаешь ли, Трейвз, ты – некий избранник моей бабушки. Ты сделал то, что никто никогда бы не сделал и даже не задумался бы сделать.
- И что же это? – филе начало немного горчить во рту.
- Ты разделил ее одиночество. Моей бабушки, я имею в виду. Последнее ее желание перед смертью было необычным. Она хотела, чтобы кто-нибудь однажды уснул, и проспал всю ночь рядом с ее могилой.
В моей голове промелькнуло – «шизофреничка».
Он улыбнулся.
- Теперь душа ее будет спокойна. Я мог бы исполнить ее желание, но она хотела, чтобы это был не я, а кто-то совсем незнакомый ей и мне человек.
Я не знал даже что и сказать. Одним словом, чушь.
Вдруг, Клаус сжал губы, и в его глазах мелькнули слезы.
-Благодарю, Трейвз.
Думаю, что в первый раз он выговорил такие слова. Но они дались ему легко и горячо. Эта была настоящая благодарность.
Я вытер рот салфеткой.
- Не за что, Клаус. Если это было действительно желанием твоей бабушки, то я рад, что смог исполнить его. Мне, в конце концов, никогда не приходилось исполнять ничьих желаний.
Клаус улыбнулся немного печальной улыбкой. Я поднялся и, кивнув ему, направился к выходу. Я шел от кафе с таким чувством, словно иду на эшафот. Вдруг, я осознал свое громадное одиночество, мне хотелось общения, я жаждал его, как глоток воды в пустыне. Я подумал, что если буду ночевать дома один, то наутро упокоюсь рядом с бабушкой Клауса. А чем я, собственно говоря, отличаюсь от нее? Та же шизофрения, о чем я ни на одно мгновение не сомневался, тоже одиночество. Мы были одинаковы, за исключением физических данных.
Я только было собрался вернуться в кафе, абсолютно не волнуясь - что скажу Клаусу, и что за глупый будет у меня вид, но натолкнулся на него сам. Он посмотрел на меня тем взглядом, когда его интуиция брала верх над всеми капризами судьбы. Мы молча пошли по аллее. Я смотрел на небо, казалось, что в душе стало немного светлее, будто в ней зажгли маленькую свечку, а может, туда залетел незваный светлячок.
Мы шли по аллее до моего дома. Так началась моя дружба с Клаусом. Я не мог понять, кто кого нашел, я – Клауса, он – меня или я – его бабушку. Это не важно. Нас связала одна нить, и я благодарил бабушку Клауса. Бабушку – шизофреничку.
Деревья качались на ветру, а на небе не было ни облачка. Я шел, свободно шагая и думая, что к чаю у меня есть всего лишь старые сухари и нескончаемое варенье Хесса. Это был день благодарности. День Клауса.


