Легко глумиться над юной мыслительницей, воображающей, будто из-за какого-то дохлого пса небо запылало огнем! Но разве здесь не сказывается та драгоценная тяга к установлению связи между отдельными фактами, которая
является движущей силой всех созданных человеком наук? Эта тяга зачастую приводит ребенка к самым фантастическим выводам.

Вот, например, каким образом четырехлетняя Тася усвоила слово «ученый». Впервые с этим словом она встретилась в цирке, где показывали ученых собак.
Поэтому, когда полгода спустя она услыхала, что отец ее подруги — ученый, она спросила радостно и звонко:
— Значит, Кирочкин папа — собака?

Ошибка опять-таки чрезвычайно почтенная: в ней сказывается великолепная способность человеческою разума применять ко всякому новому
комплексу незнакомых явлений результаты жизненного опыта, добытые в других
областях.

Но опыт ребенка микроскопически мал, и оттого ребенок пользуется им иногда невпопад.
Поезд налетел на свинью и разрезал ее пополам. Катастрофу увидела пятилетняя дачница Зоря Котинская и пролила много слез. Через несколько
дней ей попалась навстречу живая свинья.
— Свинья-то склеилась! — закричала в восторге Зоря.
Вот до чего ребенку неведомы простейшие вещи, с которыми ему приходится сталкиваться! Новичок в окружающем мире, он на каждом шагу попадает впросак, громоздя ошибку на ошибку.

Каждый малыш совершает несметное множество подобных ошибок, основанных на глубочайшем незнании самых элементарных вещей и явлений.
Мой трехлетний сын впервые познакомился с сосновыми шишками, когда они валялись на земле под деревьями. И лишь через месяца два увидел их на ветках сосны с верхнего этажа нашей дачи:
— Шишки на дерево полезли как-то.

До чего скудны сведения малых ребят о простейших закономерностях жизни, лучше всего можно видеть из тех потрясающе наивных вопросов и домыслов, с которыми они обращаются к старшим:
— Мама, кто раньше родился: ты или я?

— Папа, а когда ты был маленький, ты был мальчик или девочка?

— Я люблю снег больше солнышка. Из снега можно крепость построить, а из солнышка что?

— Я люблю чеснок: он пахнет колбасой!

— Мама, крапива кусается?
— Да.
— А как она лает?

— Море — это с одним берегом, а река с двумя.

— Под кроватью живут мышкины птенчики.

— А если оторвать голову и я ее в руки возьму, будет она разговаривать?

— Страус — это жираф. Только птица она.

— Индюк — это утка с бантиком.

Крошит курам капустные листья, которые они не едят.
— Это я им в запас, на потом, когда они станут кроликами.

— Мама, что это радио говорит: война, война! Что это такое — война?
— Это когда враги нападают на мирную страну, убивают людей, поджигают города, села, деревни.
Анка снимает радио.
— Куда ты понесла радио? Поставь на место!
— Несу на помойку.
— Зачем?
— Чтобы не было войны!

— Что ли, ножик — вилкин муж?

— Ой, луна вместе с нами летит и в трамвае и в поезде! Тоже на Кавказ захотела!

— Папа, да сруби ты, пожалуйста, эту сосну... Она делает ветер; а если ты срубишь ее, станет тихо в я пойду гулять.

Солнце опускается в море.
— Почему ж оно не зашипело?

Впервые увидал полумесяц:
— Ой, ракета луну поломала.

— Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
— Если я вырасту тетей, буду врачом. А вырасту дядей — инженером.

Валерик четырех лет:
— Мама, ты была девочкой?
— Да, была.
— В школу ходила?
— Ходила.
— А с кем я дома оставался?

Леша взял кость от говядины, зарыл ее у себя под окном, чтобы выросла корова. По вечерам он поливал эту кость, а по утрам бегал проверять, не
показались ли из-под земли коровьи рога.

— Собаки нужны охотнику, чтобы на него зайцы не напали?

Увидала на Невском огромный термометр:
— Улица заболела.

У Славы в папиросной коробке пчела.
— Зачем ты мучаешь пчелу? Выпусти ее.
— Как же! «Выпусти»! Я ее доить буду! Она мне будет мед давать!

Эвакуированная семья устроилась спать под открытым небом у вокзала.
— Мама, почему мы не взяли с собой нашу крышу?

И солнце и звезды в одно мгновение создаются ребенком из маленького пламени в печке:
— Топи, топи, папа, пусть огонь летит на небо, там из него сделаются и солнце и звезды.

