Впервые я увидел ее, шедшей по ничем не примечательной скользкой улице.
Она несла в руках желтую жестяную банку с кукурузой и улыбалась, пряча глаза под длинной челкой, что смешно завивалась на висках.
Новая Маргарита, без отвратительных желтых цветов.
Девушка была похожа на трогательного птенца в гнезде своего серого бахромчатого шарфа.
Ее неловкие шажки забавляли меня, казалось, она изучала па нового танца. Она заметила мой пристальный взгляд и улыбнулась одним уголком рта.
В спешке, я спрыгнул с клумбы и принял самый отстраненный и отсутствующий вид, на который был способен.
С тех пор, эта изогнуто-грустная улыбка часто снилась мне. Весна всегда приходила с мытьем окон. Есть что-то волшебное в этом распахнутом квадрате стекол. Тюлевая занавеска кокетничает с солнечным ветром, и с этого непринужденного танца начинается таинство.
Я могу представить, как ты круговыми движениями смываешь грязные брызги злости уходящей зимы. Могу представить твои губы, как с них слетает моя кличка. Что до имени, оно мне неизвестно. Ты зовешь меня: «сюда, ко мне...»
Но окно закрыто, ты мирно спишь, не подозревая о том, сколько мыслей вызываешь.
Вчера я видел тебя на крыше. Искала меня или Вдохновение? Кудряшки твоих мыслей трепетали в предчувствии весны в такт моему сердцебиению. Здесь, на крыше, снег не мог пройтись белыми пушистыми лапами, не заслужив наказания.
Привычное ощущение тяжести отходит на второй план. Небо больше не опирается на верхушки зданий. Крыши домов улыбаются нам беззубо и нежно. Ты тоже это заметила? Острые клыки сосулек канули вниз, в Лету.
Ты, шутя, отталкиваешь меня, и тут же привлекаешь обратно. Тебе нет никакого дела до того, что на твоих джинсах отпечатаются мои грязные лапы и рыжая шерсть. И мне нет никакого дела до того, что твоя изогнутая улыбка останется в моей памяти на всю жизнь.
И пусть ты услышишь только обрывок фразы, но я упрям, и не устану повторять: « я тебя… мур…»