 
ElvДата: Среда, 22.02.2012, 21:32 | Сообщение # 4

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Глава 4

Жил некогда один мальчик – принц. Каждый день он гулял в лесу возле своего прекрасного дворца и срывал свежие плоды с деревьев. Он был необыкновенно добрым и умным мальчиком. И вот однажды, прогуливаясь по лесу, он вышел на дивный луг и увидел чудесные цветы, такие, какие растут в садах фей и волшебников. Цветы срывал тоненький мальчик со вздернутым носиком и в лиловой курточке. Когда принц подошел к мальчику, то спросил его: «Кто ты? Зачем ты срываешь эти цветы?». Мальчик, испугавшись, выронил цветы и спрятался за большим деревом. «Не бойся меня», - добродушно сказал принц, - « Я не сделаю тебе ничего плохого». Мальчик, робко вышел из-за дерева, и, подобрав цветы, исчез, словно испарившись. Принц был поражен такому чуду. Придя во дворец, он стал расспрашивать о таинственном мальчике, но никто не видел его и не слышал о нем ничего. Принц не спал всю ночь, а когда проснулся, то снова побежал в лес. Как он и предполагал, мальчик также срывал цветы цвета алой крови с чудесного куста и клал их в корзинку. На этот раз принц подошел к кусту и тоже стал срывать цветы и ложить их в корзинку. Когда корзинка переполнилась, принц повернулся к мальчику, но тот снова исчез, ни сказав ему ни слова. Придя во дворец, он опять начал расспрашивать о мальчике в лесу, но никто о нем ничего не слышал. Так он заснул в глубоком беспокойстве, а наутро также пошел в лес. И каждый день с утра до позднего вечера он проводил в лесу. И дни проходили, сливаясь в годы. А принц продолжал ходить в лес, и возвращался, когда уже сумрак ложился на землю. Придворные ничего не могли поделать с принцем. Они запирали его под крепкие замки, запугивали страшными историями про ведьм. Но принц не слушал их, и все равно уходил в лес. А когда однажды вернулся, то никто не мог узнать его. Все отшатнулись в ужасе. Потому что сердце принца стало черным, как мрак, и поэтому его прозвали «черным принцем».
Я закончил. Хесс увлеченно слушал меня.
- Так что же стало с принцем? Почему у него почернело сердце?
Я молчал.
- Сказка закончилась, - сказал я неумолимо.
- Жуткая сказка, – съязвил Хесс.
Я согласился с ним в душе.
Знаешь, - как то, сказал Клаус Хессу, - Это странно, но сказка про черного принца как-то связана с Трейвзом и не иначе. Хесс не мог ничего возразить. Он думал и не находил ответа.
Это была моя сказка о черном принце. И я очень любил ее.
***
Я был заточен. Я рвал и метал, ища выход. Я жил в этом заточении целую вечность. Кругом было темно и сыро. Я слышал удары чего-то отдаленного. Я пытался нашарить выход. Но кругом были одни холодные влажные стены. Помещение это было огромным. Тысяча метров, а может тысяча километров. Я оставался ждать кого-то, кто мог бы услышать меня. Был ли я один в этой жуткой темноте? Я кричал, и эхо отдавалось в моих ушах так сильно, что я зажимал голову руками и падал на пол или то, что служило полом в этом странном месте. Я ждал долго, вечность – это ничто по сравнению с вечным ожиданием неизвестности. Часы текли, тикали минуты, дни, месяцы, годы, столетия. Я был один. Я был заточен. Я понимал одно, что я тут заточен навсегда, и никто даже не знает об этом. Я сходил с ума, плакал и смеялся в одно время. Но ничего не менялось вокруг. Темнота и пустота. Я бредил. Я был заточен. Навечно.
Проснувшись с ужасом, я приходил в себя, отдышавшись, принимал холодный душ. Я ненавидел этот сон, поэтому он снился мне каждую ночь. Сны и я ненавидели друг друга обоюдно. Я был проклят давно и бесповоротно этими снами.
***
Клаус сидел в своем излюбленном кресле и загадочно смотрел на пасхальное яйцо, которое он подарил бабушке еще ребенком.
Мысли его лихорадочно кружились в голове. Задумавшись, он походил на высеченную из мрамора статую.
Это была загадка Клауса. Он повертел яйцо в руках. Что же? Что же ты хочешь сказать? – размышлял Клаус, подперев пальцами подбородок. Бабушка и на этот раз пришла к нему во сне и показала пасхальное яйцо.
Я должен что-то понять, - продолжал мучить себя Клаус.
Это…хм…, - он встал и нервно заходил по комнате, поглубже запахнувшись в теплый халат. Эта головоломка терзала его уже очень давно, с тех самых пор, как навеки упокоилась его бабушка.
- Видимо и вечный покой не исправляет шизофреничек, - съязвил Хесс, когда Клаус рассказал ему про загадку. Но шутка повисла в воздухе, вот отчего Клаус не переносил Хесса. Он считал его неотесанным грубияном, неспособным разумно рассуждать и размышлять. Вот с того момента Клаус и Хесс стали непримиримыми врагами.
Клаус удивлялся сам себе. Какое-то пасхальное яйцо не выходило из его головы вот уже семь лет. Он опасался в душе, что превратится в копию бабушки, и станет непоправимым шизофреником.
Я не шизофреник, - иногда успокаивал он сам себя. Как-то он сказал эту фразу даже вслух, за что она превратилась в предмет новых насмешек и уколов со стороны Хесса.
- Тебе нужно отведать яичницы Лоры, - посоветовал я с тревогой. Клаус злобно отмахнулся от меня и покраснел.
- К черту яичницу! К черту тебя и этого идиота Хесса! Черт вас всех побери! – проорал Клаус, уничтожая меня и Хесса своим фирменным взглядом.
Я никогда не видел его таким взбешенным – спокойный Клаус, величественный Клаус, Клаус – божество, но не взбешенный Клаус.
Хесс на самом деле повел себя тогда, как полный кретин, ответив:
- Мы то тут причем?! Не на нас пеняй, а на свои гены, и на это пасхальное яйцо.
Клаус хлопнул дверью и вышел не оборачиваясь.
- Ноги моей там больше не будет! Я не собираюсь дальше терпеть этого тупого идиота! Выбирай, я или он!
Я остолбенел, открыв рот.
- Я не хочу иметь с ним никаких дел! Мне надоело! Эта твоя дружба с кретиноголовым Хессом вызывает отвращение. Он лишь заслуживает презрения!
Я не знал, как возразить Клаусу, я просто потерялся от его слов, от его горячего гнева. Я злился на себя и на Клауса, злился на Хесса. Моя пустота вылезала наружу. Я понял, что моя хрупкая скорлупа, воздвигнутая с таким трудом, рушится. Моему мнимо спокойному состоянию пришел конец. Клаус, даже не удосужившись посмотреть на меня, зашагал прочь. Я добрел до ближайшей скамьи и сел на нее, окончательно подавленный и опустошенный. Что-то мне подсказывало, что все кончилось. Я слишком долго ждал. Я закрыл лицо руками. А сверху на меня падали багровые листья. Как цветы в моей сказке, они были багровыми, нет, подождите, они были алыми… как кровь.