Я знал мальчика, который часто допрашивал мать, куда уходит ночь по утрам. Наткнувшись однажды на глубокую яму, на дне которой была темнота, он
прошептал понимающе:
— Теперь я знаю, куда прячется ночь.

И вот причина появления весны:
— Зиме стало холодно, она и убежала куда-то.

Такая же эрудиция в области политэкономии:
— Мама, сходи на базар, купи, пожалуйста, побольше денег.

Засыпая в непривычном Крыму:
— Мамочка, потуши солнце.

Увидела поезд:
— Вот откуда облака! Их паровозы делают.

— Ложись на мою подушку, будем вместе мой сон смотреть!

Когда обидят двухлетнего Элю, он говорит угрожающе:
— Сейчас темно сделаю!
И закрывает глаза, убежденный, что благодаря этому весь мир погрузился во тьму.

— Как ты спал? Что видел во сне?
— Ну да! Разве в такой темноте что-нибудь увидишь!

Трехлетней Иринушке подарили крохотные кукольные качели.
Писатель Пантелеев спросил:
— Можно мне на них покачаться?
— Нет, они пока еще маленькие.

— Мама, знаешь, небо сделано из пластмассы!

— Мама, из чего делают корку на хлебе?
— Из муки.
— А как же потом ее на хлеб натягивают?

Миф о происхождении двугорбых верблюдов.
Мать говорит своему трехлетнему Лесе:
— Слезь с окна, упадешь, будешь горбатый.
— А верблюд, наверно, два раза падал.

Леночка Люляева попросила у бабушки китайский сервиз.
— Когда будешь выходить замуж — подарю.
Леночка сейчас же к отцу:
— Папочка, дорогой, давай с тобой поженимся, и тогда у нас будет китайский сервиз.

Здесь в каждом слове, в каждом поступке ребенка сказывается полное незнание простейших вещей и явлений. Но, конечно, я привожу эти факты не затем, чтобы глумиться над детским невежеством.
Напротив, они-то и внушают мне уважение к ребенку, так как свидетельствуют, сколько гигантской работы приходится проделывать детскому мозгу, чтобы уже к семилетнему возрасту преодолеть этот умственный хаос.
Нельзя не удивляться тому, за какой маленький срок ребенок овладевает таким несметным богатством разнообразных познаний.
Уже ко времени поступления в школу он начисто освобождается от тех заблуждений, которые были присущи ему в возрасте от двух до пяти.
К этому времени его эрудиция становится так велика, он так чудесно ориентируется в мире вещей и явлений, что уже не скажет ни одной из тех
фраз, какие приводятся в настоящей главе: ему уже твердо известно, что шишки не взлезают на дерево, что куры не становятся кроликами и вилка не
бывает женою ножа. Уже та неизмеримо огромная разница, какую мы замечаем в объеме познаний младшего дошкольника и младшего школьника, говорит о чудодейственной активности детского разума в этот ранний период его бытия.

Вот, например, как велика неосведомленность малых детей в области анатомии, физиологии людей и животных.

Голый мальчик стоит перед зеркалом и говорит, размышляя:
— Глаза, чтобы смотреть... Уши, чтобы слышать... Рот, чтобы говорить... А пуп зачем? Должно быть, для красоты...

— У Юры в носу понос!

— Ой, мама, меня под коленкой тошнит!

Сережа, двух с половиною лет, с большим любопытством глядел, как женщина, придя к его матери, кормит свою девочку грудью.
— Мама, — спросил он, — а когда я был маленький, я тоже так пил молоко?
— Да.
— А как ты его туда наливала?

Другой столь же глубокий вопрос, заданный при тех же обстоятельствах.
Мать кормит грудью новорожденную Катю. Старший Максим лет пяти, правнук А.М.Горького, спрашивает с величайшей серьезностью:
— А кофе там тоже бывает?

— У Аленки на руках одни мизинчики!

— Мама, мама, у меня болит блюдечко!
И указала на коленную чашку.

— У коровы из титеньки морковки торчат.

Бабушка вынула искусственные зубы. Юра расхохотался:
— А теперь глазки выньми!

— Вот чудо — я пью и кофе, и воду, и чай, и какао, а из меня выходит один только чай.

— Мама, сними с меня башмак. У меня на правой ноге ладошка чешется.

— Ах, мамочка, у тебя только две груди?
— А ты что думал?
— А я думал — как у нашей Дамки: в два ряда по всему животу.