 
ElvДата: Среда, 22.02.2012, 21:32 | Сообщение # 5

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Глава 5
Он появился возле меня, словно по волшебству. Тогда я жил в деревне у тети Клариссы. Часто она привозила меня к себе и оставляла на месяц. Мне было хорошо у тети, однажды я остался у нее жить. Она воспитывала меня, как собственного сына, когда моя мать сбежала с зажиточным банкиром. Она имела очень бледное и необычайно красивое лицо. Как будто наперед, она знала всю свою судьбу, поэтому глаза ее были тронуты легкой грустью. И поэтому она всегда страстно обнимала меня, словно прощалась навсегда. И в тот раз перед отъездом к тете, она обняла меня все так же благоговейно. На лице ее были слезы, и она, достав платок, быстро утерла их.
- Что случилось мама? – спросил я взволновано, я очень любил ее.
Эта была единственная женщина, которую я мог так любить, и которая могла так жестоко предать меня. Но я не винил ее, когда понял, наконец, что она не вернется ни через месяц, ни через год. Вообще никогда. Я не виню ее даже сейчас.
Тогда я осиротел в свои шесть лет, и даже не знал об этом. Тетя приняла меня и воспитала. Я жил у нее, ел с ее детьми, спал в их комнатке, но рос очень замкнутым, я мог не разговаривать с ними по целым неделям. Я, как загипнотизированный стоял возле окна и ждал… ждал… ее. И моя вера постепенно сменялась черной всепоглощающей пустотой. Я похудел и потерял аппетит. Но одно спасало меня от мрачных мыслей – это был лес. Он находился в миле от тетиного дома, и почти каждый день я убегал туда и часами сиживал под высокими молчаливыми деревьями. Я предавался мечтам, здесь я был самим собой. Я представлял себе, что когда вернусь к тете, то непременно там меня будет ждать мама. Она кинется ко мне, сожмет меня в своих объятьях, и я утону в запахе ее волос. Я представлял себе это настолько живо, что почти счастливый прибегал к теперешнему моему дому, но находил всего лишь пустоту, которая чудовищно хохотала мне в лицо, доводя до слез. И вот проходили дни и через два года, я понял, что возможно мама никогда не приедет за мной. И как только я начал осознавать это, как гнетущая темнота проникала ко мне в душу, та, которая и теперь прочно обосновалась во мне.
И в один прекрасный день я решил, что пойду в лес и не вернусь обратно, я лягу среди цветов и усну вечным сном. Как и мое спасение, этот лес станет моей могилой. Собравшись утром, я плотно позавтракал с удивительным для себя аппетитом и, накинув плащик, вышел из дома. Я шел к лесу, представляя себе всю свою до мельчайших подробностей заранее приготовленную смерть. Как придирчивый критик, я искал небольшую полянку с растущими на ней цветами, но ничто не могло удовлетворить моих поисков. Наконец, двухчасовое хождение по лесу ознаменовалось успехом.
Я вышел на небольшую цветущую поляну. Будто специально какая-то высшая сила поместила ее для моей мученической смерти. Я вышел на середину поляны и лег на траву, раскинув руки. Я смотрел на облака и принялся считать их. Сколько облаков пройдет передо мной, прежде чем я умру? Мысли мои прервал шорох неподалеку. Я вскочил, как ошпаренный, и уставился ощетинившимся волчонком на объект недавнего шума. Но почему-то, увиденное мной настолько поразило меня, что я словно прикованный не мог шевельнуться, будто в лесу, кроме меня никого не может быть. Возле куста с цветами стоял бледный и худенький мальчик. Его кожа была настолько бледной, что на фоне его зеленой куртки, она смотрелась призрачным пятном. Я затаил дыхание. Мальчик срывал цветы с кустов и клал их в корзинку. Увидев меня, он ошарашено посмотрел на меня. В его светло-голубых глазах обозначился страх. Я сглотнул, но тут мальчик подошел ко мне и улыбнулся.
- Зачем ты срываешь эти цветы? – спросил я.
- Это тайна, - ответил он лукаво и заговорщески сверкнул глазами.
- Меня зовут Орион, - тут же произнес он, - а тебя?
- Трейвз, - только и успел выдохнуть я, как новоиспеченный приятель Орион потащил меня за рукав в глубину леса.
Он оказался единственным сыном фермера, торгующего молоком и творогом. Я залез на дерево и сорвал ему огромную шишку.
- Дарю, - протянул я ему шишку, будто трофей. Он несказанно обрадовался и обнял меня.
- А я тебе дарю свой цветок, - и он, выбрав самый красивый, вытащил его из корзинки. Взявшись за руки, мы прогуливались по лесу, Орион знал тут каждую ветку, каждое дерево. Он уже целый год гулял в этом лесу. Я дивился своему внезапному знакомству. Когда солнце начало садиться, он вывел меня к тетиному дому, и мы договорились встретиться вновь на той же самой поляне. Я бежал к крыльцу дома вне себя от счастья. Неужели господь существует на самом деле? И он послал мне Ориона, как спасение. Я считал эту встречу чудом. Засыпая в кровати, я в первый раз с таким удовольствием жаждал сна. Мне снились поляна и цветы … и Орион, срывающий их.
Проснувшись рано утром, я в одной рубашке спустился на кухню и сел за стол. Тетя, пораженная моим бодрым настроением, положила мне целую гору горячих блинов. Я с жаром рассказывал ей об Орионе, с трудом разжевывая блины, и стараясь не подавиться. Позавтракав наспех, я выбежал из дома, и побежал на место вчерашней встречи. Я думал, что это все сон и сердце мое болезненно сжималось при мысли, что Орион, не иначе, как галлюцинация. Но, отыскав все же вчерашнюю поляну, я заметил Ориона, он все также срывал цветы. Они были алые, как кровь.
- Зачем ты срываешь их? – спросил я, радостно подбежав к нему.
Он повернулся точно так же, как вчера и ответил, подмигнув мне:
- Это тайна.
Целый день мы провели в лесу. И теперь я знал, что обрел настоящего друга. Мы катались на великах, обгоняя друг друга, смеялись, боролись в сочной траве и вместе считали облака.
Однажды его лицо стало печальным.
- Расскажи мне, - попросил я.
- Но это моя тайна, - возразил он, - все равно ты не сможешь помочь мне.
- Я смогу. Я все сделаю! – запротестовал я, сложив молитвенно руки.
Орион размышлял о чем-то, а потом поведал мне:
- Два года назад я заболел очень сильно. И до сих пор болею. Отец вынужден был продать наш дом в городе и купить ферму. Врачи сказали, что мне нужен свежий воздух, он пойдет мне на пользу.
Я слушал с большим вниманием.
- Но я знаю что мне может помочь!
- Что? – я был весь превращен в слух, казалось даже лес замер в ожидании того, что скажет Орион.
- Мне сможет помочь алый цветок! Если я вдохну его аромат – я излечусь, - он скромно потупил взгляд.
Похожий на сказку рассказ Ориона засел глубоко в моем сердце.
- Откуда ты взял, что тебе поможет алый цветок? – спросил я в недоумении.
- Мне однажды приснился он. Я нашел эту поляну месяц назад. И каждый раз, собирая цветы, я приношу их домой в надежде, что среди них окажется настоящий мой цветок, который излечит меня от недуга.
Я смотрел на него с той детской искренностью, какая бывает лишь в детстве.
- Я спасу тебя! – поклялся я.
И клятва эта въелась в мое сердце, как печать. Орион со слезами на глазах бросился меня обнимать. Ведь я заручился, что буду его спасителем. И он поверил мне, как и своему сну о цветке.
День за днем я рыскал по лесу в поисках алого цветка. Но, конечно же, в жестокой реальности не было места сказочному чуду. Орион таял на глазах. Прошло пять лет и теперь, его голос был больше похож на шепот ветра. Он похудел и осунулся еще больше. Однажды он встретил меня молчанием.
- Не нужно искать цветок, это все сказки, я все равно умру.
Я старался подавить слезы, подкатывающие к горлу. Для меня он стал дороже матери. Всю свою любовь я отдал Ориону. Я посвятил ему себя без остатка, и мысль о его смерти настолько убивала меня, что, казалось, я умру вместе с ним на этой поляне.
- Мы найдем этот цветок! Найдем его! – я, как зацикленный твердил это ему и себе, так, что мы снова начинали верить в эту сказку.
Наступила осень. Я помню тот день, когда я нашел цветок под большим корнем дерева, я радостно побежал к Ориону, чтобы исцелить его. Почему-то я был уверен, что это тот самый цветок. Но я не успел. Орион умер. Он умер на той самой поляне, не дождавшись моего цветка. Он просто угас. Заснул так, как хотел я когда-то уснуть. И я понял, что, наверное, я тоже умер. Моя жизнь оборвалась в тот самый день. Тогда я не осознавал что это был за недуг, но теперь я точно знаю – это был рак легких.
Порой мне снится, как Орион лежит на поляне и улыбается мне, с его губ капает кровь. Я протягиваю ему маленький подарок, а он целует его и благодарно заглядывает мне в глаза. Что же это? Я вспомнил. Это цветок, алый как кровь.
Я проснулся в поту. Я, наконец, вспомнил.


 
ElvДата: Среда, 22.02.2012, 21:33 | Сообщение # 6

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Глава 6

Клаус стоял возле витрины с сувенирами и разглядывал пасхальные яйца. Выставленные, словно на аукционе, они блестели от ярких солнечных лучей, падающих через окно.
Нет, не то, - мысленно подумал Клаус, сосредоточенно размышляя. То яйцо было разукрашено как будто детской рукой. Ему почему-то почудилась болезненная бледная рука, держащая кисточку.
- Боже! – он даже передернул плечами и огляделся. Но, казалось, ничего не произошло. Прохожие продолжали также идти по улице, занятые своими делами.
Секунду ему представилась язвительная улыбочка Хесса. Как он наклоняется и протяжно произносит:
- Шизофреник, - причмокнув в конце губами.
Стряхнув оцепенение, Клаус сложил руки в карманы брюк и зашагал прочь от фальшивого блеска вычурных витрин.
Он уже больше трех месяцев не видел Трейвза, и даже не знал что с ним происходит. Где-то в глубине души он чувствовал тревогу, душащую его и всех остальных, исключая, возможно, Хесса, который либо искусно не подавал вида, либо на самом деле не волновался.
Скоро Рождество.., - подумал Клаус, - Где же ты Трейвз? Где ты?
И вот однажды, сидя на скамейке возле дома, Клаус задумчиво курил. Сквозь толстые кольца дыма он различил странную фигуру напротив. Казалось, она стояла здесь неподвижно уже несколько часов. Пару секунд Клаус наблюдал, как тяжелые хлопья снега ложатся на нее, образуя некое подобие сугроба. Но фигура не шевелилась. Лишь, как будто она что-то пыталась сказать.
Клаус подался вперед и разглядел знакомые черты лица.
- Боже мой! Трейвз! – он поспешно вскочил и схватил за руки молодого человека, все больше походившего на сугроб.
- Да ты совсем окоченел! Пойдем со мной! Дома согреешься! – и Клаус потащил слабо сопротивляющегося Трейвза в подъезд.
В теплой комнате Трейвз, похоже, начал оттаивать.
- Расскажи мне, Трейвз! Где ты был столько времени? – я увидел встревоженное лицо Клауса, склонившегося надо мной, и очнулся. Никогда оно не было таким встревоженным. После трех кружек горячего чая с медом, мое тело погрузилось в такую безнадежную дрему, что я с трудом разлепил губы:
- Не знаю…нигде.
Клаус еще больше заволновался и, не унимаясь, начал трясти меня:
- Трейвз! Я серьезно! Где ты был? Мы тебя уже три месяца ищем!
Я вздохнул и с трудом промолвил:
- Я искал.
- Что? – Клаус наклонился ко мне еще ближе, чтобы хоть что-то расслышать.
- Я искал…друга.
Напряженно Клаус слушал. Я наблюдал за секундной стрелкой на часах, стоящих на книжной полке.
- Не…не нашел.
- Почему, Трейвз?
Комната как будто сжалась от вопроса Клауса и стала казаться маленькой и холодной.
- Он ушел. Он…исчез. Его больше нет, - я посмотрел на Клауса глазами, полными слез, - Его больше нет!
Клаус застыл с немым выражением на лице.
- Может он где-то есть? – произнес он совсем тихо.
- Нет. Он ушел. Совсем.
- Знаешь, - грустно сказал Клаус, как бы невзначай, - скоро Рождество. Может он действительно где-то существует и помнит о тебе… Может он хочет подарить тебе подарок.
- Нет, это невозможно! – я встал. Подарок. На Рождество.
Как-то, когда я был в гостях у Ориона, на письменном столе я заметил интересную вещицу. Я подошел к столу и протянул руку.
- Нет! – услышал я, - Это потом!
Я с удивлением взглянул на Ориона.
- Ты все испортил, - смущенно проговорил он, - я хотел подарить тебе его на Пасху. А ты уже знаешь что я тебе подарю!
- Но ведь скоро Рождество! – возразил я, сцепив руки за спиной, - Ты можешь подарить мне его на Рождество.
- Но ведь пасхальные яйца не дарят на Рождество. Это глупо! – настаивал Орион.
- Ну и что! – подхватил я, - Это будет особый подарок, а на Пасху можно и что-нибудь другое придумать.
- Ну, хорошо, - уступил Орион, слегла поколебавшись.
- На Рождество, так на Рождество. Жди подарка!- и он весело подпрыгнул на месте и уставился в окно. Быть может, он знал, что это Рождество никогда не наступит.
Поэтому, наверное, я никогда больше не любил Рождество. Для нас оно так и не наступило. Когда Клаус напомнил мне про подарок, я понял, что когда-то нужно принять верное решение, даже если это решение будет единственным в твоей жизни. Я понял, что мне нужно уйти, потому что ничего другого мне не оставалось. Я был уже мертв. Мертв давно, многие годы, и вот, кажется, последние частицы меня решили навестить своего друга Клауса.
Больше ничего не сказав ему, я лег на кушетку и закрыл глаза. Сколько я так пролежал, не знаю. Но в определенный момент я ощутил, что мой час настал. Я встал, оделся и тихонько вышел, захлопнув дверь.
Прощай Клаус, - сказал я в темноту, открывшейся ночи.
***
Хесс и Лора в ожидании сидели за столом. Лица у них были настолько мрачные, что даже свет от уличных фонарей почти не проникал в комнату. Лора приготовила, как всегда, свою великолепную яичницу, Хесс купил большой торт и два пакета сока. Клаус стоял возле окна и тревожно смотрел на улицу.
- Ты думаешь, он придет? – спросила Лора, едва слышно.
Клаус медленно кивнул и сказал:
- Да, он придет к нам.
На стене мерно тикали часы, а за окном проезжали назойливые машины, периодически бросая свой яркий свет от фар на замеревшую фигуру Клауса.
***
Я сидел на станции, сосредоточенно обдумывая все в последний раз. Все же это к лучшему, если я смогу уехать и больше не возвращаться. От какого-то чувства неопределенности, я начал рассматривать следы на снегу. Как странно, сейчас эти следы отчетливо выделялись, но вот уже через пол часа, они покроются новым слоем снега, и станут неразличимыми для чьих-либо глаз. Я пошарил в кармане и нащупал загадочный сверток. Сегодня утром, когда я собирал и упаковывал вещи, ко мне в комнату зашла соседка Ада Вединг, веснушчатая милая девчушка, она протянула мне бумажный пакет.
- Что это? – спросил я удивленно.
- Это вам. Вчера принесли, - беззаботно пожала плечами она.
- Мне? – я даже застыл от неожиданности. Наверное, Клаус прислал, мелькнуло в моем мозгу.
- Ладно, потом посмотрю, - решил я и сунул пакет в карман куртки.
Мне так хотелось угостить Аду песочным печеньем, но после настойчивых поисков, я понял, что в моем комоде остались лишь одни сухие крошки.
Теперь, оставшись наедине с собой, я вздохнул и неспеша вытащил сверток наружу. Я в нерешительности замер. Почему-то я все не решался развернуть его. Сколько я мог сидеть так со свертком в руке? Скоро он уже намок от падающего снега. Я почувствовал, как мои руки коченеют от холода и, прижав одну руку ко рту, положил сверток на колени. Согрев немного замерзшие пальцы, я осторожно расправил пакет и вытащил из него что-то гладкое и блестящее. Присмотревшись, я увидел, что это было пасхальное яйцо. Затаив дыхание, не веря своим глазам, я поднес его на свет. Но это, правда, было то пасхальное яйцо. Боясь пошевелиться, я продолжал вертеть его в своих коченеющих пальцах. Странно, но для меня оно было, словно свет в темном туннеле. Моим огоньком в дремучем лесу, в котором я заблудился. Пошарив в пакете, я нащупал маленькую записку. Когда я поднес ее к глазам, то различил неровный детский почерк: «С Рождеством тебя, Трейвз!».
Я поднял голову и посмотрел в морозное, темное небо. Никогда мне еще не было так тепло от этого мерно падающего снега. Постепенно с моей души словно свалился тяжкий непосильный груз. Мне стало так легко, что я неожиданно для себя самого разрыдался. Когда, я немного пришел в себя, то заметил, что следы на снегу стали едва различимы.
Я улыбнулся и, сжав записку, сказал:
- И тебя с Рождеством, Орион.


 
АзазеллоДата: Среда, 22.02.2012, 22:36 | Сообщение # 7

Гений
Сообщений: 1266
Награды: 9
Репутация: 6
Статус: Offline
Миль пардон... Но мя несколько напрягло "...мысленно подумал..." - по-другому, вроде, и не получится (не считая мыслей вслух))). В остальном к тст у мя замечаний нэма. Мимимими! и Кавай! о чем это я? Прошу прощенья, чет с мысли сбился... Была одна - и та смоталась... А жаль sad

Как родился - не помню.
Как умру - не знаю.
 
Lagrima-CristyДата: Воскресенье, 26.02.2012, 16:08 | Сообщение # 8

Критик
Сообщений: 232
Награды: 9
Репутация: 3
Статус: Offline
На примере первой главы разберу технические ошибки. Но они, в общем-то, не столь значительные. Все это устраняется обычной вычиткой. Просто через некоторое время посмотрите на произведение "новыми глазами" и заметите их:

Глава 1. Музыка Хесса


Quote (Elv)
Я не помню, что когда-нибудь ощущал чувство безмятежности или душевного удовлетворения. Мне всегда словно чего-то не хватало, и я никак не мог уловить что именно. Я перебирал все воспоминания, знакомых людей, вошедших в мою жизнь или едва промелькнувших на горизонте, места, в которых я побывал, начиная с раннего детства. Но все равно незримое ускользало от меня, и я уже готовый поймать это нечто за ниточку, снова упускал и оставался крайне недовольным собой.
Тупица, идиот! – упрекал себя я и бессильно падал в кресло. В такие моменты мне хотелось умереть, и о смерти я мечтал больше, чем о чем-либо.
Зазвонил телефон, я поднял трубку и услышал набор нечленораздельных громких как взрыв хлопушки звуков. Это был Хессингтон. Переваривая несколько минут эту пьесу на расстроенных инструментах, я повесил трубку. Через минуту телефон зазвонил снова. Я нарочито медленно прислонил трубку к уху и только теперь различил

Многовато "я"

Quote (Elv)
Я сейчас приеду, только не прыгай с подоконника

Обычно говорят "прыгать из окна", ну или с карниза. С подоконника как-то забавно звучит. Может, он на пол с подоконника прыгать будет

Quote (Elv)
Его мраморное неподвижное лицо будто выплыло из подъездной темноты, /от неожиданности я выронил ключи, чуть не вскрикнув

Лучше разделить на два предложения

Quote (Elv)
В характере Клауса была такая маленькая и чудовищная деталь

В характере черты, а не детали

Quote (Elv)
Приоткрыв их, я считал облака, проплывающие над нашими

Правильней будет "стал считать" или "посчитал"

Quote (Elv)
Вместо ответа я лег на скамейку и закрыл глаза. Приоткрыв их, я считал облака, проплывающие над нашими головами, и вспомнил, что когда-то я тоже любил смотреть на небо. Я улыбнулся непроизвольно и вздохнул. Я, кажется, начал засыпать и мне снилось, что я лежу на траве, раскинув руки, и рядом лежит Орион, он о чем-то весело болтает, я периодически смеюсь. Проснулся я оттого, что кто-то немилосердно тряс мои плечи, недовольно открыв глаза, я обнаружил точно такого же недовольного Клауса

Много повторов и абзац какой-то зацикленный на открывании и закрывании глаз

Quote (Elv)
- Трейвз, возьми же. Тебе нужно…Сколько ты не ел?
- Три дня, кажется, - протянул я, и в моем животе заиграл оркестр.

А бутербродик?=)

В остальных главах долго разбирать. В основном это повторы слов, кривоватые предложения, не совсем точные сравнения и выражния

По тексту в целом:

Герои.Внутренний мир ГГ показан достаточно хорошо. Его меланхолия, опустошенность после смерти друга...мне показалось, что Трейвзу придали некий импульс, завели, как игрушку, и пустили в свободное плавание. Но силы постепенно иссякли, а внутри их не было. Это-то и должно было привести к внутреннему кризису. Но несмотря на то, что я хорошо разобралась в чувствах Трейвза, его социальное положение, чем он занимается по жизни и его внешность остались для меня загадкой. Остальные герои показаны глазами ГГ. Образы Хесса, Клауса, Ориона раскрыты. Но вот образ Лоры расплывчат. Она осталась тенью на заднем плане, хотя и играет не последнюю роль в жизни ГГ

Сюжет.
Довольно незатейлив, но это не минус. Мне понравилось. как постепенно раскрывается трагедия ГГ. Единственное не совсем удачное место - 5 глава. В ней несколько меняется стиль, упор делается не на чувства, а на описания, и глава кажется какой-то плоской. Я бы постаралась оформить ее в сказочном стиле. К тому же определенные сподвижки к этому есть (сказка о принце). Можно было бы совместить эти две истории, или вести их параллельно. Сама 5 глава напомнила мне шумерский миф о Гильгамеше и Энкиду. Кстати, отсылки к греческой мифологии случайны или намеренны?

Идея. Мне понравилось. Катарсис. Разрешение кризиса, пусть даже и с помощью извне. Рассказ оставляет ощущение душевного тепла, спокойствия и света. Кроме того, между временем действия - кануном Рождества и предполагаемой Пасхой (и тем, что пасхальное яйцо было подарено на Рождество) я усматриваю некую связь. Бесконечный цикл рождения, смерти и возрождения. Таким образом, круг замкнулся и герой смог пережить свое личное возрождение

В общем, рассказ понравился и не оставил равнодушной




Сообщение отредактировал Lagrima-Cristy - Воскресенье, 26.02.2012, 16:55
 
ElvДата: Воскресенье, 26.02.2012, 21:17 | Сообщение # 9

Опытный
Сообщений: 150
Награды: 6
Репутация: 3
Статус: Offline
Lagrima-Cristy, спасибо большое!! =)) учту замечания, текст конечно сырой, надо много править. Он был написан давно, и еще не отредактирован.

 
Форум » С пером в руках за кружкой горячего кофе... » Ориджинал » Пасхальное яйцо
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

 

 

 
200
 

Что Вы пишите?
Всего ответов: 131
 





 
Поиск